CARGOS EPTI 7 страница. – Аккуратнее, не дрова несете, – произнес чей-то знакомый женский голос

– Аккуратнее, не дрова несете, – произнес чей-то знакомый женский голос.

Я ничего не мог видеть, лишь чувствовать и слушать. Даже пошевелиться было мне не по силам, но отчего-то я понимал, что все это лишь продолжение сна. Даже не сна, реальных событий, погребенных внутри моего подсознания. Сурок помогал мне вспомнить недавние события и расставить все знания по полочкам.

Меня положили на что-то твердое, будучи в сознании я бы не смог пролежать на этом и больше пяти минут, но когда меня вновь подняли я почувствовал, как моя спина легонько провалилась вниз, но осталась держаться на какой-то то ли ткани, то ли брезенте. И в голове вспыхнула верная мысль: меня переложили на носилки.

– Что, вашу мать, здесь происходит? – прозвучал еще один знакомый голос издалека, и я тут же узнал его обладателя: Чарльза Роулинсона. – Что произошло с Мортимером? Какого черта вы притащили его сюда?

– Заткнись, Роулинсон! – прошипел женский голос и теперь я узнал, кто говорил эти слова. Это была Дарьян и я впервые слышал нотки негодования в ее голосе. Она была зла, а вместе с тем явно чувствовалось, что девушка сильно устала и вообще послала бы всех куда подальше, но не может по всем понятным причинам. – Откуда я знаю, что произошло? Мы прибыли туда, куда он нам и приказал. Вышел к нам нормальным, вполне в своем уме и здравии, а после начал нести какую-то ахинею про огонь и искры. После рухнул без чувств. Пытались привести в себя, но ни в какую. Пришлось тащить на себе, прошли через линзу, а у вас тут ливень, как из ведра. Потому, попрошу тебя еще раз, заткнись и ни слова больше! Я устала и зла!

После этой грозной тирады, что-то со звоном упало на землю, и я услышал сквозь дождь, как чьи-то шаги быстро удаляются, хлюпая в размывшейся земле.

– А ты что скажешь? – вновь произнес Роулинсон, но уже обращайся к кому-то другому.

– Было бы что добавить, добавил бы, – огрызнулся Лёха. – Мы его сюда доставили, дальше ваши заботы.

– Цирк какой-то устроили тут, – заворчал Роулинсон. Я же понял, что он произнес это в спину удаляющемуся Лёхе. Затем мои носильщики остановились, как я понял перед полковником. Тот взял меня за запястье, пытаясь прощупать пульс. Аккуратно стряхнул с моего лица дождевую воду и послышался странный схлопывающийся звук. Это оказался зонтик, которым меня накрыл Роулинсон и по которому тут же бодро застучали капли. – Несите мистера Малой в его личные покои и позовите Рида, пусть повозиться с нашим мальчишкой.

– Да, сэр, – в один голос произнесли носильщики и я почувствовал, как мое тело продолжило путь.

Рядом шел Роулинсон, продолжая накрывать мое лицо зонтом, и попутно с этим ворчать обо всем на свете:

– Что с тобой опять приключилось, Мортимер? Какого черта ты появляешься вот так, особенно в столь важный момент, когда тебе ни в коем случае нельзя падать лицом в грязь, – Чарльз громко, раздражительно выдохнул.

И наступила тишина. Звук дождя стих, далекие переговоры незнакомых мне людей, причитания Роулинсона и тяжелое сопение моих носильщиков. Все это оказалось где-то слишком далеко. А после слух вернулся ко мне и наполнился совершенно иными звуками.

Дождь больше не шел, лишь было слышно, как где-то еще покапывают стекающие капли, падая в лужи. Послышалось стрекотание каких-то насекомых. Совсем рядом было слышно, как кто-то возится с какими-то вещами, бормоча что-то себе под нос. А еще, кажется, были чьи-то мерные шаги, но столь тихие и незаметные, что я расслышал их не сразу. Помещение, в котором я находился, а я понимал, что это и есть мой тент, находилось еще двое людей.

