Социально-экономическое и политическое положение России в первой половине XIX в. 1 страница

Предпосылки отмены крепостного права

Крепостническая система организации сельского хозяйства на рубеже XVIII—XIX вв. переживала период разложения и кризиса. Производительные силы в сельском хозяйстве к этому времени достигли относительно высокого развития, показателем чего было применение машин, определенные достижения в области агрономической науки, распространение посевов новых трудоемких технических культуру

Во второй четверти XIX в. наряду с улучшенными сельскохозяйственными орудиями — плугами, конными сеялками — получают некоторое распространение, в целом небольшое, молотилки, веялки, сортировки, соломорезки, сеялки и т. д. К середине XIX в. значительно увеличивается количество предприятий, производивших эти машины. По данным академика Н. М. Дружинина, только один завод сельскохозяйственных машин в Москве (бр. Бутеноп) продал в 1853 г. различных машин и орудий почти на 140 тыс. руб.1. Важно отметить, что наибольшее применение сельскохозяйственных машин наблюдалось в так называемом Царстве Польском и прибалтийских губерниях, т. е. там, где уже не существовало крепостного права. Даже в пореформенный период, в середине 70-х годов, по использованию сельскохозяйственных машин Польша и Прибалтика стояли на первом месте.

Наряду с некоторым прогрессом в области распространения сельскохозяйственных машин наблюдается и стремление отдельных помещиков перейти от трехполья к многополью — к так называемой плодопеременной системе. Переход этот получает распространение как

1 См.: «Вопросы истории», 1954, № 7, стр. 60.

в Прибалтике, так и в нечерноземных и черноземных губерниях. В итоге все шире и шире распространяются посевы кормовых трав: клевера, люцерны и др.

Одним из показателей развития сельского хозяйства; являлось увеличение в помещичьих имениях посевов технических культур: свекловицы, подсолнечника, табака и др. К середине XIX в. посевы сахарной свеклы занимали большое место на Украине и в центрально-черноземных губерниях. В районах Причерноморья и на Кавказе значительно увеличиваются посевы табака, распространяется шелководство.

В крестьянском хозяйстве также имелись определенные сдвиги, хотя они и не получили здесь сколько-нибудь заметного развития. Переход к различного рода усовершенствованиям наблюдался преимущественно у государственных, а также иногда и у помещичьих крестьян, находившихся на оброке. Это находило свое выражение в некоторых улучшениях сельскохозяйственных орудий, выращивании породистого скота, посевах технических культур и т. д.

Эти новые производственные силы были несовместимы со старыми, феодальными производственными отношениями,) основанными на подневольном крепостном труде с присущей ему рутинной техникой, вследствие чего они и не могли получить сколько-нибудь значительного развития.

Центром всей экономической жизни в деревне являлось помещичье имение. Земля, принадлежавшая помещику, подразделялась на две части: собственно барскую запашку, которая обрабатывалась трудом крепостных, и крестьянскую, находившуюся в их пользовании. Соотношение этих частей определялось хозяйственными соображениями самого помещика. (Основой крепостного хозяйства являлась феодальная собственность на землю. Этот вид собственности характеризовался следующими признаками: монопольное право владения землей принадлежало лишь дворянству; непосредственный производитель, крепостной крестьянин, находившийся в личной зависимости от помещика, был прикреплен к земле, чтобы гарантировать рабочие руки феодалу Поэтому за крепостными крестьянами закреплялся определенный надел, который отнюдь не являлся его собственностью и мог быть у него отнят поме-

щиком. Этой системе хозяйства соответствовало низкое состояние техники, отражавшее в свою очередь низкий уровень развития производительных сил при феодализме. Крепостное хозяйство было по своему характеру натуральным, представляя собой замкнутое целое. Однако это не исключало наличия рыночных связей, имевших место на протяжении всей истории феодализма.

В первой половине XIX в. наблюдается значительный рост товарно-денежных отношений, которые в условиях начавшегося внедрения новой, капиталистической техники и частичного применения вольнонаемного труда характеризовали собой кризис феодально-крепостнической системы «Производство хлеба помещиками на продажу, особенно развившееся в последнее время существования крепостного права,— писал В. И. Ленин,— было уже предвестником распадения старого режима»1.

