Исправительных. Российское законодательство X — XX веков, т

Уголовных и

О наказаниях

240 УКДС, 1904,

№7.

УКДС, 1891, №31.

ПСЗ 3-е, IV, № 5730.

Российское законодательство X — XX веков, т. 3, с. 102.

244 ПСЗ,

т. VII,

№ 4460.

Законодательство

первой половины

XIX века

ПСЗ,

т. IX, №6514

ПСЗ, т. X, № 7567.

ПСЗ,

т. XI, №8262

УКДС, 1874, №72.

Неклюдов Н. А. Указ. соч., с. 95.

ственных мест поступали, при отправлении должности своей, по Генеральному регламенту и дополнительным к оному ука­зам», от 24 апреля 1738 г. «О подтверждении обер-секрета-рям и секретарям, чтобы должность свою в точности исправля­ли по прежним указам»²⁴⁶. Наиболее выразительным приме­ром в этом отношении может служить манифест от 23 октября 1740 г., в котором торжественно провозглашалось: «... все те прежние, в народе опубликованные указы и манифесты о пра­восудии чрез сие наикрепчайше подтверждаем и всемилости-вейше повелеваем иметь суд повсюду равный и правый без бо-гоненавистного лицемерия и злобы и противных истине про­клятых корыстий, несмотря на лицо сильных и избавляя оби-

димых от рук неправды»

Свод законов установил за умышленное неправосудие лише­ние всех прав состояния и отдачу в солдаты, либо ссылку, ли­бо каторгу. Причем специально оговаривалось, что мотивы преступления значения не имеют. Неосторожное неправосудие влекло наказание только по делам межевым.

Объектом неправосудия являлись, с одной стороны, право­мерная деятельность судебных органов, а с другой — права физических и юридических лиц. С объективной стороны пре­ступление неправосудия состояло в неправильном, незаконном разрешении гражданского или уголовного дела, в нарушении норм материального или процессуального права. В то же вре­мя не признавалось неправосудием и не могло быть квалифи­цировано по настоящей статье нарушение процессуальных норм в ходе судебного разбирательства, если был вынесен справедливый приговор. Сенат обращал внимание, что «самое преступление это может быть учинено только в главнейший момент отправления правосудия, а именно: в постановке реше-ния и приговоров». 1 он же точки зрения придерживалась и наука уголовного права. Н. А. Неклюдов, в частности, ут­верждал, что если нет ущерба от неправосудия, то нет и пре­ступления. В качестве примера он приводил «заведомо непра­восудный отказ судьею, решающим дело, в допросе свидетелей обвиняемого, если приговор судьи был все-таки оправда-тельный»

Теория уголовного права выделяла два вида неправосу­дия — фактическое и юридическое. Первое состояло в призна­нии или непризнании событий и фактов, т. е. вопросов, решав­шихся судьями по внутреннему убеждению. Признаки второ­го — юридического — неправосудия, как отмечал Сенат, «оп­ределить возможно и они ясно выражены в ст. 366 (ст. 394 в редакции Уложения 1845 года) Уложения, признающей нес­праведливым то решение, которое поставлено в явное наруше­ние закона и положительного его смысла. Что же касается до обязанности судьи, при исполнении которой закон предоста­вляет ему руководствоваться убеждением совести, то опреде­лить нарушение оной фактическими признаками не предста­вляется никакой возможности, так как убеждение судьи ника­кому контролю подлежать не может и допустить проверку это-

го убеждения в уголовном порядке значило бы сделать невоз­можным исполнение судебных обязанностей. Поэтому закон не может преследовать судью, если решение его явно не противо­речит положительному смыслу закона, и если судья, постано­вивший такое решение, действовал не по убеждению совести, а из корыстной цели, то он может подлежать преследованию как

2 SO

лихоимец, а не за неправосудие»

Неоднозначно в теории и практике решался вопрос о субъ­екте неправосудия. Так, Н. А. Неклюдов не сомневался, что в данной статье он должен пониматься в широком смысле: «Слово «кто», несомненно, удостоверяет, что виновником мо­жет быть не только судья, но и всякое должностное лицо, кое­му вверено решение данного дела (казенные административ­ные управления, полиция и т. п.)»²⁵¹. Для Сената же, напро­тив, «не подлежит сомнению, что... по смыслу всех статей гла­вы V неправосудие составляет преступление, свойственное лишь должностным лицам, имеющим собственно судебную

