Учение об атомах

Демокрит

Левкипп

АТОМИСТИЧЕСКАЯ ФИЛОСОФИЯ. АНТИЭЛЕЙСКАЯ НАПРАВЛЕННОСТЬ АТОМИСТИКИ

Основоположником античной атомистической философии является Левкипп (предпол. 500—440 гг. до н. э.). О его жизни и деятельности известно очень мало. А крупнейший представитель атомистики эпохи эллинизма Эпикур даже сомневался в существовании Левкиппа.

Левкипп — современник Парменида, Эмпедокла, Анаксагора, Зенона Элейского. Согласно Диогену Лаэртскому, Левкипп первый принял атомы за начала. Он полагал, что Вселенная беспредельна, что она есть пустота и полнота, т. е. состоит из атомов и пустоты. Известный исследователь философии досократиков А. О. Маковельский предполагает, что система Левкиппа, подобно другим учениям ранних философов, охватывала сравнительно небольшой круг проблем, связанных с общей теорией мира. Вероятно, Левкиппом был сформулирован закон всеобщей причинной обусловленности явлений, согласно которому «ни одна вещь не возникает беспричинно, но все происходит на каком-нибудь основании и в силу необходимости».

Начиная с Аристотеля, возникновение атомистики связывают с необходимостью решения проблем, поставленных элейцами и прежде всего Зеноном в его апориях. В трактате «О возникновении и уничтожении» Аристотель пишет о том, что элейцы, пренебрегая показаниями чувств и следуя только разуму, объявили Вселенную единой и неподвижной. С логической точки зрения, замечает Аристотель, все это последовательно, но с точки мнения фактов такой взгляд похож на бред сумасшедшего. Левкипп же был убежден, утверждает Аристотель, что им найдены доводы, которые согласуются с «чувственными восприятиями и не отрицают ни возникновения, ни уничтожения, ни движения, ни множественности существующего»[103]. Как видим, возникновение атомистики Аристотель обусловливает необходимостью согласовать логику умозрения с показаниями чувственного опыта. В этом проявляется, так сказать, «двойственное» положение умозрения и вообще теоретического мышления. С одной стороны, оно «обязано» отрываться от чувственности и «видеть» то, что недоступно чувствам; с другой — это «увиденное» умом все же должно соответствовать чувственному опыту, быть в согласии с ним. И эту необходимость нельзя игнорировать. Ведь всякие умозрительные теории возникают в связи с нашим чувственным опытом и, в конечном счете, призваны объяснить то, что находим мы в нем, т. е. сам окружающий нас внешний мир. Конечно, из этого не следует, будто атомистическая теория явилась результатом наблюдений данного в чувственном опыте. Повод к подобному объяснению причин атомизма отчасти дали сами древние. Они проводили аналогию между движением атомов в пустоте и движением пылинок в солнечном луче, а вывод о наличии в вещах пустоты подкрепляли тем фактом, что сосуд, заполненный золой, может вместить в себя еще и некоторое количество воды. По справедливому замечанию Гайденко, атомизм возникает «отнюдь не в результате эмпирических наблюдений... а в результате развития определенных теоретических понятий. Эмпирические наблюдения привлекаются уже потом, в целях демонстрации, и играют роль наглядных моделей атомистической теории»[104].

Выдвинутые Левкиппом идеи получили дальнейшее развитие в философии его ученика Демокрита. Демокрит родился около 470—469 гг. до н. э., умер, по некоторым сообщениям, в 370 г. до н. э. Место рождения философа — город Абдеры во Фракии. Источники сообщают о многочисленных путешествиях Демокрита. Согласно Диогену Лаэртскому, Демокрит совершил поездку в Египет к жрецам, чтобы научиться у них геометрии, бывал в Персии, встречался с халдеями, а в Индии беседовал с гимнософистами. «Я объездил больше земли,— говорил о себе Демокрит, чем кто-либо из моих современников, подробнейшим образом исследуя ее, я видел больше, чем все другие мужей и земель и беседовал с наибольшим числом ученых людей». О страсти Демокрита к познанию свидетельствует его высказывание о том, что он предпочел бы одно причинное объяснение персидскому престолу.