– Док, может хватит возиться с вашими приспособлениями? – послышался нетерпеливый голос Чарльза Роулинсона.

Шаги прекратились, а вместе с ними, и возня доктора Рида. Кажется, я даже смог себе представить, как своенравный доктор отвлекся от своих дел, чтобы с укором посмотреть на донимавшего его последние несколько минут полковника.

– Мистер Роулинсон, прошу заметить, что я не врач! Я доктор от науки, но никак не какой-нибудь там хирург или терапевт. Мое призвание изобретать и постигать что-то новое, исследовать. Потому попрошу вас успокоится и присесть в кресло мистера Малой. Он, сомневаюсь, что будет против, – доктор перевел дыхание и вновь принялся возиться с какими-то предметами. – Я знаю не больше вашего, Чарльз. Потому попрошу вас не мешать и немного вашего практически отсутствующего терпения.

Роулинсон зло засопел, но промолчал и все-таки последовал примеру доктора Рида, сел в мое кресло, оно еле слышно скрипнуло под его весом.

Тем временем доктор надел мне на палец какое-то устройство, а потом другое, очень холодное, прошу заметить, положил мне на грудную клетку. Оба устройство тихонько зажужжали и завибрировали, но спустя секунд пятнадцать затихли.

– Хм, – послышались удаляющиеся шаги доктора Рида. – Показатели мистера Малой в полном порядке, тем не менее мы наблюдаем странное явление.

– Какое, черт вас подери, доктор, явление? – подпрыгнул с кресла Роулинсон. – Он нужен мне завтра в своем рассудке и при своей памяти!

– Такое чувство, будто он пребывает в летаргическом сне. Могу попытаться инъекциями некоторых препаратов пробудить его, но боюсь это не возымеет успеха.

– Есть еще какие-то варианты, доктор Рид?

– Конечно есть! – восхищенно воскликнул доктор.

– Какой же? – недоверчиво проворчал Роулинсон.

– Мы просто убьем его! – твердо произнес Рид. – Нет человека – нет проблемы!

И в этот момент фигурка сурка на моей груди раскалилась докрасна, что я почувствовал сквозь сон обжигающую боль.

Я закричал!..

* * *

В мой тент вошел полковник Роулинсон, как раз в тот момент, когда я еще сонно потягиваясь пил кофе, сидя в своем кресле, за своим столом. Все же мне еще предстояло привыкнуть к тому, что все, находящееся здесь и вправду мое.

– Мортимер, – произнес Чарльз, но я понял, что тот так здоровается со мной.

– Полковник Роулинсон, – ответил я.

Он улыбнулся, хотя стоит напомнить, что даже улыбка у этого человека была страшной, пугающей. Такому человеку не оставишь своего ребенка или домашнего питомца, даже наоборот, его попытаешься избегать сразу за несколько километров.

Роулинсон прошел внутрь и уселся напротив меня, вальяжно закинув одну ногу на другую.

– Вы выглядите намного лучше с нашей прошлой встречи, Мортимер. Отоспались? Привели себя в порядок? – принялся спрашивать полковник, но даже не позволив мне ответить продолжил: – У нас с вами есть дела и, как понимаю, вы ни черта не понимаете и не знаете, ведь так?

У меня сложилось такое чувство, будто меня крепко схватили за горло, даже не подумывая отпускать. Хватка усиливалась, и я начал задыхаться. Поганое чувство, будто это я шпион и меня разоблачили.

– По вашему лицу вижу, что так все и есть, – Роулинсон аккуратно провел рукой по своей шее, будто стряхивая пыль, так как он еле-еле коснулся ее. – Тем хуже для меня и всего нашего дела. И потому разговор предстоит очень и очень долгий. Давайте, начинайте, спрашивайте!

– Кто такой доктор Рид? – невольно вырвался вопрос, который возможно даже и не появился бы, если бы не кошмар, что застал меня этой ночью.

