V I I I 2 страница. Нет больше в амьенском готическом соборе Арианы, мистического паука, остались лишь следы паутины на каменном полу клироса

Нет больше в амьенском готическом соборе Арианы, мистического паука, остались лишь следы паутины на каменном полу клироса...

Напомним, кстати, что самый знаменитый из античных лабиринтов, лабиринт в Кноссе (Крит), открытый в 1902 г. доктором Эвансом из Оксфорда, назывался Абсолют — понятие, близкое к Абсолюту (этим словом древние алхимики обозначали Философский Камень).

Апсиды у всех церквей обращены на юго-восток, фасады — на северо-запад, а трансепты, образующие поперечины креста, тянутся с северо-востока на юго-запад. Получается, что верующие и неверующие входят в храм с запада и идут к алтарю, в ту сторону, где восходит солнце, — к востоку, к Палестине, колыбели христианства. Из тьмы они направляются к свету.

В результате одно из трёх окон-роз трансепта и главного портика никогда не освещается солнцем — северное окно на фасаде левого трансепта. Второе, южное, в конце правого трансепта, купается в лучах солнца в полдень. И наконец, последняя роза освещается красными закатными лучами — это большое окно портала, размерами и яркостью превосходящее боковые. Так, на фронтоне готических соборов взору предстают цвета Великого Делания, воспроизводящие круговое восхождение от тьмы, чьим прообразом служит отсутствие света и чёрная краска, к совершенству красного цвета — через белый цвет как «срединный между чёрным и красным».

XI. Собор Нотр-Дам де Пари — Центральный портик.

Четыре стихии и два естества.

В средние века центральную розу портиков называли Rota, то есть roue (колесо). При этом колесо — алхимический иероглиф времени, необходимого для варки философской материи, и, как следствие, самой варки. Огонь, днём и ночью в продолжение всей операции поддерживаемый Художником равномерно, зовётся по причине последнего огнём колеса. Однако для расплавления Камня Философов требуется ещё и так называемый тайный, или философский огонь. Этот огонь, зажжённый под действием обычной теплоты, вращает колесо и порождает различные явления, которые Мастер наблюдает в своём сосуде:

Иди, не отклоняясь, по одному пути,

За следом колеса внимательно следи,

И соблюсти везде один нагрев стремись,

К земле не опускаясь, не устремляясь ввысь.

Кто слишком вверх поднимется, тот смерть найдёт в огне,

Внизу на человека земля обрушит гнев.

А тот, кто середине свой доверяет бег,

Путь обретёт надёжный и не погибнет ввек[27].

Само по себе окно-роза обозначает действие огня и его продолжительность. Поэтому средневековые декораторы пытались в круглых витражах передать процесс превращения материи под действием изначального огня, как это видно на северном портале Шартрского собора, на витражах в Туле (Сен-Женгу), церкви Сент-Антуан в Компьене и т.д. Из-за явного преобладания огненного символизма в архитектуре позднего Средневековья (XIV и XV вв.) стиль этой эпохи получил название пламенеющей готики.

Иные из окон имеют символическое строение магической печати, они несут особый смысл, как бы подчёркивая свойства субстанции, отмеченной самим Создателем. Магическая печать показывает Художнику, что он на верном пути и что философская смесь приготовлена по всем канонам (préparée canoniquement). Это шестиконечная звезда (дигамма), которую называют звездой волхвов. Она сияет на поверхности компоста, то есть над яслями с Иисусом, Царственным Младенцем (Enfant-Roi).

Среди зданий с окнами-розами в виде шестиконечной звезды — традиционной печати Соломона [28] — собор Сен-Жан и церковь Сен-Бонавентура в Лионе (розы порталов), церковь Сен-Женгу в Туле, церковь Сен-Вульфран в Абвиле (два окна-розы), Руанский собор (портал де-ля-Календ) и Сент-Шапель с её великолепным голубым окном.

Для алхимика этот знак (signe) чрезвычайно важен — разве не звезда ведёт его, возвещая о рождении Спасителя? Думаем, здесь будет полезно привести несколько отрывков, где описывается и объясняется её появление. Пусть читатель сам сличит эти загадочные тексты, сопоставит версии и отделит достоверные сведения от фантастических аллегорий.

