Воскрешение из мертвых

17 сентября 1869 г. Достоевский пи­сал из Дрездена в Петербург своему другу А. Н. Майкову: "Три днятому (14 сентября) родилась у меня дочь, Любовь. Все обошлось превосходно, и ребенок большой,здоровый и краса­вица. Мы с Аней счастливы". Анна Гри­горьевна Достоевская отмечала в своих "Воспоминаниях": "С появлением на свет ребенка счастье снова засияло в нашей семье. ФедорМихайлович был необыкновенно нежен к своей дочке, возился с нею, сам купал, носил на ру­ках,убаюкивал и чувствовал себя на­столько счастливым, что писал критику Н. Н. Страхову: "Ах, зачем вы неже­наты, и зачем у вас нет ребенка, многоуважаемый Николай Николаевич. Клянусь вам, что в этомсчастья жизненного, а в остальном разве одна четверть".

Через тридцать два года после смер­ти отца Любовь Федоровна Достоев­ская выпускает в Петербургероманы "Эмигрантка" и "Адвокатка". Правда, литературные достоинства этих произ­ведений невысоки, иинтересны они главным образом тем, что их автор - дочь великого писателя,

В 1913 году Л. Ф. Достоевская выеха­ла для лечения за границу. Она не при­няла Октябрьскийпереворот 1917 года, на родину не вернулась и сконча­лась 10 ноября 1926 года в Гризе (око­лоБольцано), в Италии, от белокровия.

За границей Любовь Федоровна жи­ла литературным трудом и издала на немецком языке книгу об отце"Достоевский в изображении его дочери" (Мюнхен, 1920). В русском переводе под редакцией А. Г.Горнфельда она вышла в сокращенном более чем на­половину и не всегда соответствую­щем подлинникупереводе (М.; Пг.; ГИЗ, 1922).

Публикуемые впервые на русском языке главы "На каторге" и "Дневник писателя" не вошли всоветское изда­ние 1922 года, так как в них рассказы­вается о том, как Достоевский стал на каторгеистинным христианином и монархистом.

Однако "перерождение убеждений", говоря словами Достоевского, т. е. пе­реход от атеиста кхристианину и от революционера к монархисту, про­изошло у писателя не сразу. Но четыре года"страдания невыразимого, беско­нечного" явились поворотным пунк­том в духовной биографии Достоев­ского. В страшный миг эшафота, когда жить ему оставалось не больше мину­ты, в нем начинает умирать"старый че­ловек". Четыре года Достоевский чи­тает на каторге одну книгу - Еванге­лие - единственнуюкнигу, разрешен­ную в остроге. Постепенно рождается "новый человек", начинается "пере­рождениеубеждений".

Однако не тяжелый каторжный быт, не ужасы каторги больше всего по­трясли Достоевского. Большевсего по­разил писателя тот факт, что острож­ники, "народ грубый, раздраженный и озлобленный", как онхарактеризо­вал их в письме к брату Михаилу от 22 февраля 1854 года, с ненавистью встретили их -дворян - за их атеизм, за их безверие, за бунт, за стремление свергнуть царя. Наоборот, они верят в бога,любят царя и всякий бунт осуж­дают как барскую затею.

Наряду с чтением Евангелия это име­ло решающее влияние на перерожде­ние убеждений Достоевского.И он был, пожалуй, единственным среди всех петрашевцев, кто "в каторге меж­ду разбойниками в четырегода отли­чил, наконец, людей", как признавался Достоевский в том же письме к брату и продолжал:"Поверишь ли: есть характеры глубокие, сильные, прекрас­ные, и как весело было под грубой ко­ройотыскать золото. И не один, не два, а несколько. Иных нельзя не ува­жать, другие решительнопрекрасны... Сколько я вынес из каторги народных типов, характеров! Я сжился с ними и потому,кажется, знаю их порядочно. Сколько историй бродяг и разбойни­ков и вообще всякого черного, горе­мычного люда. На целые темы доста­нет. Что за чудный народ. Вообще вре­мя для меня не потеряно,если я узнал не Россию, так народ русский хорошо, и так хорошо, как, может быть, не мно­гие знаютего".

Постепенно расшатывалась старая "вера", незаметно вырастало новое мировоззрение. В "Дневникеписателя" Достоевский признается: "Мне очень трудно было бы рассказать историю перерождения моихубеждений..."

