Кассандра Клэр Трилогия о Драко 4 страница. – Конечно, – великодушно улыбаясь, разрешил Гарри

– Конечно, – великодушно улыбаясь, разрешил Гарри. Он ненавидел свою популярность в мире волшебников, но не мог не признать, что сейчас она ему здорово помогла.

Охранник повернулся к панели на стене дома, на которой были кнопки с номерами. Он нажал одну из них:

– Мистер Крум! Вы у себя?

На гладкой поверхности кнопки появилось маленькое изображение сурового лица Крума:

– Что вы хотите?

– Тут Гарри Поттер и… – охранник вопросительно посмотрел на Рона и Драко.

– Они мои друзья, – пояснил Гарри.

–…и его друзья хотят видеть вас.

Повисла пауза. Наконец Крум ответил:

– Оч'ень хорошо. Я увижусь с ними, – изображение исчезло.

У Гарри отлегло от сердца. Охранник с улыбкой повернулся к ним:

– Сборная Болгарии остановилась на третьем этаже. Комната Крума – первая дверь налево. И… могу я попросить ваш автограф?

****************

– Видите, – разглагольствовал Драко, пока юноши поднимались по лестнице, – самые лучшие планы всегда максимально просты, точно так же как самая лучшая ложь всегда основана на зерне правды!

– Это семейная заповедь Малфоев? – ядовито осведомился Рон. – Интересно, каковы же остальные.

– Моя самая любимая: «Добрым словом и небольшой денежной подмазкой всегда добьешься большего, чем просто добрым словом», – с готовностью откликнулся Драко. – Мой отец часто это повторял. Кстати, мы пришли…

Гарри постучал, и через секунду дверь распахнулась. За ней стоял хмурый Крум, одетый в красную мантию сборной Болгарии:

– Гарри! – заметив Рона, Виктор чуть кивнул, узнавая его, на Драко посмотрел без выражения. – Я, конечно, рад тебя вид'еть, но уже довольно поздно, разве нет?

– Мне нужно кое о чем спросить тебя, Виктор. Это касается Эрмионы…

Пораженный Крум сделал шаг назад и впустил всю троицу к себе в комнату, которая по сравнению с роскошной обстановкой клуба выглядела довольно скромно, по-спартански. Там стояли обычная кровать, стол, несколько стульев, и повсюду были разбросаны спортивная форма и снаряжение. Виктор не предложил им присесть, он вообще не выглядел гостеприимно. Вместо этого он повернулся, скрестил руки на груди и нахмурился:

– Ну? Так что же?

Глядя на Крума, воздвигшегося над Драко и Гарри, Рон вдруг осознал, что их поступок был несколько безрассудным. Смелое предложение Драко надрать, в случае чего, Круму задницу выглядело теперь весьма трудновыполнимым. Соотношение сил было неравным. Что Драко, что Гарри, сложенные примерно одинаково, смотрелись перед Крумом как два деревца – гибкие и тонкие. В то же время Виктор Крум был огромен не только в высоту, но и в ширину – и это были мышцы, а отнюдь не жир. Он мог бы уложить Гарри, и у него осталось бы достаточно сил, чтобы перекинуть Драко на дальнюю сторону олимпийского плавательного бассейна.

Гарри без слов расстегнул карман, вынул оттуда письмо Эрмионы и протянул его Виктору. Тот взял его и прочел. Когда он поднял глаза, на его лице читалось изумление:

– Это письмо д'ействительно от Эр-ми-онин-ны?

Гарри кивнул:

– Ее почерк я не спутаю ни с чем.

– Тогда это шутка, – Виктор вернул письмо Гарри, – я не вид'ел Эрмионинну уже два года… И, конечно, я не… я бы никогда… – он пожал плечами. – К тому же, я не в Болгарии, как вы можете вид'еть. И я не знаю, что это все может означать.

– Ты просил ее встретиться с тобой в «Дырявом котле»? – спросил Драко.

– Нет, я не д'елал этого, – покачал головой Крум.

