Генон и Россия 25 страница

Примечания

1 Опубл. в Е.Т., янв.-фев. 1946.

2 В Zalmoxis, т. II, 1939.

3 В исламской архитектуре очень часто можно видеть на вершине минарета или куббы (qubbah) совокупность трех шаров, уложенных друг на друга и увенчанных полумесяцем. И эти три шара равным образом олицетворяют три мира, которые суть алам-элъ-мульк, алам элъ-мулькут и алам эль джаббарут, а венчающий их полумесяц, символ Божественного Величия (Элъ-Джалал), соответствует четвертому миру, алам элъ-эззах (который "надкосмичен", следовательно находится за пределами "врат", о которых идет здесь речь). А вертикальный стержень, который поддерживает все целое, явно идентичен мачте ступы, так же, как и другим сходным осевым символам, о которых мы уже говорили в другой связи.

4 См. гл. Узкие врата.

5 Кумарасвами напоминает в этой связи случай таких "фольклорных" персонажей, как св. Николай (Санта-Клаус), различные персонификации Рождества, которые представляются спускающимися и поднимающимися через дымоход, что и в самом деле не лишено связи с тем, о чем идет здесь речь.

6 См. гл. Символика лестницы. — Само собой разумеется, что Дэвы в индуистской традиции являются тем же, что Ангелы в иудео-христианской и исламской традициях.

7 Это явно находится в связи с общей символикой дыхания и "жизненных дуновений".

8 Вся эта символика должна быть понимаема одновременно в смысле макрокосмическом и микрокосмическом, потому что она равно приложима как к совокупности рассматриваемых миров, так и к каждому из существ, проявленных в этих мирах. Естественно, что именно через "сердце", т.е. через центр устанавливается связь всего сущего с солнцем; и мы знаем, что сердце само соответствует солнцу и есть в некотором роде его образ в каждом отдельном существе.

9 См. гл. Врата солнцестояния и Символика Зодиака у пифагорейцев.

10 См. гл. "Игольное ушко".

11 Кумарасвами часто употребляет выражение Supernal Sun, которое нам не представляется возможным точно и буквально передать по-французски. текст

12 См. гл. "Игольное ушко".

13 Мы вернемся более подробно к этому моменту.

14 Заметим, аналогичное, но не эквивалентное, потому что, даже в случае питри-яны, никогда нельзя сказать, что солнце является Януа Инферни (Янусом Ада).

15 Это есть, собственно, состояния неоформленной манифестации: Космос должен рассматриваться как включающий в себя всю проявленность — равно имеющую форму и не имеющую ее, тогда как то, что находится вне Космоса, есть непроявленное.

16 Этот промежуточный мир и земля (Бхуми) оба принадлежат к области человеческого состояния, которого они являются, соответственно, тонкой и грубой модальностями. Вот почему, как справедливо отмечает Кумарасвами, подчеркивая соответствие ведической символики просверленных кирпичей символике ритуальных костей пи и цзун китайской традиции, олицетворяющих соответственно небо и землю, где пи, диск с отверстием в центре, соответствует верхнему кирпичу, тогда как цзун, имеющая внутри форму полого цилиндра, и снаружи параллелепипеда с квадратным основанием, должна рассматриваться как подобие двух других кирпичей, человеческая область вся целиком олицетворяется одним предметом.

59. Кала-мукха(1)

В ходе исследования, о котором мы только что говорили2, А. Кумарасвами попутно исследует другой символ, значение которого находится в связи с Janua Coeli: речь идет о "голове чудовища", которая в разнообразных и более или менее стилизованных формах встречается в самых различных странах, где она получила разные имена, в частности Кала-мукха и Кирти-мукха в Индии, и Тао тэ в Китае; она встречается также не только в Камбодже и на Яве, но и в Центральной Америке, и даже не чужда европейскому средневековому искусству. Важно отметить прежде всего, что это изображение обычно помещается на дверную перемычку либо на замок свода моста, или на вершину ниши (торана), заключающей в себе образ божества. Так или иначе, оно чаще всего связывается с идеей двери, что отчетливо определяло его символическую значимость3.

