Эмоциональный интеллект. если видят рядом ребенка в слезах

И

Дэниел Гоулман

если видят рядом ребенка в слезах. В возрасте около года они начинают осознавать, что страдание исходит не от них, а из­вне, от кого-то другого, хотя, видимо, еще толком не знают, как к этому относиться. В ходе эксперимента, проводимого Мар­тином Хоффманом в Университете штата Нью-Йорк, годова­лый малыш привел свою маму, чтобы та утешила его плачуще­го друга, не обращая внимания на то, что и мама друга находи­лась в той же комнате. Такого рода перепутывание наблюдает­ся и в тех случаях, когда годовалые дети имитируют страдание человека, находящегося поблизости, возможно, для того, что­бы лучше понять, что именно тот чувствует. Например, если какая-нибудь девочка ушибет пальцы, другая девочка в возрас­те одного года может повторить ее действия, чтобы проверить, а не будет ли и ей тоже больно. Один малыш, увидев, что его мама плачет, вытер свои глаза, хотя в них не было ни слезинки.

Эта так называемая моторная мимикрия передает изначаль­ный специальный смысл слова «эмпатия», в котором оно было впервые использовано в 1920-х годах американским психоло­гом Э.Б. Титченером. В этом смысле оно несколько отличается от своего греческого оригинала empathea, означавшего «вчув-ствование», — термин, первоначально использованный теоре­тиками эстетики для обозначения способности воспринимать субъективное переживание другого человека. Согласно теории Титченера, эмпатия произошла от некоей физической имита­ции страдания другого, которая затем пробуждает в имитаторе те же самые чувства. Он искал новый термин, отличающийся от слова «сочувствие», которое можно испытывать к общему положению другого человека, не разделяя чувств, какие испы­тывает этот человек.

Моторная мимикрия постепенно исчезает из репертуара детей, начинающих ходить, примерно к двум с половиной го­дам, то есть к тому моменту, когда они осознают, что боль дру­гих людей отличается от их боли, и способны лучше их утешить. Вот типичный пример из дневника матери:

Соседский малыш плакал... и Дженни подошла к нему и стала угощать печеньем. Она ходила за ним по пятам и сама начала хныкать. Потом она попыталась погладить его по го-

лове, но он вырвался... Он успокоился, но Дженни по-преж­нему выглядела озабоченной. Она продолжала приносить ему игрушки и поглаживать по голове и плечам.

В этот период развития у малышей, которые учатся ходить, начинают обнаруживаться различия в общей чувствительнос­ти к эмоциональным расстройствам других людей: одни,вроде Дженни, остро их сознают, другие перестают обращать на них внимание. Ряд исследований, проведенных Мэриан Радке-Яр-роу и Кэролин Цан-Векслер в Национальном институте душев­ного здоровья, показал, что это различие в эмпатическом ин­тересе по большей части было связано с тем, как родители дис­циплинируют своих детей. Как они обнаружили, дети прояв­ляли большую эмпатию в тех семьях, где в процессе воспитания огромное внимание обращалось на страдание, которое их не­достойное поведение причиняло другим людям: «Ты только посмотри, как ты ее огорчил» вместо «Это было дурно». Далее они выяснили, что эмпатия у детей формируется также в ре­зультате наблюдений, как реагируют другие, когда кто-то еще испытывает страдание; подражая тому, что видят, дети выра­батывают репертуар эмпатических реакций, направленных в первую очередь на то, чтобы помочь страдающим людям.

Хорошо настроенный ребенок

Саре было двадцать пять, когда она родила близнецов Мар­ка и Фреда. Марк, по ее мнению, был больше похож на нее, а Фред — на отца. Такое восприятие, возможно, и стало причи­ной глубокого, хотя и трудноуловимого различия в ее отноше­нии к детям. Когда мальчикам было всего по три месяца, Сара старалась поймать взгляд Фреда, и если он отворачивался, она снова пыталась заглянуть ему в глаза, но тогда Фред отворачи­вал лицо уже более подчеркнуто. Когда же она отводила глаза, Фред смотрел на нее в упор, после чего цикл «преследование — отворачивание» повторялся, не раздоводя Фреда до слез. Мар­ку, напротив, Сара фактически никогда и не пыталась навя­зать зрительный контакт, как она это делала с Фредом. Марк

6*

Дэниел Гоулллан

мог отводить глаза, когда хотел, и она не старалась перехватить его взгляд.