– Я видел Эрмиону прошлой ночью, – вступил Рон. – Она сказала, что улетает с тобой в Болгарию. Она улетела на метле вместе с тобой – правда, там было темно, но тот, кто сидел на метле, был очень похож на тебя…

Виктор был явно встревожен:

– Я не знаю, где она… Я не вид'ел Эр-ми-онин-ну… я не помню, чтобы мы встречались…

– Хорошо, – прервал его Гарри. – Тогда, если ты не можешь ответить на наши вопросы, я хотел бы узнать, где ты был прошлой ночью, если не возражаешь.

Виктор открыл рот, потом снова закрыл его. Он перевел взгляд с Гарри на Драко, затем на Рона. Все трое пристально смотрели на него.

– Я не помню, – наконец сказал он.

– Не помнишь? – эхом откликнулся Рон.

– Нет, – Крум выглядел ужасно несчастным, – вчера утром я тренировался. Потом вернулся сюда. Думаю, что я уснул, потому что когда проснулся с'егодня утром, я нич'его не помнил из того, что было вч'ера. Может, я слишком устал… или приболел…

– То есть ты хочешь сказать, что ничего не помнишь о вчерашнем вечере и ночи? – недоверчиво спросил Гарри.

– Именно так.

– И был тот день, и произнесены были робкие извинения, – вмешался Драко, вещая нараспев, – и стояли мы вокруг и внимали благоговейно…

– Но это правда! – взволнованно вскричал Крум. – Я нич'его не помню о вч'ерашнем дне! И когда я проснулся с'егодня утром, то сам очень забеспокоился, потому что… – он внезапно замолк.

– Так почему же? – настороженно прищурился Гарри.

Выражение лица Крума стало еще более несчастным. Очевидно, внутри него происходила какая-то борьба. Наконец он вздохнул и сказал, превозмогая себя:

– Я полагал, что я должен… я полагал, что лучше…

– Что?! – вскричал Гарри, уже доведенный до отчаянного бешенства.

– Встав утром, я увид'ел это… – Крум закатал рукав, показывая свою руку.

Предплечья Крума были покрыты глубокими царапинами, а левое запястье опоясывали пять глубоких красных вмятин чуть закругленной формы. Гарри знал, что это такое – отпечатки ногтей. Это следы, оставленные тем, кто вцепился в Крума, пытаясь оторвать его руки от себя?.. Гарри внезапно представил себе, как Эрмиона пытается оттолкнуть от себя руку Крума, зажимающую ей рот… Его замутило.

Но первым отреагировал Драко. Рон и Гарри и моргнуть не успели, как он выхватил свою волшебную палочку и наставил ее на Крума.

– Я вс'е вам сказал, – в отчаянии твердил Крум, протягивая к ним свои израненные руки. – Я нич'его не могу вспомнить…

– Вот мы сейчас и проверим, – конец палочки Драко смотрел Круму в грудь. – Веритас!

***********

Пробуждение было подобно медленному подъему из темной мутной воды. Не вставая, Эрмиона еще несколько минут блуждала в этом зыбком мире между сном и явью. Какие-то смутные образы проносились перед глазами – столб черного дыма, прогалина между темными, мокрыми от дождя деревьями, поезд… Лица, которые Эрмиона не знала. Затем лицо Гарри – тревожное и измученное. Но почему?

Эрмиона открыла глаза. Ей потребовалось время, чтобы мир вокруг обрел резкость. Она рывком села и изумленно огляделась. Она лежала на полу маленькой – не больше, чем ее комнатка в Норе, если не считать того, что в доме Висли не имелось помещений с пятиметровыми потолками – круглой комнаты. Стены были сложены из каменных плит, судя по всему, не просто старых, а древних. В одной из стен находилась дубовая дверь, обитая полосами железа и на вид такая же старая, как и камни. Через маленькое высокое окошко, забранное железной решеткой, просачивался слабый серый свет. В комнате не было ничего, кроме соломы, устилавшей пол. На этой-то соломе и сидела сейчас Эрмиона.