Этому изображению давали разнообразные объяснения (само собой разумеется, мы не говорим здесь о тех, кто хотел бы видеть в этом просто-напросто "декоративный" мотив), которые могут заключать частицу истины, но большинство которых неубедительно — хотя бы потому, что они не могут быть применимы ко всем случаям без различия. Так, М.К. Маршалл отметил в изображениях, которые он изучал более конкретно, почти постоянное отсутствие нижней челюсти, а поскольку к этому добавляются круглая форма глаз4 и оскаленные зубы, он заключает отсюда, что изначально речь должна была идти об изображении человеческого черепа5. Однако нижняя челюсть не всегда отсутствует, и она как раз существует в китайском Тао тэ, хотя и имеет здесь очень странный вид, как если бы она была скроена из двух симметричных частей, отогнутых с каждой стороны головы, что Карл Хенце объясняет поисками соответствия виду снятой шкуры тигра или медведя6. Это может быть верно в данном конкретном случае, но не в иных случаях, где чудовище имеет пасть нормальной формы и более или менее широко открытую; и даже в том, что касается Тао тэ, такое объяснение, в конечном счете, имеет лишь "историческую" ценность и, естественно, ни в коей мере не касается символической интерпретации.

Тао тэ, впрочем, в действительности не является ни тигром, ни медведем, ни каким-либо другим определенным животным, и г-н Генце так описывает сложный составной облик фантастической маски: "пасть хищника, вооруженная крупными клыками, рога буйвола или барана, лицевая часть и хохолок совы, крылья и когти хищной птицы, лобный узор в форме стрекозы". Это изображение является в Китае очень древним, т.к. оно почти неизменно встречается на бронзе династии Шан7.

Имя Тао тэ, которое обычно переводят как "пожиратель" или "людоед", похоже, было дано ему много позже, но, тем не менее, оно верно, ибо речь действительно идет о "пожирающем" чудовище. Равным образом, это верно и для его эквивалентов, принадлежащих к другим традициям, которые если и не имеют облика столь сложного, как Тао тэ, во всяком случае, никогда не могут быть сведены к изображению какого-либо одного животного; так, в Индии это может быть лев (и именно в этом особом случае его принято именовать Кала), или Макари (символ Варуны, что следует запомнить для понимания последующих соображений), или даже орел, т.е. Гаруда. Но под покровом всех этих форм основное значение остается неизменным.

Что же до этого значения, то г-н Хенце в только что упомянутой статье видит в Тао тэ прежде всего "демона мрака", это может быть верно в определенном смысле, но при условии дополнительного объяснения и уточнения, как, видимо, это и было сделано Хенце в другой работе8.

Это "демон" вовсе не в обычном смысле слова, а в изначальном смысле ведического "асура", и мрак, о котором идет речь, в действительности есть высший мрак9; иными словами, речь идет здесь о символе "Высшего Тождества" как поочередно поглощающего и излучающего "Свет Мира". Тао тэ и другие сходные чудовища соответствуют Вришре и его различным эквивалентам, а также Варуне, посредством которого свет и дождь попеременно удерживаются и выпускаются, и это есть попеременность инволютивных и эволютивных циклов универсальной проявленности10. Точно так же Кумарасвами мог вполне обоснованно заявить, что этот лик, каковы бы ни были его различные обличья, поистине является "Ликом Бога", который одновременно "убивает и животворит"11. Это, стало быть, не вполне "мертвая голова", как того хотелось бы господину Маршаллу, если только последняя не принимается за символ, но это скорее, как говорит опять-таки Кумарасвами, "голова Смерти", т.е. Мрити, одним из имен которого является также и Кала12.

