Проходи, – пригласила я, мысленно поблагодарив его за пунктуальность. 1 страница

Это я… – послышалось из динамика.

Да… – спросила я.

Что же одеть? – крутилось в моей голове.

Взгляд блуждал по полкам: там было много красивых вещей, подходящих к такому празднику, но они меня не впечатляли. В итоге, мой выбор остановился на белом свитере со смешными рисунками. На голове был художественный беспорядок, который я не собиралась убирать. Краситься я не решилась. Как говорится, такое приснится, матрасом не отмашешься. Следующие мои действия проходили на кухне. Я достала из холодильника фруктовый салат, заранее приготовленный для меня, взбитые сливки и напиток «Мажиттель». Вдруг что-то треснуло – и во всём доме вырубило свет. Тут же на столе и в прихожей появились свечи. Только я всё закончила, как раздался телефонный звонок. Я вздрогнула, но волноваться не было причин, т.к. это была мама, сообщившая о том, что они с отцом поедут потом к тёте Веронике и там, по-видимому, останутся до утра. Только я повесила трубку, зазвонил домофон.

Он пришёл ровно в шесть, минутная стрелка не сдвинулась ни на миллиметр. Повесив трубку домофона, я в последний раз оглядела себя в зеркало. Кстати, при свете свечи выгляжу вполне прилично.

Раздался стук в дверь. Я кинулась открывать.

Он стоял с цветами и глуповато улыбался. Я улыбнулась в ответ. Пропустила его вперёд и помогла раздеться. Цветы он вручил мне, уже сняв куртку. Это была голубая роза, с окаймлением серебром по краям лепестков. Я извинилась и убежала за вазой. Поставила цветок в воду и отвела его на кухню.

– Извини, но придётся сидеть при свечах, во всём доме выключили свет. Ты голоден?

– Ну, не знаю, но, в принципе, можно было бы.

Мы сели за стол. Я разложила салат по тарелкам и заправила его сливками. Он налил напиток в стаканы. Мы приступили к еде.

– Поля, – проговорил он. – Хочу сделать тебе подарок.

Он встал из-за стола и исчез во мраке прихожей. Свеча, стоящая там, давно потухла. Как только он вернулся, я проговорила:

– Я тоже хочу тебе кое-что подарить. – Я побежала в свою комнату.

Вернулась я быстро.

Мы стали друг против друга и обменялись подарками со словами: «Поздравляю тебя и желаю тебе всего и сразу…»

В моём пакетике оказалась подставка под перо и мягкая игрушка. А он извлёк из пакетика кашне. Мы не сказали ни слова, только посмотрели в глаза друг другу и улыбнулись. Потом ещё долго сидели и хохотали, вспоминая приколы из прошлого, «бородатые» анекдоты и многие другие смешные вещи. Время уже подбиралось к половине одиннадцатого, когда он проговорил:

– Жаль, но пора расходиться, время позднее.

– Да, ты, наверное, прав…

Мы вышли в коридор. Он, одевшись и обняв меня на прощание, ушёл. Я посмотрела на него и закрыла дверь.

Прибрав на кухне, я отправилась спать.

2.Полторы недели вкратце.

На следующий день мне стало плохо: температура поднялась до 40,5°. Меня без разговоров отправили в реанимацию ДГБК. Новый Год я провела в полубессознательном состоянии «в обнимку» с капельницей. 6 января родители забирают меня домой, потому что 10 числа мы уезжаем в Никополь к родственникам. Вечером папу срочно вызвали в Москву на два дня, и он улетел. Мы с мамой, собрав вещи, легли спать. Правда, я решила послушать музыку перед сном, но уснула, не выключив магнитофон.

3.Рождество.