Чувство потерянности и беззащитности, – такое сильное, какого она никогда еще не испытывала, – захлестнуло и переполнило ее. Это место было не просто незнакомо… оно пугало… оно так не походило на то, где Эрмиона ожидала проснуться – на ее безопасную комнату в Норе… Эрмиона отчаянно, как только могла, напрягла сознание, пытаясь сообразить, где она находится. Последнее, что она помнила – это поход в «Дырявый котел» с Джинни… там она встретилась с Крумом… они пошли в дальнюю комнату, а потом…

Раздался грохот. У Эрмионы зашлось сердце: она подняла глаза и увидела, что дверная ручка начала поворачиваться. Она попыталась встать, но не смогла – так дрожали ноги. Помогая себе локтями, она отползла назад, подальше от двери.

Тяжелая дверь медленно открылась, и в комнату шагнул высокий человек, закутанный в плащ. Лицо скрывал капюшон. Мужчина, – если это был мужчина, – был одет в подметавшую пол мантию из толстого зеленого бархата, отороченную серебром у горла, руки прятались в черных атласных перчатках.

Эрмиона открыла рот, пытаясь спросить, где она и как сюда попала, но горло перехватило спазмом, и она не смогла издать ни звука. Человек неторопливо поднял руки и откинул капюшон.

И тогда Эрмиона пронзительно закричала.

Глава 3. Ощущая мрак

– Большелапый, – мягко произнёс Лупин, глядя на догорающий огонь за каминной решёткой. – Ты там? Ты меня слышишь?

Он сидел за рабочим столом в полумраке своего кабинета, держа в руке пустой бокал для вина. Рем не пил – он вообще почти не пил, тем более в одиночку, – но ему нравилось ощущать бокал в руке, смотреть сквозь него, наблюдая за сиянием луны: серебристый диск охватывался ореолом, будто языками пламени. Нравилось смотреть, как льющийся через окно лунный свет играет искорками на ободке… Он поставил бокал, потянулся и взял со стола пресс-папье, которое Сириус подарил ему в прошлом году. Это был прозрачный стеклянный шар, внутри которого шёл снег и виднелась крошечная фигурка прекрасной рыжей нимфы. Сейчас нимфа сидела на скале и наигрывала мелодию на гобое. (Поскольку шар был магическим, его не нужно было встряхивать – снег и так шёл непрерывно.) Нимфа напоминала Лупину Лили, хотя он никогда не сказал бы об этом Сириусу.

Нимфа отложила гобой и посмотрела на него.

– Иди спать, Рем, – посоветовала она, – уже поздно.

– Я жду Большелапого, – тихо ответил Лупин. – Мы собирались побеседовать… – Он вернул пресс-папье на стол и перешёл к умирающему огню. Сел, прильнув спиной к кирпичам камина, и стал ждать. – Сириус Блэк, – прошептал он, – где же ты?

– Я здесь, – прозвучал голос у его локтя.

Лупин открыл глаза, оглянулся, увидел голову и плечи Сириуса в камине и улыбнулся.

– Извини, – сказал Сириус. – Потребовалось немало времени, чтобы найти подходящий дом с камином. В этой части Греции не так уж и много каминов. Здесь очень жарко.

– Греция хорошо на тебя влияет, – заметил Лупин.

Действительно, загорелый улыбающийся Сириус выглядел поздоровевшим, и затравленный, безжизненный взгляд узника Азкабана наконец-то почти пропал. Почти. Люпин был уверен – полностью он не исчезнет никогда.

– Да, – произнёс Сириус, устремив свои тёмные глаза на Лупина. – Ты сказал мне, что хочешь поговорить о Гарри. С ним что-то случилось?

– Да нет, с ним всё нормально, – ответил Лупин. – Ну, то есть ничего неожиданного с ним не происходит. Ему шестнадцать лет. У него вдруг открылись огромные способности, и он не имеет ни малейшего представления о том, что с ними делать. Его разлучили с друзьями, он здесь один. И ещё учти, что с тех пор, как ему исполнилось одиннадцать, не прошло и года, чтобы его не пытались убить… Неудивительно, что он устал и выведен из равновесия.

– Он не один, – возразил Сириус. – С ним Драко.

