Форсирование индустриализации и коллективизации

ВОПРОС.

Поиск путей строительства социализма в СССР в 20-е гг. проходил под воздействием революционного романтизма, который предполагал ликвидировать то, что сложилось на протяжении столетий и составляло внутренний двигатель западной цивилизации: индивидуализм, частная собственность, рынок, демократия. Предполагалось, что в коммунистическом обществе все граждане будут добровольно и сознательно трудиться по способностям и удовлетворять свои нужды по потребностям, создавая благополучие общества. Опыт свидетельствует, что разрушить “весь мир насилья” оказалось легче, создание же “благополучия общества” встретило большие трудности.

Конец 20-х гг. в Советской России характеризовался ростом противоречий. Нэповская система в том виде, как она сложилась при В.И. Ленине, по мере завершения восстановительного периода давала все больше сбоев. Обострились имманентно присущие ей антагонизмы. В политике - между многообразием социальных интересов и большевистским авторитаризмом: хозяйственно возрождающаяся деревня настойчиво искала политические пути выражения своих нужд.

Не срабатывала и нэповская экономическая модель. Полная загрузка имеющихся производственных мощностей, физический и моральный износ основного капитала требовали огромных инвестиций для его обновления, создания новых производств. НЭП не позволяла развивать экономику на базе рыночного равновесия - крупной государственной промышленности и мелкого крестьянского хозяйства. В результате не обеспечивался необходимый уровень накопления для постепенного сбалансированного создания индустриальной, экономически самостоятельной хозяйственной системы. На приток средств извне рассчитывать не приходилось. Разразившийся мировой экономический кризис 1929-1933 гг. сказался и на экономике СССР, подтвердил зависимость хода социалистических преобразований от состояния мировой экономики. Страны, исповедовавшие ценности западной цивилизации, не спешили помогать Москве, предлагавшей миру новую цивилизационную альтернативу. Перелив капиталов в крупную государственную промышленность из негосударственного сектора экономики фактически блокировался законодательством, частный капитал в крупную промышленность не допускался. Оставалась перекачка средств из крестьянских хозяйств в промышленность путем “ножницы цен” в пользу индустрии и роста налогов на деревне. Но российский крестьянин противился этому сокращением производства до уровня собственного потребления, ибо он умел при необходимости сам сделать все: и дом построить, и материю соткать, и шкуру выдубить, и одежду сшить, и орудия труда в сельской кузне выковать.

На положение крестьянства влияли и социальные процессы, происходившие в деревне, которые характеризовались дроблением крестьянских хозяйств, увеличением числа середняков. Во многом дробление крестьянских хозяйств было следствием начавшейся в 1927 г. политики ограничения кулачества, причем очень часто в эту категорию включали середняка. Кулаку не продавалась крупная сельскохозяйственная техника, его душили налогами. В этих условиях часть кулаков распродавала имущество, уезжала в города, делила свое хозяйство между членами семьи, чтобы перейти в разряд середняцких хозяйств. Эти хозяйства не могли производить большое количество товарного зерна.

Оценивая международную обстановку, большевистские лидеры считали, что в модернизации страны следовало рассчитывать, прежде всего, на самих себя. Уже в резолюции Х1У съезда по отчету ЦК, учитывая чрезвычайно сложные международные условия, констатировалось: “Вести экономическое строительство под таким углом зрения, чтобы СССР из страны, ввозящей машины и оборудование, превратить в страну, производящую машины и оборудование”, чтобы не превратиться в экономический придаток капитализма, добиться экономической независимости.

Но для реализации этого пути требовались огромные инвестиции, средств таких в государственной казне не было. Обстановка усложнялась необходимостью решения оборонных задач в связи с обострением международной ситуации.

В этой обстановке, в январе 1928 г., Политбюро ЦК единогласно решило ввести “чрезвычайные” административно-принудительные меры по обеспечению плана хлебозаготовок. На места выехали руководители партии. В Сибири три недели провел И.В. Сталин. От местных работников требовали применять, к отказывающимся сдавать хлеб по государственным ценам, статью 107 Уголовного Кодекса РСФСР - об ответственности за спекуляцию.