Кала есть, собственно, "пожирающее" Время13, но через транспозицию обозначает также само Первоначало, принцип как "пожирателя" или, скорее, "преобразователя" проявленности, которую он возвращает в непроявленное состояние, в некотором роде поглощая ее собой, что является самым высоким смыслом, в котором могла бы пониматься Смерть. Он также символически уподобляется солнцу, и, кстати, известно, что лев, маску (синкха-мукха) которого оно заимствует, является конкретно солнечным символом; это возвращает нас к тому, что мы уже говорили по поводу Janua Coeli, а Кумарасвами напоминает в этой связи, что Христос, который сказал: "Я дверь овцам" (Ин., 10, 1), одновременно является "Львом от колена Иу-дина" (Откр., 5, 5) и "Солнцем человеков"14. В византийских церквах фигура Пантократора или Христа "в славе" занимает на своде центральное место, т.е. именно то, которое соответствует "глазу" купола; а последний, как мы уже объясняли ранее, олицетворяет находящуюся на верхней оконечности "Оси Мира" дверь, посредством которой осуществляется "выход из космоса"15.

Возвращаясь к Кале, скажем, что составное изображение, известное на Яве под именем Кала-макара, в котором черты льва сочетаются с чертами Макары, также имеет по существу солярное значение, а в то же время своим аспектом Макары оно более конкретно соотносится с символикой Варуны. В той мере, в какой он отождествляется с Мрити или Ямой16, Макара есть крокодил (шишумара или шишумари) с разверстой пастью, который лежит "против течения", олицетворяющего единственный путь, коим неизбежно должно пройти каждое человеческое существо. Он, таким образом, выступает как "хранитель врат", которые следует пройти, чтобы освободиться от ограничивающих условий (символизируемых паша Ва-руны), удерживающих его в области случайного и проявленного существования17. С другой стороны, тот же самый Макара является в индуистском Зодиаке знаком Козерога, т.е. "врат Богов"18; следовательно, он имеет два противоположных аспекта, если угодно, "благотворный" и "злотворный", которые также соответствуют двойственности Митры и Варуны (объединенных в нерасчленимую чету двойственной формой Митраваруна), или "Солнца дневного" и "Солнца ночного", а это равносильно тому, что, в зависимости от состояния приближающегося к нему человека, его пасть становится для последнего "вратами Освобождения" или "челюстями Смерти"19. Этот последний случай есть случай обычного человека, который должен, пройдя через смерть, вернуться к другому состоянию проявленности, тогда как первый — это случай существа, "готового пройти сквозь сердцевину Солнца"20 посредством "седьмого луча", потому что само оно уже отождествилось с Солнцем, и потому что таким образом, на вопрос "Кто ты?", который будет задан ему, когда оно достигнет этой двери, оно поистине сможет ответить: "Я есть Ты".

Примечания

1 Опубл. в Е.Т., март-апр. 1946.

2 Свайматринна: Janua Coeli, в Zalmoxis, т. II, 1939.

3 Кумарасвами приводит символическое изображение Тао тэ эпохи Хань, на котором кольцо как бы подвешено и которое могло бы рассматриваться как своего рода прототип общеизвестной формы до сих пор находящихся в обиходе дверных молотков: маски какого-либо животного, держащей во рту кольцо. Это кольцо само является здесь символом "узких врат", как в других случаях им является разверстая пасть чудовища.

4 Эта форма в действительности является очень распространенной чертой традиционных изображений "ужасных" сущностей"; так, индуистская традиция приписывает ее Якиш и другим гениям-"хранителям", а исламская традиция — джиннам.

5 The Head of the Monster in Khmer and Far Eastern Decoration, в Journal of the Indian Society of Oriental Art, 1948.

6 Культ медведя и тигра и Дао-ди, в Zalmoxis, т. I, 1938.

7 См. H.J. Greel, Studies in Early Chinese Culture; данный автор особенно настаивает на элементах этого изображения, заимствованных у быка и барана, и усматривает здесь возможную связь с тем, что эти животные в эпоху Chang чаще всего использовались для жертвоприношений.

8 Die Sakralbronzen und ihre Bedentung in der Fruhchinesischen Kulturen, Anvers, 1941. — Мы знакомы непосредственно с этой работой, но мы обязаны Кумарасвами указанием на то, в каком смысле толкуется в ней Тао тэ.

9 См. наше исследование Две ночи.

10 Свет и дождь являются двумя символами небесных влияний; мы еще вернемся к их равнозначности.

11 Эль-Мухийи и Эль-Мумит суть два божественных имени в исламской традиции.

