Действие первое. Библиотека. Сидят ю н о ш а в голубой пижаме и с т а р и к

Библиотека. Сидят Ю н о ш а в голубой пижаме и С т а р и к. У него белая борода, огромные золотые очки, серый костюм.

Ю н о ш а. Ничего удивительного.

С т а р и к. Простите, но...

Ю н о ш а. Со мной всегда так было.

С т а р и к (как будто выпытывает, но любезно). Правда?

Ю н о ш а. Да.

С т а р и к. Итак...

Ю н о ш а. Помню...

С т а р и к (смеется). Всегда "помню".

Ю н о ш а. Я...

С т а р и к (подбадривая). Говорите.

Ю н о ш а. Прятал сласти, чтобы съесть их потом.

С т а р и к. Потом... Правда? Так вкуснее. Я тоже.

Ю н о ш а. Я помню, однажды...

С т а р и к (нетерпеливо перебивая его). Как я люблю это слово - помню. Оно зеленое, сочное и разливается холодными ручейками.

Ю н о ш а (весело и как бы убеждая себя). Да, да. Вы правы. Нужно бороться со всем, что несет в себе разрушение, с этими жуткими облупленными стенами. Я часто встаю ночью, чтобы вырывать бурьян. Я не хочу ни бурьяна в саду, ни ветхой мебели в доме.

С т а р и к. Ни ветхой мебели, потому что надо помнить, но...

Ю н о ш а. Но помнить живое, с горячей кровью, не тронутое тленом.

С т а р и к. Да, так. То есть (понижая голос) надо помнить, но помнить надо заранее.

Ю н о ш а. Заранее.

С т а р и к (таинственно). Надо помнить завтрашнее.

Ю н о ш а (ошеломленный). Завтрашнее.

Часы бьют шесть. В полной тишине по сцене, плача, проходит С т е н о г р а ф и с т к а.

С т а р и к. Шесть часов.

Ю н о ш а. Да, уже шесть, а так жарко. (Встает.) Прекрасное небо перед грозой. Все в сизых тучах...

С т а р и к. Итак, вы... Я был другом их семьи, особенно отца. Он астроном. Как хорошо - астроном, правда? А она?

Ю н о ш а. Я мало ее знаю. Но это неважно. Думаю, она меня любит.

С т а р и к. Наверное.

Ю н о ш а. Они уехали в долгое путешествие. Я почти обрадовался.

С т а р и к. Вернулся ее отец?

Ю н о ш а. Что вы! Сейчас это невозможно! Я не могу объяснить почему. Пока не пройдет пять лет...

С т а р и к (радостно). Прекрасно!

Ю н о ш а (серьезно). Почему вы говорите - прекрасно?

С т а р и к. Потому что... Вам нравится здесь? (Показывает на комнату.)

Ю н о ш а. Нет.

С т а р и к. Вас не угнетают отъезды, происшествия, то, что вот-вот должно

случиться?..

Ю н о ш а. Да, да. Не надо об этом.

С т а р и к. Что там на улице?

Ю н о ш а. Шум, всегда шум, пыль, жара, зловоние. Я боюсь, что все это

проникнет сюда.

Слышится долгий стон. Пауза.

Хуан, закрой окно.

С л у г а неслышно идет на цыпочках к окну и закрывает его.

С т а р и к. Она... молода?

Ю н о ш а. Очень. Ей пятнадцать.

С т а р и к. Пятнадцать прожитых лет - вот и вся она. А почему не сказать - пятнадцать снегов, пятнадцать ветров, пятнадцать закатов? И вы не решаетесь бежать, лететь, все небо заполнить своей любовью?

Ю н о ш а (закрывает лицо руками). Я слишком ее люблю!

С т а р и к (встает, с воодушевлением). Или иначе - пятнадцать роз, пятнадцать крыльев, пятнадцать песчинок. И вы боитесь собрать всю свою любовь в сердце, боитесь сделать ее маленькой, уязвимой?

Ю н о ш а. Вы хотите отъединить меня. Но я знаю ваш способ. Стоит только начать разглядывать на ладони живую букашку или смотреть на вечернее море, вглядываясь в каждую волну, как все исчезает - и образ, который в сердце, и рана. Но я люблю и хочу любить, и поэтому я могу пять лет ждать той ночи, когда все огни погаснут, а ее косы обовьют мои руки.