"Перерождение убеждений" нача­лось с беспощадного суда над самим собой и над всей прошлойжизнью. "Помню, что все это время, - писал впоследствии Достоевский о своей ка­торге, - несмотря насотни товари­щей, я был в страшном уединении, и я полюбил, наконец, это уединение. Оди­нокийдушевно, я пересматривал всю прошлую жизнь, перебирал все до последних мелочей, вдумывался в мое прошлое, судил себя неумолимо и строго, и даже в иной час благословлял судьбу за то, что она послаламне это уединение, без которого не состоялись бы ни этот суд над собой, ни этот стро­гий пересмотрпрежней жизни. И ка­кими надеждами забилось тогда мое сердце! Я думал, я решил, я клялся се­бе, чтоуже не будет в моей будущей жизни ни тех ошибок, ни тех падений, которые были прежде... Я ждал, язвал поскорее свободу, я хотел испробовать себя вновь на новой борьбе... Свобо­да, новая жизнь,воскресение из мерт­вых. Экая славная минута!"

В первом же послекаторжном пись­ме к Н. Д. Фонвизиной, подарившей ему четыре года назад вТобольске Евангелие, Достоевский рассказывает ей, в каком направлении шло перерож­дение егоубеждений: "...Я сложил себе символ веры, в котором все для меня ясно и свято. Этот символ оченьпрост; вот он: верить, что нет ничего прекрас­нее, глубже, симпатичнее, разумнее, мужественнее исовершеннее Христа, и не только нет, но с ревнивою лю­бовью говорю себе, что и не может быть. Малотого, если бы кто мне дока­зал, что Христос вне истины, то мне луч­ше бы хотелось оставаться сХристом, нежели с истиной".

Отныне и навсегда "сияющая лич­ность" Христа заняла главное место в новом миросозерцанииДостоевского. В 1874 году он говорил своему молодому другу Всеволоду Соловьеву о зна­чении каторгидля его духовного раз­вития: "...Мне тогда судьба помогла, меня спасла каторга... совсем новым человеком сделался... О! это большое для меня было счастие: Сибирь и ка­торга! Говорят: ужас,озлобление, о законности какого-то озлобления гово­рят ужаснейший вздор! Я только там и жилздоровой, счастливой жизнью, я там себя понял, голубчик... Христа понял... русского человека понял ипо­чувствовал, что я и сам русский, что я один из русского народа. Все мои са­мые лучшие мыслиприходили тогда в голову, теперь они только возвращают­ся, да и то не так ясно. Ах, если бы вас накаторгу!"

Достоевский ушел на каторгу рево­люционером и атеистом, а вернулся монархистом и верующимчеловеком, хотя мечте о "золотом веке", о зем­ном рае, о братстве всех людей ни­когда не оставляла его.Но христиан­ская вера была им так всесторонне вы­страдана (в том же послекаторжном письме кФонвизиной Достоевский признавался: "Каких страшных муче­ний стоила и стоит мне теперь эта жаж­даверить, которая тем сильнее в ду­ше моей, чем более во мне доводов противных"), что в конце своейжизни он записывает по поводу своего по­следнего романа "Братья Карамазо­вы": "И в Европе такой силыатеисти­ческих выражений нет и не было, стало Христа и Его исповедую, а через боль­шое горнилосомнений моя осанна прошла..."

После каторги и ссылки религиозная тема становится центральной темой творчества Достоевского, В1870 году он писал А. Н. Майкову: "Главный вопрос... которым я мучился сознатель­но и бессознательновсю мою жизнь, - существование Божие".

Примечания

1. Это неточно. Достоевский расска­зывал об обряде своей смертной казни.

2. Жены декабристов Ж. А. Муравье­ва, П. Е. Анненкова с дочерью О. И. Ивановой и Н. Д. Фонвизина добились ("умолили", по словам До­стоевского) тайного свидания с петра­шевцами на квартиресмотрителя пе­ресыльной тюрьмы в Тобольске. В "Дневнике писателя" за 1873 год До­стоевскийвспоминал: "Мы увидели этих великих страдалиц, добровольно последовавших за своими мужьями в Сибирь. Они благословили нас в новый путь, перекрестили и каждого оделили Евангелием -единственная книга, позволенная в остроге. Четыре года пролежала она под моей подушкой на каторге".

3. Неточно. Речь идет о "Петербург­ском сборнике, изданном Н. Некрасо­вым" (Спб., 1846).