Варрон⁽²⁸⁾ в своих «Antiquitates rerum humanarum» («Человеческих древностях») напоминает легенду об Энее, который спас отца и пенаты из огня Трои и после долгих скитаний достиг цели своего путешествия — Лорентийских [29] полей. Варрон говорит об этом следующее:

Ex quo de Troja est egressus Æneas, Veneris eum per diem quotidie stellam vidisse, donec ad agrum Laurentum veniret, in quo eam non vidit ulterius; qua recognovit terras esse fatales [30]. (С тех пор как он покинул Трою, перед его глазами всегда, и в дневное время тоже, сияла звезда Венера; когда же он прибыл на Лорентийские поля, она исчезла, и он понял, что эти земли были предназначены ему Судьбой.)

Приведём теперь легенду из так называемой «Книги Сета». Эту легенду пересказывает автор VI в.[31]:

«От нескольких людей слышал я об одном сочинении; оно хотя и недостоверно, но не противоречит нашей вере и служит для назидания. В нём говорится, будто на Дальнем Востоке на берегу океана жил народ, хранивший книгу, которую приписывали Сету⁽³⁰⁾. В ней предсказывалось появление этой звезды в будущем и перечислялись подарки, которые нужно будет подарить Младенцу, — это предсказание якобы передавалось несколькими поколениями Мудрецов от отца к сыну.

Мудрецы выбрали из своей среды двенадцать самых учёнейших мужей, больше других алчущих познать небесные тайны, и стали ждать звезды. Если кто-нибудь из двенадцати умирал, на его место заступал сын или ближайший родственник.

На местном наречии их называли волхвами (Mages), потому что они славили Бога в молчании или шёпотом.

Каждый год по окончании жатвы волхвы взбирались на гору, именовавшуюся на их языке горой Победы, в ней была пещера (caverne taillée dans le rocher), окружённая радовавшими глаз ручьями и деревьями. Там волхвы совершали омовение, молились и в молчании три дня славили Бога; они проделывали это из года в год, уповая на то, что счастливая звезда появится при жизни именно их поколения. В конце концов она появилась над горой Победы в виде Младенца, изображавшего крест (figure d'une croix). Звезда обратилась к волхвам с напутствием и приказала им следовать в Иудею.

Она указывала им путь в течение двух лет, и всё это время волхвы не испытывали нужды ни в хлебе, ни в воде».

По другой легенде, восходящей неизвестно к какому времени, образ звезды был иным[32]:

«Во время путешествия — а длилось оно тринадцать дней — волхвы не отдыхали и не принимали пищи. Они и не хотели. Им вообще представлялось, что весь путь занял не более одного дня. По мере того как они приближались к Вифлеему, звезда горела всё ярче. Она имела вид орла, машущего в полёте крылами; над орлом был крест».

Следующая легенда под названием «События, случившиеся в Персии во времена, когда родился Христос» приписывается Юлию Африканскому⁽³¹⁾, хронографу III в., хотя никто в точности не знает, когда она возникла[33].

«Действие происходит в Персии, в храме Юноны (Ηρής), возведённом Киром. Жрец объявляет, что Юнона зачала ребёнка. — Услышав такую новость, все статуи богов танцуют и поют. — Спускается звезда и возвещает, что родился Младенец Первый и Последний (Enfant Principe et Fin). — Все статуи падают ниц. — Волхвы заявляют, что этот Младенец родился в Вифлееме, и советуют царю послать к нему послов. — Тогда появляется Вакх (Δίονυσος), он предсказывает, что Младенец изгонит всех ложных богов. — Ведомые звездой, волхвы отправляются в путь. Прибыв в Иерусалим, они сообщают священникам о рождении Мессии. — В Вифлееме волхвы воздают честь Марии, заказывают у искусного раба-художника её портрет с Младенцем и с надписью " Юпитеру Митре (Δίί Ηλίω — богу-Солнцу), Великому Богу, Царю Иисусу империя персов сие посвящает ", помещают портрет в своём главном храме».

«Звезда воссияла на небе ярче всех звёзд, — пишет святой Игнатий, — и свет её был неизречённый, а новость её произвела изумление. Все прочие звёзды вместе с Солнцем и Луной составили как бы хор около этой звезды»[34].

XII. Собор Нотр-Дам де Пари — Центральный портик.

Атанор и камень.

