Массовые празднества и представления в период революции и гражданской войны

И МАССОВЫХ ПРАЗДНЕСТВ

ВЕЛИКАЯ ОКТЯБРЬСКАЯ СОЦИАЛИСТИЧЕСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ И РАСЦВЕТ ВСЕХ ВИДОВ ТЕАТРАЛИЗОВАННЫХ ПРЕДСТАВЛЕНИЙ

В год свершения Великой Октябрьской социалистической ре­волюции и в грозные годы гражданской войны массовые театра­лизованные представления и празднества проводятся во многих городах Советской России. Эти представления и празднества, объ­единявшие тысячи активных участников и десятки тысяч зрите­лей, обычно назывались действами, мистериями, инсценировками.

Руководители и организаторы первых революционных празд­неств стремились создать грандиозные площадные инсценировки для масс рабочих и солдат и при непосредственном участии са­мого народа.

Иногда площадные представления строились по мистериально-му принципу, т. е. действие их охватывало тысячелетние эпохи, модернизировались или пародировались библейские легенды и т. п. Но, разумеется, ничего религиозного в этих представлениях не было. Их значение заключалось в том, что перед многотысячной толпой в обобщенных, чаще всего плакатных или символических образах — Труда, Капитала, Революции, в действиях масс выяв­лялся смысл великого переворота.

Казалось бы, в период коренной ломки всего старого уклада общественной жизни людей меньше всего должно было интересо­вать искусство: ведь «когда говорят пушки, музы молчат». Но опыт революций неоднократно опровергал этот афоризм. На ре­шающих этапах истории искусство, в особенности массовое пло­щадное искусство, властно врывается в реальную жизнь, стано­вится выразителем пафоса социальной борьбы.

Первые советские праздники унаследовали от праздников французской революции их демократичность, массовость, размах и монументальность. При этом советские праздники отличались четким политическим содержанием, высоким пафосом борьбы за торжество идей коммунизма и имели особые творческие и органи­зационные приемы.

О большом значении, которое придавала массовым театрали­зованным представлениям и праздникам молодая Советская Рес­публика, свидетельствует тот факт, что в декрете «Об объедине­нии театрального дела» от 26 августа 1919 года был специальный пункт о народных гуляньях, предусматривавший необходимость руководства ими и всесторонней помощи со стороны Наркомпроса. Тогда же при театральном отделе Наркомпроса была создана специальная секция по организации массовых гуляний и зрелищ.

Заложенные в семнадцатом году основные формы массового торжества — праздничная манифестация, массовое собрание-ми­тинг, сходка и т. д.—медленно вызревали в восемнадцатом и де­вятнадцатом годах. Их зрелищная обрядность, в значительной своей части, сложившаяся еще в годы первой революции, посте­пенно изменялась и усложнялась. В эти же годы (1918—1919) ус­танавливаются даты важнейших революционных празднеств, так называемый «красный календарь».

Первым в ряду всенародных празднеств был Первомай 1918 го­да. В. И. Ленин в этот день выступал с речью перед демонстран­тами на Красной площади, присутствовал на военном параде на Ходынском поле и затем выступал на митинге латышских стрел­ков и работников Кремля.

С огромным воодушевлением трудящиеся нашей страны празд­новали первую годовщину Октябрьской революции. Это праздне­ство включало в себя митинг, народное шествие, театрализован­ные представления, концерты, открытие ряда памятников и мемориальных досок, бесплатное пользование кафе, театрами, киноматографами и многое другое. В этот день В. И. Ленин откры­вал памятник Марксу и Энгельсу, выступал с речью на открытии мемориальной доски борцам Октябрьской революции, присутство­вал на параде войск и демонстрации трудящихся на Красной пло­щади, был на театрализованном митинге-концерте работников ВЧК.

За Первомаем и Октябрьским празднеством в «красный кален­дарь» вошли Кровавое воскресенье (9 Января) и День Париж­ской Коммуны (18 марта).

Первые празднества Октябрьской революции качественно от­личались от всех имевших в истории место массовых празднеств. Именно в советских праздниках впервые совершилась «встреча праздника с действительной свободой, которая обусловлена, с од­ной стороны, самой высокой человеческой целью — обновление мира социальных отношений в направлении равенства, братства и счастья всех людей, а с другой — теми колоссальными трудно­стями, которые приходилось преодолевать для достижения этой цели».