Роулинсон поглядел на меня неодобрительно и, даже показалось, что он в полной мере не понял моего вопроса. А затем он разозлился:

– Какой к чертям доктор Рид? Я даже понятия не имею, кто это такой и с какого перепуга вы о нем вспомнили, Мортимер! С вами всегда так, скачете из линзы в линзу и каждый раз поди пойми с каким из вас и какого временного отрезка я разговариваю. Но такое со мной впервые! Я даже представить себе не могу, как тот, кто возглавил всех нас, мог появится из вот этого, – он указал на меня, – недоразумения! Давайте тогда по-другому! Я рассказываю, а вы, тьфу на тебя, ты даже не смеешь перебивать! Понял?

Я кротко кивнул. А в голове пронеслась буквально вся жизнь, что я даже вспомнил тот день, когда я еще был зеленым охотником Консорциума и выслушивал речь этого самого полковника Роулинсона, не веря самому себе, что стал частью одной большой семьи. Когда это было?

– Даже не спрашивай, что это за место. Я знаю не больше твоего. Ты сам, вернее ты-из-будущего выбрал этот остров, окруженный одной лишь водой, даже не сообщив в котором времени мы находимся, чтобы расположить здесь наш лагерь. Откуда ты набирал всех этих людей даже для меня остается загадкой, но, кажется, я знаю ответ. Точно так же, как ты привел сюда и меня. Думаю, об этом ты еще успеешь узнать самостоятельно. Одно лишь скажу, что все эти люди верят в тебя и пойдут с тобой до самого конца. Они все пострадали от рук Консорциума. У кого-то Консорциум отнял семью, у кого-то любовь, у кого-то сам смысл жизни. Здесь обездоленные люди, ищущие защиты и, возможно, раскаяния за свои дела. Но тебе будет в будущем лучше знать кто они такие.

Ты собрал всех нас здесь, чтобы мы возглавили твой, черт тебя дери, поход против Консорциума и это, наверное, единственное в чем я с тобой полностью согласен. Этим зарвавшимся охотникам с их Колодой и Главой давно пора показать их место. Они не ведают, что творят и каждый раз прикрываются какой-то святой миссией о спасении человечества. Ясное дело, для таких желторотиков, каким был и ты, это хорошо промывает мозги, собственно, как и тот препарат, которым Консорциум и промывает вам мозги.

И тут Роулинсон осекся, подловив себя на какой-то мысли.

– Как ты сказал зовут доктора? – произнес он грозно, смотря на меня пристальным взглядом, что я невольно вжался в собственное кресло.

– Я не знаю имени, но слышал лишь, как его называют «доктор Рид».

– Доктор Айзек Рид, – быстро произнес Роулинсон. – Кажется, с тобой не все так потеряно, как казалось вначале. – Чарльз усмехнулся и налил себе из кувшина, стоявшего у меня на столе, какой-то красной жидкости. Отпил, поперхнулся, что его лицо скривилось. – И как ты только это пьешь?

– А что это? – удивленно спросил я.

– Красное вино, к тому же до жути сухое, да и еще такого красного цвета, что невольно напоминает кровь, – сказал Роулинсон и вылил напиток прямо на землю. – Разве во Франции конца тринадцатого века не могло найтись более лучшего вина? Хотя черт с ним с вином.

Меня же передернуло сравнение вина с кровью. Когда-то я ее боялся, хотя может и сейчас боюсь, точно сказать не могу. Но сравнение явно пришлось не по душе.

– Вернемся к доктору. Я знаю, о ком ты говорил. Теперь мне лишь стало интересно, к чему ты заговорил о нем? Он важен для нас?

– Не уверен.

– Давай так, Мортимер, – напрягся Чарльз. – Откуда ты узнал о нем? От сурка?

Мои глаза округлились от удивления, что это тут же увидел Роулинсон и добро усмехнулся, хотя больше это походило на животный оскал хищника.

– Я знаю о твоем сурке. Ты-из-будущего рассказывал мне о нем как-то раз. Это было твоим главным аргументом в одном нашем споре, связанном с моей ролью крота в Консорциуме. Теперь то я знаю, что твоему маленькому зверьку можно верить, не то что раньше. Что тебе показал сурок?