Гугин из Бармы в практической части своего труда (dans la Pratique de son ouvrage)[35] в тех же выражениях говорит о материи Великого Делания, на которой появляется звезда: «Возьмите истинную землю, хорошо пропитанную лучами Солнца, Луны и других светил».

В IV в. Философ Халкидий, по словам последнего его издателя Муллахия, проповедовавший, что надо поклоняться равно греческим, римским и чужеземным богам, приводит мнения учёных о звезде волхвов. Упомянув о приносящей несчастье звезде, которую египтяне называли Ахк (Ahc), Халкидий добавляет:

«Есть и другой рассказ, более возвышенный и благородный, в нём утверждается, что восход некоей звезды возвестил не о болезнях и смертях, а о нисхождении в наш, дольний мир святого Бога, даровавшего человеку милость общения с собой и облагодетельствовавшего смертных. Говорят, что, увидев, как эта звезда движется по ночному небу, самые сведущие (les plus savants) из халдеев, имевшие большой опыт созерцания небесных светил, распознали, что недавно родился Бог, и, найдя царственного Младенца, преподнесли ему достойные дары. Впрочем, вы это знаете лучше других»[36].

Диодор Тарсийский^(33)[37] ещё более определённо утверждает: «...это не звезда, подобная тем, что заселяют небесную твердь, а некое качество или сила (δυναμίς) дневного неба (urano-diurne, θείοτέραν), принявшая форму звезды, дабы возвестить о рождении Царя Царей»^XX.

От Луки, 2:8-14:

«В той стране были на поле пастухи, которые содержали ночную стражу у стада своего. Вдруг предстал им Ангел Господень, и слава Господня осияла (une lumière divine) их; и убоялись страхом великим. И сказал им Ангел: не бойтесь, я возвещаю вам великую радость (Bonne Nouvelle), которая будет всем людям: Ибо ныне родился вам в городе Давидовом Спаситель, Который есть Христос Господь; И вот вам знак: вы найдёте Младенца в пелёнах, лежащего в яслях. И внезапно явилось с Ангелом многочисленное воинство небесное, славящее Бога и взывающее: Слава в вышних Богу, и на земле мир, в человеках благоволение».

От Матфея, 2:1-2; 7-11:

«Когда же Иисус родился в Вифлееме Иудейском во дни царя Ирода, пришли в Иерусалим волхвы с востока и говорят: Где родившийся Царь Иудейский? ибо мы видели звезду Его на востоке и пришли поклониться Ему.

...Тогда Ирод, тайно призвав волхвов, выведал от них время появления звезды И, послав их в Вифлеем, сказал: пойдите тщательно разведайте о Младенце и, когда найдёте, известите меня, чтобы и мне пойти поклониться Ему. Они, выслушавши царя, пошли. И се, звезда, которую видели они на востоке, шла перед ними, и наконец пришла и остановилась над местом [38]*, где был Младенец. Увидевши же звезду, они возрадовались радостью весьма великою, И, вошедши в дом, увидели Младенца с Марией, Матерью Его, и, падши, поклонились Ему, и, открывши сокровища свои, принесли Ему дары: золото, ладан и смирну».

Столкнувшись с невозможностью приписать каким-либо небесным явлениям причину столь удивительных событий, А.Бонетти[39] спрашивает:

«Кто такие эти волхвы и что представляет собой их звезда? Этими вопросами задаются сегодня рационально мыслящие критики, да и не только они. Ответить на эти вопросы трудно, так как рационализм и онтологизм, древние и современные, черпая все свои знания из самих себя, заставили нас забыть те способы, с помощью которых древние народы Востока сохраняли свои старые традиции».

Первое упоминание о звезде мы слышим из уст Валаама. Он родился в городе Пефор на берегу Евфрата и жил, судя по всему, около 1477 г. до Р.Х. в самом центре ассирийской империи в первые годы её существования. Месопотамский пророк и маг, Валаам восклицает: «Как прокляну я? Бог не проклинает его. Как изреку зло? Господь не изрекает на него [40]* зла... Вижу Его, но ныне ещё нет; зрю Его, но не близко. Восходит звезда от Иакова и восстаёт жезл от Израиля...» (Числа, 23:8, 24:17).