– Юный Малфой? – удивился Лупин. – По-моему, они ненавидят друг друга. Не далее как сегодня Гарри избил его до полусмерти. Я их еле растащил, иначе от мальчишки осталось бы мокрое место. Это совершенно не похоже на Гарри. Малфой отказался объясниться, свалил всё на то, что Гарри якобы нервничает из-за разрыва со своей подружкой.

– С Эрмионой?

– О, да ты в курсе? – заинтересованно протянул Лупин.

– Гарри ничего мне не говорил, – Сириус чуть усмехнулся. – У меня такое впечатление, что он лучше сам на себя наложит Пыточное Заклятье, чем расскажет мне о своих любовных переживаниях, но… – Сириус пожал плечами, – я догадался.

– Как?

– Собачье чутьё, – ответил Сириус. – Когда Гарри видит Эрмиону, у него становится такой вид, будто его только что ударил бладжер. Джеймс так же смотрел на Лили. Это верный признак…

Лупин заулыбался в ответ:

– Помнишь, когда тебе было шестнадцать, ты…

– Нет, – твёрдо прервал его Сириус. – Мы не собирались обсуждать меня. Мы говорим о Гарри.

– На самом деле я хотел поговорить с тобой о младшем Малфое, – признался Лупин. – О Драко… Кстати, ужасное имя. Несчастный ребёнок.

– В то время как имя «Ремус» становится хитом сезона, – откликнулся Сириус.

Лупин снова улыбнулся.

– Теперь ты опять говоришь, как Большелапый, – сказал он. – Ты, должно быть, любишь Малфоя-младшего… извини – Драко.

– Да, – подтвердил Сириус. – Он не такой, как его отец. Он похож на меня, когда я был в его возрасте.

– Иными словами, такая же бомба замедленного действия, которая ненавидит всё и всех вокруг?

– Ну, не всё и не всех, – хмыкнул Сириус. – Что случилось, Лунатик? Он во что-то влип?

– Не знаю, – задумчиво проговорил Лупин. – Либо вообще ничего не случилось, либо он влип в передрягу хуже, чем мы можем себе представить…

– Лунатик! – Сириус явно терял терпение.

– Ладно, хорошо, – Лупин потянулся, взял со стола книгу и пристроил её на коленях. Именно эту книгу Гарри и Драко разглядывали у него накануне, хотя, разумеется, он не мог этого знать. – Я не уверен, что это была хорошая идея, Сириус, – позволить Драко хранить его магидический меч у себя.

– Так решил Дамблдор, а не я.

– Надеюсь, на это были веские причины, – в голосе Лупина прозвучало сомнение. – Но этот клинок… если, конечно, это именно он и я прав в своих предположениях… это очень мощный Тёмный объект.

– Он принадлежал Салазару Слитерину, не так ли?

– Не исключено, конечно, что это подделка или копия. Мне, в общем, очевидно, зачем Малфои, как и любая другая колдовская династия, могли бы сфальсифицировать подобный предмет. Но если меч настоящий… По преданию, Салазар Слитерин продал свою душу могущественному демону в обмен на меч, который даровал своему владельцу непобедимость.

– И это действительно так?

– Очевидно, да. Слитерин выиграл все битвы, в которых участвовал. Но однажды он исчез. Просто исчез. Никто и никогда его больше не видел. Долгое время считалось, что меч исчез вместе с ним. Однако предание утверждает, что Слитерин пытался надуть демонов: он получил меч не навсегда, а только на определённый срок, и отказался вернуть его, когда пришло время, поэтому… – Лупин пожал плечами. – Никто не знает, что на самом деле случилось с ним, но общее мнение таково, что ничего хорошего.

– Должно быть, он не читал настольную книгу любого злодея-волшебника "Руководство Тёмного Владыки", – ухмыльнулся Сириус. – "Правило 54: Если я заключу договор с демонами, а потом нарушу его, то уж не потому, что мне вожжа под мантию попала".

Лупин округлил глаза:

– Сириус…

– Извини, но я действительно не понимаю, какое все это может иметь отношение к Драко, – сказал Сириус.