С т а р и к. Позволю себе напомнить, что у вашей невесты... нет кос.

Ю н о ш а (раздраженно). Я знаю. Она обрезала их, без разрешения, конечно, и это (с тоской) меняет ее облик. (Резко.) Я знаю, что у нее нет кос. (Почти в бешенстве.) Зачем вы мне об этом напоминаете? (Печально.) Но они вырастут за эти пять лет.

С т а р и к (с воодушевлением). И станут еще красивее. Эти косы будут...

Ю н о ш а (радостно). Нет, они есть!

С т а р и к. Эти косы так душисты, что можно жить только их ароматом - без

воды, без хлеба.

Ю н о ш а. Я столько думаю!..

С т а р и к. Вам столько снится.

Ю н о ш а. Что?

С т а р и к. Вы столько думаете, что...

Ю н о ш а. С меня словно содрали кожу. Все ранит. Сплошной ожог.

С т а р и к (протягивает ему стакан). Выпейте.

Ю н о ш а. Спасибо. Когда я начинаю думать о ней, о моей девочке...

С т а р и к. Назовите же ее невестой! Отважьтесь!

Ю н о ш а. Нет.

С т а р и к. Но почему?

Ю н о ш а. Невеста... вы же знаете, когда я говорю - невеста, я вдруг вижу ее в саване на небе, перевитом огромными снежными лентами. Нет, она мне не невеста (делает такой жест, как будто хочет освободиться от образа, который преследует его), это моя девочка, моя подруга.

С т а р и к. Продолжайте же.

Ю н о ш а. А когда я начинаю думать о ней, воображать, как она двигается, светлая, живая, вдруг кто-то меняет ее лицо - она становится морщинистой, беззубой, как в ярмарочном кривом зеркале, и уже не она, а нищенка в лохмотьях топчет мои мысли.

С т а р и к. Кто-то? Поразительно, что вы говорите - кто-то. Видимое глазом

еще изменчивей, чем скрытое в мыслях. Вода, текущая в реке, уже не та, что

текла только что. А кто помнит карту песчаных пустынь... или лицо друга?

Ю н о ш а. Да, да. Скрытое, хоть и меняется, все же дальше от смерти. Последний раз когда мы виделись, я не мог смотреть на нее вблизи, потому что увидел на лбу две морщинки, и как только я переставал следить за собой - вы понимаете? - они заполняли все ее лицо, она становилась дряхлой, старой, как будто долго страдала. Я должен был уйти, чтобы вглядеться и различить ее облик в своем сердце.

С т а р и к. А когда она казалась вам старой, она была полностью вашей?

Ю н о ш а. Да.

С т а р и к (возбужденно). А если бы именно тогда она призналась, что

обманула вас, что не любит, морщины исчезли бы и она снова стала бы

прекрасней розы?

Ю н о ш а (возбужденно). Да.

С т а р и к. И вы стали бы любить ее еще больше - именно поэтому?

Ю н о ш а. Да, да.

С т а р и к. В таком случае... ха-ха!

Ю н о ш а. В таком случае... жить очень трудно…

С т а р и к. Оттого и кидаются от одного к другому, пока не сгинут. Ей пятнадцать лет, а может, пятнадцать сумерек или пятнадцать небес. Внутри все живее, чем снаружи, где только ветер и смерть. Поэтому надо... не идти... а ждать. Потому что прийти значит умереть сразу, а как прекрасно думать, что завтра мы увидим сто золотых рогов, вонзенных солнцем в облака.

Ю н о ш а (протягивает руку). Спасибо. Спасибо. За все.

С т а р и к. Я вернусь.

Появляется С т е н о г р а ф и с т к а.

Ю н о ш а. Ты отправила письма?

С т е н о г р а ф и с т к а (почти плача). Да, сеньор.

С т а р и к (Юноше). Что с ней?

С т е н о г р а ф и с т к а. Я хочу уйти отсюда.

С т а р и к. Так в чем же дело?

Ю н о ш а (в смятении). Сами видите.

С т е н о г р а ф и с т к а. Я хочу уйти и не могу.

Ю н о ш а (мягко). Я не удерживаю тебя. Ты знаешь, я ничего не могу

сделать. Я говорил тебе, чтобы ты подождала, но...

С т е н о г р а ф и с т к а. Что значит ждать? Я не жду.

С т а р и к. А, собственно, почему? Ждать - это верить и жить.