Демокрит много писал. Древние отмечали высокий художественный уровень его творений, красоту его стиля. По словам Цицерона, Демокрит «выражал свои мысли красиво». С глубоким уважением относился к нему Аристотель, много заимствовавший у него. Сочинения великого атомиста были в древности одним из постоянных предметов философского анализа. Его главный труд — «Малый диакосмос». Диоген Лаэртский насчитывал 70 подлинных сочинений Демокрита, в которых исследуется весь круг научных вопросов того времени. В III—IV вв. все они были утеряны. Сохранилось лишь небольшое количество отрывков.

Слово «атом» переводится как «неразрезаемое», «нерассекаемое». Оно обозначает такое физическое тело, которое в силу его сплошности (отсутствия в нем пор, пустоты) нельзя разрубить или разрезать на части. Но поскольку это все же протяженное тело, мысленно можно в нем различать еще более мелкие части. «Сколь бы мало ни было такое тельце, — пишет об атоме христианский мыслитель Августин, — конечно, оно имеет правую и левую часть, верхнюю и нижнюю, заднюю и переднюю или, иначе говоря, наружные части и среднюю. Ибо мы должны признать, что это по необходимости должно наличествовать в сколь угодно малой мере тела»[105].

Атом обладает сплошностью и непроницаемостью. Он не может увеличиться или уменьшиться, появиться или исчезнуть. Он вечен. По своим главным свойствам атом ничем не отличается от Единого Парменида. Он, в сущности, и есть это элейское бытие, но умноженное до бесконечности, ибо число атомов, по предположению атомистов, бесконечно. Как сообщает в своих комментариях на Аристотеля Симплиций, Демокрит «считает природой вечного маленькие сущности, бесконечные по числу»[106]. Атом также непроницаем. Он, по характеристике Аристотеля, нечто «полное». Это значит, что в одном месте не могут оказаться несколько атомов: они не сольются друг с другом. Непроницаемость, как и неделимость, — субстанциальные определения атома, свойства его вечной природы. Согласно Аристотелю, «Демокрит утверждает, что невозможно, чтобы одно становилось двумя или два одним, ибо он считает субстанциями… неделимые величины»[107].

Чтобы объяснить все видимое многообразие мира, Демокрит приписывает каждому атому также индивидуальную форму (пространственный «вид») и величину, особое положение и порядок (т. е. место, занимаемое в ряду других атомов). Именно положение и порядок, считает он, объясняют наличие различных качеств у предметов материального мира.

Поскольку атомов бесконечно много, то и число «видов» их бесконечно. Атомы могут иметь как правильную (геометрическую) форму (шарообразную, кубическую, пирамидальную), так и неправильную: они могут быть кривыми, якореобразными, вогнутыми, выпуклыми и т. д. А Цицерон полагает, что атомы бывают еще и шероховатыми, округленными, угловатыми, искривленными, изогнутыми, крюкастыми. Комментатор Аристотеля Филопон излагает эту сторону атомистики Демокрита следующим образом: «Аристотель говорит, что сложные тела, по Демокриту, отличаются друг от друга в трех отношениях. Во-первых, тем, что они состоят из атомов, различных по форме... Ведь огонь и земля состоят не из одинаковых атомов, но огонь состоит из шарообразных атомов, а земля... из кубических. Но, продолжает он, сложные тела отличаются друг от друга еще положением и порядком атомов. Ведь часто два каких-нибудь тела составлены из одних и тех же атомов, тогда разница между ними будет иметь причиной порядок атомов, например, в одном теле будут первыми помещаться шарообразные атомы, а последними — пирамидальные, в другом же наоборот— первыми — пирамидальные, а последними — шарообразные. Так что порядок одних и тех же букв является причиной разницы. Равным образом разница между сложными телами может иметь причиной и положение атомов, если (те же атомы) находятся в одном случае в лежачем положении, в другом — в стоячем, в третьем — вверх ногами. Так, буквы Z и N отличаются только положением. При этом надо иметь в виду, что из этих трех видов различий первое, при котором тело состоит из тех, а не из иных атомов, делает сложные тела другими и совершенно разнородными, а различие в положении и порядке атомов делает их не различными телами, а лишь видоизменениями одного и того же тела»[108].