Важным в политике И.В. Сталина было принятие для руководства теории Е.А.Преображенского о “первоначальном социалистическом накоплении” за счет крестьянства и идеи Л.Д.Троцкого о “сверхиндустриализации”. Сталин считал, что надо вынудить крестьян платить нечто вроде “дани”, своего рода сверхналог, дающий средства для индустриализации. При этом подчеркивалось, что “дань” эта не будет добровольной. Репрессии в области социалистического строительства, считал Сталин, являются необходимым элементом наступления...

С приходом Сталина к безраздельному руководству страной перемены в политике не заставили себя ждать. Осенью 1929 г. по инициативе И.В.Сталина, поддержанной членами Политбюро В.М.Молотовым, К.Е.Ворошиловым, кандидатами в члены политбюро А.А.Андреевым, К.Я.Бауманом, Л.М.Кагановичем и другими, был взят курс на “великий перелом” - резкое повышение показателей пятилетнего плана в области индустриализации страны и коллективизации сельского хозяйства.

Был утвержден план форсированного проведения индустриализации. “Оптимальный”, достаточно напряженный план был объявлен Сталиным в статье “Год великого перелома”, опубликованной в “Правде” 7 ноября 1929г., минимальным. Его показатели были увеличены в несколько раз,

Была изменена система управления промышленностью, введено жесткое централизованное плановое регулирование на основе натуральных, а не денежных показателей, свернуты товарно-денежные отношения, вместо коммерческого кредита введено прямое банковское финансирование. То есть, деньги давались под план, а не под продукцию. В промышленность вливалось огромное количество безналичных денег, не обеспеченные товарами деньги выплачивались рабочим. Это нарушало всю систему и без того напряженных межотраслевых балансов. Для хозрасчета места почти не оставалось. НЭП была “выброшена к черту”, как высказался Сталин.

Субъективистское вмешательство в экономику привело к срыву ряда важнейших экономических показателей первого пятилетнего плана. Так, планировалось довести выплавку чугуна в 1933 г. до 10 млн.т. Это было на пределе возможностей - достаточно вспомнить, что накануне первой пятилетки выплавлялось около 3,3 млн.т. Однако в 1930 г. без какого-либо обоснования И.В.Сталин потребовал повысить задание до 17 млн.т. Этого уровня металлургия СССР достигла лишь к 1950 г. Выполнение указаний Сталина привело к распылению сил и средств, а в результате - к срыву не только нового, но и прежнего задания. В 1932 г. было выплавлено 6,1 млн.т., в 1933 г. - 7,1 млн.т.

Из всех отраслей экономики непомерными налогами и прямым администрированием вытеснялся частник. В промышленности доля частного сектора с 18 процентов в 1928 г. сократилась до 0,5 процентов в 1933 г., в розничной торговле - с 24 процентов до нуля, к 1933 г. были ликвидированы все иностранные концессии. Вместо оптовой торговли было введено распределение по фондам и нарядам.

Еще более тяжелые результаты администрирования и забегания вперед, названного, кстати, “революцией сверху” самим Сталиным, характерны для сельского хозяйства. Деревня к концу 20-х годов осереднячилась. Кулаки составляли 2,5-3 процента населения, уменьшился и процент бедняков, которые составляли 34% сельского населения. Более 60 процентов населения деревни составляли середняки, они и являлись основными держателями хлеба, Это признавал сам Сталин, когда говорил, что большая часть хлеба не у кулака, а у середняка. Против середняков и были направлены чрезвычайные меры.

По первому пятилетнему плану предусматривалось на добровольной основе вовлечь в колхозы к концу пятилетки 10-20 процентов крестьянских хозяйств. Этот процесс предполагалось провести на базе широкого кооперативного движения. В различные формы кооперации планировалось вовлечь до 80 процентов хозяйств, предусматривалось поднять производство в “индивидуальном секторе”.