– Он ничего не показывал. Я мог лишь слушать и это вроде как был кошмар. Сон, в котором я никак не мог прийти в сознание, и этот доктор Рид хотел убить меня.

Я замолчал, пытаясь понять, не посчитал ли полковник Роулинсон меня сумасшедшим и не захочет ли самолично устранить столь глупого командира всех Ренегатов. Он же задумался, взял из чаши с фруктами яблоко и смачно надкусил. Начал жевать, что я слышал, как хрустит спелое яблоко на его зубах.

– Ты мне говорил, что сурок не всегда дает ясные ответы, потому расскажи мне все, что ты видел.

И я рассказал ему о своем сне с самого начала. К тому моменту он уже догрыз яблоко и огрызок бросил в ту же самую чашу с фруктами. О чем-то подумал и заговорил:

– Если я правильно понял твоего сурка, та буря, что разразилась над твоей головой – это важное событие, первое столкновение Консорциума с Ренегатами, о котором ты мне рассказывал. Прости, не ты, а Малой-из-будущего. Инцидент с этими двумя глупыми подростками – и вправду произошел. Здесь я склонен с сурком согласится, он намекал тебе на то, что их стоит опасаться, им нельзя доверять полностью. А вот момент с доктором Ридом. Извини, я не умею читать эти послания правильно, да и никогда не умел. Что взять со старого вояки? Ты и сам хорошо разбирался с ними, до сегодняшнего дня.

Я полагаю, что этот доктор нужен тебе, и он очень важен, но именно он и может поставить крест на твоем существовании. Я слышал о нем очень мало, потому не сразу и вспомнил о нем, когда ты заговорил о нем. Но сейчас припоминаю, что он очень тесно сотрудничает с Королем. Вместе что-то изобретают, исследуют и все в этом роде. Но самое главное, он был одним из первых, кто оказался на базе Консорциума и именно он изобрел препарат, промывающий охотникам мозги. В этом я точно уверен. Видать его потенциал и вправду может нам пригодиться. И хоть ты и не дал мне четкого приказа, я доставлю его сюда во время осады Консорциума.

Кстати об этом. Наши люди будут готовы выступить в бой через неделю, к тому времени я и успею подготовить почву к незаметному проникновению на эту чертову базу. Фигурку богомола я еще оставлю при себе, отдам, когда в ней больше не будет нужды.

И напоследок послушай меня, Мортимер. Хоть для тебя все только началось, в некотором смысле, ты должен помнить, что именно ты ведешь всех этих людей в бой. Они надеются на тебя, они верят в тебя. И ты ни в коем случае не должен их подвести! Ты меня понял?

Роулинсон поднялся на ноги, внимательно посмотрел на меня, пока не дождался от меня следующих слов: «Я понял тебя, полковник Роулинсон!», на что тот усмехнулся и повернулся, направляясь на выход.

Уходя, он произнес:

– С данного момента разрешаю называть себя прости Чарли, Мортимер Малой!

Я остался один, наедине со своими мыслями. А в кулаке тепло грелась фигурка сурка…

* * *

– Ты готов?

Я не был готов даже капельку. Я сомневался в себе и своих ораторских способностях. Не доверял каждой своей мысли, что точно могла не вовремя подвернуться и сбить в подходящем месте своей казалось бы заученной наизусть речи.

– Ты готов? – рука Роулинсона похлопала меня по плечу. – Ты должен выступить перед ними. Это мне известно, что ты их даже не знаешь и еще даже не собирал Ренегатов по всем временам в один сплоченный коллектив, но им-то об этом неизвестно. Им нужны твои слова, им нужна твоя уверенность, им нужна искра, Мортимер!

И после этих слов, во мне самом воспылало пламя. Заученный текст выветрился из моей головы, а фигурки наутилуса и сурка резко стали теплыми, будто приободряя меня и придавая сил.

