Картина первая. Входят четыре б е л ы Х ж е р е б ц а

Комната Р е ж и с с е р а. Декорации в голубых тонах. На стене отпечаток огромной руки. Вместо стекол в окнах рентгеновские снимки. Р е ж и с с е р в пиджаке сидит у стола.

С л у г а. Сеньор!

Р е ж и с с е р. Что?

С л у г а. К вам публика.

Р е ж и с с е р. Проси.

Входят четыре Б е л ы х ж е р е б ц а.

Р е ж и с с е р. Что угодно? (Кони дуют в трубы.) Нет! Меня не так легко разжалобить. У меня театр на свежем воздухе, на ветру! И я никому не позволю его отравить — только сам. Сам! Иначе все пойдет прахом. Хватит одной ампулы для дезинфекции. Вон отсюда! Вон из моего дома, жеребцы! Уже изобрели кровать, чтобы спать с конями. (Плачет.) Лошадки мои!

Ж е р е б ц ы. За триста песет, за двести песет, за миску похлебки, за склянку из-под духов, за слюнку твою, за обрезок ноготочка!

Р е ж и с с е р. Вон отсюда! Вон! (Звонит в колокольчик.)

Ж е р е б ц ы. Ни за что не уйдем! Помнишь, нам было по три года? У тебя потели ноги, и мы дожидались в уборной, под дверью, а после лили слезы тебе на постель.

Входит С л у г а.

Р е ж и с с е р. Принеси плетку!

Ж е р е б ц ы. Твои башмаки заскорузли от пота, но нас связала та же нить, что тянется из мокрого сада от гнилого яблока к луне.

Р е ж и с с е р (Слуге). Выстави их! И отопри двери!

Ж е р е б ц ы. Нет, нет, нет! Это же мерзко! Ты зарос шерстью, а суешь в рот известку с чужой стены!

С л у г а. Я не открою. Я не хочу в театр.

Р е ж и с с е р (бьет его). Откроешь!

Ж е р е б ц ы снова берут свои длинные позолоченные трубы и дуют в них, танцуя медленный танец.

Р е ж и с с е р. Открывай! Я тебе что сказал? Двери настежь! У меня театр на свежем воздухе — пора начинать. А вы, вон отсюда! Я сказал: вон! (Жеребцы уходят. Слуге.) Продолжим.

С л у г а. Сеньор!

Р е ж и с с е р.Что?

С л у г а. К вам публика.

Р е ж и с с е р. Проси.

Режиссер снимает светлый парики надевает темный. ВходятТри человека. Все трое бородаты, во фраках; отличить их почти невозможно.

П е р в ы й ч е л о в е к.Вы режиссер театра на свежем воздухе?

Р е ж и с с е р. К вашим услугам.

П е р в ы й ч е л о в е к. Мы пришли поздравить. Ваша последняя работа...

Р е ж и с с е р. Благодарю вас.

Т р е т и й ч е л о в е к....так необычна!

П е р в ы й ч е л о в е к. И название прелестное — «Ромео и Джульетта».

Р е ж и с с е р. Двое влюбленных — мужчина и женщина.

П е р в ы й ч е л о в е к. Не обязательно. Ромео может быть птицей, а Джульетта — камнем. Ромео может быть крупинкой соли, а Джульетта — географической картой.

Р е ж и с с е р. Но кем бы они ни были, они останутся Ромео и Джульеттой — навеки.

П е р в ы й ч е л о в е к. Влюбленной парой! Вы полагаете, они любили друг друга?

Р е ж и с с е р. Ну, знаете ли... Я не настолько...

П е р в ы й ч е л о в е к. Вот вы и выдали себя!

В т о р о й ч е л о в е к (Первому человеку).Ты бы поостерегся! Сам не без греха. Зачем слоняешься у театрального подъезда? Сходи в лес, окликни его и услышишь шум лесных соков. А ходить в театр!..

П е р в ы й ч е л о в е к. В театр и надо идти, чтобы...

Т р е т и й ч е л о в е к... разверзлась истина могил.

В т о р о й ч е л о в е к. Могил с газовыми рожками, афишами и длинными рядами кресел.

Р е ж и с с е р. Господа...

П е р в ы й ч е л о в е к. Ну конечно, конечно. Вы режиссер театра на свежем воздухе, постановщик «Ромео и Джульетты»...

В т о р о й ч е л о в е к. А не расскажете ли нам, сеньор Режиссер, как мочился Ромео? Разве это не любопытное зрелище? И сколько можно грозиться, что кинешься с башни, ломая комедию горя? Что же случилось, сеньор Режиссер, пока ничего не случалось? А сцена в гробнице? Почему вы сами туда не спустились? Вы б увидали, что ангел позаимствовал у Ромео его принадлежности, а взамен оставил ему свои. Если я вам скажу, что главный герой — это ядовитый цветок, вы ведь не сумеете мне возразить.