Ночью я проснулась потому, что мне стало трудно дышать. Я попыталась двинуться, но тело, как будто, окаменело, хотела крикнуть, но с губ сорвался лишь слабый хрип. Я поняла, что это конец. Но я всё-таки решила побороться за жизнь, не отпускать же её без боя. Я обратилась в органы чувств, которые были мне подвластны, а именно: зрение и слух. Глаза впились в потолок, но ничего нового в нём не было. А вот слух донёс до моего сознания:

…от зла и от добра,

Моя душа была на лезвии ножа…

Я подумала:

– Как вовремя… Но как жаль покидать этот мир именно в этом году. Год Обезьяны должен был принести счастье, но принёс только боль и разлуку. Как же хочется ещё пожить на Земле вместе с мамой… Костей… Антониной… и всеми другими… Они не должны начинать Год Обезьяны со слёз и горечи… – это была последняя мысль, мелькнувшая в мозгу, только строчки песни:

…Я свободен, словно птица в небесах…

Чарующий голос Кипелова доставил мне наслаждение, расслабившее мускулы, и боль, искажавшая лицо, сменилась спокойствием и умиротворённостью с лёгким подобием улыбки. Я закрыла глаза и провалилась в сон. Но спать мне предстояло вечно.

Утро холодное и по-настоящему рождественское принесло горе и ужас родным и близким. На этом и закончилась моя жизнь среди людей.

А за окном тихо падал снег…

4.Новости для друзей.

Всё время тихонько падал снег, не прекращаясь ни на минуту с того самого момента, когда меня не стало.

Был вечер 8января. Где-то в полдевятого Тоня решила позвонить мне и узнать про моё самочувствие.

– Алло… – приглушенно прозвучало в трубке.

– Здравствуйте, Инна Вячеславовна, а Полю можно?

– Нет…

– Э… простите, почему? Она спит?

– Нет, – дрогнувшим голосом пробормотала моя мама. – Её больше никогда нельзя будет услышать. Она умерла…

Раздались гудки. Секунд десять Тоня сидела в столбняке. Потом, молча положив трубку, она вышла в коридор, оделась и ушла на улицу.

На улице она подняла лицо к небу. С неба падали мягкие белые хлопья. Так она и стояла.

– Хм, девушка, простите, но вы мешаете, – раздался голос, выведший её из оцепенения. – Вы не могли бы отойти?

Она вздрогнула и поплелась куда-то, куда сама не зная.

Шла она примерно полчаса.

Только в районе Смирновского озера Тоня купила две бутылки пива и опять пошла, куда глаза глядят. Через какое-то время она перешла к реальности у памятника Андрею–освободителю. Именно здесь и любила бывать раньше я.

Сев на скамеечку, Антонина задумалась:

– Как это возможно? – думала она. – Я сижу здесь, сейчас ночь, допиваю вторую бутылку пива. Наверное, нужно идти домой.

Если честно, то она не понимала того, что я больше никогда не приду и не скажу насчёт игры DkD: «Мастер, что за хрень ты приготовила?»

Она в полном исступлении поплелась домой. Шла она через Каменную Башню, путь вдоль всего озера, именно здесь так любили бывать мы (я и Тоня).

Прибыв около часу ночи домой, она рухнула на кровать и мигом провалилась в сон – тяжёлый, какой-то беспросветно-чёрный. Разбудил её звонок в дверь. На ватных ногах она добралась до прихожей и, не посмотрев в «глазок», открыла дверь. Крик застрял в горле.

На лестничной клетке стояла умершая я. Из одежды на мне было длинное белое платье. Почему-то волосы стали длинней, почти до пояса, а глаза голубые-голубые, какие-то очень печальные.

– Полечка, – проговорила Антонина, протягивая руки. – Ты откуда?

– Оттуда, – вздохнула я.

– Полиночка, где твои короткие волосы?

– Так надо, Тонечка.

– Господи, что на тебе одето?

– Там так носят, дорогая.

Антонина попыталась обнять меня, шагнула на лестницу, но я быстро отступила назад.

– Не подходи ко мне, милая, прощай…

– Полина! – закричала подруга. – Полина, нет, не уходи!

– Так надо, Тонечка, – тихо произнесла я и пошла по ступеням вниз.