(Все большее вовлечение помещичьих хозяйств в орбиту рыночных отношений порождало помещичье предпринимательство, т. е. попытки расширения и рационализации своего хозяйства при сохранении крепостного права.)Если в условиях натурального хозяйства помещик стремился обеспечить лишь возможность простого воспроизводства, то в период разложения феодализма он уже заинтересован в расширении своего хозяйства. Поэтому на протяжении первой половины XIX столетия наблюдается известный рост барщины и оброчных повинностей.

(Формами эксплуатации крепостного труда в этот период являлись барщина и оброк, нередко переплетавшиеся между собой (смешанная повинность).)Эти формы крепостной зависимости дополнялись различными натуральными сборами и другими повинностями (подводная, дорожная и т. п.).

Если в Англии и других странах Западной Европы по мере развития, а затем разложения феодальной системы происходила постепенная смена всех форм земельной ренты (отработочная, рента продуктами, денежная), то на востоке Европы (восточнее Эльбы) дело обстояло иначе. Здесь сохранились дизтттр формы ррнты, так как процесс перехода от феодализма к капитализму в сельском хозяйстве протекал значительно медленнее.

В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 3, стр. 184.

Формы эксплуатации крепостных определялись местными хозяйственными условиями, дававшими помещику возможность получить наибольший доход либо в виде барщины, либо в виде оброка. В более развитых в промышленном отношении районах преобладал оброк в форме денежной ренты. Оброчная система создавала большие возможности для расслоения крестьянства, что означало включение его в орбиту капиталистических отношений. Однако сама по себе оброчная система отнюдь не являлась показателем капиталистического хозяйства, хотя и создавала для этого определенные предпосылки вследствие той относительной свободы, которой пользовался оброчный крестьянин по сравнению с крестьянином, находившимся на барщине. Оброк преобладал в центральных промышленных нечерноземных губерниях1, барщина — в непромышленных районах черноземных и нечерноземных губерний2. В Белоруссии, Литве и на Украине господствовала почти исключительно барщина.

(Усиление эксплуатации крепостного крестьянства в условиях роста товарно-денежных отношений находило свое выражение в увеличении помещичьей запашки за счет залежей и пустошей, а также за счет уменьшения крестьянского надела.) Последнее особенно характерно для западных и юго-западных губерний. В некоторых, впрочем редких, случаях это приводило к полному обезземеливанию крестьян и переводу их на так называемую месячину. Крестьянин лишался средств производства, и ему ежемесячно выдавался помещиком скудный паек. «Месячники» обрабатывали землю помещичьим инвентарем. Перевод крепостных крестьян на месячину отнюдь не означал превращения их в своеобразных наемных

1 Однако и в этих губерниях барщина имела относительно большое распространение. Так, например, во Владимирской губернии находилось на барщине 30% крепостных, в Московской—32%, в Тверской —59% (см.: И. И. Игнатович. Помещичьи крестьяне накануне освобождения, изд. 3. М., 1925, стр. 75).

2 В некоторых промышленных районах, как например в Сим-белеевской вотчине гр. Орловых-Давыдовых Нижегородского уезда, оброчные крестьяне, не уплачивавшие своевременно своих повинностей, переводились в виде наказания на барщину (см. статью Н. А. Богородицкой в «Ученых записках Горьковского университета», т. 78. Горький, 1966).

рабочих, напротив, «месячники» фактически становились в положение, близкое рабам»1.

Рост помещичьей запашки приводил, естественно, к увеличению количества барщинных дней! а также к интенсификации барщины, т. е. к установлению определенной урочной системы. Однако это не могло дать ощутимых результатов. Расширение помещичьей запашки за счет крестьянских наделов и увеличение количества барщинных дней не только ухудшали материальное положение крестьянина, но и оказывали влияние на состояние принадлежащего ему рабочего скота и инвентаря, необходимых для обработки как своего надела, так и земли помещика. «...Если в чужих краях,— писал в 40-х годах известный крепостник агроном Вилькинс,— успешный ход сельского хозяйства преимущественно зависит от употребления наличного капитала... то у нас в России хозяйство помещика вполне и непосредственно зависит от частного хозяйства крестьян его»2. С ухудшением положения крестьянства ухудшалось и качество обработки помещичьей земли.