12 Кумарасвами отмечает в этой связи рукояти индонезийских сабель, на которых изображены чудовища-пожиратели; ясно, что здесь конкретно использован символ Смерти. С другой стороны, можно обнаружить сходство и с Шиндже, тибетским аналогом Ямы, держащим перед собой "колесо существования" и как бы готовым пожрать все изображенные на нем существа (См. М. Pallis, Peaks and Lamas, p. 146).

13 Своим первоначальным значением это слово имеет "черный", что еще обращает нас к символике "мрака", которая, впрочем, приложима к самой внутренней стороне проявления при каждом переходе от одного состояния к другому.

14 "Солнечные врата" (сурья-двара) есть "дверь Освобождения" (мукти-двара); дверь (двара) и рот (мукха) являются здесь равнозначными символами. Солнце, как "Лик Бога", равным образом изображается маской льва на христианском саркофаге в Равенне.

15 См. гл. Узкие врата.

16 См. гл. "Игольное ушко".

17 См. гл. Прохождение вод. — Этот крокодил есть Аммит древних египтян, чудовище, которое ожидает результатов психостазиса, или "взвешивания душ", чтобы пожрать тех, кто не выдержит этого испытания. Это также тот самый крокодил, который, с разверстой пастью, подстерегает "безумца" двадцать первого листа Таро. Этот "безумец" обычно толкуется как изображение профана, который не знает ни откуда он пришел, ни куда он идет, и который движется вслепую, не ведая о пропасти, куда вот-вот сорвется.

18 См. гл. Некоторые аспекты символики рыбы — Вместо облика крокодила — "пожирателя" Макара получает тогда вид дельфина — "спасителя".

19 Дуальности Митраваруны в некоторых традициях соответствует соединение символов Амура и Смерти, которое нам уже случалось отмечать в связи с "Адептами Любви". Эта же самая дуальность есть, в некотором смысле, и дуальность (двойственность) "двух полушарий", с которой именно и соотносится символика Диоскуров; см. Двойная спираль.

20 Джайминъя Упанишада Брахмана, I, 6, 1.

60. Свет и дождь(1)

Мы только что указали вскользь на некоторую связь, существующую между светом и дождем, поскольку и тот, и другой равным образом символизируют небесные или духовные влияния. Это значение самоочевидно в том, что касается света; что же до дождя, то его значение мы уже объясняли ранее2, уточнив, что речь в этом случае идет прежде всего о схождении этих влияний в земной мир и заметив, что именно таков их реальный глубинный смысл, полностью независимый от всякого "магического" применения, от очень распространенных ритуалов, имеющих своей целью "вызывание дождя"3. Впрочем, и свет, и дождь, оба обладают "животворящей" силой, которая, видимо, олицетворяет действие влияний, о которых идет речь4; с этим их свойством связывается также более конкретным образом символика росы, которая, естественно, тесно соотносится с символикой дождя и является общей для многочисленных традиционных форм, от герметизма5 и еврейской Каббалы6 до дальневосточной традиции7.

Важно отметить, что свет и дождь, когда их рассматривают таким образом, соотносятся не только с небом вообще, но и, более тесно, с солнцем; и это находится в строгом согласии с природой соответствующих физических явлений, т.е. самих света и дождя, понимаемых в их буквальном смысле. В самом деле, с одной стороны солнце действительно является непосредственным источником света в нашем мире; а с другой — оно также, испаряя воды, некоторым образом уносит их в верхние слои атмосферы, откуда они дождем вновь ниспадают на землю. В связи с этим следует отметить еще и то, что действие солнца в произведении дождя обусловлено именно его теплом; таким образом, мы снова обнаруживаем два взаимодополняющих члена, свет и тепло, поляризующие огненный элемент, как мы уже говорили об этом в других случаях. И это примечание дает нам объяснение двойного смысла, являемого символическим изображением, которое, похоже, вообще слишком мало понималось.