С т е н о г р а ф и с т к а. Я не жду, потому что не хочу ничего ждать, не хочу и...

не могу уйти отсюда.

Ю н о ш а. Ты никогда не можешь разумно объяснить.

С т е н о г р а ф и с т к а. Что я могу объяснить? Есть только одно объяснение, то,

что... я люблю тебя. Не бойтесь, сеньор! То же, что и всегда. Когда он был

маленьким (Старику), я смотрела с балкона, как он играет. Он упал и разбил

коленку, ты помнишь? (Юноше.) До сих пор эта кровь красной змейкой бьется у

меня в груди.

С т а р и к. Не надо. Кровь высыхает, а прошлое проходит…

С т е н о г р а ф и с т к а. Разве я виновата, сеньор? (Юноше.) Прошу тебя, дай мне

расчет. Я хочу уйти.

Ю н о ш а. Конечно. Я тоже ни в чем не виноват. Кроме того, ты знаешь, я себе не принадлежу. Ты можешь идти.

С т е н о г р а ф и с т к а (Старику). Вы слышите? Он гонит меня. Он не хочет, чтобы

я здесь оставалась. (Уходит, плача.)

С т а р и к (таинственно, Юноше). Это опасная женщина.

Ю н о ш а. Я хотел бы любить ее, как хотел бы испытывать жажду у источника. Хотел бы... но…

С т а р и к. А что бы вы стали делать завтра? А? Подумайте. Завтра!

Д р у г (шумно вбегает). Почему в этом доме так тихо, а? Дай мне анисовой

со льдом.

Старик уходит.

Или коктейль.

Ю н о ш а. Надеюсь, ты не переломаешь мебель?

Д р у г. Он серьезен, он в одиночестве - в такую жару!

Ю н о ш а. Может, ты сядешь?

Д р у г (хватает Юношу за руки и кружит его).

Тин, тин, тан,

со свечою Сан Хуан.

Ю н о ш а. Перестань. Я не расположен шутить.

Д р у г. Ух! Кто этот Старик? Твой знакомый? А где ты держишь фотографии

девушек, с которыми спишь? Слушай (подходит ближе), дай-ка я встряхну тебя

как следует, нарумяню эти восковые щеки... или вот - разотру их.

Ю н о ш а (раздраженно). Оставь меня.

Д р у г. И палкой выгоню тебя на улицу.

Ю н о ш а. Что мне там делать? Оставь это удовольствие для себя. Она у меня

в ушах навязла с ее машинами и беготней.

Д р у г (растянувшись на диване). Ах! Ух! А я так наоборот... Вчера - три

победы, позавчера - две и сегодня одна, но выходит так, что вообще ни одной,

потому что не хватает времени. Одна девушка... Эрнестина. Хочешь познакомлю?

Ю н о ш а. Нет.

Д р у г (вставая). Нет, и все! А если бы ты видел - какая талия! Нет,

талия гораздо лучше у Матильды. (С жаром.) Господи Боже мой! (Сделав прыжок,

растягивается на диване.) Слушай, такая талия, что сама просится в руки, и

такая хрупкая, что хочется взять серебряный топорик и расколоть ее.

Ю н о ш а (не отвечая ему, рассеянно). И поднимусь по лестнице.

Д р у г (ложится на диван лицом вниз). Нет времени, ни на что нет времени…

все впопыхах... Сам посуди. У меня свидание с Эрнестиной. Вот такие косы,

тугие, черные... а потом...

Юноша в нетерпении постукивает пальцами по столу.

Ю н о ш а. Ты мешаешь мне думать!

Д р у г. Но о чем тут думать? Я уже иду. По меньшей мере... (смотрит на

часы) я опоздал на... это ужасно, опять то же самое. У меня нет времени, и

это ужасно. Я должен был увидеться с совершенно некрасивой, но

очаровательной женщиной. О таких тоскуешь летним полднем. Она смуглая и

нравится мне, (подбрасывает подушку) потому что похожа на жокея.

Ю н о ш а. Хватит!

Д р у г. Ну послушай, что тебе не так? Женщина может быть совершенно

некрасива, а жокей прекрасен. И наоборот... что мы вообще понимаем?

(Наливает себе коктейль.)

Ю н о ш а. Ничего.

Д р у г. Может, ты все-таки скажешь, что с тобой?

Ю н о ш а. Ничего. Ты что, меня не знаешь?