Увеличение оброка порой превышало рост крестьянских доходов. Большинство помещиков вело свое хозяйство по старинке, увеличивая доходы не за счет улучшения ведения хозяйства, а за счет усиления эксплуатации крепостных. Стремление же части помещиков перейти к иным, более рациональным методам ведения хозяйства в условиях крепостного труда не могло иметь большого успеха. Проведение тех или иных агрикультурных мероприятий: переход к многополью, введение сельскохозяйственных машин, посевы ряда технических культур, улучшение породы скота — все это находилось в полном противоречии с малопроизводительным подневольным трудом. Наличие дарового крепостного труда не стимулировало внедрения машин. «...Если весь хлеб

1 Нам представляется, что количество «месячников» было, по-видимому, невелико. Так, из числа 2457 изученных нами уставных грамот, относящихся к 16 уездам 11 губерний, мы обнаружили лишь 85 ревизских душ «месячников»: 46 душ — в Новосильском уезде Тульской губернии (ЦГИА, ф. Главного выкупного учреждения, оп. 43, д 2365, 2394) и 39 душ — в Нижнедевицком уезде Воронежской губернии (там же, оп. 8, д. 633 и 647).

2 И. Вилькинс. Мысли и наблюдения о положении земледельческой промышленности. М., 1843, стр. 25.

обмолотится с осени,— писал один из тамбовских помещиков, то что же будут делать крестьяне и их жены зимой? Молотильная машина стоит денег, требует ремонта и содержания лошадей, а работа крестьян ничего не стоит»1.

Именно в силу этого (уже в начале XIX в. ряд помещиков ставит в печати вопрос о переходе к вольнонаемному труду.

В 1808 г. появилось сочинение польского помещика Стройновского «Об условиях помещиков с крестьянами», переведенное в 1809 г. на русский язык. В этой работе автор ставил вопрос о личном, но безземельном освобождении крестьян, чтобы впоследствии можно было заключить с ними договор об обработке земли на основе вольного найма. «Помещики,— писал автор,— рано или поздно узнают надобность увольнять крестьян от крепостного и рабского состояния с тем, чтобы делать с ними добровольные договоры о земле»2.

Объективный смысл подобных проектов означал стремление помещиков при сохранении собственности на землю изменить систему ведения своего хозяйства, приспособив ее к новым условиям.

По мере углубления кризиса вопрос о преимуществах вольнонаемного труда становится в центре внимания передовой русской общественности. В 1847 г. в «Земледельческой газете» была помещена статья рязанского помещика А. И. Кошелева «Добрая воля спорее неволи»3, в которой разбирается вопрос о преимуществах вольнонаемного труда. «Взглянем на барщинскую работу,— писал Кошелев.— Придет крестьянин сколь возможно позже, осматривается и оглядывается сколько возможно чаще и дольше, а работает сколь возможно меньше,— ему не дело делать, а день убить... С этой работой сравните теперь работу артельную, даже работу у хорошего подрядчика. Здесь все горит; материалов не наготовишься; времени проработают они менее барщин-

1 «Записки Лебедянского общества сельских хозяйств за 1857 г.», ч. I. M., 1858, стр. 119.

2 Стройновский. Об условиях помещиков с крестьянами. Вильно, 1809, стр. 27.

3 Эта статья более известна под названием «Охота пуще неволи».

ского крестьянина, отдохнут они более его; но наделают они вдвое, втрое. Отчего?—Охота пуще неволи»1.