Очень часто, в разное время и в разных местах, вплоть до западного средневековья, солнце изображалось с лучами двух видов, попеременно прямыми и волнистыми; замечательный пример этого изображения можно видеть на ассирийской табличке в Британском музее, датируемой I в. до н.э.8, где солнце имеет облик своего рода звезды с восемью лучами9: каждый из четырех вертикальных и горизонтальных лучей слагается из двух прямых линий, образующих между собой очень острый угол, и каждый из четырех промежуточных лучей — из совокупности трех параллельных волнистых линий. В других равнозначных изображениях волнистые лучи образуются, как и лучи прямые, двумя линиями, соединяющимися на своих оконечностях и являющими тогда хорошо известный образ "пылающего меча"10. Во всех случаях само собой разумеется, что основными элементами, которые надлежит рассматривать, являются соответственно прямая и волнистая линии; к ним, в конечном счете, и могут сводиться лучи на самых упрощенных изображениях. Но каково здесь точное значение этих двух линий?

На первый взгляд, по смыслу, который может представляться наиболее естественным, когда речь идет об изображении солнца, прямая линия олицетворяет свет, а линия волнистая — тепло; это, кстати, соответствует и символике еврейских букв реш и шин, как элементам, соответственно, корней ар и аш, которые выражают именно эти две взаимодополняющие модальности огня11. Однако, что, похоже, усложняет вопрос, так это то, что волнистая линия также имеет всеобщее значение символа воды. На той же самой ассирийской табличке, которую мы только что упоминали, воды изображены рядом волнистых линий, в точности сходных с теми, которые изображают и лучи солнца. Истина же в том, что, как следует из уже данных нами объяснений, здесь нет никакого противоречия; дождь, которому, естественно, подобает общий символ воды, реально может рассматриваться как исходящий от солнца. И кроме того, поскольку он и в самом деле является результатом солнечного тепла, его изображение вполне закономерно может смешиваться с изображением самого этого тепла12.

В связи с данным вопросом следует отметить еще вот что: огонь и вода являются элементами (стихиями) противоположными, хотя их оппозиция, впрочем, есть лишь внешняя видимость дополнительности; но за пределами области, где утверждаются противоположности, они должны, как все противоположности, неким образом вновь слиться и соединиться. В самом Первоначале, чувственно осязаемым образом которого является солнце, они в некотором роде взаимоотождествляются, что делает еще более оправданным только что рассмотренное нами изображение; и даже на уровнях более низких, но соответствующих состояниям проявленности более высоким, нежели физический мир, к которому принадлежат огонь и вода в их "грубом" аспекте, как раз и создающем условия для их оппозиции, тоже может существовать связь, равносильная, так сказать, относительному тождеству. Это верно для "верхних вод", которые суть возможности неоформленного проявления и которые, в определенном смысле, символически олицетворяются облаками, откуда дождь падает на землю13, а огонь в то же самое время пребывает там в виде молнии14. И это так же, даже и на уровне оформленной проявленности, для некоторых возможностей, принадлежащих к тонкой области. Особенно интересно отметить в связи с этим, что алхимики "под водами подразумевают лучи и блеск их огня" и что "омовением" они именуют не "обмывание чего-либо с помощью воды или какой-либо другой жидкости", а "очищение", совершаемое огнем, так что "древние скрыли тайну этого омовения под загадкой саламандры, о которой они говорят, что она кормится в огне, и не сгораемого льна15, который, не уничтожаясь, очищается и отбеливается в нем16. Отсюда можно понять, почему в герметической символике часто делаются намеки на "огонь, который не обжигает" и на "воду, которая не увлажняет рук", а также и то, что "одушевленная", т.е. оживленная действием серы ртуть описывается как "огненная вода", а иногда даже и как "жидкий огонь"17.

Возвращаясь к символике солнца, добавим только, что два вида лучей, о которых мы говорили, встречаются и на некоторых символических изображениях сердца; и солнце, или то, что олицетворяется им, в самом деле рассматривается как 'Сердце Мира", так что и здесь тоже речь идет в действительности о том же самом. Но это, поскольку сердце выступает здесь как одновременно центр света и тепла, может стать предметом другого рассмотрения.

Примечания

1 Опубл. в Е.Т., май 1946.

2 Великая Триада, гл. XIV.