Именно культура нового праздника, рожденного Октябрем, оказалась в состоянии преодолеть присущую празднествам других эпох «биокосмическую цикличность и подняться до ощущения исто­рического понятия времени» Демонстрация в первые послереволюционные годы имела чисто боевой, политический смысл. Обрядовая сторона даже праздничных демонстраций ограничивалась в большинстве случаев шестви­ями с оркестрами и знаменами, пением. И лишь маевка 1919 года в Петрограде внесла некоторое обновление: на Поле жертв Ре­волюции была воздвигнута наковальня, по которой ударяли (сим­волическая присяга) вожди проходящих колонн. Но к концу гражданской войны на смену суровому боевому характеру демон­страций приходят черты веселья и радости. Инсценируются ло­зунги на злободневные темы, в состав демонстрации включаются театральные бутафорские сооружения, которые либо обыгрываются, либо служат декоративным фоном. Видное место постепенно начинают занимать физкультурные группы и номера. А много поз­же они вырастают в отдельные самостоятельные части демонст­рации, в физкультурные парады-праздники.

Одна из распространенных форм демонстраций первых после­революционных лет — демонстрации протеста по поводу различ­ных международных политических событий. Такие демонстрации носили серьезный, строгий, иногда сатирический характер.

В годы революции и гражданской войны действенной формой агитации становится митинг, где решающими были пламенные слова оратора, плакат, лозунг. Стремление сделать агитацию бо­лее доходчивой, эмоционально-образной привело к рождению ка­чественно новой формы митингов — митингов-концертов.

Репертуар концертной программы митинга состоял из произве­дений русских классиков, призывающих к борьбе за свободу. В них принимали участие виднейшие деятели театра: А. Нежда­нова, А. Яблочкина, В. Кригер и многие другие. В Москве читали свои стихи С. Есенин, В. Маяковский, Д. Бедный...

Партия и лично В. И. Ленин придавали огромное значение этой новой, чрезвычайно действенной форме массовой агитации. В марте 1919 года, в годовщину свержения самодержавия, Театрально-драматургическая мастерская Красной Армии разыг­рала в Народном Доме своеобразное игрище, или инсценировку, которая стала затем традиционным и самым интересным зрелищ­ным моментом празднеств и демонстраций.

В инсценировке были заняты главным образом красноармей­цы— непосредственные участники событий 1905 года'—и солда­ты, бравшие в 1917 году Арсенал и штурмовавшие Зимний. На ос­нове их воспоминаний и был создан сценарий представления, по­лучившего название «Свержение самодержавия».

Вот как описывает своеобразное вступление, пролог постанов­ки организатор этого представления Н. Г. Виноградов-Мамонт:

«Барабаны и баяны сыграли „боевую тревогу". Я взял штык, латунную гильзу и с этими атрибутами, небывалыми в истории театра, вышел на сцену. Мы — красноармейцы-фронтовики. Меж­ду боями выдался свободный денек. Решили сыграть спектакль на политическую тему. Кто актеры? Мы. Пьеса есть? Нет. Сами сочиняли. Где театральное помещение? Там, где бойцы сошлись, присели, запели — тут и театр. Декорация? Семь елок срубили, поставили на крестовины — вот и лес! А вместо театрального звон-

ка— поднимаю гильзу трехдюймового артиллерийского снаряда, ударяю штыком. Первый звонок. Второй. Третий! Красноармейское действо „Свержение самодержавия" начинается»¹.

В этом коротком вступлении раскрывается задача участников представления, объявляется название, объясняются принципы по­становки.

А вот как завершился один из эпизодов инсценировки:

«Из раскрытых ворот Арсенала хлынули рабочие с красными флагами: обнимаются, целуются братаются с волынцами. В от­вет из зрительного зала гудит радостное — ура!!! Настин снимает папаху и воистину „мочаловским рыдающим голосом" тихо про­износит: „Товарищи! Первая честь... и вечная память братьям на­шим, павшим героям Революции..." В благоговейной тишине волынцы и рабочие приближаются к павшим товарищам. Волынцы сомкнули ружья. На ружья бережно положили тела сраженных. „Вы жертвою пали в борьбе роковой..." Величественные траурные аккорды, шествие медленно трижды обходит зал. Женщины пла­чут. Рабочая молодежь пристраивается к солдатским рядам»².

Успех представления у публики был огромным. Инсценировку разыгрывали еще несколько раз.