Тоня смотрела на меня. Я стала потихоньку исчезать. Сначала ноги и торс, потом туловище и грудь, руки и шея. Осталась только одна голова… Тут она тихонько обернулась, и прозвучал до боли знакомый голос:

– Тонечка, прости за всё, люблю вас всех, и помоги тому, кто любит меня.

– Полина! – завизжала Антонина.

Тут растаяла голова, а остались только губы и печальные глаза.

– Прощай! – в последний раз произнесли губы и исчезли.

Ещё буквально несколько секунд виднелись глаза, а потом произошла ярчайшая вспышка. Тоня закричала и… открыла влажные глаза. Господи, это был сон!

Рядом кто-то заворочался – это была мама, Надежда Алексеевна. Взгляд нашарил будильник – пять утра. Липкими от пота руками Тоня потёрла голову. Всё-таки это правда – Поли больше нет.

После этой мысли Тоня решила позвонить Косте.

Тихонько прокравшись на кухню, Антонина стала звонить Константину. Из трубки неслись мерные гудки, всей своей интонацией говорившие: «Да, спит он, спит…», но Тоня всё ждала и ждала. Где-то на пятнадцатый гудок в трубке послышалось сонно и недовольно: «Алло?»

– Костя, умерла Полина, – пробормотала Тоня.

– Что за идиотские шуточки?! – заорал он и бросил трубку.

Тоня опять набрала его номер. После первого же гудка в трубке довольно бодро раздалось:

– Алло…

– Через двадцать минут около твоей школы… – после этих слов Тоня сама отсоединилась.

Немного посидев, она вышла в коридор и, одевшись, ушла. На улице до сих пор идёт снег, падая большими белыми хлопьями. Антонина вдыхает свежий, слегка морозный воздух раннего зимнего утра.

До школы она добирается за пять минут. Там всё ещё никого нет, но она остаётся ждать. Через две минуты появляется Костя. Без шапки, весь в снегу и запыхавшийся он подбегает к Тоне. Она стоит молча, понурив голову. А в его глазах бьётся надежда, что это всё-таки шутка, и Антонина сейчас засмеётся и скажет, что 1:0 в её пользу. Но она не говорит ни слова.

Он в полном оцепенении стоит и пытается сообразить, что бы такое сказать, но слов просто нет. Тогда он просто кивает головой в сторону, мол, давай пройдёмся.

Они идут в полном молчании, размышляя каждый о своей проблеме: Костя о том, что этого не может быть, а Тоня – это может быть, это правда. Так они и доходят до универмага «Электроник». Время, между тем, около семи, и некоторые выходят именно в это время с собаками. Когда они были уже около конца универмага, до их слуха донеслось:

– Полина, – кричала женщина. – Полина, иди домой.

Оба, резко обернувшись, узрели такую картину: девочка, лет девяти, бежит домой, а рядом за ней её собака.

Это была последняя капля. Костя, вдруг, закричал и бросился бежать вперёд и вперёд. Он бежит, а по его лицу катятся слёзы. Но вдруг обо что-то споткнувшись, он падает ничком. Ему не хочется верить, что я умерла, что он никогда меня не увидит.

Тут его догнала Антонина и, рухнув рядом в снег, зарыдала. Так они и сидели.

– Что стряслось? – По какой причине ревёте? Что такого могло произойти, что надо сидеть на снегу в десять градусов мороза?

Тоня обернулась и увидела за спиной Алика, Влада и Артёмку. По-видимому, они возвращались из «Интернет-кафе», в котором просидели всю ночь.

Только она хотела сказать им «приятную» новость, как вновь заревела. Влад с Тёмой испугались, т.к. им до сих пор не приходилось видеть Тоню в слезах.

– Алик, ну, ты придумал, пристал к ним, не видишь, горе у людей… – Артемий обнял Тоню за плечи. – Ну, прекрати.

– Да, Тонечка, всё хорошо. Сейчас, пойдём к нам, и вы нам всё расскажете. Ладно? – пообещал Владик.