От Роулинсона не скрылось мое резкое преображение, что он даже захлопал в ладоши, по-своему, присуще ему, сухо.

– Вот тот Малой, которого я знаю, – произнес он, а после вынул из кармана что-то и протянул мне. Раскрыл кулак и на его ладони лежала маленькая фигурка богомола. – Я знаю, что он не придаст тебе сил, но я возвращаю его тому, кто мне его и дал в свое время.

Я забрал фигурку и не задумываясь бросил в карман ветровки. Кивнул Чарли, подтверждая, что я готов выйти к своим людям!

Роулинсон еще раз хлопнул меня по плечу, приободряя и отстранился в сторону, давая пройти. Я вышел из тента и на меня тут же воззрились сотни незнакомых мне лиц Ренегатов. Над большой площадкой сияло яркое солнце и мне казалось, что это лучший момент для вдохновляющей речи. Повисло молчание.

– Я знаю, что все мы здесь собрались лишь с одной целью. И имя нашей цели – месть! – слова вырывались из меня сами собой, будто выкрикивал их не я, а какой-то обученный этому делу профессиональный оратор. – Консорциум отнял у нас семьи, любовь, а под частую и вовсе оборвал наши жизни, не спрашивая у нас, хотим мы того или нет! И я готов сказать всему Консорциуму вместе с его Главой, что мы этого НЕ ХОТЕЛИ!!! Мы не желали, чтобы нашими жизнями распоряжался кто-то другой, и мы не потерпим к себе такого отношения в будущем! Но чтобы все знали о том, кто мы! Мы должны заявить о себе и показать тиранам свое истинное лицо! Не избитое лицо марионеток, готовых выполнить любую их прихоть, а лицо вольных людей, готовых и желающих бороться за себя, своих близких и свою свободу! И если нам навязали войну, они получат войну!

Мы те, кто воспротивился чужой воле! Мы те, кто способны следовать своим идеалам! Мы – не предатели! Но мы – РЕНЕГАТЫ!

И мы покажем свое истинное лицо не только Консорциуму и всему миру, если понадобится! Ведь пока мы едины – мы сила! И для любого пожара иногда не хватает лишь искры! Нашей искры! Дак, давайте покажем Главе Консорциума, как возгорится наше пламя возмездия!

И все потонуло в одном слившемся в единый грохот одобрительном крике.

Все эти люди, единое целое, более двух сотен человек, скандировали в едином порыве:

– ЗА РЕНЕГАТОВ!

– МОРТИМЕР МАЛОЙ!

– СВЕРГНЕМ КОНСОРЦИУМ!

И в этот момент я понял, что не я управляю ими, а они мной. Я – вожак, который не выживет без своих людей. И все эти незнакомые лица в один момент стали мне родными, стали моей новой семьей. Надолго ли, я не знал. Но был уверен, что теперь я не ошибаюсь так, как ошибался ранее.

Это были мои люди, и я отвечал перед ними. Я был ответственен за каждого из них. Я волновался за каждого из них. Но в то же время был уверен, что только вместе мы сможем добиться единой цели!

– Я не обещаю вам, что мы победим! Я даже не обещаю, что мы выживем в предстоящей войне! Но я уверен, что ради собственных идеалов, мы должны приложить все усилия, что у нас есть, чтобы одолеть общего врага! И даже перед смертью, мы заберем с собой стольких, сколько сможем!

И вновь толпа вспыхнула в одобрительном крике. Они поддерживали меня и мои идеалы, которые разделяли. Машина запущена и ее уже было не остановить. Либо все эти люди умрут вместе со мной, попытаясь добиться успеха, либо мы и вправду добьемся намеченной цели!

Роулинсон стоял возле меня, но не скандировал вместе со всеми. Лишь улыбался своим звериным оскалом. Я даже почувствовал, что где-то в душе он радуется. Он похлопал меня по плечу и приблизившись, произнес:

– Вот именно этого Мортимера Малой они и ждали, tovarishch!

