Зарубежная социология во второй половине XX века

К концу 20–х годов заканчивается классический этап в развитии социологии. Начинается период ослабления интереса к выработке общей социологической теории и бурного развития эмпирических исследований.

К наиболее значимым современным макросоциологическим теориям можно отнести: структурный функционализм и неоэволюционизм, теорию социальных изменений, социального конфликта, социальных систем, структурализм, которые исходят из примата системы над человеком. Обозначим сущность данных теорий и определим основные направления деятельности школ.

Структурный функционализм и неоэволюционизм. Сформированная после Второй мировой войны школа структурно–функционального анализа наиболее ярко представлена такими американскими социологами, как Т. Парсонс (1902–1977 гг.) и Р.Мертон (род. в 1910 г.). Данная школа рассматривает социологию как науку, призванную анализировать те реальные и повторяющиеся последствия, которые вытекают из взаимодействия элементов социальной структуры. В этих последствиях проявляют себя функции. При этом функцию адаптации обеспечивает экономическая подсистема, целедостижения – политическая, интеграции – правовые институты, обычаи, традиции. Взаимодействие между подсистемами происходит на основе общих эквивалентов (деньги, власть, влияние, ценности, культура). Основной методологический принцип структурного функционализма – это систематизация результатов конкретных социологических исследований на основе разработки обшей теории человеческого поведения как адекватного принципам функционирования каждого элемента общественной структуры. Однако негативной стороной данной теории является ее строгий нормативный детерминизм, то есть абсолютизация нормативной стороны жизнедеятельности общества.

Преодолевая его, ученые данной школы пытаются совместить характерную для структурного функционализма идею системности с идеей развития, что является основой неоэволюционистских теорий, представители одной из этих теорий, Т. Парсонс и Э. Шилз, выдвигали тезис о том, что все действующие системы, если им удается выжить, сталкиваются с четырьмя важными проблемами: адаптация, целедостижение, интеграция и поддержание ценностного стандарта. Структуры теперь рассматриваются с точки зрения их функциональных последствий для решения названных четырех проблем. Несмотря на то что Т. Парсонс и Э. Шилз попытались решить проблему развития и изменения системы путем приведения ее в соответствие с требованиями модели, их подход так и остался нормативистским.

Некоторый интерес представляют культурологические варианты неоэволюционистских теорий, сформулированные американскими социологами и антропологами Л. Уайтом, Дж. Стюардом, Дж. Мердоком, суть которых заключается в выборе доминирующего фактора, который закладывается в основу общественного развития. Так, Л.Уайт придерживается концепции "технологического детерминизма" в культурной эволюции, Дж. Стюард стоит на позиции многолинейной эволюции, Дж. Мердок акцентирует внимание на социальной организации.

Теория социальных изменений. Теория социальных изменений в социологии существует в нескольких вариантах. Сконструировать модель социального изменения в традициях структурно–функци­онального анализа попытался Роберт Мертон (род. в 1910). Он отказался от создания обшей социологической теории и предложил систему множественных моделей функционального анализа на уровне конкретных социальных систем и общностей. Наряду с понятием "функции" ввел понятие "дисфункции", заявив о возможности отклонения системы от принятой нормативной модели, что, в свою очередь, должно повлечь за собой или новый этап в приспособлении системы к существующему порядку, или определенное изменение системы норм. Таким путем Р. Мертон пытался ввести в функционализм идею изменения. Но он ограничил изменение "средним" уровнем – уровнем конкретной социальной системы, связав его с проблематикой "разлада" системы – с понятием аномии.

Кроме разработанной Р. Мертоном "структурно–дисфункци­ональной" модели социального изменения, существует целый ряд других – однофакторных и многофакторных – моделей. Общее, что характеризует все эти модели, – это попытка выяснить причины становления и развития тех или иных социальных явлений, то есть попытка дать им причинно–следственное объяснение.