Д р у г. Я тебя не понимаю. Я не могу быть таким серьезным. (Смеется.)

Давай поздороваемся по-китайски. (Трется носом о его нос.)

Ю н о ш а (улыбаясь). Отстань.

Д р у г (щекочет его). Да засмейся же!

Ю н о ш а (смеется). Дикарь!

Борются.

Д р у г. Не вышло.

Ю н о ш а. Посмотрим!

Д р у г. Готово! (Усаживается на него верхом и погоняет.)

С т а р и к (входит, еле передвигая ноги). Вы позволите...

Они встают.

Простите... (Отчетливо, обращаясь к Юноше.) Я забуду здесь свою шляпу.

Д р у г. Что?

С т а р и к (в исступлении). Да, сеньор. Я забуду здесь свою шляпу...

(Сквозь зубы.) Я хотел сказать, я забыл здесь шляпу.

Д р у г. Ааа!

Слышен звон стекла.

Ю н о ш а (громко). Хуан. Закрой окна.

Д р у г. Будет гроза. Если бы сильная!

Ю н о ш а. Мне нет до этого дела. (Громко.) Здесь все закрыто.

Д р у г. Гром загремит, и ты услышишь.

Ю н о ш а. Навряд ли.

Д р у г. Наверняка.

Ю н о ш а. Я не хочу знать, что там, снаружи. Это мой дом, и сюда никто не войдет.

С т а р и к (в негодовании, другу). Эту истину нельзя отрицать.

Раскаты грома вдали.

Д р у г. Войдет всякий, кому вздумается, и не только сюда, захочет - и

влезет к тебе на кровать.

Раскаты грома ближе.

Ю н о ш а (кричит). Только не сейчас, не сейчас.

С т а р и к. Браво!..

Д р у г. Открой окно! Мне жарко.

С т а р и к. Само откроется!

Ю н о ш а. Не сразу.

Д р у г. Так вот... Вы говорили...

Новый раскат грома. Свет гаснет, и голубоватые отсветы грозы заливают

комнату…. Все трое прячутся за черной ширмой в серебряных звездах. Из левой двери выходит мертвый М а л ь ч и к с К о т е н к о м. Он в белом, словно одет для первого причастия, и в венке из белых роз. На восковом лице резко выделяются глаза и лиловые, как сухие ирисы, губы. В руке витая свеча и длинная нелепа в золотых цветах. Котенок голубой, с большими пятнами крови на пепельной грудке и на голове. Мальчик держит Котенка за лапку.

К о т е н о к. Мяу.

М а л ь ч и к. Тс-с-с...

К о т е н о к. Мяу.

М а л ь ч и к.

Возьми платок мой белый.

Возьми венок мой белый.

Но только не плачь!

К о т е н о к.

Мне больно.

Когда эта боль уймется?

М а л ь ч и к.

И мне. Болит мое сердце.

Котенок.

Болит?

М а л ь ч и к.

Оттого, что не бьется.

Задрожало вчера и смолкло,

соловьенок моей постели...

Ты бы видел! Закрыли окна

и венок на меня надели.

Столько было переполоха...

К о т е н о к.

Ну, а ты?

М а л ь ч и к.

Мне чудились пчелы

и ручей. И так было плохо!

Для чего-то связали мне руки.

А в окна глядели мальчишки,

И кто-то картонные звезды

крепил на дубовой крышке...

(Скрестив руки.)

Ждал я ангелов, кот. Не дождался.

К о т е н о к.

Не зови меня так.

М а л ь ч и к.

Не буду.

Но скажи, почему?

К о т е н о к.

Я кошка.

М а л ь ч и к.

Разве кошка?

К о т е н о к.

Не знал?

М а л ь ч и к.

Откуда?

К о т е н о к (лукаво).

Мог бы знать! А серебряный голос?

М а л ь ч и к (галантно).

Не присядешь ли?

К о т е н о к.

Голодна я.

М а л ь ч и к.

Погляжу-ка, нет ли где мышки.

Заглядывает под стулья. Кошка, сидя на табуретке, дрожит.

Всю не ешь, ты ведь очень больная.

Только лапку.

К о ш к а.

Камнями, Мальчик,

десять ран нанесли мне дети.

М а л ь ч и к.

Десять тяжких, как эти розы,

восковые и на рассвете.

(Отрывает розу от венка.)