Р е ж и с с е р. Сеньоры, не в этом дело.

П е р в ы й ч е л о в е к (перебивая). Именно в этом. Всем страшно, но мы похороним театр. А я пущу себе пулю в лоб.

В т о р о й ч е л о в е к. Гонсало!

П е р в ы й ч е л о в е к (медленно.) Я пущу себе пулю в лоб. Так откроется настоящий театр — театр, погребенный в песках.

Р е ж и с с е р. Гонсало!

П е р в ы й ч е л о в е к. Что?

Р е ж и с с е р (все еще противясь.) Но я не могу! Все рухнет. И дети мои не увидят белого света. А как быть с публикой? Что если, сокрушив перила, я не справлюсь с публикой? И личина сожрет меня. Я видел однажды, как маска жрала человека. Собрались силачи со всего города и окровавленными копьями пихали ему в задницу шары, скатанные из старых газет. А в Америке маска удавила парня его собственными кишками.

П е р в ы й ч е л о в е к. Потрясающее зрелище.

В т о р о й ч е л о в е к. Почему не показать это в театре?

Т р е т и й ч е л о в е к. Это же завязка.

Р е ж и с с е р. Скорее развязка.

Т р е т и й ч е л о в е к. Причем неизбежная — если боишься.

Р е ж и с с е р. Да, конечно. Но вы совершенно напрасно полагаете, что я способен вывести маску на сцену.

П е р в ы й ч е л о в е к. Разве нет?

Р е ж и с с е р. А как быть с нравственностью? Как все это переварит зритель?

П е р в ы й ч е л о в е к. Одних тошнит при виде осьминога, вывернутого наизнанку, другие бледнеют от слова «рак», но против этого есть средство, и вы сами знаете какое. Есть гипс, жесть, сверкающая слюда и, на худой конец, папье-маше — оно всегда под рукой. (Встает.) А вам хочется обмануть нас, хочется все оставить по-прежнему. Но тогда мы не поможем мертвым. Я посадил четыре тысячи апельсиновых деревьев, а мухи извели их — это вы виноваты. Придется начинать сначала.

Р е ж и с с е р (встает). Я не против. Чего вы от меня хотите? У вас есть новая пьеса для постановки?

П е р в ы й ч е л о в е к. Что может быть новее нас... с вами?

Р е ж и с с е р. Со мной?

П е р в ы й ч е л о в е к. А то с кем же?

В т о р о й ч е л о в е к. Гонсало!

П е р в ы й ч е л о в е к (глядя на Режиссера). Я узнал его. Сегодня утром он совал в портфель чудо резвости — зайчонка. Эта картина так и стоит у меня перед глазами. А еще я видел, как он воткнул себе в кудри розу, когда впервые в жизни причесался на прямой пробор. Ну а ты узнал меня?

Р е ж и с с е р. Нет, Бога ради! Только не это. Это нельзя ставить. (Громко.) Елена! Елена! (Бежит к двери.)

П е р в ы й ч е л о в е к (глядя на Режиссера). Хочешь не хочешь, а я выволоку тебя на сцену. Слишком много я выстрадал из-за тебя. Ширму сюда, да поскорее! (Третий человек вносит ширму и ставит ее посреди сцены.)

Р е ж и с с е р (плача). Театр мой провалится в тартарары, а публика будет глазеть на меня. Моя постановка была гвоздем сезона, а теперь...

Ж е р е б ц ы дуют в трубы. П е р в ы й ч е л о в е к идет вглубь сцены и открывает дверь.

П е р в ы й ч е л о в е к. Идемте. И вы с нами — все вместе. Вы тоже будете заняты в спектакле — вы все! (Режиссеру.) Но сначала ты пройдешь за ширмой.

В т о р о й ч е л о в е к и Т р е т и й ч е л о в е к подталкивают Р е ж и с с е р а к ширме, за которой он исчезает. Через секунду с другой стороны появляется Ю н о ш а в костюме из белого шелка — длинная широкая блуза, большой круглый воротник. Эту роль может играть женщина. В руках у Ю н о ш и маленькая черная гитара.

П е р в ы й ч е л о в е к. Энрике! Энрике!(Закрывает лицо руками.)

В т о р о й ч е л о в е к. Только не тащи меня за ширму, Гонсало!

