Кассандра Клэр Трилогия о Драко 42 страница

Сам Драко вел себя как больной удельный князек, принимая суету вокруг себя как должное – взъерошенный, грациозно разлегшийся, с широко распахнутыми серебристыми глазами и ресницами длиной чуть не в фут, против которых никто не мог устоять.

Одна Гермиона чувствовала нелепость сложившегося положения, и в глубине души подозревала, что Драко послушно исполняет отведенную ему роль, чтобы отвлечь всех от того, что происходит на самом деле. Он вел себя так, словно выздоравливал после страшной и тяжелой болезни. Хотя все было наоборот: самое ужасное ждало его впереди.

– Знаешь, я разговаривала с мадам Помфри, – начала Гермиона, безуспешно пытаясь отобрать заметно похудевшую подушку у Драко. – Она сказала, что уже нет причин, чтобы ты оставался в постели. Если будешь осторожным и не станешь перенапрягаться, можешь вернуться к себе в общежитие.

– Какая плоская подушка, – грустно констатировал Драко, оглядывая плоды своих трудов.

– Именно, – Гермиона отобрала у него пустую наволочку и кинула ее на ночной столик. – Драко, ты меня понимаешь?

– Не всегда, – ответил он. – Но в этом-то как раз и состоит твое обаяние.

– Ей-Богу! – воскликнула Гермиона. – Разве тебе не хочется вернуться в собственную кровать?

– Нет, – решительно ответил Драко. – Там никого нет и ужасно скучно.

Это было истинной правдой: студентов, оставшихся на каникулы в школе, было совсем немного, причем из слизеринцев не остался никто.

– Прекрасно. Однако я не собираюсь сидеть рядом с тобой и кормить тебя с руки виноградом или обмахивать платочком. Ты, конечно, болен, однако чувствуешь себя лучше. Снейп сказал тебе, что уже вычислил почти все компоненты противоядия? Он обещал найти оставшиеся два не позже завтрашнего дня. Так что, я надеюсь, ты будешь вместе с нами открывать рождественские подарки…

– Тьфу ты, Рождество… – с чувством произнес Драко. – Совсем забыл.

– Ты забыл о Рождестве? – раздался высокий голосок из-за занавески. Вошла улыбающаяся Джинни, однако улыбка сползла с ее губ, как только она увидела, что осталось от ее подушки. – Драко! – завопила она. – Что ты сделал с моей подушкой?!

– Не знаю, – ответил Драко, стряхивая с волос перья, – наверное, у меня был горячечный бред.

– Эта подушка была моей с того дня, как мне исполнилось восемь лет! Я с ней не расставалась ни на одну ночь!

Похоже, на Драко это не произвело впечатления.

Возмущенно фыркнув, Джинни задернула занавески, хлопнулась в кресло рядом с Гермионой и, демонстративно вытащив из сумки «Возвращение брюк», уткнулась в книгу, игнорируя веселые переглядывания Драко и Гермионы. После пропажи «Брюк, полных огня», она взялась за эту книгу и благополучно преодолела уже половину.

– Я же говорила тебе, что ты испорченный мальчишка, – отрезала Гермиона, стараясь не поддаться его веселью. – Ты тут разлегся, а все по мановению твоего пальчика носят тебе сэндвичи. Я готова поклясться, что Гарри уже протер дыру в груше на картине, что ведет на кухню!

Драко полиловел от негодования.

– Я никого не просил таскать мне сэндвичи!

В этот миг, словно по команде, занавески снова отодвинулись, и Драко вспыхнул, как Флибустьерский Фейерверк. Обернувшись, Гермиона увидела Гарри, стоявщего в изножии кровати с тарелкой в руках.

– Я принес тебе сэндвичи, – сообщил он.

Гермиона метнула в Драко яростный взгляд, он старательно сделал вид, что не замечает его. Джинни, издав какой-то сдавленный звук, бросила быстрый взгляд поверх «Возвращения брюк». Драко его так же проигнорировал. Вместо этого он наградил Гарри улыбкой, которая демонстрировала – хотя и кратко, очень кратко – что его благодарность за этот дар в виде сэндвича не знает границ. Это не за сэндвич, – говорила эта улыбка, – просто боль моя так сильна, что я не могу её вынести. не будь ее, я мог бы улыбаться тебе куда дольше.

Гермиона с трудом удерживалась от желания нашлепать Драко.

– С арахисовым маслом, – сообщил Гарри.

Ослепительная улыбка Драко слегка поблекла.

– О…

– Ты не любишь арахисовое масло?

– Нет, люблю, просто оно немного… немного…

– Плебейское? – ядовито поинтересовалась Джинни из-за своей книги.