Хочешь белую розу?

К о ш к а (радостно).

Хочу!

М а л ь ч и к.

Воскового лица бездыханней,

розы белые, лунные слезы,

вы похожи на загнанных ланей.

(Кладет розу.)

К о ш к а.

Что, бывало, ты делал?

М а л ь ч и к.

Играл.

К о ш к а.

О, я тоже! Слонялась по крышам,

побирушка, нос как полушка!

На заре

наловлю пескарей,

на денек

забираюсь в тенек.

М а л ь ч и к.

А ночами?

К о ш к а (значительно).

Ночами бродила.

М а л ь ч и к.

В одиночку.

К о ш к а.

По темному лесу.

М а л ь ч и к (весело).

Я ведь тоже там был, мурлыка, -

эх, приблуда, нос как полуда! -

и была в лесу ежевика,

а еще у дверей собора

мы играли в козлят...

Далекий гром.

Ай! Ты слышишь? Они уже близко!

Я боюсь. Я сбежал ведь из дома.

(Плачет.)

Не хочу, чтоб меня закопали!

Ни к чему мне мой гроб нарядный!

В камышах бы и краснотале

Мне лежать! Убежим отсюда!

Не хочу, чтоб меня закопали!

(Хватает Кошку за лапу.)

К о ш к а.

Разве нас закопают?

М а л ь ч и к.

В ямы.

Ямы темные - ни просвета.

Все стихают, и все вздыхают.

Но уходят. Я видел это.

А потом... ты знаешь.

К о ш к а.

Не знаю.

М а л ь ч и к.

Нас съедят.

К о ш к а.

Но кто, ради Бога?

М а л ь ч и к.

Ящер с ящеркой и семейством -

а детей у них, киска, много!

К о ш к а.

Что же будет?

М а л ь ч и к.

Съедят лицо,

каждый палец, и руку тоже.

И еще...

(Понизив голос.)

...отгрызут орешки.

К о ш к а (сердито).

У меня их нет.

Мальчик (с силой).

Ну и что же?

Так усы отгрызут и хвост!

Глухие раскаты грома.

Убежим! Убежим скорее!

Доберемся до той долины,

где пасутся дожди в кипрее.

Не на небо уйдем. На землю.

И услышим опять цикаду

и увидим, как вьются травы

и плывут облака к закату,

как летят из рогаток камни,

как сражаются ветры в поле.

Я хочу быть опять мальчишкой,

я хочу...

(Идет к правой двери.)

К о ш к а.

Но дверь на запоре.

Выйдем лестницей.

М а л ь ч и к.

Там увидят.

К о ш к а.

Не увидят - небо беззвездно...

Ай!

М а л ь ч и к.

Пришли закопать нас, киска.

К о ш к а.

Прыгнем в форточку, Мальчик!

М а л ь ч и к.

Поздно!

Не видеть нам больше света.

Не нам запоет цикада.

Не будет ни ветра в поле,

ни облака, ни заката.

(Скрестив на груди руки.)

Цвет-горицвет!

Солнышко, алый подсолнух!

Где же рассвет?

К о ш к а.

Где ты, цветок-огнецвет?

М а л ь ч и к.

Заблудился рассвет, заблудился.

Только ночь, только море кругом,

только мертвая чайка на камне

и цветок в ее клюве немом.

Поют.

И на нем олива,

а на ней лимон.

А потом я забыл... Как потом?

К о ш к а.

Цвет-горицвет,

солнышко, алый подсолнух!

М а л ь ч и к.

Где же ты, где ты, рассвет?

Свет меркнет. Мальчик и Кошка, прижавшись друг к другу, пробираются ощупью.

К о ш к а.

Ты где? Я не вижу.

М а л ь ч и к.

Тише.

К о ш к а.

Пришел уже ящер?

М а л ь ч и к.

Нет.

К о ш к а.

Нашел ты дорогу?

Кошка подходит к правой двери, оттуда появляется рука и хватает ее.

Мальчик!

(Все глуше.)

Мальчик, Мальчик!

(С тоской.)

Мальчик, Мальчик!

Мальчик продолжает идти, в ужасе замирая на каждом шагу.

М а л ь ч и к (шепотом).

Пропала.

Взял ее кто-то.

Наверно, Божья рука.

Подожди! Хоть минутку! Покуда

оборву лепестки у цветка!