Подобного рода массовые представления начали организовы­ваться во многих городах Советской Республики: «Пантомима Великой революции» — в Москве, «Борьба труда и капитала» — в Иркутске, «Восхваление революции» — в Воронеже, «Поступь сво­бодных народов»—'В Харькове, «Интернационал» — в Киеве, «Красные дни» — в Дербенте, «Апофеоз Труда» — в Самаре... В одном только Петрограде было осуществлено множество таких инсценировок. «Пантомима по случаю празднования III Интерна­ционала» (11 мая 1919 г.), «Красный год» (ко второй годовщине Октября), «Кровавое воскресенье» (9 января 1920 г.), «Меч ми­ра» (ко второй годовщине Красной Армии), «Гибель Коммуны» (18 марта 1920 г.), «Огонь Прометея» (апрель 1920 г.), «Мисте­рия освобожденного труда» (1 мая 1920 г.), «Блокада России» (20 июня 1920 г.), «К мировой Коммуне» — в честь II конгресса III Интернационала (19 июля 1920 г.), инсценировка «В Красно­сельских лагерях» (8 августа 1920 г.), «Взятие Зимнего дворца» (к третьей годовщине Октября) и др.

Для осуществления массовых представлений выделялись не только остродефицитные материалы, но и еще более дефицитные продовольственные пайки (в виде дополнительного хлеба и пор­ции селедки), которые выдавались участникам инсценировок, при­ходившим на репетиции после рабочего дня. Это делалось в ту пору, когда еще шла гражданская война и на учете был каждый фунт хлеба, каждый гвоздь. В таких условиях тысячи самоотвер­женных участников под руководством режиссеров-новаторов соз­давали величественные представления, служившие действенным средством политического и художественного воспитания масс.

Одной из значительных постановок 1920 года была массовая инсценировка «К мирной Коммуне». Она была организована у портала Фондовой биржи в связи с приездом в Петроград деле­гатов Второго конгресса III Интернационала, в числе которых был В. И. Ленин. Организатор постановки — Петроградское теат­ральное отделение (руководитель М. Ф. Андреева), главный ре­жиссер— К. А. Марджанов, режиссеры — Н.В.Петров (1-ячасть), С. Э. Радлов (2-я часть), В. Н. Соловьев и А. П. Пиотровский (3-я часть), художник — Натан Альтман. В инсценировке участ­вовало около четырех тысяч красноармейцев, театральной молоде­жи и членов самодеятельных кружков,

Действие, по словам очевидцев, не ограничивалось только пор­талами биржи, а захватывало и ее боковые парапеты, и Ростраль­ные колонны на площади, и круглые сходы к Неве, и оба моста—> Республиканский и Строительный, и самую Неву, где стояли мино­носцы, и Петропавловскую крепость, прожектора которой освеща­ли эту инсценировку. Около 45 тысяч человек собралось в этот вечер на мысе биржи, разместившись в полукруглом сквере и на трибунах, одна из которых была отведена гостям — делегатам Конгресса III Интернационала. Инсценировка закончилась к 4ча­сам утра, произвела глубочайшее впечатление на собравшихся, в том числе и на западноевропейских революционеров.

Величественной, впечатляющей была и инсценировка «Взятие Зимнего дворца», поставленная в Октябрьскую годовщину 1920 го­да. Она была осуществлена Политуправлением Петроградского военного округа. В представлении участвовало около восьми ты­сяч красноармейцев, матросов и театральной молодежи. По бокам арки Главного штаба были сооружены две площадки, украшен­ные гигантскими декорациями, соединенными дугообразным мо­стом. Одна площадка — «красных», другая — «белых». В качестве третьей площадки был присоединен подлинный объект октябрь­ского штурма — Зимний дворец.

«Грянул пушечный выстрел. На белой платформе вспыхнул свет и озарил обветшалые стены старинного зала. На возвышении Временное правительство с Керенским во главе принимает под звуки фальшивой „Марсельезы" знаки доверия со стороны быв­ших сановников, генералов и финансистов. На красной платформе, на фоне кирпичных фабрик, еще не организовавшийся пролетари­ат напряженно прислушивается. Неуверенно звучит „Интернацио­нал", потом уже — из сотен грудей: „Ленин, Ленин!.."