– Это демонический меч, Сириус, – начал раздражаться Лупин. – Он обладает большой силой и собственным сознанием. И я не знаю, чего хочет это сознание – добра или зла. Для того чтобы справиться с таким артефактом, нужна большая сила и немалый опыт, а Драко ещё ребёнок.

– Когда нам было шестнадцать, мы не считали себя детьми.

– Не считали, но ими являлись. Подумай, как всё могло бы измениться, если бы мы были хоть чуточку умнее, терпимее, не так безоглядно доверяли бы всем. Может быть, Питер и не стал бы тем, кем он стал, а Джеймс… Джеймс мог…

– Не надо, – прервал его Сириус. – Не произноси этого.

Лупин вздохнул.

– Есть ещё кое-что.

– О нет, – обречённо проговорил Сириус.

– В чем дело?

– Я знаю тебя. Когда ты говоришь "есть ещё кое-что" – это значит, что самое пакостное ты приберёг напоследок. "Всё совершенно замечательно, но есть ещё кое-что: появился василиск и сожрал Гарри". Типа того, – Сириус тоже вздохнул. – Ну, давай. Говори.

– По поводу меча есть пророчество…

– Черт!.. – с чувством произнёс Сириус. – Ну? И в чём там дело?

В ответ Лупин прочитал строчки из книги:

"Когда потомок Слитерина вновь обнажит меч сей в бою, то сам Слитерин возвернётся в этот мир и вместе со своим потомком будет сеять ужас и разрушение по всему миру колдовскому".

– Знаешь, я иногда не могу понять, как ты можешь говорить такие вещи с таким серьёзным лицом, Ремус, – Лупин нахмурился, и Сириус добродушно добавил: – Извини уж… Не думаю, что у нас есть сейчас основания для беспокойства. Насколько мне известно, Драко не обнажал "меч сей в бою". Это Гарри пустил его в ход против Люциуса.

Лупин перевёл дух с явным облегчением:

– Хорошо, это я и хотел знать.

– Просто держи его подальше от этой железки, – добавил Сириус.

– Ну да, – откликнулся Лупин. – Помнишь, когда нам было по шестнадцать лет и нам говорили, чтобы мы не связывались с тем-то и тем-то, как мы к этому прислушивались?

Сириус улыбнулся, и глаза его превратились в узкие щёлочки. Лупин знал только нескольких людей на всём свете, которым Сириус улыбался так, как сейчас: Джеймс, Лили, он сам и Гарри. Может, он так же улыбался и Нарциссе – Лупин был не в курсе, но надеялся, что да.

– Мы были ужасны, правда? – сказал Сириус.

– Нет, – ответил Лупин, улыбаясь в ответ. – Мы не были ужасны, мы были великолепны!

* * *

Эрмиона закричала.

И, приподнявшись на локтях, попятилась от того кошмара, который стоял в дверях, убивая всякую надежду на бегство. Дальше, как можно дальше… Она ударилась спиной о стену и вжалась в неё, крепко зажмурившись.

…Успокойся, – сказала она себе. – Будь сильной. Как Гарри. Гарри сталкивался с вещами и похуже. Будь как Гарри.

Она открыла глаза.

И увидела прежнюю картину. Вошедший колдун неподвижно стоял на том же месте. Капюшон лежал на плечах, открывая его лицо, – лицо человека средних лет, смуглое, с тёмными бровями, с выступающей огромной челюстью. Чёрные волосы – тусклые и всклокоченные, огромный крючковатый нос, нависающий над узкой щелью рта. Он был удивительно, пугающе худ – таким не был даже Сириус, когда сбежал из Азкабана. На обеих скулах красовался череп с выползающей изо рта змеей – Знак Тьмы.

Он был просто ужасен, однако не это заставило Эрмиону так закричать. Она узнала его. Да и как она могла не узнать? В Хогвартсе повсюду висели его портреты и стояли его статуи.

И тем более невозможно было видеть его сейчас перед собой.

…Чёрная магия, – подумала она. – Очень сильная чёрная магия. Он мёртв. Он умер тысячу лет назад. А воскрешение мёртвых – это же некромантия, самая ужасная разновидность чёрной магии.