В теории социальных изменений ''структурно–функциональная" модель оказалась противопоставлена "причинно–следственной" модели. В качестве альтернативы нормативному детерминизму было выдвинуто несколько видов детерминизма – от биологического до технологического и экономического. Однако общая точка зрения так и не сложилась.

Теория социального конфликта. Теории социального конфликта создавались на основе критики метафизических элементов структурного функционализма Т. Парсонса. У истоков теории стоял американский социолог Ч. Миллс, который утверждал, что любой макросоциологический анализ чего–то стоит лишь в том случае, если он касается проблем борьбы за власть между конфликтующими социальными группами [13].

Более четкую формулировку теория "социального конфликта" получила в работах германского социолога Р.Дарендорфа, английского – Г. Боттомора, американского – Л. Козера и других западных социологов.

Обосновывая главные положения теории социального конфликта, Р. Дарендорф (род. в 1929) утверждает, что все сложные организации основываются на перераспределении власти, что люди, обладающие властью, способны с помощью различных средств, среди которых главным является принуждение, добиваться выгоды от людей, обладающих меньшей властью. Возможности распределения власти и авторитета крайне ограничены, и поэтому члены любого общества борются за их перераспределение. Эта борьба может не проявляться открыто, но основания для нее существуют в любой социальной структуре.

Таким образом, согласно Р. Дарендорфу, в основе конфликтов человеческих интересов лежат не экономические причины, а стремление людей к перераспределению власти. Источником конфликтов становится homo potiticus ("политический человек"), а поскольку одно перераспределение власти.выдвигает на очередь другое, социальные конфликты имманентно присущи любому обществу.

Теория социальных систем. Развитие этого направления продолжает традиционно–натуралистическую, позитивистскую ветвь близкую к естественнонаучному подходу. Социальные отношения и структуры рассматриваются как абсолютно независимые от людей, от их намерений и стремлений. В этом случае поведение людей, направленность их действий, типы принимаемых решений определяется "императивами системы".

Сторонники этого подхода ищут условия, обеспечивающие позитивные для системы последствия. Они сводят характеристики человека к какому–то одному качеству (к потребностям, мотивациям), действительно делают теоретические модели более простыми, но эти модели перестают соответствовать реальным социальным процессам.

Это становилось все более очевидным при попытке эмпирически проверить теоретические положения, выдвигаемые в русле такого подхода. В конце концов оказалось невозможным уйти от вопроса о качественной специфике объекта социологического исследования. Здесь чрезвычайно важное влияние оказали работы Ж. Гурвича. Т. Адорно, Х. Шельски, М. Поланьи и других социологов и представителей философской науки. Они вынуждены были искать причины тех неудач, которые постигли как эмпирическую социологию, так и макротеории общества, основанные на допущениях, свойственных естественным наукам. Это, в первую очередь, игнорирование сознательной творческой деятельности индивида в созидании и развитии социального процесса.

Структурализм. Основной пафос структурализма состоял в попытке построения новой модели социальной реальности. Такой моделью для структуралистов – последователей лингвистического структурализма, развивавшегося в первой четверти XX века – явился язык как изначально и прозрачно структурированное образование. Поэтому их методологический аппарат, связанный с аппаратом структурной лингвистики, семиотики, с привлечением некоторых методов, использовался также точными и естественными науками.

"Гиперрационалистский" подход к социальной реальности состоит в акцентировании наличия во всех человеческих проявлениях (общественных институтах, культурном творчестве) некоей обшей субстанции – "коллективного бессознательного".

К. Леви–Стросс, один из крупнейших современных культуроантропологов, изучая структуру мышления и быта первобытных народов, сделал вывод, что исторический подход ("диахронный разрез") лишь облегчает понимание того, как возникают те или иные социальные институты. Главная же цель научного исследования общества – "синхронный разрез", прослеживание того, каким образом коллективное бессознательное формирует символические структуры данного общества – его ритуалы, культурные традиции, речевые формы. Изучение исторических и этнических фактов лишь шаг к постижению "коллективного бессознательного".

