Особенности быта и нравов общества

Картина быта и нравов в разных слоях общества была чрезвычайно пестрой, и достаточно ознакомиться с беглым очерком развития исторических событий, приведенном в начале этой главы, чтобы понять причину этой пестроты.

Легко предположить, что быт и нравы низших слоев общества отличались от образа жизни людей знатных и богатых. И хотя здесь не было выработано каких-то правил этикета и манер поведения, сложившиеся в течение многих десятилетий обычаи соблюдались неукоснительно. Среди них были такие, которые заслуживают упоминания, тем более, что сведения о них имеются в печатных изданиях того времени: ведь Англия эпохи Просвещения - это не только страна Дефо, Свифта, Филдинга, но и страна бурно развивавшейся журналистики. В конце века в стране выходила уже не одна газета, и все имели немалый тираж. Информация, поступавшая со страниц газет, часто имела и деловой, и юридический смысл. Например, первое брачное объявление в газете появилось в 1695 году не где-нибудь, а именно в Англии. На этом следует остановиться подробнее. Дело в том, что в течение долгого времени заключение брака в Англии было очень несложным делом: не было обязательным венчание в церкви, не требовалось даже согласие родителей, достаточно было взаимной договоренности между мужчиной и женщиной. В простонародье еще бытовал обычай «пробных ночей», когда парень посещал спальню девушки в течение некоторого времени, и это не наносило ущерба ее чести, если во время этих посещений ограничивались любезно-

стями, не переходящими в более тесный физический контакт. Об этих визитах обычно знала вся деревня и одобряла попытки молодых людей привыкнуть к обществу друг друга, прежде чем связать себя узами брака. Если в результате молодые люди заявляли о взаимном желании создать семью, брак считался состоявшимся. Если же визиты прекращались, то независимо от того, кто был инициатором разрыва, девушка считалась снова свободной, и ее мог посещать новый претендент. В большинстве случаев заключенный таким образом брак был вполне стабильным союзом, и рожденные в нем дети считались законнорожденными. Но эти обычаи открывали и возможность многоженства: немало проходимцев заводило себе нескольких жен; особенно часто это бывало в среде разъезжих торговцев, имевших по жене в каждом городе, где у них были деловые интересы.

Несложно было и обвенчаться: священника можно было пригласить на дом, где в присутствии свидетелей он совершал обряд венчания, причем это было принято во всех слоях общества. А вот развестись было дорого, так как приходилось нанимать адвоката, оплачивать судебные издержки и т.д. Поэтому возник обычай, который не укладывается в современном сознании: разочаровавшийся в жене муж...продавал ее с аукциона! Происходило это во время ярмарок, на площади, где продавали крупный рогатый скот. Приведенную на веревке жену муж привязывал к столбу и, собрав свидетелей, называл начальную цену. Желающие приобрести «товар» начинали торговаться, и тому, кто давал самую высокую цену, муж передавал жену, которая становилась законной супругой покупателя. Иногда торгами руководил нанятый для этой цели мелкий судебный чиновник, который и объявлял начальную цену. Окончательная стоимость покупки редко превышала три гинеи, о чем свидетельствует газета «Тайме» от 12 июля 1797 года, рассказывая о Смитфилдской ярмарке (обычно цены на жен публиковались в газете, как в наши дни публикуются курсы валют). И это продолжалось чуть ли не до начала XIX века; куда же ушла энергия века Просвещения?!..

Собственно Просвещение как таковое было здесь не виновато. Причиной таких странных деформаций быта и нравов была Ре-

формация. Именно она, утвердив допустимость расторжения брака, не сделала его безусловно достижимым: на пути развода стояли имущественные права супругов. Решение этой проблемы не всегда было под силу даже знатным и богатым, поэтому подавляющее большинство неудачных браков формально сохранялось, а супруги, потерявшие привязанность друг к другу, оставались таковыми лишь по видимости.