Он сделал к ней несколько шагов, и Эрмиона уставилась на его обутые в грубые чёрные ботинки ноги. Она не могла принудить себя взглянуть ему в лицо – отвратительное, испещренное рубцами и страшными знаками… Он подошёл, и она почувствовала запах, исходящий от его мантии, – жгучий запах бренди.

Он со стуком опустился на колени рядом с ней.

– Посмотри на меня, – произнёс он странным жужжащим голосом, как если бы в его гортани жили бабочки или кузнечики. – Посмотри на меня.

Эрмиона против воли подняла глаза. Она попыталась справиться с собой, но из горла вырвался только тихий судорожный писк:

– Кто вы?

– Ты не узнаёшь меня, Ровена? – проговорил тот же жужжаще-шелестящий голос. – Я знаю, что выгляжу теперь совсем не так, как раньше. Но ты не можешь не узнать своего Салазара…

* * *

– Veritas!

Крум судорожно хватал ртом воздух – Заклинание Правды начало действовать. Драко было знакомо это ощущение, эта боль на грани агонии, он знал, насколько мучительна эта разрывающая грудную клетку боль… но у него не было ни времени, ни желания проникнуться сочувствием к Виктору.

– Где Эрмиона? – спросил он.

– Я… н-не… знаю… – выдавил сквозь зубы Виктор.

– Малфой, – произнес Рон свистящим шёпотом, – это заклинание запрещено использовать, за него и в Азкабан можно загреметь.

– Наплевать, – отозвался Драко, не оглядываясь. Он неотрывно смотрел на Гарри, а тот – на него, и Драко видел на его лице то же самое, что чувствовал внутри себя – мрачную решимость. Это же выражение он видел на лице Гарри во время матчей по Квиддитчу – поймать снитч во что бы то ни стало. На игровом поле это выражение лица Гарри заставляло Драко нервничать. Теперь же… теперь оно придавало ему уверенность.

– Давай, Малфой, – кивнул Гарри.

– Пожалуйста, – неожиданно прервал их Виктор. – Я тоже хочу знать правду. Спрашивайте меня. Пожалуйста.

Малфой посмотрел на Крума с сомнением – тот был бледен, губа закушена от мучительной боли, но, похоже, он действительно сказал это искренне.

– Хорошо, – сказал Драко, твёрдо держа свою палочку. – Виктор, расскажи нам, что ты помнишь о вчерашнем дне.

Крум заговорил – невнятно, медленно, с усилием.

– Утром мы играли против Румынии… Мы проиграли, из-за ч'его я был оч'ень не в духе. Еще меня разозлило то, что не было охраны у палаток для игроков: когда я вернулся в свою палатку, там был какой-то ч'еловек, и мне пришлось его выпроваживать.

– Что за человек? – голос выдавал напряжение Гарри.

– Обычный ч'еловек, – сказал Виктор. – Понимаете, к нам в палатки постоянно кто-то пробирается: ну там, фанаты и всё такое… Этот предложил мне болгарского вина. Я немного выпил, и он ушёл. Я вернулся в свою комнату и… – Виктор отвёл глаза в сторону. – Думаю, я заснул. И больше нич'его не помню.

– Виктор, – твёрдо проговорил Драко, – что произошло, когда ты вернулся в комнату? Ты ведь не лёг спать. Что ты делал?

Крум побледнел, на лбу появилась испарина:

– Я не помню.

Драко стиснул свою палочку с такой силой, что побелели костяшки пальцев:

– Что ты делал?

Крум покачал головой и от боли схватился за грудь:

– Я не помню!

– Он лжет! – решительно припечатал Гарри.

– Под Заклинанием Правды лгать нельзя, – тихо сказал Драко, повернув голову и глядя на Гарри. – Уж я-то знаю.

– Наверное, ему изменили память, – шёпотом предположил Рон. – И теперь он говорит правду – так, как себе её представляет.

– Мы можем снять с него Заклятье Памяти, – произнес Гарри тем же уверенным и спокойным тоном. – Малфой, дай мне свою руку.

– Зачем? – насторожился Драко. В предыдущий раз, когда Гарри просил Драко дать ему руку, то располосовал ладонь слитеринца перочинным ножом.