2S2

власть в строгом смысле этого выражения»

В связи с вопросом о субъекте неправосудия встал вопрос об ответственности за него присяжных заседателей. В теории уголовного права была высказана мысль, что содержание дан­ной статьи предполагает возможность применения ее и к при­сяжным заседателям. Но сомнение вызывало то, что при­сяжные выносили вердикт по внутреннему убеждению, а в ста­тье, в соответствии с вышеприведенным разъяснением Сената, говорилось о фактических признаках лишь юридического не­правосудия. Кроме того, вердикт еще не приговор, в отличие от приговора вердикт не подписывался присяжными, и офици­ально не было и не должно было быть известно, кто из при­сяжных голосовал «за», а кто «против».

В XIX веке в судебной практике не встречалось дел о при­влечении присяжных заседателей к ответственности за непра­восудие. Редакционная комиссия по составлению Уголовного уложения, решая этот вопрос, пришла к выводу, что возбужде­ние уголовных дел о неправосудии присяжных заседателей бы­ло бы крайне затруднительно, так как исследование подобного преступления связано с обнаружением тайны совещаний при­сяжных заседателей, нарушение коей подорвало бы незыбле­мость приговоров и доверие к суду присяжных. Поэтому ко­миссия сочла возможным ограничить ответственность присяж­ных заседателей случаями взяточничества. Мнение комиссии не разделяли ее председатель Э. В. Фриш и министр юстиции Н. В. Муравьев. В представлении Особому совещанию при Государственном совете они настаивали на том, что по бу­квальному смыслу проектируемой статьи (ст. 548) под нее должны быть подводимы и случаи неправосудия присяжных заседателей и что трудность доказать какое-либо деяние не да­ет права оставить его безнаказанным. Доводы в пользу этой точки зрения нашли поддержку Особого совещания, и в Уго­ловном уложении присяжные заседатели оказались в числе субъектов неправосудия²⁵⁴.

Уложение

о наказаниях

уголовных и

исправительных

УКДС, 1874, №72.

Неклюдов Н. А. Указ. соч., с. 95.

252 УКДС, 1874,

№72.

См.: Лохвицкий А. Указ. соч., с. 422;

Неклюдов Н. А.

Указ. соч., с. 95.

254 Проект Уголовного

уложения Редакционной

комиссии и

объяснения к нему,

т. VIII. СПб.,

1897, с. 259

Законодательство

первой половины

XIX века

255 ОС, 1911, №10.

УКДС, 1874,

№72; ОС, 1911,

№10.

Проект Уголовного уложения, с. 294.

258 Там же.

По тому же пути пошла в XX веке и судебная практика в применении комментируемой статьи (ст. 366 в редакции Уло­жения 1885 года). В 1911 году Общее собрание Сената приш­ло к выводу, что все постановления действующего Уложения о наказаниях относительно неправосудия судей в обширном смысле слова должны быть распространяемы и на присяжных заседателей, когда они, «забыв веление совести, свою обязан­ность судить по точному разуму законов и в пределах, сими законами им предоставленных, введут произвол в свое реше­ние и неправильно воспользуются предоставленною им для се­го властью, и не только по какому-либо корыстному, или по какому-либо личному побуждению, но и по неправильному толкованию законом определенных им прав»²⁵⁵. Это решение Сената противоречило его же предыдущим разъяснениям не только по вопросу о субъекте, но и о субъективной стороне данного преступления. В решениях 1874 и 1903 годов отмеча­лось, что неправосудие должно характеризоваться не только умыслом, но и корыстными или иными личными видами^25ь.

Статьи 395—396

Эти нормы — новые для уголовного закона. Они предусма­тривали некоторые особые случаи неправосудия, прямо нару­шавшие порядок назначения наказания, определенный в главе II раздела I Уложения.