А после он поманил меня обратно под тент, и я напоследок краем глаза заметил стоящих поодаль у одной из палаток Лёху и Дарьян, которые о чем-то спорили и нервно поглядывали в мою сторону. Тогда я не придал этому никакого значения…

* * *

Лёха.

– Ты все еще считаешь, что от него нужно избавиться, Дарьян? Вроде как пока что все идет по плану мисс Малой, и я не вижу ничего такого, чтобы нам потребовалось доводить все до крайнего случая.

Дарьян вновь глянула на Мортимера и зло посмотрела на меня.

– А тут и понимать нечего, Леша. Он ведет себя неадекватно, рассуждает необъективно и принимает странные решения. Да и вообще, у меня складывается такое чувство, что за всем стоит уже не он сам, а этот треклятый Роулинсон. Вон, видел, как он отменно манипулирует Мортимером?

Я и сам оглянулся в сторону Морти и увидел, как к нему наклоняется Роулинсон, что-то говоря, а после увел под тент.

– Может это и так, но тебе не кажется, что это ты предпринимаешь поспешные выводы? Этот Мортимер еще даже не знает о том, что здесь происходит. Это все еще тот самый человек, которого мы видели и знали. Я не думаю, что именно сейчас весь план рухнул, и он представляет нам угрозу.

Дарьян зло засопела, но так ничего и не произнесла. Стерпела и промолчала, как она любила делать.

– Хорошо, твоя взяла, но потом не говори, что я была права. Ибо потом может оказаться слишком поздно. Тот Малой, которого мы уже видели, ну более поздняя версия, намного хитрее, изобретательнее и умнее. Он способен предугадывать события на десятки шагов вперед и до его уровня мы никогда не дорастем. Ты об этом подумал? Что если мы пропустим этот переходный момент и все рухнет к чертям?

– Не пропустим! Нас двое, и мы знаем, что от него ожидать, – раздраженно произнес я. – Мисс Малой сказала, чтобы мы не торопились с выводами, и чтобы…

– Да, да. Чтобы мы принимали решение единогласно. Я поняла тебя. Поняла! – прокричала она и, развернувшись на пятках, пошла прочь от меня, злясь.

Я не пошел за ней. Ей нужно было выпустить пар, а это у нее получается только наедине с собой. Все же, как раньше все было проще. Пусть и приходилось терпеть нападки со стороны сверстников в интернате, но тогда все казалось намного проще…

ГЛАВА 8

ОТКРОВЕНИЯ

Июнь 2009 года. Россия, Москва, бизнес-центр «Олимп».

Регина Малой.

С каких пор это время стало для меня не привычным?

С тех самых пор, когда ты, дорогая моя, прожила около года на базе Консорциума или уже после, когда ты прожила больше десяти лет на крейсере Объединенного Человечества?

Тем не менее эта парадная в здание, которое хоть и звалось бизнес-центром больше походило на какую-то не самую лучшую поликлинику. Вроде везде все чисто, прибрано, а на самом деле даже смотреть тошно. В цокольном этаже встроены какие-то кафе, магазинчики, а сам бизнес-центр с офисами и прочим этажами выше. Прекрасно.

Впереди на посту сидит охранник, который, кажется, больше заинтересован в истрепанной газете, с которой чего только не делали. Какого она вообще года, спрашивается, если имеет такой вид и пребывает в таком состоянии?

Ясно, дорогая, ты и вправду отвыкла от этого времени и тем более от дикой России, в которой за всю свою жизнь бывала лишь единожды. Эти серые цвета, путешествующие повсеместно с тобой, кислые лица и стены, покрашенные одной краской какого-нибудь умиротворяющего (но, скорее, раздражающего) нежного цвета детской неожиданности.

– Вы куда? – таки обращает на меня внимание охранник, отстраняя в сторону свою потрепанную газету, датированную аж 2005 годом. В мыслях даже закралось сомнение, а не ошиблась ли я годом.

– Альфа и Омега, – отзываюсь я, пытаясь не выдать свой акцент. Все же не зря я просила Еву разговаривать со мной только на русском языке.