Антонина всхлипнула и кивнула. Тёма с Аликом с трудом подняли Костю из снега, но он вырвался из их рук и, посмотрев на всех обезумевшим взглядом, бросился бежать прочь.

– Видно что-то серьёзное, никогда я его не видел таким, – в задумчивости проговорил Тёма. – Как бы он дома на туалетной бумаге не повесился. Бедный парень…

По дороге домой парни купили пива.

Дома, первым делом, они достали вещи, чтобы Тоня переоделась, потому что её вещи промокли от долгого сидения в снегу. Потом они быстренько напоили её чаем и только после всего этого перешли к расспросам.

– Ну, если можно, чётко, ясно, с расстановкой, что же всё-таки произошло?

– Парни… – начала Тоня. – Полина… – тут они опять заплакала, но пуще - прежнего.

– Что? Что произошло с Полинкой?!!! - в один голос спросили парни.

– Она… Полины больше нет… – всхлипнула Антонина.

– Нет, этого не может быть!!! – опешили её друзья.

На кухне наступило тягостное молчание, прерываемое только всхлипыванием Тони.

5.Беспечный Ангел.

Очнулась я уже на небесах. В полном недоумении я стала оглядываться кругом: везде голубое небо, белоснежные облака, божественное сияние, а передо мной огромные золотые Врата Ангелов. Робко сделав несколько шагов, я разглядела, что творится за ними: множество ангелов занимаются, чем только можно заниматься в Раю.

Вот парочка сидит на одном из облачных возвышений, она играет на арфе, а он поёт. А вот там молодые девушки устроились с пяльцами и о чём-то оживлённо говорят. Чуть дальше веселится детвора, лет по 12-13, бросая друг другу мяч, что-то типа игры «Я знаю пять названий…». А вон там идут малыши с книжками в руках, по-видимому, из школы, потому что в руках у них были Математика, Русский и Библия.

Я решилась подойти ещё ближе, ведь так и так туда моя дорога. Тут я разглядела двух рослых ангелов стоящих на воротах. На вид им было лет по 19-20. Вдруг один из них оглянулся и посмотрел прямо на меня, и я узнала в нём своего давнего приятеля Кирилла, умершего два года назад. По ходу дела, он тоже меня признал, т.к., взметнув золотистые брови вверх и расплывшись в улыбке, он полетел ко мне на встречу.

– Полинка, – проговорил он, обнимая меня. – Как тебя угораздило сюда попасть? – Но тут он, наверное, понял, что сглупил и, отбросив со лба прядь золотистого цвета, хмыкнул и переспросил:

– А всё-таки, с чего померла? Машина сбила, избили или ещё чего?

– Нет, не угадал, – рассмеялась я. – Ты всё такой же, совсем не изменился. Вообще-то я умерла от болезни лёгких.

– Да, я тебе не перестаю удивляться, ты умерла, а всё такая же весёлая, как обычно. А насчёт смерти тебе повезло, я-то думал из-за Витьки Дмитровского того… и сюда. Если честно, то я бы ему жить спокойно не дал, коли ты из-за него сюда бы загремела.

– Не дождался бы ты меня, я с Витькой уже полтора года не общаюсь.

Вдруг я осознала, что разговариваю с мертвецом и, что, по ходу пьесы, сама я мёртвая и нахожусь у входа в Рай, и на земле мне уже никогда не бывать, не увидеть Костика и Антонину, Влада и Артёмку с Аликом. От этой мысли я заплакала.

– Ну, что ты, не плачь, со мной тоже так же было, скоро обвыкнешься. Пойдём, я тебя провожу. – Он обнял меня. Я, слегка успокоившись, пробормотала:

– Спасибо…

Мы направились к воротам, где стоял второй ангел.

– Эй, Серёга, новенькая, моя очень хорошая подруга Полина, – сказал он. – Короче, я провожу её до кельи и вернусь, ты постоишь?

– Ладно, но с тебя будет причитаться… – усмехнулся Сергей. – Так, Поля, ты теперь обитаешь в келье №7, твоя соседка – маленькая девочка, попробуй с ней подружиться, она только вчера сюда попала и очень переживает. – С этими словами он поставил над моей головой нимб, а крылья возникли сами собой. – Удачи тебе, надеюсь тебе здесь понравится.