Отрывает розу от венка и гадает, обрывая лепестки.

Я пойду один. Тихо-тихо.

Ты ведь дашь мне взглянуть на свет...

Только лучик - и мне бы хватило...

(Обрывая лепестки.)

Да, нет, да, нет, да...

Г о л о с.

Нет.

М а л ь ч и к.

Так и знал я, что нет!

Рука тянется к Мальчику. Он падает. После исчезновения Мальчика свет становится обычным. Из-за ширмы выходят трое. Они оживленны, им жарко. У Юноши голубой веер, у Старика - черный, у Друга - ярко-красный. Обмахиваются….

С т а р и к. Это еще не все.

Ю н о ш а. Да, не все.

Д р у г. И этого довольно. Ты все равно не спрячешься от грозы.

Г о л о с (за сценой). Сын мой! Сын мой!

Ю н о ш а. Господи, что за день! Хуан, кто это кричит?

С л у г а (входит, как всегда, на цыпочках и говорит тихо). У консьержки

умер сын, сейчас его хоронят. Мать плачет.

Д р у г. Это естественно.

С т а р и к. Да, конечно. Прошлое проходит…

Д р у г. Но не прошло!

Спорят. Слуга идет к противоположной двери.

С л у г а. Сеньор, не могу ли я взять ключи от вашей спальни?

Ю н о ш а. Зачем?

С л у г а. Дети забросили на крышу веранды мертвого котенка, я должен

убрать.

Ю н о ш а (устало). Возьми. (Старику.) Вам его не переспорить.

С т а р и к. Я и не собирался.

Д р у г. Неправда. Собирались. Не собирался я, потому что знаю точно, что

снег холодный, а огонь жжет.

С т а р и к (с иронией). Соответственно.

Д р у г (Юноше). Тебя обманывают.

Старик, вертя в руках шляпу, пристально смотрит на Друга.

Ю н о ш а (с силой). Это ничего не меняет во мне. Так я устроен. Но тебе не

понять, как можно ждать пять лет, и любовь все крепче, а ты все истерзанней

и богаче.

Д р у г. Незачем ждать.

Ю н о ш а. Ты думаешь, я могу справиться с реальными вещами, с

препятствиями, которые возникают и которых становится все больше, не

причинив боли другим?

Д р у г. Сначала - ты, потом другие.

Ю н о ш а. Ждешь, и узел развязывается, а плод созревает.

Д р у г. Лучше я съем его зеленым, а еще лучше - сорву цветок и суну в петлицу.

С т а р и к. Неправда.

Д р у г. Вы слишком стары, чтобы это понять.

С т а р и к (сурово). Всю жизнь я боролся за то, чтобы зажечь свет в самых

темных закоулках. А когда люди хотели свернуть шею голубке, я схватил их за

руку и дал ей улететь.

Д р у г. И, натурально, охотник умер с голоду!

Ю н о ш а. Благословен голод!

Из двери слева появляется В т о р о й Д р у г. На нем белоснежный шерстяной костюм,

белые туфли и перчатки. Костюм весьма странного покроя - огромные голубые пуговицы, жилет, кружевное жабо.

В т о р о й Д р у г. Благословен, когда есть черный хлеб, оливки и затем - сон.

Долгий сон. Без пробуждения. Я все слышал.

Ю н о ш а (удивленно). Как ты вошел?

В т о р о й Д р у г. Как вздумалось, через окно. Мне помогли двое детей, мои

большие друзья. Мы с ними подружились, еще когда я был маленьким, и они меня

подсадили. Сейчас будет ливень, но чудесный, тот же, что лил в прошлом году.

Было так сумрачно, что у меня пожелтели руки. (Старику.) Вы помните?

С т а р и к (желчно). Я ничего не помню.

В т о р о й Д р у г (Другу). А ты?

П е р в ы й Д р у г (серьезно). И я.

В т о р о й Д р у г. Я был еще маленьким, но помню все.

П е р в ы й Д р у г. Видишь ли...

В т о р о й Д р у г. Этот дождь мне видеть уже незачем. Дождь - это так

прекрасно. В школу он вбегал со двора и разбивался о стены на крохотных

голых женщин, которые жили в каплях. Неужели вы их не видели? Когда мне было

пять... нет, когда мне было два... нет, нет, мне был год, только год. Чудесно, правда? Так вот тогда я поймал одну из этих капельных женщин и два

дня держал ее в аквариуме.