Казалось бы, пустяк, но говорящий о многом. Через год Фред боялся уже заметно сильнее и был более зависимым, чем Марк; одним из способов проявления его пугливости было пре­рывание зрительного контакта с другими людьми, как бывало у него в три месяца с матерью, когда он опускал голову вниз и в сторону. Марк смотрел окружающим прямо в глаза, а когда хо­тел прервать контакт, слегка задирал голову и отворачивался с обворожительной улыбкой.

За близнецами и их матерью велось очень тщательное на­блюдение, когда они приняли участие в исследовании, прово­димом Дэниелом Стерном, работавшим в то время психиатром на медицинском факультете Корнеллского университета. Стер­на приводит в восхищение многократный обмен мелкими зна­ками настроенности, происходящий между родителем и ребен­ком; он считает, что именно в эти сокровенные моменты и пре­подаются самые главные уроки эмоциональной жизни. Из всех таких моментов наиболее важными являются те, которые по­зволяют ребенку понять, что его эмоции встречают эмпатию и признание и их разделяют в процессе, который Стерн называ­ет настройкой. У матери близнецов была настроенность на Марка, но отсутствовала эмоциональная синхронизация с Фре­дом. Стерн утверждает, что повторяющиеся несчетное число раз моменты согласованности или рассогласованности между ро­дителем и ребенком формируют эмоциональные ожидания, которые взрослые.привносят в свои близкие взаимоотноше­ния, — и, возможно, в гораздо большей степени, чем драмати­ческие события детства.

Настроенность возникает без слов, как ритмическая состав­ляющая взаимоотношений. Стерн изучал ее со скрупулезной точностью, часами снимая на видеопленку матерей с младен­цами. Он обнаружил, что благодаря настроенности матери дают понять своим малышам, что знают, что те чувствуют. Ребенок, к примеру, визжит от радости, и мать подтверждает эту радость, легонько встряхивая его, говоря с ним воркующим голосом или приведя высоту своего голоса в соответствие с визгом малыша.

Эмоциональный интеллект

Или же младенец трясет погремушку, а мать отвечает ему быст­рым шимми*. При таком взаимодействии подтверждающее сообщение заключается в том, что мать более или менее при­спосабливается к уровню возбуждения ребенка. Благодаря по­добным тонким настройкам у младенца появляется успокои­тельное чувство эмоциональной связи — информация, кото­рую, как обнаружил Стерн, матери посылают примерно раз в минуту во время взаимодействия со своими малышами.

Настроенность очень сильно отличается от простой ими­тации. «Если вы всего лишь копируете ребенка, — объяснил мне Стерн, — это свидетельствует о том, что вы знаете, что он сде­лал, но не что он чувствовал. Чтобы дать ему понять, что вы осознаете, что он чувствует, вам придется воспроизвести его внутренние переживания иным способом. Тогда малыш будет знать, что его понимают».

Занятия любовью во взрослой жизни — это, вероятно, мак­симальное приближение к глубокой внутренней настройке меж­ду младенцем и матерью. Любовная близость, пишет Стерн, «подразумевает переживание ощущения субъективного состо­яния другого человека: разделенного желания, совпадающих намерений и обоюдных состояний одновременно меняющего­ся возбуждения», когда любовники реагируют друг на друга с синхронией, которая дает не нуждающееся в словах чувство глубокого взаимопонимания. Любовная близость в ее лучшем варианте есть акт взаимной эмпатии, а в худшем в ней нет этой самой эмоциональной взаимности.

Последствия неправильной настройки

Стерн полагает, что в результате повторяющихся настраи­ваний у младенцев начинает развиваться ощущение, что дру­гие люди могут и готовы разделить их чувства. Это ощущение, похоже, возникает у них примерно в восемь месяцев, когда дети начинают осознавать, что они отделены от остальных людей, и продолжает формироваться под влиянием дружеских и интим-

* Шимми — танец.

Дата добавления: 2015-07-02