– Спасибо…

– Не за что, – улыбнулся Серёжа.

Мы с Кирюхой прошли за ворота. Какая же всё-таки красота в Раю: зелёные деревья и прелестные цветы растут прямо из облаков, яркое голубое небо, а кругом приветливые и улыбчивые ангелы, слегка напоминающие эльфов. Все как на подбор: женщины в белоснежных платьях с серебряной вышивкой и золотыми волосами, а мужчины в белых рубашках и штанах, с золотистыми локонами, но крылья у них в два раза больше. А про детей и подростков и говорить не надо – весёлые и озорные.

Мы подошли к небольшому дому, выложенный белым кирпичом, с витражными окнами. Кирилл остановился у дверей.

– Вот тут ты и будешь жить. Я приду к тебе после вечерни. Твоя комната по коридору налево. – Он повернулся, сделал один шаг, но тут же обернулся. – А, чуть не забыл, обязательно зайди в келью №8, там тебя ждёт неожиданность. До вечера! – с этими словами он улетел.

Я посмотрела ему в след и, вздохнув, вошла в дом. По левой стороне это оказалась последняя дверь, а как раз дверь напротив и была восьмёркой.

Я толкнула дверь и вошла в небольшую комнату с окном, витраж которого изображал возрождение Иисуса Христа. Обстановкой служили две кровати, стол с двумя стульями и иконостас. Пол был выложен восьмиугольной плиткой серого цвета. В комнате никого не было.

Я подошла к иконостасу и перекрестилась.

Выйдя из комнаты, я решилась заглянуть в восьмёрку. Тихонько постучав в дверь и не дождавшись ответа, я вошла. Обстановка в комнате была такая же, за исключением того, что тут не стояла вторая кровать, а её заменяло кресло качалка. В нём я разглядела пожилую женщину лет 80, как положено в белом платье, дополненное вязаной накидкой того же цвета.

– Заходи, милая, что привело тебя к старой женщине? – спросила бабуля, но тут же изменившись в голосе, она прошептала:

– Полиночка, дорогая, что ты тут делаешь?!

Тут и я узнала в старушке свою любимую бабушку. Бросившись к её коленям, я заплакала. Бабушка обняла меня и тоже заплакала.

– Поленька, детка, как же ты выросла, но как же ты сюда попала, от чего умерла?

– Ах, бабуленька, как нам тяжело после твоей смерти, мама и я очень переживали. Со временем мама оправилась, – всхлипывала я. - … А я нет. Потом я очень часто болела, в больницах лежала, а в прошлом году еле перенесла два воспаления лёгких, потом у меня обнаружили бронхиальную астму. А в ночь с 6-ого на 7-ое января я задохнулась, спазм перекрыл дыхательный путь. Вот теперь я здесь, но мне очень хочется обратно на землю, там у меня остался молодой человек, которому я, по-видимому, нравлюсь, – но тут я осеклась и поправилась, - …нравилась.

– Да, милая, тяжело тебе пришлось, но не понимаю, если ты умерла с 6 на 7, то где ты была, ведь сегодня уже 10 января. Ну ладно, расскажи как там дочка моя, твоя мама.

Я начала долгий рассказ, а сердце моё радовалось оттого, что я увидела свою любимую бабушку снова.

6.Константин – его смысл жизни.

Что же Костя после всей этой истории? Вы думаете, он пошёл домой и с чистой совестью лёг спать?! Нет, он отправился бродить по городу, не разбирая дороги, не зная голода и усталости. Да ему позавидовал бы любой рыцарь… но, увы, не те времена. Появился он дома только 10 января, хотя ушёл 9 числа в половину шестого утра и, проигнорировав все крики и расспросы, заперся в комнате. Ему ничего не хотелось, кроме как вновь увидеть меня, прикоснуться к моей руке.