– Липкое, – удрученно закончил Драко. – Оно липнет к моим зубам.

– Ради Бога… – пробормотала Гермиона.

– Да нет, все в порядке, – Гарри потянул тарелку назад. – Я принесу тебе другой.

– Не беспокойся. Я съем этот.

– Нет, не надо. Зачем заставлять тебя есть то, что ты не любишь. Давай тарелку.

– Нет-нет, все в порядке, сойдет. Арахисовое масло придаст мне сил.

– Верни тарелку, Малфой.

Неожиданное упрямство накатило на Драко: он прильнул к тарелке, словно не желая расставаться с кем-то нежно любимым:

– Нет.

Гарри в изнеможении зашипел, стиснув зубы:

– Я не понимаю…

Глаза Драко стали огромными и горестными.

– Ты не виноват, что я не люблю арахисовое масло. в любом случае, я тебе говорю: я это съем.

– Я не хочу, чтобы ты ел что-то только потому, что должен это съесть.

– А может, я хочу это съесть.

– Но ты не хочешь.

– Может, я переменил свое мнение.

– Ничего подобного, ты ведешь себя просто глупо, – глаза Гарри вспыхнули. – Отдай мне тарелку, Малфой.

– Нет.

Джинни, зарычав, вскочила – «Возвращение брюк» хлопнулось на пол – выхватила тарелку из рук Драко и, распахнув ближайшее окошко, вышвырнула её на улицу. Остальная троица застыла, остолбенело уставясь на нее, пока звон разбивающегося о камни фаянса не привел всех в чувство.

Гермиона сморщилась, не в силах справиться с собой:

– О, бедные домашние эльфы… Они терпеть не могут битый фаянс…

Гарри приподнял брови, но по-прежнему молчал. Драко, распахнув глаза, медленно опустил руки на покрывало.

– Я бы это съел…

Джинни, сердито раскрасневшись, взглянула на него:

– Эгоист! – ее глаза скользнули с Драко на Гарри, потом на Гермиону – та поморщилась под этим взглядом, почувствовав какую-то странную и необъяснимую вину. – Все вы эгоисты! – повторила она с яростью. не глядя, схватив свою книгу, она метнулась мимо Гарри и выскочила из комнаты раньше, чем кто-либо успел шевельнуться.

– Что это было? – спросил Гарри.

До них донесся стук входной двери – Джинни выскочила из лазарета и с яростью захлопнула ее за собой.

– Может, ей тоже не нравится арахисовое масло? – с готовностью предположил Драко.

– Мне кажется, что для этого ее реакция была несколько… чересчур, – заметил Гарри.

– Точно, – Драко, похоже, это забавляло все происходящее: смех прыгал в его глазах. Гарри заметил это и обрадовался.

– Ты выглядишь получше. Как ты себя чувствуешь?

– Да вроде ничего, – застенчиво ответил Драко.

– То есть вышвыривание в окно тарелок улучшает твое самочувствие? – поинтересовалась Гермиона, пряча улыбку.

– Ничего не могу с собой поделать. Может, я и болен, однако по-прежнему бессердечен и эксцентричен.

– Готов целыми днями кидать в окно тарелки, если это тебе поможет, – рассеянно заметил Гарри, явно думая о чем-то другом. Драко от удивления раскрыл глаза и собрался что-то спросить – его губы дрогнули, однако Гермиона перебила его:

– Гарри, не посмотришь ли, все ли в порядке с Джинни?

Мрачно вздохнув, Гарри послушно поднялся, и у Гермионы появилось навязчивое чувство, что, если он не найдет Джинни, он тут же отправится на кухню. Как только Гарри вышел, настроение в лазарете тут же изменилось.

– Вот только не надо мне этого говорить, – произнес Драко, лишь только за Гарри закрылась дверь.

– Что именно? – строго спросила Гермиона. – Что Гарри не показывает, как он расстроен всем происходящим, однако, это именно так? Он носит тебе сэндвичи только потому, что не знает, чем еще может помочь.

– Я знаю, – тихо ответил Драко. Напускная надменность сменилась мрачной серьезностью и собранностью, которая вызвала у Гермионы куда больше сочувствия. – Честное слово, мне бы даже хотелось, чтобы он мог что-то сделать. Иначе у него постоянно будет чувство, что он должен сделать что-то еще, что-то большее. А делать-то нечего. Это хуже врага – с этим ничего нельзя поделать. Он не может нырнуть в мои вены и уничтожить яд раньше, чем тот убьет меня.

– Ты не умираешь, – резко поправила его Гермиона.