В символической иконографии звезда обозначает как зачатие, так и рождение. Деву Марию часто рисуют окружённой ореолом из звёзд. На очень красивом триптихе в Ларморе (деп. Морбиан), рассказывающем о смерти Христа и страданиях Марии (Mater dolorosa), где в центральной части можно различить в небе солнце, луну, звёзды, радугу, Мария держит в правой руке большую звезду — maris stella (таким эпитетом величают Богородицу в католическом гимне).

XIII.Собор Нотр-Дам де Пари — Центральный портик.

Связывание серы и ртути.

Ж.Ж.Витковски[41] описывает очень любопытный витраж, который находился около ризницы ныне разрушенной старой церкви Сен-Жан в Руане. Витраж представлял Зачатие святого Романа. «Отец Романа — Вениамин, советник Хлотаря II, — и мать — Фелицата — лежали в кровати нагие, как было принято рисовать до середины XVI в. Зачатие символизировала звезда, сверкавшая на покрывале у живота женщины... Витраж, и так оставлявший странное впечатление из-за своего основного сюжета, окаймляли медальоны, на которых не без удивления можно было лицезреть Марса, Юпитера, Венеру и других богов, причём во избежание сомнений около каждого божества значилось его имя».

Как есть свои сокровенные уголки в человеческом сердце, есть и свои тайные ходы в соборе. Они тянутся под землёй, образуя крипту (от греч. Κρυπτός, скрытый).

Здесь, в сыром и холодном подземелье, человека посещает странное чувство, принуждающее к молчанию: кажется, во мраке действует некая сила. Тут приют мертвецов, как в базилике Сен-Дени, усыпальнице знаменитых людей, или в римских катакомбах — кладбище христиан. Каменные ступени, мраморные мавзолеи, склепы, остатки древних времён, частицы былого. Гнетущая гробовая тишина царит под сводами. Сюда не доносится уличный шум, отголосок суетного мира. Что ждёт нас впереди? Пещеры циклопов? Может, мы на пороге Дантова ада, а может, над нами подземные галереи, столь радушно принимавшие первых мучеников. Тайной, тревогой, страхом веет в этом логове...

На широкие, скошенные по краям основания грузно опирается множество огромных, порой двойных колонн. Короткие, объёмные, строгие, едва выдающиеся капители. Формы суровые, грубоватые — на смену изяществу и пышности пришла основательность. Сжатые в напряжении железные мышцы удерживают чудовищную махину здания. Давящей силе противостоит ночная, безмолвная, тугая воля. Строитель сумел упорядочить и равномерно распределить каменную мощь, уподобив все части единого целого стаду сросшихся допотопных гигантов, от непомерной тяжести выгибающих костистые спины и вбирающих окаменелые животы. Во мраке, в подземных глубинах постоянно действует реальная, но подспудная, неявно себя проявляющая сила. Таково главное впечатление от галерей готических крипт.

Некогда в подземных помещениях храмов хранились статуи Исиды, а после христианизации Галлии они стали «чёрными Девами» (Vierges noires), которых простой народ сделал сегодня предметом особого поклонения. Впрочем, символическое значение статуй Исиды и Мадонны одно и то же, о чём свидетельствует надпись внизу: «Virgini parituræ» (Деве, имеющей родить). Ш.Бигарн^(34)[42] упоминает о нескольких статуях Исиды с именно таким посвящением. «Уже учёнейший Элиас Шадиус, — говорит в своей " Всеобщей библиографии оккультного " большой эрудит Пьер Дюжоль⁽³⁵⁾, — приводит у себя в книге " De dictis Germanicis " схожую надпись: " Isidi, seu Virgini ex qua filius proditurus est "»[43]. Таким образом, эти статуи не несут, по крайней мере с эзотерической точки зрения, того христианского смысла, который им приписывается. В астрономической теогонии Исида до момента зачатия имеет, по словам Бигарна, все атрибуты Девы, так что задолго до христианства многие памятники представляют её под именем Virgo paritura. Исида в этом случае символизирует землю до оплодотворения, которую возродят к жизни солнечные лучи. Это также мать богов, как свидетельствует надпись на камне Джона Ди⁽³⁶⁾: Matri Deum Magnœ ideœ. Эзотерический смысл наших чёрных Дев лучше не определить. В герметизме они соответствуют первоначальной земле (terre primitive), той, что Художник избирает в качестве субъекта (sujet) для Великого Делания. Это первоматерия в минеральном состоянии, извлекаемая из металлоносных жил, глубоко сокрытых под покровом каменистых масс. Старинные тексты утверждают, что это тяжёлая, хрупкая, ломкая чёрная субстанция, проявляющая себя как камень, и, как камень, раскалывающаяся на мельчайшие кусочки. Неудивительно, что антропоморфные иероглифы этого минерала имеют чёрный цвет и обитают в подземельях храма.

