Сюжетное и событийное пространство

Историческая поэтика сюжетов является весьма важным источником историко-психологических исследований. Художественный стиль и метод подобны линзе, имеющей свой коэффициент преломления. Между изображением, полученным с помощью линзы, и реальной картиной существует подобие, но не однозначное соответствие. Поэтому для восстановления событий и фактов, данных в художественном тексте, требуется учитывать “формулу” художественного преломления. Особенно отчетливо различие методов изображения видно при сравнении архаических текстов и произведений Нового времени.

Обратимся к приключенческому жанру. Уж в античности известен был авантюрный роман (типа “Эфиопики” Гелиодора). М.М.Бахтин установил структурные доминанты его сюжета: герой и героиня разлучаются, будучи влюбленными друг в друга (возможно похищение, кораблекрушение, землетрясения и проч.). Дальше идет цепь приключений, когда герой стремится встретиться, но перед ними встают разные препятствия, выполняющие функцию ретардации (замедления). Главное же - сохранить героям верность друг другу и не нарушить целомудрия. Так как действие разворачивается в непривычной обстановке других государств, то сюжет строится как цепь экзотических событий. В конце герои счастливо обретают друг друга, оставаясь теми же, что и были. Экзотика иноземного существования калейдоскопична и не складывается ни в какую организованную систему бытия. Пространство авантюрного греческого романа состоит из экзотических осколков. Время же подобно зияющему разрыву в судьбе героев. Такой подход распространяется и на окололитературные жанры довозрожденческой письменности: путешествия, “хожения”, истории иноземных государств или царей. С одной стороны, сюжетные ходы подобных повествований позволяют нам в экзотике увидеть черты ушедшего бытия. С другой, фрагментарность, снабженная немалой долей фантастичности, обращает исторического психолога лицом к автору, реализовавшему свои установки в повествовании, соответствовавшем его представлению о правдоподобном и должном.

Условность изображения часто оказывается материализацией очень важной культурной диспозиции. Например, известно, что битва на Косовом поле произошла в будний день. Но во всех славянских песнях о царе Лазаре утверждается: сражение случилось “в воскресенье, в день Божий”. Столь значительное событие не могло произойти в обычное, немаркированное время - таково требование жанра, восходящее к архаическому представлению о времени.

Иная картина складывается в современном детективе. Как то ни странно, но предельно авантюрный роман, тяготеющий к абсолютизации необычного, полон бытовизма. Работу сыщиков в лучших детективах можешь даже рассматривать как практикум для исторических психологов. Произошло неожиданное и недоброе событие - преступление - и требуется по оставшимся материальным следам и рассказам очевидцев восстановить картину случившегося. Нарушенный порядок жизни нуждается в объяснении, что лишний раз подтверждает систематический и связный характер бытия этого порядка. Преступные замыслы и планы высвечиваются на фоне нормальных установок и тем самым демонстрируют их существование. И нет никаких оснований считать, что изобилующие длительными описаниями романы Голсуорси лучше изображают жизнь английского общества, чем короткие и динамичные рассказы Конан-Дойла. Детективный сюжет мощно структуризирует бытовые аспекты жизни как материализованную систему культурно-психологических установок. А это уже важнейший материал для исторической психологии.

Дата добавления: 2014-01-03