Статья 389

Статья 388

Служебная растрата или присвоение и побег или подлог до­кументов с целью сокрытия причиненного ущерба хотя и тесно связаны, но представляют собой два различных преступле­ния²²⁸. Поэтому в подобных случаях действия виновного ква­лифицировались по совокупности преступлений. Согласно тол­кованию Сената, к числу подложных документов, упоминае­мых в данной статье, относились расписки, квитанции и т. п. акты, подтверждающие использование вверенного имущества. За подделку же приходно-расходных книг виновный подлежал ответственности по ст. 391 — за подлог

Следует заметить, что наказание за побег, связанный с ра­стратой, объясняется не только сравнительной распространен­ностью этого деяния, но и отсутствием в Уложении общего на­казания за побег подследственного. Даже побег арестанта, на­ходящегося под следствием, не являлся преступлением, карае­мым уголовным наказанием. По Уставу о содержании под стражей, беглец в случае поимки подвергался лишь более стро­гой мере пресечения. Поэтому в данном случае не имело значе­ния, идет ли речь о побеге до возбуждения уголовного дела или после этого.

Норма данной статьи была одним из отступлений от общего правила о возмещении причиненного ущерба — она распро­страняла ответственность не только на виновного, но и на его начальника или на общество, избравшее его на должность. Та­ким образом, будучи законом специальным, статья не подле­жала расширительному толкованию и могла применяться толь­ко при осуждении должностных лиц за растрату или присвое­ние, но не за небрежное хранение вверенного имущества²³⁰.

Под непосредственным надзором здесь следовало понимать надзор непосредственного начальника виновного, но не проку­рорский надзор. Начальник нес материальную ответственность за действия подчиненного лишь в случае недостаточного за ним надзора, если таковой возлагался на него законом или ос­нованным на законе распоряжением. В отличие от начальни­ков, общества, избравшие виновных на соответствующую должность, обязаны были возместить ущерб в любом слу-чае²³¹.

Глава четвертая Статья 390

Под подлогом в теории русского уголовного права понима­лось «заведомо ложное удостоверение какого-либо юридиче­ского действия, отношения или права посредством фальшивого документа»²³². Кроме этого, так называемого материального, подлога русские юристы выделяли еще и подлог интеллекту­альный, т. е. «сокрытие фактов в официальной бумаге, дол­женствующей служить удостоверением действительности сих фактов»²³³. Уложение подразделяет интеллектуальный подлог на общий, упомянутый в ст. 391, и особенный — выдача заве­домо ложных свидетельств (ст. 392) и заведомо лживое изло­жение законов и других правовых актов (ст. 390).

Русское законодательство давно знакомо с этим преступле­нием. Еще в Соборном уложении 1649 года ст. 2 главы четвер­той гласила: «Будет кто учнет какие письма воровством наря-жати и приказные письма переправляти мимо государева ука­за, и того казнити смертию»²³⁴. Не менее строгое наказание было установлено Петром I в Генеральном регламенте колле­гиям 1720 года тем, «кто под каким-нибудь предлогом неправ­диво учинит рапорт (или доношение)... или кто протоколы или другие документы переправит фальшиво и прочее в та­ких причинах подобное учинит»²³⁵. В дальнейшем, в XVIII — первой половине XIX века, имела место тенденция к облегчению наказания за подлог. В ряде сенатских указов 40—80-х годов XVIII века по конкретным делам о подлогах чиновников, опубликованных в Полном собрании законов, мы встречаем новые наказания: шельмование, исключение из службы, разжалование в солдаты, ссылка в Сибирь, каторга.

Уложение

о наказаниях

уголовных и

исправительных

230 ОС, 1900, № 16.

Дата добавления: 2015-06-27