Однако в ноябре 1929 г. был взят курс на резкое форсирование лишь коллективизации, причем без должной материальной и психологической подготовки. Руководство планировало решить зерновую проблему на базе колхозов и совхозов. К марту 1930 г. быт коллективизировано 58 процентов крестьянских хозяйств, к осени 1932 г. - после отлива крестьян из колхозов и нового прилива, как писали газеты “на более здоровой основе’ - более 62 процентов.

Идея кооперирования как одно из магистральных направлений преобразования советского общества в целом была правильной, но в ходе реализации она была извращена партийным руководством в центре и на местах, принесена в жертву конъюнктурным политическим соображениям. Колхозы были превращены в контрагентов государства по внерыночному изъятию хлеба по твердым (т.е. низким) ценам. При этом вводился такой порядок, когда государственные органы могли давать повторные планы хлебозаготовок, изымать даже семенное зерно. В 1935 г. “Заготзерно” - монопольный скупщик зерна у колхозов и совхозов платил за 1 центнер зерна 80 коп., а продавал по 10,4 рубля, из них 0,9 руб. шли в госбюджет.

В ходе коллективизации в ряде районов до 25 процентов крестьян было лишено избирательных прав, а раскулачено до 15 процентов крестьянских хозяйств, хотя удельный вес кулацких хозяйств, как уже упоминалось, осенью 1929 г. не превышал 2,5-3 процентов. “Большой скачок”, “великий перелом” больно ударили по зажиточному мужику - середняку. Всего по состоянию на 1 января 1930 г. оказалось выселенными почти три с половиной миллиона крестьян..., около 50% всех выселенных крестьян переселялось в пределах тех областей, где они проживали ранее.

Упорствуя в “подстегивании” страны, сталинское руководство обостряло обстановку в обществе. Подлинное бедствие терпело сельское хозяйство. Продразверстка лишала крестьян малейшей заинтересованности в труде. Уже в 1931 г. в ряде регионов ощущался голод. Спасаясь от нужды, сельское население уходило в города и на стройки. Началась новая волна распада колхозов.

Все хуже становилось положение промышленных центров. Сокращение централизованных фондов снабжения затронуло даже ту сравнительно небольшую часть рабочих крупных предприятий, обеспечению которой власти уделяли особое внимание. И без того низкая производительность труда в промышленности достигла предела. Привлечение же в нее миллионов дополнительных рабочих рук в большинстве своем неквалифицированных, вело к непомерному росту себестоимости продукции. По этим причинам, пущенный в июне 1930 г. Сталинградский тракторный завод более чем полтора года не мог выйти на проектную мощность. Огромные дотации отрасли группы “А” наряду с растущими капитальными вложениями окончательно разорили бюджет. Его латали за счет эмиссии (объем денежной массы в обороте с 1 января 1928 г. по 1 января 1933 г. увеличился в пять раз), повышения цен, налогов, увеличения размеров государственных займов.

Обострилась социальная напряженность. Открытые волнения, молчаливый саботаж, бегство из колхозов, ставшие привычными картинами деревенской действительности, дополнялись выступлениями против властей городского населения. Волна восстаний прокатилась по городам весной 1932 г. в связи со снижением норм карточного снабжения хлебом. 7-9 апреля, например, большие группы жителей белорусского города Борисова разгромили хлебные склады, организовали демонстрацию и шествие женщин и детей к красноармейским казармам. На этой же почве более серьезные события произошли через несколько дней в текстильных районах Ивановской области. В Вичуге, Тейкове, Лежневе, Пучеже произошли массовые волнения. Рабочие забастовали и вышли на улицы, демонстрации носили отнюдь не мирный характер.