– Затем, – проворчал Гарри. – Если мы оба возьмемся за палочку и произнесем заклинание, то нашей силы может хватить, чтобы разрушить Заклятие Памяти.

– Может, – легко согласился Драко и добавил: – А ещё этого также может быть достаточно, чтобы превратить лучшего игрока Болгарии в Квиддитч в грязную лужицу на полу.

– Не думаю, – ответил Гарри. – Этого не произойдёт, если мы как следует сосредоточимся.

– Ну вот и доверяй планирование гриффиндорцам, – огрызнулся Драко. Гарри стоял так близко, что в стеклах его очков Драко видел себя, злого и встревоженного. – Что это за план такой – "как следует сосредоточиться"?

– Гарри, – раздался нервный голос Рона. Со своего места он не мог слышать, о чём они спорят, но выражение лица Гарри его обеспокоило. – Гарри, я не думаю…

Не обращая на него внимания, Гарри схватил Драко за левую руку (ну конечно же, Драко левша, кто бы сомневался! – Авт.), сомкнув свои пальцы вокруг палочки. Шрам на его ладони соприкоснулся со своим близнецом на ладони Драко, и Гарри почувствовал внезапный укол ледяного холода. Драко быстро и тревожно взглянул ему в глаза. Очевидно, он ощутил то же самое.

– Это плохая идея, – с нехорошим предчувствием сказал Драко.

Гарри бросил на него мрачный взгляд и направил на Крума палочку, зажатую уже в руках обоих.

– Veritas, – прошептал он.

Рука Драко рванулась вперед, как будто её с силой дернули. Палочка чуть не выпала из их переплетенных пальцев – так сильно она завибрировала, и Драко сжал её как можно крепче. Вырвавшийся из кончика чёрный луч поразил Крума. Крум громко закричал от невыносимой боли и упал на колени, держась за грудь.

– Гарри, что ты сделал? – испуганно выдавил Рон.

Гарри отпустил палочку, плюхнулся на колени рядом с Крумом и положил руку ему на плечо:

– Виктор, – настойчиво сказал он. – Я не хочу тебя мучить ни одной лишней секунды, но ты должен рассказать нам, что случилось с тобой вчера. Где ты был прошлой ночью?

– После игры я вернулся в свою комнату, – сказал Крум, сам с явным удивлением слушая своей голос. Драко хорошо знал, что он должен был сейчас чувствовать: заклятие Veritas заставляло не просто говорить правду, но выбалтывать все, что знаешь, – до тех пор, пока не кончатся слова. – Я лег на кровать. Я чувствовал с'ебя довольно странно и думал, что это из-за вина. Затем раздался стук в дверь. Я встал и открыл. Это был тот ч'еловек, который приходил ко мне в палатку. Он направил свою руку на меня и сказал: "Imperio".

Выражение изумления читалось на лице Крума. Он явно сам не понимал, откуда приходили к нему эти слова.

– Потом он дал мне… э-э… kak shte kazhesh tova na Angliyski…

Рон, Драко и Гарри беспомощно переглянулись. Никто из них не знал ни слова по-болгарски. Но Виктор уже продолжал:

– Сосуд… Бутылка с жидкостью. Он дал мне её и рассказал, что я должен сд'елать. Я над'ел свой плащ и направился в Косой переулок. Вошёл в "Дырявый Котел". Там я ждал, пока не появилась Эр-ми-о-ни-на, – его голос стал тоскливым, – она была оч'ень счастлива и красива. Я попросил её поговорить со мной вс'его лишь минутку. Мы пошли в кабинет в конце зала. Она повернулась, хотела что-то спросить, и я схватил её. Зажал ей рот, чтобы не кричала, и заставил выпить зелье.

В широко раскрытых глазах Крума застыл ужас. Драко, Гарри и Рон смотрели на него – потрясённо и с нарастающим страхом.