По данным известного экономиста А. Заблоцкого-Десятовского, приводимым в записке «О крепостном состоянии в России» (1841), барщина для помещика была явно невыгодна. Так, например, по свидетельствам помещиков Тульской губернии, крепостной крестьянин стоил помещику 144 руб. в год (считая цену предоставлявшейся крепостному земли по существовавшей тогда арендной плате), а найм работника на год обходился 50 руб. плюс 35 руб. издержек на содержание рабочего скота, амортизацию сельскохозяйственного инвентаря и т. д. Таким образом, найм вольнонаемного рабочего обходился в 85 руб., а стоимость крепостного в 144 руб.2. Несмотря на существование крепостного права, вольнонаемный труд в середине XIX в. все же распространяется.) Стремление к повышению доходности своих хозяйств заставляло помещиков переходить к рациональным формам земледелия, требовавшим более тщательной обработки земли, что неразрывно было связано с применением вольнонаемного труда.

Ю. Ф. Самарии в своих «Замечаниях об инвентарях, введенных в 1847 и 1848 гг. в помещичьих имениях Киевской, Волынской и Подольской губерниях...», указывал, что «...возделывание свекловицы вызвало огромное требование вольного труда, возвысило его ценность и приучило помещиков уважать его. Прежде,— продолжал он, — нанять чужого, беглого крестьянина почиталось делом бесчестным, теперь все делают это по необходимости, и никто не жалуется. Помещики, возделывающие свекловицу, зазывают баб из соседних деревень; они приходят тысячами и договариваются о цене. Другие отбивают их обещанием высшей платы; начинается торг, но о крепостном праве и помину нет. Потребность вольного труда так велика, стремление рабочих сил к нему так неудержимо, что притязания, основанные на букве устарелого закона, как бы умолкли»3.

1 «Записки А. И. Кошелева». Приложение 2 Берлин, 1884, стр. 12.

2 См.: А. П. Заблоцкий-Десятовский. Граф П. Д. Киселев и его время, т. IV. СПб., 1882, стр. 281.

3 10. Самарин, Соч., т. II. М., 1878, стр. 5.

Отдельные помещики разрешали эту потребность в вольнонаемном труде довольно своеобразноперево-дили своих крестьян с барщины на оброк, а затем нанимали их же для обработки своей земли как вольнонаемных рабочих. В других случаях помещики изыскивали новые виды барщины, более эффективные в экономическом отношении Так, в 30-е годы возникает вид барщины «брат на брата», когда одна часть семьи крепостного одно тягло) работала постоянно на себя, а другая — на помещика. Таким образом часть крепостных превращалась в постоянных рабочих.

Большое значение для развития капиталистических f отношений в сельском хозяйстве имело торговое земледелие которое проявлялось в специализации земледелия Связанная с определенным уровнем развития производительных сил, специализация земледелия настоятельно требовала утверждения новых производственных отношений, углубляя тем самым кризис крепостнической системы. В первой половине XIX в. центрально-черноземные, а также южные губернии (Екатеринославская, Херсонская, Таврическая) специализируются на производстве зерновых культур, северо-западные (Псковская, частью Тверская, Смоленская) становятся районами торгового льноводства. Только из Псковской губернии было вывезено по железной дороге в 1860—1861 гг. 255,9 тыс. пудов льна1.

В юго-западных губерниях, как уже указывалось, увеличиваются посевы сахарной свеклы На юге России наряду с зерновым хозяйством развивается тонкорунное овцеводство. Если в 1806 г. на всей Украине имелось всего лишь 9 тыс. тонкорунных овец2, то в 1837 г. только в двух губерниях — Екатеринославской и Херсонской,— по данным, приводимым А. Скальковским, их насчитывалось 1 248 190 голов3. К середине века количество овец по Украине составляло уже 3 700 тыс. голов4. У отдельных владельцев отары овец достигали 75—100 тыс. голов.

1 См.: Н. С т р о к и н. Льноводство в Псковской губернии. СПб., 1882, стр. 39

2 См.: Ф. Ястребов. Нариси з Icтopii Украiни. Кiив, 1939, стр. 110.

8 См.: А. Скальковский. Опыт статистического описания Новороссийского края, ч. II. Одесса, 1853, стр. 164. См.: Ф. Ястребов. Указ. соч., стр. ПО.

Все это свидетельствовало о большом проникновении капиталистических отношений в сельское хозяйство.

Анализируя состояние сельского хозяйства в первой половине XIX в. мы можем сделать следующие выводы.

