Тоталитарная природа фашистской революции

Фашизм появляется, когда ультра-национализм сливается с мифом возрождения, в ответ на кризис в обществе, производя идеологию, центральным видением которой является очистка старого общества от его упадка и омоложение (возрождение) нации с новым порядком, населенной фашистским «новым человеком». Некоторое представление о масштабах этого утопического видения можно получить из следующей декларации Роберта Лея, предводителя нацистской организации, Фронт Немецких Рабочих (взято из его речи, произнесенной в 1938-м):

Есть одна вещь, которую нужно понять для осознания величия этого исторического момента: речь не идет о создании новой государственной системы, или новой экономической системы. Мы не говорим о внешних проявлениях, таких как наращивание армии или полный переворот в экономике. Речь идет об обновлении человека, личности. Это люди меняются.

Верите ли Вы, что идея могла сделать что-то подобное ранее? Обновление личности проявляется в том, что идея способна преобразовать все аспекты человеческой жизни. Национал-социализм имеет силу для того, чтобы освободить немецкий народ, каждого немца, от вреда, который ему нанесли, от того, что мешало ему выполнять свои функции. Это является конечной, величайшая целью.¹⁷

Для проведения «обновления человека» националистический дух подразумевал на практике координацию всех аспектов социальной, экономической, политической, культурной и интеллектуальной жизни в рамках авторитарного государства. Уничтожение либеральных свобод и социалистического интернационализма было, таким образом, для фашистов частью процесса исцеления. Вот почему фашисты гордились тем, что они преобразовали Италию в «тоталитарное» («полное») общество¹⁸ («тотальное государство» было таким же позитивным термином для нацистов¹⁹). Негативный подтекст, приобретенный этими терминами в политологии после рассмотрения фашистских (и коммунистических) попыток переустройства общества, является следствием ужасных человеческих жертв этих «тотализирующих» (наполняющих) усилий. Любой революционный миф, ведущий к попытке уничтожить плюрализм современного общества в стремлении достигнуть утопии через «тотальный» контроль над обществом неизбежно приводит к искаженной карикатуре этой утопии. Он ведет к дистопии (или «плохой» утопии), в которой разрушение и бесчеловечность, благословленные государством, оправдываются ссылками на конечные цели: создание нового типа государства, населенного людьми нового типа.

Однако, тоталитарные следствия фашистских попыток реализовать свою утопию зависят от многих факторов. Фашистская Италия, например, была значительно менее авторитарным государством чем Нацистская Германия. Перед приходом к власти фашизм (который, в отличие от партии нацистов, никогда не имел за собой существенной доли электората) был настолько хрупкой силой, что Муссолини пришлось идти на существенные компромиссы со своим радикализмом. Он не стеснялся этого, и был готов отказываться и менять некоторые из декларированных им взглядов в угоду требованиям момента, до тех пор, пока он был способен следовать своей главной цели — возглавлять и направлять процесс преобразования Италии.

Более того, недоверие к государству и слабая социализация большинства итальянцев означали, что фашистские идеалы героизма и слепой веры в лидера, не могли быть легко привиты существующей политической культуре. Это означало, что приходилось идти на значительные уступки консервативным силам, а слишком радикальное переустройство итальянской общественной жизни было исключено. Более того, технологические и материальные ресурсы Италии были несоизмеримо меньше в сравнении со странами к северу от Альп, таким образом, наращивание военной силы было медленным и территориальные амбиции приходилось сдерживать: основной отдушиной для имперских амбиций Италии перед Второй Мировой была Эфиопия — феодальное африканское государство без современной армии. Нельзя сказать, что фашизм был более разрушительным или бесчеловечным в подчинении себе Эфиопии, по сравнению с некоторыми «либеральными» государствами 19-го века (такими как Бельгия, например) в постановке на колени их собственных колоний.

Было бы также неверно предполагать, что фашизм развил аппарат насилия, сравнимый по масштабам с Нацистским. Перед принятием антисемитских законов 1938-го, основными, определенными идеологией режима, врагами были резко анти-фашистски настроенные либералы и коммунисты, которых (за редкими исключениями) либо ссылали в сельские районы юга, либо сажали в тюрьмы, не прибегая к особым пыткам или казням. На самом деле, до тех пор, пока фашизм не принял схемы Гитлера для Нового Европейского Порядка, он правил страной с меньшим социальным насилием, чем в условиях фактической гражданской войны с 1919-го по 1921-й, позволивших Муссолини и его чернорубашечникам стать существенной политической силой. В культурной сфере тоже. Фашизм почти ничего не предпринимал для цензуры художественного творчества, не навязывал определенного стиля (хоть и строго контролировал содержимое новостей, передаваемых через прессу, радио и кино). Напротив, он старался предстать патроном всей художественной продукции, любой формы и содержания, используя пропаганду для ассоциации себя со всеми технологическими, научными и спортивными достижениями Италии, безотносительно к действительным политическим взглядам ученых или спортсменов.²⁰

В Третьем Рейхе многое было по-другому. Его лидеры жестко следовали своей интерпретации нацистских идеалов. Его спецназ насчитывал сотни тысяч «фанатичных» последователей, готовых быть «жестокими» на благо нации. В его распоряжение попала современная страна с гигантскими индустриальными и технологическими ресурсами, и, по сравнению с Италией, хорошо образованным социализированным населением. Эта версия ультра-национализма избрала себе целью расовое здоровье и гигиену. Основой для этого стала лже-наука «евгеника», определившая врагами чистоты нации целые категории человеческих существ от евреев (4-6 миллиона убито) и цыган (более 750000 убито) до гомосексуалистов, а так же физически и умственно неполноценных, большинство которых стало жертвами программы систематического уничтожния: более 320000 этнических немцев было стерилизовано, и около 150000 убито для улучшения «здоровья нации». Это не считая многих миллионов славянских военнопленных и гастарбайтеров, которые попали в рабство или были убиты как воплощения расовой неполноценности.