Пока на белой платформе течет время во всевозможных засе­даниях, на красной — пролетариат объединяется вокруг своих во­жаков. Следует изображение июльских дней и корниловщины. После этого Временное правительство, охраняемое лишь юнкерами да женским батальоном, бежит в Зимний дворец. Вот озарились окна этой последней цитадели Керенского. Красные, построив­шись в боевые дружины, указывают друг другу в сторону Зимнего дворца. Из-под арки Главного штаба ринулись броневики и вся Красная гвардия тогдашнего Петрограда. С Мойки — павлов-цы. С Адмиралтейского проезда — вооруженные матросы. Их об­щая цель — Зимний дворец. Из-под ворот этой осажденной крепо­сти слышится гул выдвигаемых орудий. Юнкера маскируют их огромной поленницей, и начинается исторический бой, в котором принимает участие и виднеющийся вдали крейсер „Аврора". В ос­вещенных окнах Зимнего дворца силуэты сражающихся... Трескот­ня пулеметов, выстрелы винтовок, грохот артиллерийских ору­дий... Две-три минуты сплошного грохота... Но вот взвилась ракета — и все мигом стихает, чтобы наполниться новыми звука­ми „Интернационала", исполняемого сорокатысячным хором. Над погасшими окнами дворца засветились красные пятиконечные звезды, а над самым дворцом взвивается огромный красный стяг... Спектакль окончен. Начинается парад красных войск...».

Инсценировку, показанную рабочим и красноармейцам, смот­рели сто тысяч человек.

В Москве в 20-х годах было организовано несколько грандиоз­ных массовых инсценировок. Своеобразным праздником явился, например, общемосковский карнавал книги 10 мая 1925 года. Большая колонна разукрашенных автомобилей, являвшихся в то же время сценическими площадками для выступления чтецов, му­зыкантов и танцоров, медленно продвигалась по заполненным на­родом московским улицам. Карнавальная агитколонна была одно­временно и выставкой книг, и своеобразным театром на колесах, показывавшим на ходу и на больших остановках маленькие скет­чи, сценки, музыкальные и эстрадные номера. Празднество закон­чилось карнавальным шествием по городу.

Первого и второго мая 1926 года на Каланчевской площади под руководством Сокольнического райкома ВКП(б) была постав­лена массовая инсценировка с участием двух тысяч человек, ко­торая за два дня привлекла более семидесяти тысяч зрителей. Основной ее темой было прославление труда. Пресса называла эту инсценировку грандиозным спектаклем на открытом воздухе, ярким и красочным зрелищем.

Первой Всесоюзной спартакиаде народов СССР в августе 1928 года были посвящены специальные празднества на Москве-реке и массовое представление «Всемирный Октябрь», организо­ванное на Ленинских горах.

Основой, из которой разворачивалась инсценировка, как пра­вило, был митинг или военный парад. Поэтому в представлении неизменно принимали участие красноармейцы, возившие с собой орудия.

В связи с тем что играть приходилось чаще всего под откры­тым небом или в очень больших залах, оформление упрощалось, схематизировалось. В инсценировке неизменно использовались театральные условные элементы, символы, аллегории. Утвердились традиционные инсценировочные маски —маска рабочего, буржуя, капиталиста и др.

Инсценировка строилась главным образом на действиях масс. И чем организованнее была масса, тем скорее «толпа» превраща­лась в «хор». Почти сразу же хор устанавливался как антифон­ный, состоящий из двух полухорий: «белые» и «красные», Евро­па и Россия и т. д. Вскоре из хора выделились и корифеи — зазвучали, чередуясь с хором, сольные реплики. Роль хора была очень значительной. Именно хор сближал инсценировку со зрите­лями, окружавшими место действия. Но при всем том он не пере­ставал быть условной действенной средой, фоном, на котором развертывалось все представление.

Несмотря на общереволюционные темы массовых инсцениро­вок (борьба труда и капитала, восхваление Революции и т. п.), содержание в них всегда раскрывалось через факты, действитель­но имевшие место в данном городе, в конкретном населенном пункте. И самодеятельные артисты, и зрители часто были свиде­телями и участниками событий, лежавших в основе представле­ния.

Необычность постановки, масштабность, обилие различных постановочных эффектов породили новые приемы драматургии и режиссерской работы.

Текст и действие строились элементарно и могли исполняться любым красноармейцем или рабочим. Режиссер и участники по­становки сначала определяли каркас сценария, после этого разра­батывали детали текста и действия, а затем все сводилось вое­дино. Режиссерские обязанности чаще всего выполняла коллегия режиссеров —своеобразный штаб. Функции постановщиков раз­бивались на части —монтировочную, строительно-техническую,

транспортную и т. д.