Разумеется, каждый находил свое решение создавшейся проблемы в соответствии с теми возможностями, которыми он располагал. Аристократы заводили содержанок, аристократки вступали в связи со светскими ловеласами, и если возникшие отношения становились устойчивыми, но не нарушали личных прав собственности и не наносили ущерба фамильной чести, то не считалось нужным скрывать создавшееся положение. Даже члены королевской семьи позволяли себе иметь метресс, которым в обществе оказывались почти королевские почести. Например, имя фаворитки Карла II Нелли Гвин знала вся страна, ее портреты писали придворные художники. Другой пример - поездка в 1781 году в Париж актрисы Робинсон, любовницы английского наследного принца; отъезд был организован в виде пышного придворного празднества, шумно прославленного газетами; при парижском дворе столь знаменитой гостье был оказан не менее пышный прием. Богатые буржуа, для которых развод мог обернуться существенными финансовыми потерями, а иногда и полным разорением, нашли способ раздельного существования супругов без огласки сложившейся ситуации. Для крупных торговцев существовали дома терпимости, которые они посещали; часто это делалось под видом поездки на дачу. «Уехав» в пятницу, богатый коммерсант проводил в доме свиданий субботу и воскресенье. Понятно, что дома для таких клиентов были обставлены и обслуживались на высшем уровне: здесь были и ресторан, и оркестр, и зал для танцев, и уютно обставленные спальни, а хозяйка являла собой образец воспитанности. Некоторые заведения этого типа приобрели мировую славу: сюда стремились попасть все иностранцы. Одним из таких домов было «банное» заведение некой м-сс Гоудз, где для приятного препровождения времени имелось все - кроме соб-

ственно банных помещений. Клиентов обслуживали вышколенные официанты и горничные, а штат куртизанок состоял из образованных и элегантных девиц.

Городское простонародье посещало заведения попроще; в Лондоне такие дома занимали целые кварталы. В окнах этих домов по целым дням красовались девицы, привлекая клиентуру. В связи с этим возникло одно из правил домашнего этикета для добропорядочных женщин: не следует показываться в окнах собственных комнат - могут принять за проститутку.

Городские низы пользовались услугами уличных проституток, которые во множестве разгуливали по хорошо освещенным улицам Сити и заполняли парк Сент-Джеймс. В Лондоне 80-х годов XVIII века их насчитывалось около пятидесяти тысяч, а формироваться эта «армия» начала еще во время правления Елизаветы. В дальнейшем она пополнялась за счет тех женщин, которых мужья не продали, а просто покинули, оставив без средств к существованию. Не имея возможности прокормить детей, брошенная жена отдавала детишек в воспитательный дом, а сама отправлялась на панель. Так что можно считать судьбу той женщины, которую муж продал на ярмарке, еще вполне счастливой. Тем более, что купивший ее часто официально венчался с приобретенной на рынке женой и тем самым она получала соответствующие гражданские и материальные права.

Городские власти, разумеется, пытались бороться с проституцией. Полиция устраивала облавы, и захваченных девиц помещали в «Приюты святой Магдалины», однако ничто не мешало им по выходе из приюта вернуться к прежнему ремеслу. Не имея сил справиться с проституцией, полиция стала ее использовать в своих целях: поручала девицам шпионить за клиентами, использовала их при вербовке солдат и т.п. В маленьких городах, где образ жизни каждого был у всех на виду, проститутки занимались для прикрытия каким-нибудь ремеслом - шили, вышивали, стирали белье по найму. И хотя все знали, каково подлинное ремесло этой женщины, полиция закрывала на это глаза, не упуская случая использовать ее по своей надобности.