3 Эта символика дождя была сохранена через еврейскую традицию, даже в самой католической литургии: Rorate Coeti desuper, et nubes pluant Justum ("Кропите небеса, свыше, и облака да проливают правду" — Исайя, 45, 8.).

4 См. в этой связи о том, что касается света: Заметки о посвящении, гл. XLVII.

5 Розенкрейцеровская традиция даже особенно уподобляет росу и свет, устанавливая их связь через созвучие Ros — Lux и Rosa — Crux.

6 Напомним также в связи с этим, что имя Метатрон, посредством различных даваемых ему истолкований, связывается одновременно и со "светом", и с "дождем"; собственно, "солярный" характер Метатрона прямо устанавливает связь всего этого с последующими соображениями.

7 См. Царь Мира, гл. III и Символика Креста, гл. IX.

8 Эта табличка воспроизведена в The Babylonian Legends of the Creation and the Fight between Bel and the Dragon as told by Assurian Tabbts from Nineveh. (публикация British Museum).

9 Это число, 8, может иметь здесь некоторую связь с христианской символикой Солнца Правды — Sol Justitiae (см. символику восьмой карты Таро). Солнечный Бог, перед которым помещено это изображение, кстати сказать, в одной руке держит "диск", а в другой палочку (une barre), которые являются условными изображениями мерной линии и жезла правосудия; по поводу первой из этих эмблем мы напомним о связи, существующей между символикой "меры" и символикой "солнечных лучей" (см. Царство количества и знамения времени, гл. III).

10 Отметим мимоходом, что эта волнистая форма иногда также олицетворяет молнию, которая, впрочем, равным образом находится в связи с дождем, поскольку последний представляется следствием воздействия молнии на тучи, освобождающего заключенные в них воды.

11 См. Фабр д'Оливе, Восстановленный еврейский язык.

12 Согласно дальневосточной традиции, свет есть ян, тепло же, рассматриваемое как темное, есть инь по отношению к свету, точно так же как вода есть инь по отношению к огню. Прямая линия есть здесь, стало быть, ян, а волнистая — инь, и это равно с двух точек зрения.

13 В самом деле, дожди, чтобы олицетворять духовные влияния, должны рассматриваться как "небесная" вода; известно также, что Небеса соответствуют неоформленным состояниям. Впрочем, известно, что испарение земных вод солнечным теплом является образом "трансформации", так что здесь как бы налицо попеременный переход от "нижних вод" к "верхним водам" и обратно.

14 Это сближается с замечанием, сделанным нами выше по поводу молнии и делает вполне обоснованным сходство, которое существует между изображением последней и символом воды. В древней дальневосточной символике есть лишь легкое различие между изображением грома (lei — wen) и изображением облаков (yun — wen). И то, и другое представляет собой ряд спиралей, иногда закругленных, а иногда квадратных; обычно говорят, что первые — это yun — wen, а вторые — lei — wen, но существуют промежуточные формы, которые делают это различие в действительности очень мало ощутимым. И сверх того, и те, и другие равным образом находятся в связи с символикой Дракона (см. H.G. Greel, Studies in Early Chinese Culture, pp. 236-237). Отметим также, что это изображение грома посредством спиралей еще раз подтверждает то, что мы сказали в другом месте о связях, существующих между символами двойной спирали и символом ваджры (Великая Триада, гл. VI).

15 Этот "несгораемый лен" в действительности и есть асбест.

16 Pernety, Dictionnaire mythohermetique.

17 См. Великая Триада, гл. XII.

61. Цепь миров(1)

В Бхагавадгите сказано: "Все сущее2 в мире нанизано на Меня, как жемчужины на нить"3. Речь идет здесь о символике сутратмы, о которой мы уже говорили по другим поводам. Это Атма, которая как нить (сутра), пронизывает и связует между собой все миры, являясь в то же время "дыханием", наполняющим и дающим им жизнь. Без него они вообще не могли бы ни обладать реальностью, ни каким-либо образом существовать. Мы говорим здесь о мирах, становясь на точку зрения макрокосмическую, но нужно хорошо понимать, что, с точки зрения микрокосмической, следовало бы также рассмотреть уровни проявленности бытия, и что символика была бы точно такой же в каждом из этих случаев.