Эти волнения были серьезно восприняты в Москве. В городах Ивановской области были изъяты “антисоветские элементы”. ЦК ВКП/б/ обратился к областной парторганизации со специальным письмом. Учитывая напряженность в Ивановской области, Совнарком СССР оперативно принял решение о направлении туда дополнительных продовольственных фондов. Был принят ряд постановлений СНК, ЦИК СССР и ЦК ВКП/б/, направленных на улучшение продовольственного снабжения населения. Значительно сокращался государственный план хлебо- и мясозаготовок, была разрешена свободная торговля хлебом и мясом (после выполнения госпоставок). Весной и летом 1932г, были приняты постановления о недопустимости ликвидации личных подсобных хозяйств колхозников, о возвращении им ранее реквизированного для общественных ферм скота, о соблюдении законности и прекращении произвола государственных чиновников в деревне.

В 1932 г. правительство решилось пойти на относительную самостоятельность предприятий и свободный рынок промышленной продукции, был обсужден вопрос о праве предприятий, перевыполнивших государственный план, свободно продавать свои изделия. Было принято решение о сокращении на 700 млн руб. капиталовложений в промышленное производство. Однако реализовать эти планы не удалось.

Одновременно принимались меры по охране государственной собственности. 7 августа 1932 г. был принят закон об охране социалистической собственности отредактированный Сталиным. “Закон о пяти колосках” - так называли его в деревне. Он предусматривал за хищения социалистической собственности высшую меру наказания - расстрел. К началу 1933 г., за неполные 5 месяцев, по этому закону было осуждено 54.б45 человек. Из них 2110 были приговорены к высшей мере наказания. Приговоры приведены в исполнение примерно в 1.000 случаев.

Закручивание гаек коснулось и рабочих. В ноябре 1932 г, было принято постановление ЦИК и СНК СССР, согласно которому за один прогул без уважительной причины рабочего увольняли с предприятия, лишали карточек и выселяли из заводской квартиры. ОГПУ продолжало повсеместно “очищать” производство от “дезорганизаторов”, “кулаков”, “вредителей”.

На январском (1933 г.) пленуме ЦК и ЦКК ВКП/б/ И.В.Сталин объявил, что возникшие трудности - результат сопротивления врагов. Не прекращавшиеся массовые аресты, высылки приобрели новый размах. Широкомасштабная чистка городов от “чуждых элементов” сопровождалась введением в 1933 г. паспортной системы, увеличивались налоги, цены на изделия легкой промышленности и продукты. Один килограмм хлеба по обычной цене стоил около 12 копеек, коммерческая цена 1 кг. ржаного хлеба составляла 2,5 рубля, пшеничного - 4 рубля, средний месячный заработок составлял 125 рублей. В результате в 1933 г., как и предусматривалось, находившаяся в обороте денежная масса была сокращена с 8,4 до 6,9 млрд. рублей.

Проводившаяся, невзирая на жертвы, политика несколько стабилизировала ситуацию в стране. И когда осенью 1933 г. был собран сравнительно неплохой урожай, сторонники Сталина вздохнули с облегчением: победа! Наверное и поэтому ХVII съезд партии в начале 1934 г. поспешили назвать “съездом победителей”. В определенной мере относительная стабилизация 1933 г. определялась сравнительно умеренной политикой правительства. Уже на январском (1933 г.) пленуме ЦК Сталин заявил, что во второй пятилетке прекратится “подхлестывание страны”, будут значительно снижены темпы промышленного развития. В принятом ХVII съездом партии втором пятилетнем плане была окончательно закреплена сравнительно сбалансированная экономическая политика, вновь снижены темпы роста, официально признана необходимость приоритетного развития отраслей группы “™Б”(производство предметов потребления). Повсеместно в народном хозяйстве активизировались экономические методы управления. В ноябре 1934 г. пленум ЦК ВКП/б/ принял решение об отмене хлебных карточек и преобразовании политотделов МТС (машино-тракторных станций) в обычные партийные органы.

Несколько успокоенное общество удивительно быстро залечивало раны, нанесенные предыдущими “скачками” и “классовыми битвами”. 1934- 1936 гг. изо всех 30-х годов оказались сытыми благополучными в экономическом отношении. В индустриальных отраслях высокие темпы производства сопровождались увеличением производительности труда. К лучшему - причем лишь за счет незначительного расширения хозяйственной самостоятельности колхозов и крестьян - изменилась ситуация в сельском хозяйстве, а соответственно и продовольственное положение в стране. В 1935-1936 гг. были полностью отменены карточки. Важным социальным завоеванием стала Конституция 1936 г.