– Теперь она стала тихая, послушная. Д'елала то, что я ей говорил. Она избавилась от д'евушки с рыжими волосами. Она вернулась обратно в кабинет. Мы там вместе ждали, и наконец пришел тот самый человек. Он указал на неё рукой и сказал «Imperio»… – короткая пауза. – Она заплакала. Ему пришлось ещё раз наложить заклятие. Наконец мы ушли – Эр-ми-о-нина и я. Мы полетели к Норе. Я остался ждать, пока она соберёт вещи и напишет записку Гарри. Потом мы с'ели на мою метлу и полетели на вокзал «Кингс-Кросс». – Голос Виктора всё больше срывался на хрип, и Гарри не мог понять, от боли или от изумления. – Там нас ждал этот ч'еловек, в маггловской одежде. Он забрал у меня Эр-ми-о-нину. Потом я вернулся сюда. Когда я проснулся… – он покачал головой, – я ничего не помнил.

– Гарри!!! – тревожно прошипел стоящий в дверях Рон. – Кто-то идёт сюда по коридору! Наверное, кто-то услышал крики Крума.

Но Гарри всё ещё, не отрываясь, смотрел на Виктора:

– Куда он её увёз?

– Я не знаю! Не знаю! Ты должен мне верить, Гарри – я бы никогда не причинил вреда Эр-ми-о-ни-не!

Гарри поднялся на ноги и отступил на несколько шагов от Виктора, который полусидел-полулежал возле кровати и, казалось, был полностью изнурён. Гарри и сам выглядел ненамного лучше. Он подошел к Драко.

– Думаю, мы должны повторить заклинание, – произнёс он, тяжело вздохнув. – Может быть что-то ещё. Может, он знает…

– Нет, – неожиданно вмешался Рон.

Драко и Гарри обернулись и посмотрели на него. Рон стоял в дверях – гневный и испуганный одновременно.

– С чего вы взяли, будто Круму известно, где Гермиона и её похититель? Зачем тому человеку сообщать Виктору, куда они едут? – сказал он. – Очевидно, что его просто использовали. Если бы Крум не был так знаменит, его бы, скорее всего, убили, а не заставили всё забыть. Я ему верю, он действительно не знает. И, Гарри, – добавил он сдавленным голосом, – то, что ты делаешь – это же пытка. Ему больно. Ты никогда так себя не вёл. Вы меня простите, парни, но из-за Эрмионы у вас обоих напрочь сносит крышу, поэтому я считаю, что решать следует мне, – он указал палочкой на Крума. – Фините …

– Подожди, – быстро перебил его Гарри. – Ещё один вопрос. Только один вопрос! – он обернулся к Виктору. – Ты сказал, что когда этот человек накладывал заклятие Подвластия, он указал на Эрмиону рукой. Не палочкой. У него не было палочки?

– Нет, – устало сказал Виктор, – он использовал свою руку.

– В таком случае, он магид, – проговорил Драко.

– Это была не простая рука, – продолжил Крум. – Ч'еловек был самый обычный, низенький и полный. Но его рука была сд'елана из серебра.

Гарри поднял глаза на Рона и Драко, которые уставились на него с одинаковым выражением ужаса на лицах.

Гарри первым нарушил молчание.

– Червехвост, – прошептал он.

* * *

– Ровена? – потрясённо выдохнула Эрмиона.

– Моя прекрасная Ровена, – произнёс тот, кто назвал себя Салазаром. Рукой в перчатке он коснулся волос Эрмионы. Она не пошевелилась, хотя запах перегара вызвал спазм в горле.

– Это не мое имя, – сказала Эрмиона, – и я не та девушка. Вы, наверное, ошиблись…

– Я бы на твоём месте не стал ему возражать, – вмешался резкий и злобный голос. Эрмиона повернула голову и почти без удивления увидела знакомую низенькую и толстую фигуру в дверном проёме. Червехвост. Он был в серой мантии, из-под правого рукава выглядывала искусственная рука. На лице играла гаденькая ухмылка. – Ты хоть понимаешь, с кем говоришь?

Эрмиона теперь неотрывно смотрела на Червехвоста. Разумеется, он тоже не годился в призёры конкурса красоты, но как минимум его лицо было менее отталкивающим.

– Как я сюда попала? – спросила она, стараясь придать своим интонациям твёрдость.

Дата добавления: 2015-07-13