Вечным, как и сами атомы, является и присущее им движение. Атом никогда не покоится. «Левкипп и Платон, — читаем у Аристотеля, — считали движение вечным… причем Левкипп утверждал, что атомы движутся в пустоте бесконечное время»[109].

Пустота атомистов — эквивалент отрицаемого элейцами небытия, место движения атомов. Если ее исключить, то атомам негде будет перемещаться, так как заполненное непроницаемо. Оно, поясняет Аристотель мысль атомистов, не может принять еще что-либо.

Перемещаясь в бесконечном пространстве, атомы задевают друг друга, цепляются друг за друга и сплетаются между собой, образуя вещи и целые миры. Последних атомисты признают бесчисленное множество, ибо, согласно комментарию Филопона, «на основании какого принципа распределения одна часть пустоты была бы заполнена каким-либо миром, а другие — нет? Так что если мир существует в какой-либо части пустоты, то, очевидно, и во всей пустоте. Но так как пустота бесконечна, то бесконечны будут и миры»[110]. Таким образом, атомы и пустота — суть условия, достаточные и для существования мира, и для его понимания.

Если теперь сопоставить положения элейцев с принципами атомистов, то атомистика окажется, так сказать, антиэлейством, отрицанием элейской теории (см. таблицу).

ЭЛЕЙЦЫ	АТОМИСТЫ
1. Бытие есть, небытия нет	1.Бытие есть не более, чем небытие
2. Бытие едино	2. Бытие множественно
3. Бытие неизменно, ибо небытия нет	3. Бытие изменчиво, потому что небытие есть

Учение Демокрита об атомах, при всей его, на первый взгляд, простоте и ясности, тем не менее представляет немалые трудности для его понимания. Поэтому в истории философии и науки атомистика рассматривается с различных точек зрения. Согласно одной из них, атом Демокрита есть физическое тело, а теория атомистики в целом объявляется первой в истории европейской науки концепцией механического объяснения природы. Указанная точка зрения является традиционной интерпретацией атомистики как класси­ческого механистического учения. В последнее время она получила еще одно солидное подтверждение в весьма обстоятельной работе П.П. Гайденко «Эволюция понятия науки», которую мы уже неоднократно цитировали.

Вторая точка зрения выдвинута в трудах исследователя античной философии и науки С. Я. Лурье, который считал, что атомизм был не только физическим воззрением. Согласно Лурье, Демокрит разработал также атомистическую теорию математики, в которой геометрические объекты (шар, конус, пирамида) состоят из плоскостей, отделенных друг от друга, как и физические атомы, пустым пространством. В свою очередь плоскости составляются из линий, а линии — из неделимых точек. Таким образом, полагает Лурье, Демокрит признавал существование двух видов атомов: физических и математических.

Лурье, как видим, склоняется к математической интерпретации атомистики и доказывает, что у Демокрита помимо физического понимания атома было еще и математическое, согласно которому атом есть геометрическая реальность, амер. Последняя, в отличие от физического атома, не имеет предела делимости.

Интерпретация атомистики как механистического учения подвергается глубокой критике в работах Лосева. Одновременно Лосев не согласен и с математической концепцией Лурье. Категорически возражая против попыток исследователей находить у античных атомистов «принципиальный и глубочайший механицизм», Лосев подчеркивает, что последний настолько тесно и органически связан с либерально-буржуазным укладом некоторых периодов развития новоевропейской общественности, что его невозможно обнаружить в чистом виде ни в античной, ни в средневековой, ни в возрожденческой философии[111].