У М. Фуко (1926–1984 гг.) социоисторические исследования культур (он именует их "дискурсами") прошлого, особенно эпохи средневековья, раннего и позднего Возрождения, классицизма, посвящены менее изученным к тому времени областям человеческого бытия – таким сферам "коллективного бессознательного", как болезнь, безумие, девиантное поведение. Позднее он работает над многотомным трактатом по истории сексуальности.

М. Фуко выводит "дискурсивные" (ментальные) структуры, подразумевая под этими обозначениями нормативные системы и структурацию знания, действовавшие в различные периоды истории, из структуры социальных институтов. Истинно научным, объективным исследованием является, по М. Фуко, возможно более строгое и детальное изучение каждой данной ментальной структуры как структуры коллективного бессознательного в ее соотношении со структурой "власти" [24].

Наряду с развитием макросоциологических теорий активное развитие в мире получили теории, которые занимались определением роли конкретных межчеловеческих взаимодействий в создании и функционировании структур социального мира. Такие теории принято определять как микросоциологические: теории социального обмена, символического интеракционизма, теоретического гуманизма и феноменологической социологии.

Теория социального обмена. Данная теория, наиболее яркими представителями которой являются Д. Хоманс и П. Блау, исходит из примата человека над системой. Идеей возврата к человеку Д. Хоманс провозгласил примат психологического над социальным и положил начало развитию направления – социальный бихевиоризм.

В основу своей деятельности бихевиористы заложили два принципа: первый – жесткая детерминированность свободы выбора и второй – душевные состояния индивидов –иллюзия, поэтому их изучение для объяснения поведения личности излишне.

Исходным положением теории социального обмена П. Блау является то, что людям необходимы различные виды вознаграждений, получить которые они могут только во взаимодействии с другими людьми. Вознаграждениями в процессе социального взаимодействия могут быть: социальное одобрение, уважение, статус, а также и практическая помощь. П. Блау учитывает и то, что отношения в процессе взаимодействия могут быть неравными. В этом случае человек, обладающий средствами для удовлетворения потребностей других людей, может использовать их для приобретения власти над ними. Это возможно при наличии четырех условий:

1) если нуждающиеся не располагают необходимыми средствами;

2) если они не могут получить их из другого источника;

3) если они не хотят получить то, в чем они нуждаются, силой;

4) если в их системе ценностей не произойдет изменений, при которых они смогут обойтись без того, что раньше им было необходимо [25].

Идеи о несводимости человеческого поведения к набору реакций на внешние стимулы, о способностях человека творчески осмысливать свою социальную сферу привели ряд социологов к выводу о том, что поведение человека, можно интерпретировать на уровне ценностей личности, которые она придает тем или иным аспектам ситуации. Наиболее четко эта идея была проработана в теории символического интеракционизма и феноменологической социологии.

Символический интеракционизм. В своих теоретических построениях представители данного направления (Г. Блумер, А. Роуз, Г. Стоун, А. Стросс) делали главный акцент на лингвинистическую или предметную сторону коммуникации, особенно на роль языка в формировании сознания, человеческого «Я» и общества.

Характерными чертами символического интеракционизма, отличающими его от большинства направлений социологии и социальной психологии, стали, во–первых, его стремление исходить при объяснении поведения не из индивидуальных влечений, потребностей, интересов, а из общества (понимаемого как совокупность межиндивидуальных взаимодействий) и, во–вторых, попытка рассматривать все многообразные связи человека с вещами, природой, другими людьми, группами людей и обществом в целом как связи, опосредствованные символами. При этом особое значение придается языковой символике. В основе символического интеракционизма лежит представление о социальной деятельности как совокупности социальных ролей, которая фиксируется в системе языковых и других символов.