В наши дни чёрные Девы встречаются редко. Упомянем лишь те из них, что достаточно хорошо известны. В этом отношении наиболее богат Шартрский собор: в нём их две. Одна (восседающая на троне), выразительно названная Нашей подземной Госпожой (Notre-Dame-sous-Terre), находится в крипте, и на цоколе этой статуи — уже приводившаяся надпись Virgini pariturœ; другая, так называемая Наша Госпожа у колонны (Notre-Dame-du-Pilier), — снаружи, в нише с ex voto в виде пылающих сердец. К ней, по словам Витковски, стекается много паломников. «Первоначально, — добавляет он, — каменная опора статуи, подобно ноге святого Петра в Риме или колену Геркулеса, бога, особо почитаемого сицилийскими язычниками, была вся в щербинках от поцелуев пылких почитателей. В 1831 г., дабы предохранить статую от чересчур рьяных верующих, её огородили деревянными панелями». Подземная Дева Шартра — один из древнейших объектов паломничества. По рассказам местных средневековых хронистов, сперва это была старинная статуя Исиды, «изваянная ещё до Иисуса Христа». Однако теперешняя скульптура датируется самым концом XVII в. Статую Исиды неизвестно когда разбили и заменили деревянной статуей Богоматери с сидящим на её коленях Младенцем. В 1793 г. эту статую сожгли.

У чёрной Девы из собора Нотр-Дам дю Пюи руки и ноги закрыты, её без единой складки платье с застёгнутым воротом расширяется книзу и ниспадает до пола, образуя как бы треугольник. На ткани изображены виноградная лоза и пшеничный колос, иносказательно представляющие хлеб и вино евхаристии. Голова Младенца увенчана такой же роскошной короной, как и у Матери.

Госпожа наша Исповедница (Notre-Dame-de-Confession), знаменитая чёрная Дева из крипт церкви Сен-Виктор в Марселе, — замечательный образец изящества для древней скульптуры крупных размеров. Мадонна — воплощённое благородство — держит в правой руке скипетр, и её голова увенчана короной с тремя цветками [I].

Хорошо известна Госпожа наша Рокамадурская, тоже неизменно привлекающая паломников (посещавших её ещё в 1166г.), — чудотворная статуя, авторство которой традиционно приписывается иудею Закхею, начальнику мытарей в Иерихоне. Статуя возвышается над алтарём в часовне Девы, возведённой в 1479 г. Это почерневшее от времени деревянное изваяние в платье из истлевшей материи, украшенном маленькими серебряными пластинками. «Известность Рокамадуру принёс легендарный отшельник, святой Аматер^XXI, или Амадур; он вырезал из дерева статуэтку Девы Марии, и с этой статуэткой связывались многочисленные чудеса. Рассказывают, что под именем Аматера (Amateur)^b скрывался обращённый Иисусом Христом мытарь Закхей, который, прибыв в Галлию, проповедовал культ Девы. Это было на заре христианства. Паломники же потянулись в Рокамадур лишь в XII в.»[44].

Чёрную Деву церкви Сен-Блез в Виши, как утверждал ещё в XVII в. священник Антуан Гревье, почитали «спокон веков». Специалисты относят скульптуру к XIV в., а так как самые древние части церкви Сен-Блез датируют лишь XV в., аббат Алло, сообщающий нам об этой статуе, полагает, что прежде она стояла в часовне Сен-Николя, заложенной в 1372 г. Гильомом де Ам.

Своя чёрная Дева есть и в церкви Геоде в Квимпере, называемой также церковью Нотр-Дам де ля Ситэ.