Крестовый поход Нацизма против духовного упадка пошел дальше преследования идеологических врагов, таких как коммунисты, масоны и радикальные христиане, (напр. Свидетели Иеговы) — к попытке уничтожения всех форм искусства, попирающих «немецкие ценности» и обозначенных как «культурный большевизм». К таковым были отнесены все формы литературы и изобразительного искусства, не взывающие непосредственно к нацистской идеологии. В результате, Германия увидела полное уничтожение того, что историки искусства называют «модернизм», а также экспериментальной музыки, включая продукты «расово низших» культур. Это привело к запрету на все искусство, литературу и музыку евреев, к признанию вне закона джаза (поскольку он связан с неграми). Но все же свинг был настолько популярен, что нацистской пропаганде пришлось заказывать версии американских хитов со словами, специально составленными для разжигания расовой ненависти и высмеивающими врага.

Внешняя политика нацистов тоже была гораздо более амбициозна и разрушительна по сравнению с итальянской. Она включала в себя соединение огромных территорий Европы в империю, основывающуюся на расовых принципах, для полной эксплуатации их человеческих, материальных и культурных ресурсов на пользу Великой Германии. Не удивительно, что нацистские попытки реализовать свои фантазии относительно Нового Мирового Порядка привели к войне, бесчеловечности, массовому порабощению, массовым убийствам и попыткам геноцида невиданных масштабов, с использованием всех материальных и технических ресурсов современного государства.²¹

Фашистская «постоянная революция»

Заложенная в нацистской утопии радикальная деструктивность рождается из неотьемлемых элементов фашистской идеологии. Все революции по определению деструктивны, и готовы (по крайней мере на время «переходного периода») предпочесть один сегмент человечества всем другим, сдерживающим «прогресс». Либеральная революция подразумевает уничтожение феодального или коммунистического «старого режима». Коммунистическая революция в теории требует уничтожение буржуазного капитализма, а на практике привела к массовым убийствам и террору во многих из своих национальных вариантов (напр. в России при Сталине, в Китае при Мао Цзе Дуне, в Камбоджии при Пол-Поте). Даже Бархатные Революции 1989 г. в Польше и Чехословакии, уничтожили Советскую колониальную систему, дававшую многим обычным людям определенную стабильность, материальную обеспеченность и социальный мир, многое из чего быстро исчезло в рамках наступившего дикого капитализма.

Основное отличие фашистской революции от либеральной и коммунистической в том, что последние, несмотря на их локальность, нацелены на установление форпостов в некоторой глобальной битве против «старого порядка», процессе, должном однажды принести плоды (например глобальный мир) для человечества в целом. Да, в период между мировыми войнами ходили разговоры об «универсальном» фашизме, было установлено немало международных связей между похожими движениями, которые продолжали культивироваться фашизмом и после 1945-го, став по-настоящему глобальными с появлением сети Internet. Более того, и фашисты и нацисты видели себя спасающими не только их нацию от упадка, но «цивилизацию» в целом. При этом, однако, основным фокусом фашизма всегда была «своя» нация, не «человечество», и, в этом смысле, фашистская революция в высшей степени избирательна. Фашисты пытались возродить итальянцев, разбудив в них героические качества Древних Римлян. В свою очередь, Нацисты предприняли все возможное для сплочения всех здоровых этнических немцев в обьединенную национальную общность, Volksgemeinschaft.

Другой важный момент заключается в том, что, в отличие от либералов или марксистов, фашисты не могут себе представить «стационарного состояния» общества, достигшего социального равновесия и покоя. Для фашиста остановка (стасис) означает не долгожданную стабильность, но стагнацию, энтропию и смерть. Фашизм, таким образом, толкает себя на повторение динамизма революционного момента, приведшего его к власти, на создание условий «постоянной революции». Радикальный, ушедший в евгенику, фашистский режим, такой как установили нацисты (а другие, такие как румынская Железная Гвардия или современные американские нео-нацисты, только мечтали установить), движим своей собственной логикой к вовлечению в постоянный процесс создания и уничтожения: установление «нового состояния» должно сопровождаться уничтожением или подчинением себе устаревшего.

Для фашистского революционера, таким образом, уничтожение врагов это не нигилизм, и не бесчеловечность, но интегральная часть постоянной революции. Принципа, который логически следует из мифических основ его мировоззрения, принципа уничтожения ради созидания, или, как сформулировал один фашистский мыслитель, «созидательного нигилизма».²² Фашизм преобразует или (в случае нацизма) хирургически вырезает «нездоровые» элементы нации, таким образом, что они могут регенерировать, очищает национальное дерево от сухих веток и излишней листвы, для того, чтобы оно росло лучше, в попытке сохранить, по крайней мере, свой сегмент человечества от угрозы быть «затопленным» «низшими» культурами и расами, для того, чтобы спасти цивилизацию.

Дата добавления: 2015-06-30