Изображенная картина рисует не столько сами нравы, сколько их двусмысленность, и нельзя сказать, какая из сторон этой картины более привлекательна. Но она затрагивает лишь общественные нравы городской жизни, но не личный мир отдельного англичанина. А частная жизнь английского гражданина была неприкосновенна, закрыта от посторонних глаз и защищена законом, поэтому меньше всего сведений мы имеем именно о ней. Достаточно сказать, что еще в середине XIX века действовал закон, разрешающий кредитору предъявлять своему должнику иск о погашении кредита лишь в будние дни недели, причем лично и только в дневные часы. Поэтому явившемуся с повесткой об иске заявляли, что интересующее его лицо в доме отсутствует, и представитель закона, не смея перешагнуть порог дома, уходил ни с чем, так как вручать повестку полагалось лично в руки адресата. А прятавшийся в течение дня в своем «доме-крепости» должник вечерами и по воскресеньям мог разгуливать по улицам, отправляться в гости, в театр или на концерт, не боясь встреч с представителями шерифа. Известный «денди» граф д'Орсе спасался таким образом от конфискации имущества за долги на протяжении семи лет, пока судебный клерк не проник в его дом под видом посыльного из кондитерской, доставившего пирожные к столу графа. Застигнутый врасплох граф был вынужден принять повестку, и чтобы не являться в суд, на следующий день (а это было воскресенье) уехал в Париж. В суд из Парижа он, естественно, не явился, но поскольку иск был ему вручен, то на его имущество был наложен арест, и затем оно было распродано с аукциона.

Однако у людей существовала потребность в общении, и представители среднего класса стали собираться для встреч со знакомыми или коллегами по бизнесу вне собственного дома, и таким нейтральным местом для встреч стали рестораны. Понемногу у каждого круга лондонских буржуа появились излюбленные рестораны, постепенно превращавшиеся в клубы. Владельцы ресторанов, стараясь закрепить за собой постоянную клиентуру, заботились о комфорте обстановки, качестве блюд, приличном поведении прислуги. Посетители вели деловые беседы, обменивались между собой новостями, обедали или пили чай, играли в кар-

ты и на бильярде. К карточным играм относились очень серьезно, как можно судить по вышедшей в 1742 году книге Эдмонда Хойла «Краткий трактат об игре в вист»; изложенные в ней правила действовали до 1864 года. Понемногу рестораны начали посещать и женщины, если заведение имело добропорядочную репутацию; но без сопровождения мужчины дамы в ресторан не ходили - это было исключено до конца XIX века. Что касается клубов, возникших на месте многих ресторанов, то они предназначались исключительно для мужчин. От случайных посетителей и людей из простонародья такие рестораны защищались высокими ценами, - с одобрения постоянных клиентов. А так как рестораны часто были принадлежностью гостиниц, то вскоре появились и гостиницы высокого класса; это уже были не те постоялые дворы, хозяева которых укрывали у себя дорожных разбойников, а респектабельные заведения, где останавливались и деловые люди, и иностранные коммерсанты. В небольших городах такие гостиницы с рестораном были единственным местом, где можно было собираться для встреч в своем кругу, и они стали превращаться в клубы.

Мелкие буржуа - служащие компаний и городской администрации - были скованы в своем поведении многими запретами, исходящими от начальства. Они были обязаны являться домой с работы в определенный час, под страхом сурового наказания должны были регулярно посещать церковь. По воскресным дням им запрещалось выходить за ворота города. Не имея денег на респектабельный ресторан, они собирались в заведениях попроще - в трактирах, где пили пиво и обменивались сплетнями; в дальнейшем из трактиров выделились известные и в наши дни пабы. В домашнем кругу играли в шашки и простенькие карточные игры, раскладывали пасьянсы.

Самый низкий слой горожан - наемные рабочие, матросы с кораблей, прибывших из плавания или готовящихся к отплытию, люмпены - отводили душу в кабаках, куда заглядывали и проститутки.

Что касается народных праздников и развлечений, то считается, что нигде они не были так развиты, как в Англии. Из семей-

ных праздников самыми большими были свадебные торжества и крестины, обязательно справлялись поминки. В историю вошел обряд, связанный с «тарелкой невесты», на которую складывали подарки. С этой же тарелкой обходили гостей, собирая деньги на оплату музыкантов. Под игру музыкантов пели, танцевали и читали стихи в честь новобрачных. Свадебные торжества продолжались не один день - наутро поздравляли новобрачных с началом супружеской жизни, снова пировали и т.д.