Новые производительные силы в сельском хозяйстве не могли получить в первой половине XIX столетия сколько-нибудь большого развития в силу господства феодально-крепостнических отношений. Окончательное утверждение новых производственных отношений было невозможно в условиях сохранения крепостнических форм хозяйства, являвшихся непреодолимой преградой всякого прогресса. Однако необходимо сказать, что широко распространенное в нашей литературе утверждение об упадке и деградации общего уровня сельскохозяйственного производства накануне реформы лишено каких-либо серьезных оснований. Исследования последних лет опровергают это положение1. (Крестьянство России делилось на три основные группы: помещичьи, государственные и удельные. К середине XIX в. общее количество помещичьих крестьян в Европейской России, по данным X ревизии, равнялось 10 694 445 ревизским душам, или 21 976 232 душам обоего пола2. Численность крепостных крестьян по отдельным губерниям была далеко не одинакова. Наибольшее количество их сосредоточивалось в 12 центральных нечерноземных губерниях — 28,5%, второе место занимали 7 центральных черноземных губерний — 22,5%, наконец, третье место занимала Украина—17,8%. В остальных районах помещичьих крестьян было значительно меньше. Так, в трех поволжских губерниях находилось лишь 6% общего числа помещичьих крестьян, в так называемых новороссийских—3,2%, в северных приуральских — 1,9%

Помещичьи крестьяне подразделялись на две группы: собственно крестьян, занимавшихся сельским хозяйством на помещичьей земле, и дворовых, лишенных всяких средств производства и удовлетворявших личные

1 См.: И. Д. Ковальченко. Русское крепостное крестьянство в первой половине XIX века. М., 1966; Н. И. У л а щи к. Предпосылки крестьянской реформы в Литве и Западной Белоруссии. М., 1964.

2 См.: А. Тройницкий. Крепостное население в России по X народной переписи. СПб., 1861, стр. 26—27,

потребности помещика Количество дворовых равнялось 1 467 378 душам обоего пола, что составляло 7,2% к общему числу помещичьих крестьян.

По формам эксплуатации помещичьи крестьяне подразделялись на барщинных и оброчных. Накануне отмены крепостного права 71,7% крестьян состояли на барщине. Значительная часть крестьян несла смешанную повинность, отбывая барщину и внося оброк. По 23 великорусским Губерниям количество таких крестьян составляло 16,54%. Барщина преобладала, как уже говорилось, преимущественно в черноземных губерниях. Так, на Украине крестьяне, отбывавшие барщину, составляли на Правобережье 97,4%, на Левобережье — 99,3%, в так называемых новороссийских степных губерниях— 99,9%, в Курской, Пензенской, Тамбовской, Воронежской, Орловской, Тульской и Рязанской губерниях— 7,2%.

Наоборот, в нечерноземных промышленных губерниях основной формой эксплуатации являлся оброк. По 13 центральным нечерноземным губерниям на оброке состояло 47,23% крестьян, на смешанной повинности — 22,49% и на барщине —30,29%.

В наиболее тяжелом положении находились барщинные крестьяне. Работа на барщине, требовавшая повседневного общения крестьянства с представителями помещичьей власти, влекла за собой мелочную регламентацию всей жизни крепостного, что приводило к насилию и произволу над личностью. На протяжении первой половины XIX в. в связи с развитием товарно-денежных отношений наблюдается рост помещичьей запашки за счет освоения новых земель и сокращения крестьянских наделов. Естественно, что это влекло за собой увеличение барщины.

В имениях, имевших более 100 душ крепостных, накануне отмены крепостного права по 27 губерниям на одну ревизскую душу приходилось следующее количество земли2:

Вологодская губерния 8,68 десятины

Новгородская» 8,61»

1 См.: И. И. Игнатович. Указ. соч., стр. 68—77, 379—383.

2 По данным И. И. Игнатович, вычисленным ею на основе сведений, помещенных в Приложениях к трудам Редакционных комиссий.

Таким образом в наиболее плодородных губерниях, где преобладала барщинная система, обеспеченность крестьян землей была наименьшей.)Это и являлось большей частью результатом увеличения барской запашки на протяжении первой половины XIX в. Как указывал в своих записках А. И. Кошелев, господские земли удвоились и утроились1.