П е р в ы й Д р у г (насмешливо). И она подросла?

В т о р о й Д р у г. Нет, она стала еще меньше, совсем девочкой, как и должно

быть, как всегда и бывает, и становилась все меньше и меньше, пока не стала

каплей воды. И пела она песню... И теперь я пою ее все время.

С т а р и к (зло, Юноше). Он совершенно сумасшедший.

В т о р о й Д р у г (услышав). Сумасшедший? Потому что не хочу сделаться

больным и морщинистым, как вы? Потому что я хочу прожить свою жизнь, а у

меня ее отбирают? Я не хочу вас знать. Я не хочу видеть таких, как вы.

П е р в ы й Д р у г (пьет). Все это - только страх смерти.

В т о р о й Д р у г. Нет. Сейчас, когда я шел сюда и только начинался дождь, я

видел, как хоронили мальчика. Я хочу, чтобы и меня так похоронили, в таком

же гробике, и чтобы вы шли за ним наперекор грозе. Но мое лицо... оно мое, а

у меня его крадут. Я был маленьким и пел, а теперь внутри меня бродит такой

же старик, как вы, держа наготове две или три маски. (Вынимает зеркало,

смотрит.) Нет, все-таки нет, все-таки я еще вижу, как я сижу на черешне... в

серой матроске... в серой матроске с серебряными якорями... Боже мой!

(Закрывает лицо рукам и.)

С т а р и к. Платья рвутся, якоря ржавеют, и так без конца.

В т о р о й Д р у г. Пожалуйста, не говорите так!

С т а р и к (с воодушевлением). Рушатся дома.

П е р в ы й Д р у г (с силой, как будто защищается). Дома не рушатся.

С т а р и к (невозмутимо). Гаснут глаза, и острый серп срезает прибрежные

камыши…

В т о р о й Д р у г. Конечно! Все это случится.

С т а р и к. Нет. Все это уже случилось.

В т о р о й Д р у г. Прошлое спокойно. Как вы можете этого не знать? Только

будить его надо очень нежно. Иначе через четыре или пять лет возникает

провал, куда мы все падаем.

С т а р и к (в ярости). Молчите!

Ю н о ш а (весь дрожа, Старику). Вы слышали?

С т а р и к. И даже слишком. (Быстро идет к двери справа.)

Ю н о ш а (вслед). Куда вы? Почему вы уходите? Подождите! (Идет за ним.)

В т о р о й Д р у г (пожав плечами). Ну что же, Старик не мог иначе. А вы не возражали.

П е р в ы й Д р у г (он все время пьет). Да.

В т о р о й Д р у г. Вам бы только пить.

П е р в ы й Д р у г (серьезно и с достоинством). Я делаю то, что мне по вкусу,

и считаю, что так и надо. А в вашем мнении я не нуждаюсь.

В т о р о й Д р у г (смутившись). Да, конечно. Я ничего и не говорю. (Влезает

на кресло с ногами.)

Первый Друг торопливо осушает рюмку за рюмкой и, хлопнув себя по лбу, как

будто вспомнив о чем-то, быстро выходит через левую дверь. Второй Друг

откидывается на спинку кресла. Справа появляется С л у г а, как всегда неслышно,

на цыпочках. Начинается дождь.

В т о р о й Д р у г. Дождь. (Смотрит на свои руки.) Какой ужасный свет.

(Засыпает.)

Ю н о ш а (входя). Он завтра вернется. Мне это необходимо. (Садится.)

Появляется С т е н о г р а ф и с т к а. У нее в руках чемодан. Пересекает сцену, но на

середине вдруг резко оборачивается.

С т е н о г р а ф и с т к а. Ты звал меня?

Ю н о ш а (закрывая глаза). Нет. Я тебя не звал.

Стенографистка идет к двери, не сводя с него глаз и ожидая, что он позовет.

С т е н о г р а ф и с т к а (в дверях). Я нужна тебе?

Ю н о ш а (закрывая глаза). Нет, ты мне не нужна.

Стенографистка уходит. Начинается дождь.

Ю н о ш а. Уже поздно. Хуан, зажги свет. Который час?

Х у а н (с особым значением.). Ровно шесть, сеньор.

Ю н о ш а. Хорошо.

Юноша негромко постукивает пальцами по столу.

Медленный занавес

Дата добавления: 2015-07-02