Близким по природе своей к массовым инсценировкам был весьма популярный в те годы вид представлений — театрализован­ные суды. «Суды» тоже проводились под открытым небом, при большом стечении народа. Судили Капитал, судили Врангеля, су­дили Лодыря, Дезертира и т. д., а порой, в более узких аудитори­ях, среди подсудимых оказывались и литературные персонажи: Раскольников, Катюша Маслова и Нехлюдов, Любим Торцов И пр. Проводились эти «суды» в форме подлинного судебного за­седания, что и определяло схему действия, столкновение сторон, основной конфликт, круг действующих лиц —председатель, про­курор, адвокат, свидетели, подсудимый...

В ходе действия значительное место занимала импровизация (хотя тексты вопросов и ответов на репетициях подготавливались, оговаривались). Импровизация придавала агитсуду естественный, жизненный характер, давала возможность и зрителю активно вмешиваться в разбор «дела». Участие зрителей в прениях было од­ной из важных особенностей этих представлений.

Вот как описывает театрализованный «Суд над Врангелем» на станции Крымская (1919) один из участников и организаторов этого представления Вс. Вишневский:

«На Кубани в 1919 году была еще сильна пропаганда белых, а нам надо было сделать невозможным белое движение на Куба­ни. И вот решили сделать спектакль. Показать кубанским каза­кам, кто же такие красные и кто белые. Надо показать казакам, что такое Врангель. Коммунисты стали драматургами. И сделали спектакль. Сердце горело, но сделали. Созвали зрителей. И ведь зрители-то какие были? Десять тысяч зрителей с семьями приеха­ли на тачанках, на подводах, вооруженные, с бабами. Приеха­ли посмотреть большевистский спектакль.

Единственный настоящий актер, который должен был играть барона Врангеля (решили поставить суд над Врангелем), гово­рит:

— Позвольте, ведь они меня убьют, повесят, эти десять тысяч зрителей с бабами, ведь бабы у них не простые, а такие, что одна баба как выйдет, как тряхнет, так сразу двух мужиков уложит.

И вот первый акт. Перечисляем преступления Врангеля.

Выходит суд. „Встать". Все встают, как в трибунале, акку­ратно, все как на суде. „Чи то театр, чи то трибунал". Разыгры­вается допрос Врангеля. Человек, который допрашивает Вранге­ля. Роли мы почти не писали, так, наметка, чтобы можно было импровизировать. „Скажите, вы вешали людей в Царицине? Ска­жите, под Волгой, за таким-то заводом, вы повесили людей?"— „Да".— „Вы повесили коммунистов таких-то в Джанкое и на дру­гих станциях" и т. д. Спектакль превращается в суд. Суд пре­вращается в жизнь. Защитник говорит: „Помилуйте их, огляни­тесь на советскую демократию..." А в ответ раздается голос: „Да что тут оглядываться? Да что ж он оглядывается? Люди хотят мира!"

Идет сцена за сценой, спектакль поднимает людей невероятно. Спорят! Все кипит!

Последний акт. Прочли обвинительный акт и зрителям задали вопрос: „Что присудить барону Врангелю?" Актер затрясся — убьют. „Граждане, что сделать с подсудимым, с генерал-лейте­нантом бароном Врангелем?"

„Порубать, пострелять!" — кричали все».

Эмоциональная сила такой образной агитации была убеди­тельнее любого доклада, любого выступления оратора.

Революция, гражданская война, новая жизнь нашли в те годы свое выражение в формах самодеятельного народного театра.

Народный, поистине массовый — не только по количеству уча­стников и зрителей представления, но и по числу представлений — театр гражданской войны сохранился в памяти людей как леген­да. У него не было своего летописца. Не сохранилось ни пьес, созданных чаще всего самими участниками спектаклей, ни даже имен большинства драматургов. Однако дошедшие до нас разроз­ненные факты и воспоминания позволяют представить и размах этого массового театрального движения, и его основные особенно­сти. Невозможно хотя бы приблизительно подсчитать количество-самодеятельных кружков, но можно с уверенностью сказать, что их были тысячи. Причем повсюду, на всей громадной территории страны, на всех фронтах гражданской войны.

Самодеятельное театральное искусство развивалось во многом стихийно, и в этом бурном развитии сказалось революционное пробуждение народа, его тяга к искусству, к творчеству. Но это не значит, что народный театр не знал руководства. По инициа­тиве Всероссийского бюро военных комиссаров в начале 1919 года было создано десять передвижных театральных групп. При полит­управлениях армий начали создаваться специальные агитпоезда, которые действовали во фронтовой и прифронтовой полосе, агит-пароходы и пр.