Костя и в этот вечер стоял у окна и бесцельно смотрел на улицу. Было два часа ночи 11 января, буквально через день в школу. Начало второго полугодия, по ходу дела, решающего, в дневнике огромное количество заданий на каникулы, но он даже не собирался делать что-либо. Все его мысли прикованы ко мне.

Как обычно, в комнате у него работал магнитофон на волне «НАШЕГО РАДИО», что-то тихонечко бормоча. Но Константин, обычно прислушивающийся к новостям, не обращал на него никакого внимания. Перед его глазами встал мой образ, в ушах звучал мой голос. Вдруг с полки спрыгнул котёнок, которого он подобрал на улице всего месяц назад. Он вздрогнул. Котёнок подошёл к нему и стал тереться о ноги. Костя вздохнул и прислушался к окружающей среде. В комнате стояла тишина, только из колонок лилась сначала тихая музыка, а потом запел Кипелов:

…Слепая ночь легла у ног

И не пускает за порог.

Брожу по дому, как во сне,

И мне покоя нет нигде.

Тупая боль пробьет висок,

И пальцы лягут на курок,

А в зеркалах качнётся призрак,

Призрак любви…

Возьми моё сердце,

Возьми мою душу.

Я так одинок в этот час,

Что хочу умереть.

Мне некуда деться,

Свой мир я разрушил.

По мне плачет только свеча

На холодной заре.

Ты умерла в дождливый день,

И тени плыли по воде.

Я смерть увидел в первый раз,

Её величие и грязь…

В твоих глазах застыла боль,

Я разделю её с тобой.

А в зеркалах качнётся призрак,

Призрак любви…

– Вот, теперь и радио туда же, – подумал Костик. – Всё и все восстали против нас. – Он бросил взгляд на фотографию, где мы сидели в обнимку. Стукнув кулаком о подоконник, он подошёл к магнитофону.

Тут до его слуха дошли слова:

…Ты теперь в царстве вечного сна…

– Блин, – начал злиться Костя. – Хватит мне уже об этом напоминать!!! – Из его глаз закапали слёзы, слёзы горя и злобы. Ему теперь казалось, что весь мир хочет показать то, что он никогда больше не увидит меня. Он выдернул штепсель из розетки. Но прежде чем замолчать из колонок вырвались строки:

…На земле я любил лишь тебя…

Возьми моё сердце…

– Да, её теперь никогда не вернуть. – Он утёр глаза рукавом свитера, но горе стало настолько живо, что слёзы полились ещё сильнее. Он бросился на кровать и дал волю чувствам. Уснул он тут же, но просыпался часто и каждый раз со слезами.

Утро 11 января выдалось на удивление морозным. Шкала градусника показывала - 28°. Окна покрылись ледяными узорами. Костя проснулся в очередной раз от видения. Он взъерошил волосы и ещё долго сидел в полном ступоре. Только котёнок смог вывести его из аутического состояния, он запрыгнул к Костику на колени и стал тереться о грудь своего хозяина.

– Да, Плюш, только ты способен меня понять… – пробормотал Костя, машинально гладя котёнка. – Знал бы ты, как мне без неё трудно. – Плюш словно поняв его слова, мяукнул и, сев, погладил мягкой лапкой щёку хозяина. Косте на секунду показалось, что он его жалеет. – Спасибо, Плюш, ты теперь мой единственный друг. – Он почесал котика за ухом, а тот в свою очередь замурлыкал. Так они и сидели: полный горя человек и понимающий котёнок.

7.Дорога домой.

После встречи с бабушкой я вернулась в келью. Там я застала свою маленькую соседку, которая сидела за столом и что-то рисовала. Я подошла к ней и заглянула через плечо: на рисунке была изображена женщина, а рядом, как я поняла, сама малышка.

– Что ты рисуешь, Малышка? – спросила я.

– Это моя мама, - ответила та тоненьким голоском. – А это я. Мы идём ко мне в школу.

– Знаешь, очень красиво. Слушай, а как тебя зовут?

– Неля, а тебя?