В объяснениях Редакционной комиссии к проекту Уголовно­го уложения отмечалось, что «с неправосудием в роде наказа­ния не следует смешивать злоупотребление при выборе того или другого наказания из числа определенных в законе за данные преступления» ⁷. Другими словами, комиссия пред­полагала, что суд обладает бесконтрольным правом на призна­ние смягчающих вину обстоятельств и в связи с этим — на вы­бор между несколькими наказаниями, установленными за пре­ступление. «Конечно, — говорилось в объяснениях, — судья может злоупотребить этим правом, руководствуясь при выборе наказания не интересами правосудия, а побуждениями, не сов­местимыми с долгом службы, но подобное злоупотребление не поддается регламентации закона»²⁵⁸. Но поскольку, по Уло­жению, суду запрещалось назначать максимальную меру нака­зания при наличии смягчающих обстоятельств или при объ­явлении преступника заслуживающим снисхождения, то злоу­мышленное нарушение этой нормы должно было рассматри­ваться как неправосудие и влечь ответственность по ст. 395.

В силу того, что в данных статьях речь шла только об окон­чательных приговорах, они не могли применяться в отношении судей, приговоры которых подлежали обжалованию. По Своду законов, обжалованию подлежали приговоры лишь по тем уго­ловным делам, которые могли возбуждаться только по жало­бам потерпевших. По Уставу уголовного судопроизводства, окончательные приговоры выносили: мировые судьи — по де­лам, когда наказание не могло превысить трех дней ареста,

съезд мировых судей — на остальные приговоры мировой юстиции, окружной суд с присяжными заседателями, судебные палаты. Приговоры мировых судей и окружных судов без при­сяжных заседателей становились окончательными, если не об­жаловались в установленный срок.

Статьи 397—398

Обе статьи предусматривают наказание за неумышленное неправосудие, которое явилось результатом судебной ошибки или неправильного толкования закона. Таким образом, от пре­дыдущих статей этой главы они отличаются по субъективной стороне, а между собой — по объективной стороне преступле­ния. Статья 398 является общей, а ст. 397 определяет наказа­ние только за наиболее тяжкий вид неумышленного неправосу­дия — вынесение окончательного приговора при условии, что мера наказания, назначенная судом, не соответствует точному смыслу закона. В соответствии с разъяснением Сената, для применения ст. 397 необходимо, чтобы приговор вступил в за­конную силу²⁵⁹, в противном случае должна была применять­ся ст. 398.

Статья 399

Статья специально перечисляет тех лиц, помимо судей, кото­рые могли привлекаться к ответственности за неправосудие, причем не только в качестве соучастников, но и в качестве единственного субъекта преступления. Норма это новая. До Уложения о наказаниях норм об уголовной ответственности за неправосудие лиц прокурорского надзора не существовало, че­го нельзя сказать о секретарях суда и предшествовавших им подъячих и других приказных людях. Секретарь суда не слу­чайно оказался в перечне чиновников, вершащих правосудие. В дореформенном процессе, как гражданском, так и, в особен­ности, в уголовном, ему отводилась важная роль: он составлял доклад, он должен был заботиться о наличии в приговоре ссы­лок на ту или иную статью закона, он имел право и даже дол­жен был указать суду на противоправность принимаемых ре­шений и мог свое заявление занести в протокол заседания. Но и после введения судебных уставов секретарь суда мог способ­ствовать, а в некоторых случаях и предопределить несправед­ливый приговор или решение суда (например, путем уничто­жения вещественных доказательств по делу).

Прокурор мог привлекаться к ответственности за неправосу­дие в случае, когда он умышленно отказывался от протеста на неправосудный приговор или решение либо от поддержания обвинения в судебном заседании без достаточных к тому осно­ваний, если это привело к незаконному оправдательному при­говору. Правда, случаев привлечения прокуроров к ответствен­ности по статьям главы V практически не известно.

Перечень данной статьи не был ограничительным, но иные должностные лица судебного ведомства, а также адвокаты ни в

Уложение

о наказаниях

уголовных и

исправительных

259 ОС, 1887, №6.

390 теории, ни в судебной практике в качестве субъектов престу-

Законодательство пления неправосудия не фигурировали. Преступлениям и про-пеовои половины ^г

первой половины XIX века

ступкам чиновников при производстве предварительного и су­дебного следствия посвящено отделение первое главы XI Уло­жения. (О привлечении к ответственности за неправосудие присяжных заседателей см. комментарий к ст. 394.)

Дата добавления: 2015-06-27