При Театральном обществе Народного комиссариата просве­щения существовала специальная комиссия по самодеятельному театру. Наиболее массовой, широкой организацией, взявшей на. себя практическую работу в театральной самодеятельности, был Пролеткульт. Один из деятелей этой организации, П. И. Кержен­цев, разработал программу «массового действа». Во многом спра­ведливо критикуя профессиональный театр тех лет, он в то же время переоценивал самодеятельное искусство, вообще отрицал роль профессионального театра, его необходимость как вида ху­дожественной культуры в будущем¹. На ошибки в позиции веду­щих деятелей Пролеткульта было указано партией, и профессио­нальный театр, вопреки подобным вульгарно-социологическим концепциям пролеткультовцев, был признан необходимым звеном революционной, социалистической культуры.

Что же представлял собой репертуар и каковы были особенно­сти самодеятельного театра времен гражданской войны? Возьмем для примера украинские кружки на фронте и в тылу: здесь широ­ко ставилась русская и украинская классика — «Женитьба» Гого­ля, «Солдат-чародей» Котляревского, «Без вины виноватые» Островского, «Назар Стодоля» Шевченко. В красных полках, сра­жавшихся на фронтах гражданской войны, ставились также агитпьесы, написанные участниками драматических кружков: «В тылу у белогвардейцев» красноармейца Симоненко, «Дезертир» началь­ника поезда-мастерской Иванова, «Боевое задание» бойца броне­поезда Огурцова. В красноармейском показательном театре в Белоруссии разыгрывался спектакль «Так и было»; сценарий это­го представления написали работники политотдела армии и учаьствовали в нем сами бойцы. В Киеве, в помещении «интимного театра», были показаны под пение «Интернационала» аллегорические живые картинки «Освобождение России и Украины».

Сценарии всех этих представлений предусматривали возможность импровизированных реплик, выкриков зрителей, возгласов одобрения или протеста. Зрители охотно пользовались этой возможностью.

Широкое распространение в 20-е годы получила еще одна форма агитации — громкое чтение. Дефицит бумаги, остановка типо­графий, недостаток в рабочих на полиграфическом произ^{водстве} и самое главное — неграмотность, печальное наследие старого режима,— все это и обусловило возникновение громкого чтения. Оно проводится сначала стихийно: у деревянных витрин на пере­крестках, где наклеивались газеты; тут же завязывались беседы, споры, иногда очень острые. Затем клубные работники переносят читку газет в стены клуба и проводят ее для организованной ау­дитории.

Громкие чтения в клубе уступают место устной газете, где печатно-газетный материал преднамеренно обрабатывается клуб­ными работниками с учетом агитационных и просветительских за­дач, местных событий, специфики восприятия массовой аудиторией на слух и т. д. В целях выразительности вводятся два чтеца, ве­дущих театрализованный диалог, и другие театрально воздейст­вующие элементы (музыка, освещение, элементарные декорации). В результате появляется небывалый до сих пор вид агитационно-пропагандистского театрализованного представления — живая га­зета.

«Живая газета» существовала всюду: на фронтах гражданской войны, в рабочих и деревенских клубах, на предприятиях и в уч­реждениях. Название «живая газета» довольно точно отражает существо этого вида театрализованного представления. Чаще все­го это были инсценированные политобозрения, монтажи из обоз­рений, докладов, лекций. Представление состояло из ряда отдель­ных сцен, монологов, коллективных декламаций, частушек и т. д. Иногда монтаж и строился по-газетному: за передовицей следо­вали отделы — фронтовой и рабочей жизни, производства, дерев­ни и т. д. «Живые газеты» агитировали за очередные политиче­ские мероприятия Советской власти, боролись с культурной отсталостью, с пережитками и суевериями.

«Живая газета» пользуется как опытом массовых инсцениро­вок, так и достижениями профессионального театра, использует и элементы других искусств. Здесь и балет, и оперетта, и танец, и пение, и плакаты, и кинофильмы. Театрализируется любое поло­жение статистики, создаются живые диаграммы, применяются рупоры-громкоговорители и т. д. Все это объединялось, чередова­лось, должно было быть лаконичным, убедительным, ярким, эмо­ционально доходчивым.

Заканчивалось представление агитационным по содержанию дивертисментом.

Подготовкой репертуара для «живых газет» занимались спе­циальные группы, имевшие свои редколлегии, своих спецкоров, которые выполняли функции, сходные с функциями газетных раб­коров и селькоров.

Дата добавления: 2015-06-30