Общенародным праздником до конца XVIII века был день Первого мая, когда толпы молодежи отправлялись в лес для украшения майского дерева и веселились ночь напролет. Еще один ритуал происходил 10 октября - в день Святого Михаила. Деревенские парни, собравшись группами, шли напролом через поля и болота в ближнюю рощу и каждого встреченного по пути подхватывали на руки и качали, подбрасывая в воздух, поэтому люди боялись выходить из домов в этот день. Заканчивалось все пирушкой в роще.

Но самыми большими празднествами сопровождались ярмарки. Особенно славилась ярмарка в день св. Варфоломея. Помимо всех обязательных на массовых праздниках мероприятий - танцев, клоунских зрелищ, шумных игр и выпивок, петушиных и собачьих боев - здесь особо популярна была забава, состоявшая в том, что мужчина и женщина, крепко обнявшись на верху песчаного холма, ложились на землю и скатывались вниз в этом объятии. Желающих исполнить этот трюк находилось великое множество

Во время празднеств понятия о приличиях переставали существовать: вплоть до 1880-го года поведение на праздниках было отмечено бесшабашным весельем, сдобренным разнообразными непристойностями как в словах, так и в поступках. Понятно, что ярмарки были самым широким полем деятельности проституток.

В больших городах, прежде всего в Лондоне, с середины XVII века существовали «сады веселья» - так называемые вокзалы, где ежедневно собиралось но четыре-шесть тысяч человек. Здесь происходили концерты, балы, маскарады, игрались спектакли мелких театров - комедии, фарсы. Вместе с простым народом вокзалы

посещали и молодые люди из других слоев общества и даже светские дамы, скрывавшие лицо под маской. В 1668 году цены на входные билеты подняли, так же, как цены на вина и закуски, преградив тем самым доступ в вокзалы неимущим. Кстати, в России тоже публичные сады в XIX веке назьгаались вокзалами - термин был позаимствован у англичан.

Из танцев в середине XVIII века наиболее популярной была аллеманда, с конца века вошел в моду вальс. В придворных кругах продолжали танцевать менуэт, - единственный танец, который можно было танцевать в кринолине и на высоких острых каблуках.

Но были два вида массовых развлечений, в которых принимали участие люди из всех слоев общества - от аристократов до люмпен-пролетариата. Первым из них были публичные казни, происходившие в Англии до XIX века. В день казни (и даже накануне) площадь вокруг эшафота была набита народом; зрители торчали во всех окнах, выходивших на площадь, и на крышах домов. Богатые и знатные платили немалые деньги за аренду комнат с окном, откуда можно было наблюдать за казнью: присутствовать на казни считалось чуть ли не правилом хорошего тона, особенно, если казнили знаменитого преступника. Маркизы, графы, леди и прочие знатные персоны попадались и в толпе на площади, поскольку не всем хватало комнат с окнами.

Вторым развлечением для всех слоев населения был театр. Ставить Шекспира могли только солидные театры с хорошей труппой, поэтому в большинстве театров играли комедии и фарсы фривольного содержания, и публика бурно реагировала не только аплодисментами, но и репликами из зала, столь же малопристойными, как и тексты пьес. Знатные зрители и дамы в масках сидели в ложах, отгороженных решетками, но многие молодые щеголи присоединялись к «черни» в реакции на спектакль. Но и в солидных театрах обстановка в зрительном зале была далека от благопристойности. Дело в том, что билеты на спектакль не продавали: как только открывались двери театра, собравшаяся перед ними толпа врывалась в зал и каждый захватывал себе то место, которое успел. А деньги собирал в антракте кассир, обходивший ряды