– Цель визита? – лицо охранника, одутловатое, полное с неаккуратно выбритой щетиной. Хотя после того, как почувствовался запах перегара, почти все встало на свои места.

– Деловое сотрудничество.

Он взглянул на меня устало и в его взгляде отчетливо читалось: «Ну вот чего ты тут забыла? За весь день ни одного посетителя и тут на тебе!». Я улыбнулась, пытаясь скрыть раздражение и недовольство, бурлящее внутри меня.

– Пропуск делать надо, – нехотя произнес он и поднялся со своего стула, обивка которого была потрепана не меньше ранее упомянутой газетки. – Паспорт давайте, заполнять будем.

Я сделала невинные глазки, а в мыслях успела отругать себя за такую нелепую ошибку, со своей стороны. Даже не подумала о том, что для какого-то прохода может потребоваться паспорт, которого, ясное дело, у меня и в помине нет, а про русский паспорт даже заикаться не стоило.

– Извините, а без него никак не получится? Я забыла его дома, – попыталась я разыграть из себя актрису погорелого театра. Мало ли сработает.

– Нет, мадам, никак не получится. У нас тут отчетность. Кто прошел. Кто вышел. Мало ли вы пройдете и утащите что-нибудь. Здесь все-таки как ни крути бизнес-центр, – на этом моменте я успешно скрыла ехидную усмешку, – а не какой-нибудь бордель. Либо паспорт, либо какой-нибудь другой документ, удостоверяющий личность.

У меня же, ясное дело, никаких документов и вовсе не было. Взглянула еще раз на одутловатого охранника, сделав самые невинные глаза (хотя куда в мои то годы пытаться кадрить тупоголовых охранников) и положила на стойку купюру номиналом в тысячу рублей.

– А может все-таки мы сможем договориться?

Охранник тут же перепугался и попытался эту самую купюру впихнуть мне в руки.

– Вы что же это делаете? Здесь же камеры повсюду. Как решат проверить и увидят такое, меня же вышибут с работы из-за вашей тыщи! Заберите немедленно!

На моем лице промелькнуло раздражение, но я все же спрятала купюру обратно в сумку, взглянула на охранника и тяжело выдохнула. Ну, дорогой мой, ты мне не оставил выбора. Я достала из кармана фигурку коалы и сжала ее в кулаке, а после положила руки на стойку.

– Спят усталые игрушки, книжки спят, – начала я петь детскую колыбельную, что услышала от Евы и как-то, в итоге, выучила наизусть, – Одеяла и подушки ждут ребят…

Охранник посмотрел на меня, как на умалишенную, а затем так широко зевнул, причмокивая, что даже сам от себя такого не ожидал. Глаза его медленно закрывались, но он пытался бороться со сном. После же он сел на свой стул, облокачиваясь на стойку, в жалких попытках противостоять фигурке коалы. Его лицо приобретало черты умиротворения, мышцы расслаблялись, складке на коже разглаживались. Глаза закрылись, и он уснул.

– Глазки закрывай! Баю-бай! – допела я, а после спокойно перешагнула через турникет и направилась к лифту в холле.

Дожидалась лифт, который, я скажу, ехал ко мне с последнего, шестого, этажа уж чрезвычайно долго, что мне даже показалось, будто прошла вечность, и охранник проснулся от сонных чар коалы. Из-за развившейся паранойи я даже несколько раз поглядывала в его сторону. Рядом на стене висела в рамке распечатка по этажам, в каком офисе какая компания находится, что мне в этом бесконечном ожидании даже не составило отыскать номер кабинета.

«Альфа и Омега». Каб. 632.

Дверцы лифта распахнулись и передо мной предстала совсем неожиданная картина. Девушка и юноша лет двадцати пяти – тридцати, запыхавшиеся, обеспокоенные, но безумно довольные чем-то, а тут и понимать не надо было чем они были довольны, впопыхах застегивали так и не застегнутые пуговицы, ремни и молнии. Они оба глянули на меня испуганно, а потом молниеносно проскочили мимо.