Методологической основой в решении указанного вопроса служит для Лосева его теория античной философии как формы мифа (мифологии в «форме философских понятий»). Исходя из нее, Лосев критикует абстрактно-одностороннее понимание античного атома либо как только физической, либо как только математической (геометрической) реальности. Подобное понимание, считает он, несостоятельно потому, что «античность еще не проводила принципиального различия между геометрией и физикой, почему эти мельчайшие тельца Демокрита нужно совершенно в одинаковой степени считать и геометрическими и физическими»[112]. Атомы суть геометрические тела. Они имеют геометрическое строение и как любой геометрический объект не зависят от условий времени (вечность и неизменность атомов). Одновременно они обладают и физическими свойствами: движутся, занимают место в пространстве; им присущи определённая величина, тяжесть, непроницаемость. Но коль они и физичны и геометричны, то, как бы это ни оказалось парадоксальным, они должны быть и делимыми и неделимыми. На языке математики это означает, что атом имеет «инфинитезимальную сущность». По смыслу инфинитезимальной теории атома последний имеет конечный предел делимости. Но эта конечная делимость требует совмещения с делимостью до бесконечности. «Атом, — разъясняет свою точку зрения Лосев, — хотя и объявлен неделимой величиной... тем не менее все же предполагает дальнейшее деление, но только деление это мыслится в виде определенной закономерности и имеет предел, который невозможно никогда достигнуть»[113].

Анализируя источники, Лосев настаивает на том, что атомисты интуитивно подходили к тому, что в современной математике называется инфинитезимальным пониманием величин. Поэтому, считает ученый, хотя и не следует, как это делал Лурье, слишком увлекаться и приписывать древним учение о бесконечно малом, но, с другой стороны, не надо игнорировать и то обстоятельство, что у атомистов было множество намеков на инфинитезимальное учение. Однако если атом — это единство прерывности и непрерывности, не достигающая предела дробности величина, тогда мир— не механический агрегат, сложенный из дискретных телец, а континуум, едино-раздельная пространственно-временная протяженность, органическая целостность.

Теория Лосева дает возможность избежать механистических моделей греческой философии и создать действительный исторический образ античной культуры. В самом деле, если древний атомизм есть механицизм, то как тогда быть с мифологической компонентой их мировидения? Ведь у них атомы божественны, а истечения, исходящие от вещей, демоничны. Всем управляющую необходимость они считают «судьбой». Приходится тогда объявлять все это или рецидивами мифологии, частичным к ней возвращением, или ее еще непреодоленными остатками. Однако следует все же согласиться с тем, что гилозоистическое мировоззрение, в котором мир представлен в виде живого тела, несовместимо с пониманием вещей как агрегатов, сложенных из первоначальных элементов («корней», «семян», «атомов»). Конечно, механистическое понимание мира своими истоками уходит в античность, и не кто иной, как Аристотель, пояснял, что у Эмпедокла вещь складывается из элементов как стена из кирпичей. Но все же Эмпедокл называет свои первоначала не кирпичами, а корнями, т. е. чем-то органическим и живым, хотя, наверно, кирпичи были ему известны не меньше, чем Аристотелю.

Механистическая аналогия Аристотеля, как и сравнение движущихся атомов с летающими пылинками в солнечном луче, — лишь отдельные моменты в системе иного — немеханистического миропонимания. Разумеется, исследуя на примере атомистики генезис механистической картины мира, вполне допустимо, абстрагируясь от всего остального в ней, описать её как только физическую теорию. Но в целом античная атомистика — явление другой культуры, еще очень далекой от будущей новоевропейской цивилизации, механистической по своей сути.

Дата добавления: 2017-01-14