Одновременно с ростом барской запашки нередко увеличивалось и количество барщинных диену Как правило, барщина составляла 3—4 дня в неделю, а в отдельных случаях и больше. Помимо этого, помещики вводили так называемые урочные положения, по которым для крестьян устанавливались порой невыполнимые нормы и крепостные вынуждены были работать больше положенного времени. Так, например, в имении графов Шуваловых в Пензенской губернии эти нормы были таковы, что крестьянам для выполнения их приходилось затрачивать по два-три дня сверх положенной работы в неделю2.

См.: «Записки А. И. Кошелева». Приложение 5, стр. 87. 2 См.: А. П- 3 а б л оцк и й-Д есято в с к и й. Указ. соч., т. IV, стр. 279.

2 П. А. Зайончковскйй 17

Олонецкая	губерния	7,64	десятины
С.-Петербургская	»	6,40	»
Костромская	»	5,85	»
Смоленская	»	5,29	»
Самарская	»	5,27	»
Псковская	»	5,04	»
Ярославская	»	4,70	»
Саратовская	»	4,49	»
Тверская	»	4,41	»
Нижегородская	»	3,83	»
Владимирская	»	3,72	»
Симбирская	»	3,52	»
Орловская	»	3,50	»
Калужская	»	3,38	»
Екатеринославская	»	3,26	»
Пензенская	»	3,24	»
Черниговская	»	3,17	»
Воронежская	»	3,02	»
Тульская	»	2,88	»
Тамбовская	»	2,88	»
Московская	»	2,74	»
Рязанская	»	2,86	»
Харьковская	»	2,53	»
Курская	»	2,48	»
Полтавская	»	2,04	»

Даже в тех имениях, где сохранялась трехдневная барщина, крестьяне все же работали больше времени вследствие существования целого ряда дополнительных повинностей, так называемых сгонных дней, летних дней и т. д. Нередко в период сева, сенокоса или уборки урожая крестьяне работали даже по шесть дней в неделю. Переработанные же дни помещики компенсировали крестьянам после окончания полевых работ. Вместе с тем барщина не освобождала крестьян и от оброка, существовавшего как в денежной, так и в натуральной форме.

Подневольный труд крепостных крестьян был крайне непроизводителен. Стремление помещиков увеличить его производительность сопровождалось различного рода издевательствами и истязаниями крестьян. Так, некоторые помещики, направляя своих крестьян на работу, надевали им на шею рогатки, чтобы они не могли ложиться. Бывали случаи, когда помещики, чтобы принудить крестьян скорее закончить господскую работу на жнитве, несмотря на зной, не разрешали им пить воду. За малейший проступок подвергали беспощадной порке1.

Характеризуя положение крепостных крестьян на Украине, Ю. Ф. Самарин писал: «Там господствует самое ужасное сочетание бесчувственности и беспорядочности в помещичьем хозяйстве. Требования помещиков непомерны; средства истязания развратили народ и сделали его бесчувственным. В имении, которым управляет Т., ежедневно секли от 40 до 60 баб, в том числе и беременных»2.

Боязнь крестьянского восстания заставляла правительство обращать внимание на положение крепостных и порой даже преследовать помещиков, истязавших своих крестьян.

Особенно тяжело жилось крестьянам, выполнявшим барщину на вотчинных мануфактурах. Нередко помещики переводили таких крестьян на месячину, заставляя их непрерывно работать на мануфактуре. «На некоторых помещичьих фабриках,— писал Заблоцкий-Деся-товский,— работают месячники, без всякой заработной

1 См.: И. И. Игнатович. Указ. соч., стр. 161. г Ю. Самарин. Соч., т. II, стр. 11.

платы, сверх того, им задаются уроки, за неисполнением коих следует взыскание»1.

В несколько лучшем положении, нежели барщинные, находились оброчные крестьяне. Хотя в правовом отношении они ничем не отличались от барщинных, однако в меньшей степени испытывали на себе повседневный произвол помещика, так как отношения их к владельцу в значительной мере определялись взносом определенной денежной суммы.