Я же, вспомнив о вырубленном мной охраннике, быстро зашла внутрь и ткнула кнопку шестого этажа. Дверцы захлопнулись и лифт достаточно быстро доставил меня до слабо освещенного коридора с такими же стенами нежного цвета детской неожиданности. Стало несколько не по себе. Двери лифта захлопнулись за моей спиной.

Кабинет №632 оказался в самом конце коридора, уходя в тупик на лестничной площадке к чердаку. Незамысловатая дверь, которую можно было даже и не заметить, если бы коридор углублялся и дальше. Постучала в нее, но никто не отозвался. Тогда я взялась за ручку и вошла внутрь. Убранство, скажем так, было бедным, даже чересчур бедным. Один деревянный затертый стол, пододвинутый к окну. За ни один стул, в котором спал мужчина, накрывшийся с головой ветровкой. Напротив стола был еще один стул, свободный. А вот в дальнем углу рядом с кулером и небольшим столиком, на котором располагались грязные кружки, чайник, сахарница и несколько квадратиков печенья в пакете. К столу был придвинут табурет, на котором сидел еще один мужчина, разбирающийся в документах, что так же занимали место на столике.

– Кгхм, – кашлянула я, давая знать о своем присутствии.

Мужчина резко повернулся, что чуть не свалился со своего табурета на линолеум, вовремя схватившись за столик, но взамен на пол упала папка с бумагами.

– О, извините, меня, – произнес он, уставившись на меня удивленно. Затем он быстро поднял папку и бросил ей в своего коллегу со словами: – Игорь, просыпайся, у нас клиентка!

Папка метко приземлилась на голову второму мужчине, а затем отлетела на стол. Сам же спящий мужчина резко подскочил и с заспанными глазами уставился сначала на брата, вовремя останавливаясь, чтобы не сказать что-нибудь явно нецензурное в адрес коллеги. И только сейчас я поняла, что передо мной два брата-близнеца. Молодые юноши лет двадцати семи, может постарше. Оба замученные, с синяками под глазами, короткими русыми волосами, немного крючковатым носом, и острым подбородком. Скулы же выделялись слабо, кажется сказывалось, что они оба голодают.

– У нас клиентка, – вновь произнес первый брат, что разбирал бумаги. А затем он посмотрел на меня и указал на свободный стул: – Присаживайтесь, пока мой брат приходит в себя, – он вновь глянул на брата. – Может хотите чаю или кофе?

– Нет, спасибо, – сказала я, присаживаясь на краешек стула. – У меня к вам важное дело, не требующее отлагательств.

Второй брат, которого я уже знала под именем Игорь, быстро протер глаза руками, приходя в себя, допил остатки остывшего кофе и сунул ветровку куда-то под стол. Посмотрел на меня уже осознанным взглядом.

– О каком деле идет речь? Вы хотите устроить сеанс общения с духами? Поговорить с кем-то из родственников? Или заказать нас для кого-то из своих друзей? – И все это юноша произносил мне с такой уверенностью, будто и вправду может общаться с духами умерших.

Я рассмеялась, что оба брата удивленно и несколько с опаской переглянулись, не понимая, что вызвало мой смех.

– Мальчики, прошу вас, только мне не рассказывайте о ваших услугах. Я вообще не понимаю, как вы платите аренду за этот убогий офис и тем более находите клиентов. У меня к вам несколько иное предложение?

Братья недоверчиво переглянулись.

– О каком именно предложении идет речь? – отозвался так и не названный близнец.

Я достала из сумки несколько пачек денег на сумму в один миллион рублей и положила к ним на стол. И тут же увидела, как жадно загорелись глаза близнецов.

– Здесь один миллион рублей и он будет ваш лишь за ваше согласие помочь мне. И это только начало. Как только вы сделаете то, что я вас попрошу вы получите еще десять миллионов, но уже не рублей, а долларов.

Дата добавления: 2015-07-02