4. Имеются в виду "Воспоминания о Федоре Михайловиче Достоевском" Н. Н. Страхова, увидевшиесвет в кн.: Достоевский Ф. М. Полное собрание сочинений, т. I. Биография, письма и заметки иззаписной книжки (Спб., 1883).

5. В 1880 году в "Вестнике Европы" появились воспоминания П. В. Аннен­кова "Замечательноедесятилетие", где критик клеветнически утверждал о требовании Достоевского выделить в 1846 году в"Петербургском сборни­ке" "Бедные люди" особым типографским знаком - каймой. По просьбе Достоевского газета "Новое время" А. С. Суворина выступила с опровер­жением этой клеветы.

6. Поэма Некрасова "Несчастные" была опубликована в 1856 году в жур­нале "Современник".Достоевский дважды в "Дневнике писателя" упоми­нает о посвященных ему стихах Некра­сова. А. Г.Достоевская указывает, что сам Некрасов перед смертью сказал писателю, что он вывел его в поэме "Несчастные" под именем Крота. В современном литературоведении мне­ния о прототипе Кротапротиворечивы.

7. Речь идет о долгах по журналам "Время" и "Эпоха", оставшихся после смерти в 1864 г. их издателя,старшего брата писателя - М. М. Достоевского.

8. Неточно. Достоевский вместе с А. Г. Достоевской пробыли за грани­цей свыше четырех лет.

9. 18 июня 1975 года в "Литератур­ной газете" появилась статья Г. А. Фе­дорова "Домыслы и логикафактов", в которой он показал на основе найден­ных им архивных документов, что отец писателяМихаил Андреевич Достоевский не был убит крестьянами, а умер в поле в имении Даровое своейсмертью от "апоплексического удара".

Открытие Г. А. Федорова важно и с нравственной точки зрения. В насильст­венную смерть отцаДостоевский так и не мог поверить до конца дней, никогда не мог примириться с этой мыслью, ибо известие о расправе над отцом - же­стоким крепостником - противоречи­ло тому образу отца - гуманногои просвещенного человека (таким он предстает, например, в "Воспомина­ниях" А. М. Достоевского (Л.,1930) - младшего брата писателя), который Достоевский навсегда сохранил в своем сердце. Вот почему вего последнем романе "Братья Карамазовы" "лишь драгоценные воспоминания" "из дома родительскоговынес" старец Зосима, а Алеша Карамазов такжевдохновенно говорит о "прекрасном, святом воспо­минании" с детства, как "самом луч­шем воспитании", вот почему в 1876 го­ду в письме к брату Андрею -До­стоевский так высоко отозвался о ро­дителях, а мужу сестры Варвары Карелину он писал: "Будьтеуверены, что я чту память о моих родителях не хуже, чем вы ваших".

Таким образом, писатель не ошибся в том образе своего отца, который он вынес из детства и навсегдасохранил его.

10. Речь идет о второй большой любви писателя - Аполлинарии Прокофь­евне Сусловой (1839-1918) (см. ее дневник "Годы близости с Достоев­скими. М., 1928), но этот визит ее к До­стоевскому в конце1870-х гг. скорее всего является вымыслом Л. Ф. Досто­евской (об А. П. Сусловой см.: Слоним М. Л. Трилюбви Достоевского. Нью-Йорк, 1953; Гай Д. До свидания, друг вечный. Телохранитель. М., 1990).

11. В 1880 году А. П. Суслова (ей шел сорок первый год) выходит замуж за двадцати четырех летнегожурналиста В. В. Розанова, будущего известного писателя и философа, страстного по­читателяДостоевского. Однако брак их оказался неудачным и превратил­ся для них в испытание. Через шесть летСуслова бросает Розанова, уехав от него с его приятелем. Когда Роза­нов умоляет ее вернуться, онажестоко отвечает: "Тысяча мужей находятся в вашем положении (т. е. оставлены же­нами) и не воют -люди не собаки" (Гроссман Л. П. Путь Достоевского. Л., 1924). А узнав, что Розанов в граждан­скомбраке с другой женщиной и имеет от нее детей, она почти двадцать лет из какого-то злого упрямства недает ему развода, - дети его все эти годы были лишены гражданских прав.

СЕРГЕЙ БЕЛОВ, доктор исторических наук (публикация, послесловие и примечания)

Дата добавления: 2015-06-28