Камиль Фламмарион^(37)[45] рассказывает, что 24 сентября 1871 г.— то есть спустя ровно два века с первого опыта по наблюдению за погодой — он видел такую же статую в подвалах Парижской обсерватории. «Громадное здание времён Людовика XIV, — пишет он, — возносящее балюстраду террасы на высоту двадцати восьми метров, на те же двадцать восемь метров уходит вниз, под землю. На углу одной из подземных галерей бросается в глаза небольшая статуя Девы, поставленная там в 1671 г. В стихотворном тексте, выгравированном у стоп Девы, её именуют Госпожой подземелья (Nostre-Dame de dessoubs terre)». Эта малоизвестная парижская Дева, олицетворяющая таинственный герметический субъект (sujet)^XXII, — по-видимому, копия блаженной подземной Госпожи из Шартра.

XIV. Собор Нотр-Дам де Пари — Центральный портик.

Материалы, необходимые для получения растворителя.

Ещё одна подробность, немаловажная для последователей герметизма. Во время крестных ходов в честь чёрных Дев свечи жгли только зелёные^XXIII.

Сами же статуэтки Исиды — те, что не подверглись христианизации, — ещё более редки, чем чёрные Девы. Возможно, причиной тому их глубокая древность. Об одной такой статуэтке — из собора Сент-Этьен в Меце — сообщает Витковски[46]: «Это каменная фигурка Исиды, — пишет он, — высотой 0,43 м и шириной 0,29 м попала сюда из старинного монастыря. В глубину фигурка составляет 0,18 м. Обнажённая грудь Исиды такая плоская, что, перефразируя образное выражение аббата Брантома, "она даёт лишь общее представление о женской груди". На голове у Исиды — покрывало (couvert d'un voile). Два иссохших соска свисают, как у Дианы Эфесской. Кожа окрашена в красный цвет, облегающая одежда — в ч ёрный ^XXIV. Такие же статуи хранились в Сен-Жермен-де-Пре и в церкви Сент-Этьен в Лионе».

XV. Собор Нотр-Дам де Пари — Центральный портик.

Твёрдое тело.

Культ Исиды, египетской Цереры, до сих пор остаётся для нас тайной за семью печатями. Мы знаем лишь, что каждый год в городе Бусирис богиню торжественно чествовали и приносили ей в жертву быка. «После жертвоприношения, — пишет Геродот, — все присутствующие мужчины и женщины — много десятков тысяч — бьют себя в грудь в знак печали. А кого они оплакивают, мне не дозволено говорить»[47]*. Греки, так же как и египтяне, хранили полное молчание относительно загадочного культа Цереры, и историки не смогли сообщить нам ничего любопытного. Раскрытие профанам тайн этих практик каралось смертью. Преступлением считалось даже слушать, как эти тайны разглашаются. Вход в храм Цереры, как и в египетское святилище Исиды, был строго-настрого заказан тем, кто не прошёл посвящения. Сохранившиеся сведения о иерархии великих жрецов позволяют тем не менее думать, что мистерии Цереры сходны с мистериями гермеитизма. Мы знаем четыре категории служителей культа: Иерофант (ему было поручено обучать неофитов), Факелоносец, представлявший Солнце, Герольд и Служитель при алтаре, олицетворявшие соответственно планету Меркурий и Луну. В Риме цереалии справляли в течение недели, начиная с 12 апреля. Участники процессии несли яйцо, символ мироздания, и приносили в жертву свиней.

Раньше мы уже говорили, что надписи на представлявшем Исиду камне Джона Ди именовали её матерью богов (mère des dieux). Но так же называли Рею или Кибелу. Исида и Кибела столь схожи, что мы склонны рассматривать их как две персонификации одного и того же начала. Шарль Венсан подтверждает эту точку зрения, описывая барельеф с Кибелой, на протяжении многих веков украшавший наружную стену приходской церкви в Пенне (деп. Буш-дю-Рон). Под барельефом красовалась надпись Matri Deum. «Этот любопытный фрагмент исчез лишь около 1610 г., — пишет Венсан, — но он запечатлён в " Сборнике " Гроссона (с. 20)». Налицо удивительная аналогия с герметизмом. В Пессинунте, во Фригии, Кибелу почитали в виде чёрного камня, который, как утверждалось, упал с небес. Фидий изобразил богиню на троне между двумя львами, на голове у неё золотая корона с ниспадающим покрывалом. На некоторых изображениях Кибела одной рукой как бы отстраняет покрывало, держа в другой руке ключ. Исида, Церера и Кибела — словно три лица под одним покрывалом.

Дата добавления: 2015-06-30