зрителей, поэтому были и такие, кто приходил досматривать спектакль на следующий день после антракта, поскольку это стоило вдвое дешевле. Многие солидные люди посылали занять место своего слугу, и только когда давка успокаивалась, слуга предоставлял место хозяину, а сам отправлялся на галерку; такой слуга именовался «театральным лакеем». Места в ложах занимали получатели специально отчеканенных медалей. Возбужденные штурмом зала зрители продолжали вести себя бурно и во время спектакля. Случалось, что недовольные зрители бросались на сцену избивать актеров, и если тем удавалось убежать, то устраивали погром в театре. Для защиты от возбужденной публики установили вдоль сцены металлические палки с заточенным острием, направленным в сторону зрителей. Но в театрах всегда продавали апельсины, и зрители швыряли их в актеров, стучали тростями и трещали трещотками, свистели; случалось, что в ажиотаже ломали скамейки... Только великому английскому актеру Гаррику, руководителю театра Дрюри-Лейн с 1743 по 1776 год, удалось прекратить эту анархию. Он удалил со сцены зрительские места, ввел освещение рампой, добился порядка в труппе и зрительном зале. Он ввел продолжительные репетиции, характерный грим, исторический костюм. Работая с актерами индивидуально, он создал ансамбль, и общий образ театра в последние 25 лет XVIII века изменился (после Гаррика им руководил Шеридан).

Однако дурная слава еще долго преследовала актерскую профессию. Борцы за высокую нравственность резко порицали театр, объявляя его таким же прибежищем греха, как игорные дома, о чем писал еще автор памфлета 1698 года.

Это не мешало всеобщему увлечению англичан театром - ведь их страна была родиной Шекспира. И в высших кругах аристократии, не желавших присутствовать на спектаклях в публичных театрах, где ничто не мешало буйному поведению зрителей, нашли альтернативу в устройстве любительских спектаклей, тем самым продолжив традицию, сложившуюся еще в XVI веке. На любительской сцене выступали и молодые люди из знатных семей, и приглашаемые профессиональные актеры, и замеченные в пристрастии к актерству люди из кругов, далеких от двора. Так на-

чал свое участие в любительских спектаклях юный сын французского дантиста, работавшего в Англии, Жозеф Тальма. Замеченный придворными ценителями актерского искусства в среде молодежи, развлекавшейся самодеятельными постановками, он стал желанным исполнителем ролей во многих любительских спектаклях, которые затевались в лучших домах Лондона. Понятно, почему в дальнейшем его дарование трагического актера воспринималось как нечто исключительное во французском театре классицизма - ведь путь Тальма на сцену начался с пьес Шекспира.

Начало эпохи Просвещения в Англии датируют 1688-м годом. Оно развивалось в течение следующих ста лет в том спокойном, умеренном духе, который стали считать типичным признаком английского характера. Основными сферами интересов были вопросы экономики и этики, а основным принципом решения вопросов - рационализм. Вопросы религии решались с позиций практицизма: свобода вероисповедания исключала только религиозный фанатизм и воинствующий атеизм. При церквях всех конфессий стали открываться школы для детей соответствующих вероисповеданий. Католические священники по-прежнему соблюдали безбрачие, пасторы англиканских храмов могли иметь семьи. Разросшиеся университеты стали превращаться в университетские города. Рядом с общедоступными школами для всех классов населения существовали закрытые школы для детей из знатных семей, где не только обучали, но и воспитывали детей в духе преданности понятиям чести, прививали им чувства национальной гордости и самоуважения. Так начал формироваться тип английского джентльмена - порядочного человека, умеющего жить в обществе, не нарушая установленных этим обществом законов. Таким образом, определились параметры новых представлений об этикете и о нормах поведения, достойных подражания. В XIX веке этот тип стал популярен настолько, что и сам термин gentleman, и связанные с ним представления о личных достоинствах человека вошли во все европейские (и не только) языки. Они и легли в основу этикетных правил, принятых во многих странах, начиная с XIX века.

Дата добавления: 2015-07-02