Р е ж и с с е р (перебирая струны, ледяным тоном). Я плюну тебе в лицо, Гонсало. Изрежу тебе фрак ножницами и плюну в лицо. Иголку мне и шелковых ниток! Я буду вышивать. Я затку тебя шелком, потому что терпеть не могу татуировок.

Т р е т и й ч е л о в е к (Жеребцам). Рассаживайтесь, пожалуйста, кто где хочет.

П е р в ы й ч е л о в е к (плачет). Энрике! Энрике!

Р е ж и с с е р. Я буду вышивать по тебе, как по канве, и глядеть, как ты засыпаешь на крыше. У тебя есть деньги? Выворачивай карманы! А теперь — жги! (Первый человек зажигает спичку — банкноты горят.) Никак не разгляжу, как именно рисунок тает в огне. Есть еще деньги? Нет? Да ты нищий, Гонсало! И губной помады у тебя тоже нет? Нет губной помады? Фу, как скучно.

В т о р о й ч е л о в е к (робко). У меня есть — вот. (Откуда-то из-под бороды достает тюбик губной помады и протягивает Режиссеру.)

Р е ж и с с е р. Благодарю. Ах, это ты? Ты все еще здесь? Немедленно за ширму! Не понимаю, куда ты смотришь, Гонсало!

Р е ж и с с е р грубо толкает В т о р о г о ч е л о в е к а. Он исчезает за ширмой. Через секунду с другой стороны появляется Ж е н щ и н а в черной пижаме и венке из маков. В руке у нее лорнет, на котором вместо стекол прикреплены рыжеватые усы. Время от времени она прикладывает их к лицу.

В т о р о й ч е л о в е к (сухо). Верни мне помаду.

Р е ж и с с е р. Ха-ха-ха! О Максимилиана, императрица Баварская! О подлая женщина!

В т о р о й ч е л о в е к (прикладывая усы к губам). Я полагаю, вам следует замолчать.

Р е ж и с с е р. О подлая женщина!.. Елена! Елена!

П е р в ы й ч е л о в е к (властно).Незачем звать Елену.

Р е ж и с с е р. А почему бы не позвать? Она меня так любила, когда у меня был театр там, наверху, на свежем воздухе.

Слева появляется Е л е н а. Она одета как гречанка. У нее голубые брови, белые волосы и ноги цвета гипса. Платье спереди распахнуто — под ним розовое трико. В т о р о й ч е л о в е к подносит к лицу лорнет с усами.

Е л е н а. Ты опять за свое?

Р е ж и с с е р. Опять.

Т р е т и й ч е л о в е к. Зачем ты пришла, Елена? Если ты меня не любишь, зачем ты пришла?

Е л е н а. Кто тебе сказал, что не люблю? Зачем ты любишь меня так сильно? Я б тебе ноги целовала, если бы ты издевался надо мной, изменял мне, а ты даже не глядишь на других женщин! Нет, с этим надо кончать — и немедленно!

Р е ж и с с е р (Третьему человеку). А я? Обо мне ты забыл? Забыл мой вырванный ноготь? На что мне другие женщины, если есть ты? Зачем я позвал тебя, Елена? Зачем я позвал тебя, моя мука?

Е л е н а (Третьему человеку). Ну так иди с ним! И перестань от меня таиться, признайся! И не оправдывайся! Что мне до того, что ты был пьян? Ты не меня целовал, не со мной спал на моей постели!

Т р е т и й ч е л о в е к. Елена! (Быстро уходит за ширму и через секунду появляется с другой стороны — бледный, с плеткой. На обеих руках у него кожаные браслеты, украшенные позолоченными гвоздиками.)

Т р е т и й ч е л о в е к (бьет плеткой Режиссёра). Вечно ты что-то бормочешь, вечно лжешь. Пора разделаться с тобой. Слишком долго я тебя щадил.

Ж е р е б ц ы. Пощади! Пощади!

Е л е н а. Хоть сто лет его бей — не поверю. (Третий человек подходит к Елене и хватает ее за руки.) Хоть сто лет выкручивай мне руки — не услышишь ни единого стона.

Т р е т и й ч е л о в е к. Посмотрим, кто сильнее!

Е л е н а. Я. И всегда я.

Входит С л у г а.

Е л е н а. Скорей уведи меня отсюда! Уведи, слышишь! (Слуга проходит за ширмой и не меняется.) Уведи далеко-далеко! (Слуга берет ее на руки и уносит.)

Р е ж и с с е р. Можем начинать.

П е р в ы й ч е л о в е к. Как скажешь.

Ж е р е б ц ы. Пощади! Пощади!

Ж е р е б ц ы дуют в трубы. Все застывают. Медленно опускается занавес.

Дата добавления: 2015-07-02