Каждый мир, или каждый уровень существования может олицетворяться сферой, которую диаметрально пересекает нить — таким образом, чтобы создать ось, соединяющую два полюса этой сферы; можно видеть, таким образом, что ось этого мира есть, собственно говоря, не что иное, как часть самой оси всей универсальной проявленности и что именно так устанавливается действительная связь всех состояний, входящих в эту проявленность. Прежде чем пойти дальше в исследовании этой символики, мы должны прежде всего рассеять досадное смешение того, что в таком изображении должно рассматриваться как "верх" и "низ". На уровне "физической" видимости, если двигаться от какой-либо точки на поверхности сферы, низом всегда будет направление, идущее к центру этой сферы; однако, было замечено, что это направление не прерывается в центре, что оттуда оно идет к противоположной точке поверхности, выходя за пределы самой сферы, из чего заключили, что точно так же должно продолжиться и нисхождение. Отсюда пожелали сделать вывод, будто бы существует не только "нисхождение к материи", т.е., коль скоро речь идет о нашем мире, к тому, что есть самого грубого на телесном уровне, но также и "нисхождение к духу"4 — так что, если принять такую концепцию, и самый дух должен был бы иметь "злотворный" аспект. Реально же вещи следует рассматривать совершенно иначе: именно центр на таком изображении является самой нижней точкой5, и за пределами последней можно только подниматься, как Данте поднялся из Ада, продолжая следовать в том же направлении, по которому вначале спускался, или, по крайней мере, в том направлении, которое геометрически выглядит тем же самым6, потому что гора Земного Рая, в его символическом пространстве, является антиподом Иерусалима7. Впрочем, достаточно задуматься на мгновение, дабы понять, что в противном случае изображение не было бы цельным, ибо никоим образом не согласовалось бы с символикой силы тяготения, рассмотрение которой очень важно здесь. И, кроме того, каким образом то, что является самым низким для одной сферы, могло бы одновременно быть самым высоким для точки, диаметрально противоположной, и каким образом выглядело бы все, если бы, напротив, движение начиналось от этой последней точки?8 Верно лишь то, что точка остановки спуска не располагается на уровне телесном, т.к. слишком реально присутствие "инфра-телесного" в продолжениях нашего мира; но такое "инфра-телесное" — это низшая психическая область, которая не только не может отождествляться с чем-либо духовным, но которая является именно тем, что наиболее удалено от всякой духовности, до такой степени, что могло бы показаться ее противоположностью во всех отношениях — во всяком случае, если бы позволительно было сказать, что дух имеет противоположность. Только что отмеченное нами смешение есть, стало быть, в конечном счете, не что иное, как частный случай более распространенного смешения психического и духовного9.

В ответ на только что сказанное можно было бы возразить, что, подобно тому, как существует иерархия проявленных состояний, т.е. между ними выделяются состояния высшие и низшие, точно так же, на самой "связующей" их нити есть направление, ведущее вверх, и направление противоположное, ведущее вниз. Это верно в определенном смысле, но следует еще добавить, прежде всего, что такое различие ни в коем случае не затрагивает сутратму, которая повсюду и всегда тождественна самой себе, каковы бы ни были природа и качество состояний, которые она проницает и наполняет; далее, это касается самой цепи миров, а не каждого из этих миров, взятого отдельно и рассматриваемого обособленно от других. В самом деле, любой из этих миров, сколь бы ни был он протяжен, является лишь бесконечно малым элементом в совокупности универсальной проявленности, таким образом, что, строго говоря, изображение его должно было бы сводиться к точке; можно было бы также, применяя геометрическую символику вертикального и горизонтального направлений, изобразить миры в виде бесконечной череды горизонтальных дисков, нанизанных на вертикальную ось10. Во всяком случае, таким образом можно видеть, что в пределах каждого мира ось реально достижима только в одной точке, и, следовательно, лишь выйдя за эти пределы, можно обнаруживать на оси верх и низ, или нисходящее направление.

Дата добавления: 2015-07-02