В оброчных имениях помещики либо вовсе не занимались сельским хозяйством, либо вели его в незначительных размерах (там, где наряду с оброком крестьяне обязаны были выполнять также барщину). В силу этого крестьянские наделы, как правило, в оброчных имениях были выше, чем в барщинных. Величина оброка большей частью не зависела от размеров земельного надела, а определялась доходами крестьян от различных кустарных промыслов или торгово-промышленной деятельности.

(На протяжении первой половины XIX в. размеры оброка непрерывно увеличиваются.)Так, средний душевой оброк в конце XVIII в. равнялся 5 руб.2. Для середины XIX в. по материалам Редакционных комиссий средние оброки по 24 губерниям составляли с тягла от.12 руб. 05 коп. (Олонецкая) до 27 руб. 56 коп (Самарская)3.

Таким образом, размеры оброка значительно увеличились, но вместе с тем в какой-то степени возросла и доходность крестьянского хозяйства. Иногда оброк достигал значительных размеров. Например, крестьяне промышленного села Иваново Шуйского уезда Владимирской губернии вносили от 75 до 87 руб. ассигнациями с тягла4. Отдельные крепостные, занимавшиеся торгов-

1 А. П. Заблоцкий - Десятовский. Указ. соч., т. IV, стр. 291.

5 Для сопоставления с размерами оброка, который платили крестьяне в середине XIX в., надо принять во внимание изменение ценности рубля. Один рубль в конце XVIII столетия равнялся 1 руб 50 коп 50-х годов XIX в. Следовательно, в переводе на цены XIX в. упомянутый выше средний душевой оброк будет составлять не 5 руб., а 7 руб. 50 коп.

3 См.: И. И. Игнатович. Указ. соч., стр. 107—108.

4 См.: М. И. Т у г а н-Б арановский. Русская фабрика в прошлом и настоящем. М.—Л., 1934, стр. 76.

лей или промышленной деятельностью, выплачивали тысячные оброки. Например, крепостной крестьянин Нижегородской губернии Шипов, торговавший скотом, платил ежегодно помещику 5 тыс. руб. ассигнациями за себя и сына. Другой крестьянин этого же села платил 10 тыс. руб.1. Еще больший оброк платили крепостные, владевшие фабриками.

В рассматриваемый нами период, несмотря на существование крепостного права, задерживавшего процесс развития капитализма в деревне,(гфоисходила известная дифференциация крестьянства. В большей степени расслоение происходило среди оброчных крестьян из среды которых выходили не только капиталистические предприниматели типа Саввы Морозова и крупные торговцы, но и представители сельской буржуазии — кулаки. Из-за отсутствия в дореформенный период каких-либо статистических материалов, касающихся положения крестьян, единственным источником для изучения процесса расслоения крестьянства являются вотчинные архивы. Историк Г. И. Бибиков2 на основе изучения документов вотчинного архива князей Голицыных приводит в своей статье «Расслоение крепостного крестьянства в барщинной вотчине в конце XVIII и начале XIX в.» интересные данные, характеризующие имущественное неравенство среди барщинных крестьян села Голуни Новосильского уезда Тульской губернии. В 1784 г. из 196 дворов села 84 принадлежали к «крестьянам первой статьи», 76 — к «посредственным» и 36 — к «крестьянам последней статьи», или бедным. На каждый двор первым приходилось в среднем: лошадей — 8,03, коров с телятами— 4,74, ржи (в четвертях)—46,12; на долю вторых: лошадей — 5,58, коров с телятами — 3,10, ржи — 8,96; на долю третьих: лошадей — 2,93, коров с телятами — 1,53, ржи — 2,553. У отдельных крестьян «первой статьи» имелись свои «покупные люди», т. е. крепостные, приобретенные на имя своего помещика.

Процесс расслоения крестьянства можно проследить и на основе распределения земли, приобретавшейся кре-

1 См.: Н. Шипов. История моей жизни. М.—Л., 1933, стр. 391.

2 Погиб на фронте во время Великой Отечественной войны.

3 См.: «Исторические записки», 1938, № 4, стр. ПО—111,

Дата добавления: 2015-06-28