Согласно концепции символического интеракционизма в изложении Г. Блумера, люди действуют по отношению к объектам, ориентируясь прежде всего на знания, которые придают этим объектам, а не на их субстанциональную природу. Эти значения формируются и переформировываются в процессе социального взаимодействия. Социальная реальность далека от того, чтобы быть стабильной. Она подвижна и конвенциональна и является продуктом взаимосогласования значений между тесно взаимосвязанными совокупностями действующих лиц. Эти лица вовлечены в бесконечный поток интерпретаций, оценок, определений и переопределений ситуаций, так что лишь четкие индуктивные процедуры могут помочь в деле объяснения поведения.

Следуя терминологии М. Вебера, развивавшего ранее во многом сходные идеи, некоторые социологи называют символический интеракционизм "теорией действия". Другие именуют его "ролевой теорией".

Уязвимость многих положений символического интеракционизма бросается в глаза представителям других школ социальной психологии. Так, по их мнению, сторонники символического интеракционизма недопустимо пренебрегают исследованием биогенетических и психогенетических факторов, а иногда и вовсе отрицают их существование, крайне мало внимания уделяют и бессознательным процессам в человеческом поведении, в результате чего затрудняется изучение мотивации, а познание реальных "движущих сил" человеческого поведения подменяется описанием заданного культурой "словаря мотивов" или других форм "рационализации" совершаемых поступков.

Феноменологическая социология. В 60–х годах прошлого столетия получила развитие феноменологическая социология, на становление которой оказали влияние труды А. Шюца (1899–1959 гг.).
В центре его внимания были проблемы взаимопонимания людей, а также формирование общих восприятий и представлений о мире, то есть проблемы интерсубъективности. Его теория составила фундамент "социологии обыденного знания" – одной из наиболее разработанных на сегодняшний день концепции феноменологической социологии. Каждый человек, пишет А. Шюц, обладает уникальной биографией и воспринимает мир по–своему. Однако этим не исключается "взаимность перспектив", благодаря существованию которых становится возможным взаимодействие людей друг с другом. Человек, согласно А. Шюцу, воспринимает внешний мир – вещи, события – как типы. "Типозирующим медиумом", посредством которого передается социально обусловленное знание, служат словарь и синтаксис повседневной речи. Представителями типов являются и люди. Однако воспринимаются они с различной степенью анонимности, поэтому наиболее важной для понимания человеком социального мира оказывается такая категория социальных индивидов, как "сотоварищи", с которыми его связывают "мы – отношения" [26].

Теоретический гуманизм. Гуманистическое направление наиболее полно представлено различными модификациями критической социологии Франкфуртской школы, в сфере внимания которой стоит вопрос о значении социологического знания для общества и человека.

Трактовка роли социологического знания о социальном изменении достаточно характерна для социологов нетрадиционного направления – А. Гоулднера, Р. Фридрихса и др. Они исходят из положения, что социальный мир изменяется потому, что человек его познает. Иными словами, познанная социальная закономерность перестает быть закономерностью в строгом смысле этого слова. Само познание изменяет ее, добавляет к ней новые компоненты, делает ее иной. Такое познание, по мнению сторонников этой концепции, расширяет сферу человеческой свободы, ибо, изменяя условия жизнедеятельности человека, знание обеспечивает ему расширение сферы реализации собственных возможностей. Социология, считают они, обладает концептуальным аппаратом, наилучшим образом приспособленным к познанию социальной реальности, исходя из положения о том, что человек – творец социального мира, способный изменять его, но в то же время нередко попадающий в плен тех значений, которые когда–то были порождены им самим. Сторонники этого направления отмечают, что социология может указать человеку границы, которые он сам себе устанавливает: уже само обнаружение данного факта есть, с их точки зрения, известный шаг по пути к реализации свободы человека. Но это не все: социология как наука о людях и для людей должна, по их мнению, руководствуясь идеалами гуманизма изыскивать пути уменьшения ограничений. Сторонниками направления теоретического гуманизма социология наделяется статусом некой особой науки "освобождения". Таким образом, к концу XX столетия происходит становление и развитие различных социологических школ, изучающих общество как на макро–, так и на микроуровнях.

Дата добавления: 2014-01-03