Конституция СССР 1936 г., получившая название “сталинской”, отменила ограничения политических прав по классовому принципу, установила новую избирательную систему: выборы стали всеобщими, равными, прямыми при тайном голосовании. Существенно расширялся перечень прав и свобод граждан, в частности впервые закреплялись в конституционном порядке социально-экономические права граждан.

Однако некоторые положения Конституции в реальной жизни носили декларативный характер.

Вера в социализм, его ценности, лучшую жизнь с необычайной силой проявилась на выборах (первых выборах по новой Конституции) в Верховный Совет СССР в 1937 г., республиканские и местные Советы в 1930, 1939 гг.

Однако, политика умеренного курса оказалась недолгой. Сталин и его единомышленники решили, что настало время для нового взвинчивания темпов развития. Здесь может возникнуть вопрос. Чем руководствовался Сталин, на что рассчитывал, объявляя новый большой скачок? Он учитывал, что надежда на быстрый рывок, скачок в счастливый мир социализма и коммунизма владела тогда сознанием достаточно широких слоев трудящихся, склонных к “революционному нетерпению”. В партии и народе были распространены настроения, выражавшие готовность любой ценой, и как можно быстрее достичь главной цели. В качестве повода для официального провозглашения очередного поворота было использовано развернувшееся в стране стахановское движение. Были приняты новые директивы по плану на 1936 г., существенно увеличившие плановые задания. На вооружение был взят лозунг об отсутствии объективных ограничителей наращивания производства.

Попытки внедрить эти установки в жизнь уже в 1936 г. закончились провалом, в 1937 г. обстановка еще более усложнилась. Начавшиеся аресты, штурмы в выполнении производственных планов опять дезорганизовали производство, усилили социальную напряженность. Неполадки на производстве, в т.ч. брак, расценивались как вредительство, диверсии. Освоение новых производств было сопряжено с большими трудностями, остро ощущалась нехватка тех - репрессированных руководящих, инженерно-технических кадров, квалифицированных рабочих. На производство пришли сотни тысяч людей, не имевших никакой квалификации. Из-за этого приобрели массовый характер нарушения технологической дисциплины, нередко ломалось дорогостоящее оборудование, повышался процент брака.

Массовые репрессии причинили стране непоправимый нравственный и материальный урон. Темпы роста общего объема промышленного производства, например, даже по официальны данным резко упали - с 28,8 процентов в 1936 г. до 11,1 - в 1937-м и 11,8 - в 1938 г. Одновременно снижалась производительность труда.

Из кризиса, разразившегося к тому же в период обострения реальной военной угрозы, вновь выходили за счет “закручивания гаек”. Была принята целая серия чрезвычайных мер, среди которых известные решения 1939 г. об обязательном минимуме трудодней для колхозников, (60 - для женщин, 100 - для мужчин), указ от 26 июня 1940 г., прикрепивший рабочих и служащих к предприятиям (до начала войны на его основании было осуждено свыше 3-х млн человек), указ от 10 июля 1940 г. об уголовной ответственности за выпуск некачественной и некомплектной продукции и т.д.

Рассматривая деформации в строительстве социализма в нашей стране, противоречивость экономического и социально-политического развития, важно подчеркнуть: в чертах нового, социалистического строя, хотя они еще не развернулись, да и не могли в тех условиях развернуться полностью, присущих им преимуществ, массы видели реальные завоевания Октября. Это усиливало их активность, порождало надежды на лучшее будущее, гордость за достижения в социалистическом строительстве. Несмотря на все сложности и тормозящие факторы, миллионы людей самоотверженно трудились. Социалистическая идея была жива в сознании многих советских людей, она приобрела образ харизмы, в поколениях сохранилась преданность Октябрю, вера в социализм, в сделанный выбор.

Дата добавления: 2014-01-03