– Полина, но ты можешь называть просто Полей, хорошо?

– Да, - ответила моя собеседница. – А ты хорошо рисуешь? Нарисуй мне что-нибудь, пожалуйста.

– Ладно, - согласилась я и села рядом. Взяв в руки карандаш, я стала рисовать девочку в красивом платье. Девочка получилась очень похожей на Нелю. – Вот, это ты. Видишь, какая ты красивая…

Но вместо слов Малышка протянула ко мне ручки и заплакала. Я взяла её на руки и стала немного покачивать. Вскоре вместо всхлипываний появилось ровное дыхание спящего человека. Я ещё чуть-чуть покачала её, а потом встала и положила на кровать. Тут же раздался тихий стук в дверь, и в комнату заглянул Кирилл.

– Ну, как тут у тебя дела? – спросил он, но, увидев, что я приложила палец губам и кивнула на Малышку, перешёл на шепот. – Вижу у тебя всё в порядке.

– Да в каком порядке, – прошипела я. – Знал бы ты, как я хочу домой. Мне здесь не место. Я должна быть сейчас с Константином.

– Кто это – Константин? Брат твой, что ли?

– Нет, это мой лучший друг, которого я ещё вдобавок ко всему люблю…

– А, понятно, т.е. шансов у меня 0% из 100%, – отшутился Киря.

– Очень смешно…

Он присел на стул, и я ему рассказала всё, что было до моей смерти. Он временами кивал, по-видимому, понимая, что я сейчас чувствую. Мы проговорили без малого три часа. Дослушав до конца историю моей жизни, он поднялся из-за стола.

– Ну, ладно, что-то мы с тобой заговорились. Пора ложиться спать. Пока.

– Ладно, – вздохнула я. – Спокойной ночи.

Утром я проснулась из-за того, что кто-то трясёт меня за плечи. Я резко села и лбом угодила прямо в нос Кириллу.

– А поосторожнее никак? – спросил он, хватаясь за нос. – Тебя призывает Высший. Давай бегом, это насчет твоего возвращения на Землю.

Если честно, то последнее послужило для меня ускорителем. Я выбежала в коридор, за мной выскочил пострадавший. Мы миновали входную дверь, и только здесь я поняла, что не знаю куда бежать.

– Видишь, вон тот храм? – спросил Кирилл, будто прочитав мои мысли. Я кивнула. – Вот туда и беги.

Я ещё раз кивнула и, подхватив юбку, побежала в сторону большого белоснежного храма. До моего слуха, правда, донёсся упрёк: «А полететь не судьба?», но я, не вняв ему, продолжала бежать, по привычке. Добежав до ворот, я приостановилась. Немного оправившись, я хотела было войти, как двери распахнулись сами собой. Предо мною простирался громадный зал. Слева и справа за рядами колонн искрились всеми цветами радуги большие витражные окна. Колонны белого мрамора венчали прекрасные капители с головами сказочных животных и пышными листьями неизвестных растений. Свод поблёскивал белизной и серебристым сиянием.

В глубине зала, поднятый на несколько ступеней стоял высокий трон, на нём восседал… даже не человек, а скорее сгусток золотого сияния. В моём мозгу лихорадочно пронеслись строчки из песни:

…Свет был ярче тысяч солнц,

Я понял – это Бог!

Не бездушный идол,

А живой, сияющий поток…

– Подойди ближе, дитя, – прозвучал твёрдый, но в то же время ласковый голос Высшего. – Я слышал, что ты очень страдаешь здесь – в Раю.

Я приблизилась к первой ступени и уже смогла разглядеть, как выглядит Отец Наш. Это был почтенный старец, с длинною седою бородой, но даже через это украшение, я увидела красиво очерченное лицо цвета слоновой кости: тонкие черты, орлиный нос и глубоко посаженные васильковые глаза.

– Говори, дитя, я слушаю. – Опять произнёс Владыка Небес. Его глаза пронизывали меня с ног до головы.

– О, Отец, мне рано ещё сюда, – подала я голос. – На Земле остался горячо любимый мною человек, и мне бы очень хотелось быть рядом с ним. Там же находится моя лучшая подруга, с которой мы считались практически сёстрами, она очень переживает мою смерть. Я, конечно, знаю, что не положено, но смею молить отпустить меня на Землю… хотя бы в образе Ангела-хранителя.

– Да, Полина, это не положено, но ради одного из ангелов сделаю для тебя исключение. Когда-то помог мне отбить нападение Бесов и теперь он носит прозвище Архангел, а настоящее имя его – Кирилл. Я у него в долгу, поэтому разрешаю тебе отправиться обратно в твой Мир, но с одним условием: ты должна ровно год оберегать того человека, которого ты любишь. Тебя никто не будет видеть, (я пригорюнилась), никто, кроме твоих настоящих друзей. Насчёт своих родителей не беспокойся – они под хорошим покровительством. Иди же, дитя моё, благословляю тебя, да принесёшь ты свет своим друзьям.

– Благодарю, Отец Мой! – воскликнула я. Высший улыбнулся и осенил меня крестным знамением. Я побежала к воротам, но около них обернулась: на троне уже никого не было.

Я побежала к себе в келью. На счастье там никого не было. Я перекрестилась и, застелив кровать, отправилась попрощаться с бабушкой. Она по обыкновению сидела в качалке.

– Привет, милая, что такое стряслось, что ты вся светишься радостью? – вопросила старушка. – Да что это, на тебе лица нет… от радости.

– Бабуленька, милая, мне разрешено вернуться домой! – проговорила я, бросаясь к ногам бабушки. – Я пришла попрощаться.

– Хорошо, внучка, я очень рада, что твоё желание исполнилось. Будь счастлива… – она поцеловала меня в лоб, а я в свою очередь её в щёку.

Я выбежала из дому и побежала к Вратам Ангелов. На них опять стояли Сергей с Кириллом. С разбегу я бросилась на Кирилла с поцелуями, а он, от неожиданности потеряв равновесие, рухнул на облака.

– Кирюшка, ты… ты… ты просто Ангел!!! – кричала я, покрывая его щёки поцелуями. – Я перед тобой в неоплатном долгу! Теперь я буду всегда считать тебя братом…Спасибо!

– Я не просто Ангел, я – Архангел! Не путай Божий Дар с яичницей. Жаль, что ты уходишь, – отшутился он, но я видела, как ему тяжело. – Желаю удачи!

Он отступил назад, и ворота отворились. Я прошла через створки на ту сторону, с которой день назад заходила. Обернувшись, я помахала рукой Архангелам; они ответили тем же. Глубоко вдохнув, я шагнула с края облака и понеслась вниз. Наверно, мне пришло в голову зажмуриться, но когда я открыла глаза, то стояла в своём дворе напротив подъезда Антонины. Я весело рассмеялась. На дворе наступила ночь. Видно долог был мой разговор с Высшим, хотя, кажется, время там не имеет значения…

8.Начало новой жизни.

Я осторожно вошла в подъезд, но тут поняла, что мне париться не надо, потому что я могу проходить через любые стены и двери. Оправившись, я шагнула в дверь Тониной квартиры. Так, по-моему, все спят, либо никого нет. Сразу пройдя в Тонину спальню, я увидела спящую подругу. Её вид очень растрогал меня: на ней был мой старый свитер, а на столике рядом с кроватью стояла моя фотография. Там же лежали ещё некоторые вещи, некогда принадлежавшие мне, которые я, по-видимому, забыла у Тони. Я потихоньку подошла к кровати. Тоня спала, даже не разобрав кровать, прямо в одежде, наверное, она только что пришла откуда-то. Наклонившись над подругой, я потихоньку стала трясти её за плечо. Она же, сонно замычав, пробормотала:

– Мам, я не пойду сегодня в школу…

– Тоня, это я, я вернулась, Тоня, проснись.

– Ммм… Отстаньте, я не пойду в школу…

Дата добавления: 2015-07-13