– Умираю, и ты это тоже знаешь…

Хрясь!

Драко не успел договорить: Liber-Damnatis ударила его в грудь.

– Никогда, – дрожащим голосом произнесла Гермиона, – слышишь? – никогда, никогда не говори этого Гарри. Никогда.

Он взглянул на нее. Его лицо было совершенно белым, глаза – цвета дождя, прозрачные, но свинцовые. Все, что предшествовало этому, едва ли тронуло сердце Гермионы, но сейчас в глазах Драко мелькнуло нечто – какое-то затравленное осознание – у неё все внутри перевернулось. Она ненавидела этот убивавший его яд, словно выжигавший несовершенство из его кожи, волос, глаз: глаза сверкали хрусталем, на бледных щеках розовел лихорадочный румянец, пропали все округлости и припухлости на щеках, подбородке – кожа обтянула его тонкое лицо; он стал неестественно красив, и это пугало и беспокоило её.

– Не буду, – пообещал он, – Конечно, не буду.

– Ох, Драко, – она ощутила внезапный холод и усталость и обняла себя руками. – Что же мне с тобой делать? Всех, кого ты встречаешь на своем пути, ты заставляешь или влюбиться, или возненавидеть тебя – и я подчас даже не знаю, что из этого хуже.

Легкая улыбка побежала по губам Драко.

– Это ты метко подметила. Благодарю.

– А твое обращение с людьми просто вне моего понимания: платить Блез деньги, чтобы она с тобой встречалась. Это просто ужасно!

– Умоляю – что ты понимаешь под «ужасно»? – с непростительным весельем попросил Драко.

– Это неэтично, – мрачно продолжила Гермиона.

Драко склонил свою светловолосую голову набок.

– Нет, мне так не кажется. Еще одно слово, которого я не знаю. Это как треугольник с тремя одинаковыми сторонами?

– Треугольник – равносторонний, – отрезала Гермиона. – Ты временами действительно ведешь себя подло, не находишь?

– О, а вот слово, которое я знаю, – с блаженной улыбкой ответил Драко.

– Я в том смысле, как ты докатился до того, чтобы заключать подобные договоры? Одно дело – если бы все это было только на публику и совсем другое – если бы ты с ней занимался определенными вещами. А ты занимался?

– Расшифруй мне понятие «определенные вещи». Что тебя интересует: не вязали ли мы пинетки для бедных сироток? Или же не раздевались ли мы часом и не…

– Именно это меня и интересует, – торопливо перебила его Гермиона. – И, ради Бога, избавь меня от деталей.

Драко закинул руки за голову и выгнулся, как кошка, нежащаяся на солнцепеке.

– А ты ждала, что я делал это, да? Давай начистоту: мне семнадцать лет, ты в курсе. И я должен хотеть заниматься сексом со всем, что имеет ноги и не является при этом столом. Что ж – да, мы с Блез немного резвились. Но я с ней не спал.

Против собственной воли Гермиона испытала огромное облегчение.

– Не спал?

– Не то, чтобы это было твоим делом… но – нет. Я мог бы. И иногда хотел.

Гермиона мысленно усмехнулась.

– Что, значит, у тебя не получилось использовать секс как способ достижения своей цели?

Драко пожал плечами и откинул с глаз прядь.

– Я мальчик и не могу использовать секс, чтобы добиться того, чего мне нужно. Секс – это не средство, это цель, это именно то, чего я и хочу.

– Но только не с Блез.

– Нет, – кивнул он и добавил чуть тише, – не с Блез.

– По отношению к ней это было бы нечестно, – заметила Гермиона. – Я рада, что ты так не поступил, чего бы тебе это ни стоило.

Драко с недоумением взглянул на нее. Гермиона знала, что он не понял – никогда бы не понял – почему-то – то, что он сделал по отношению к Блез, было неправильным. С ощущением, что с этим вопросом покончено, она сунула руку в карман и, достав коробочку, что носила с собой уже три дня, вытащила оттуда три маленькие заколки Блез, одну из которых отдала Драко. Выражение его лица стало совершенно недоуменным:

– Заколка Блез? Какого черта?..

– Она попросила передать это тебе, – коротко пояснила Гермиона.

– Она… что? Когда? Как? – ошарашено спросил Драко.

– Просто передала, понятно? – усмехнулась Гермиона. – Она говорила о какой-то разновидности защитной магии – больше я ничего не знаю. по мне так это обычные заколки.

– На самом деле они из чешуи василиска, – рассеянно поправил ее Драко. – Детеныша василиска, со специальным покрытием снаружи – много поколений назад среди чистокровных семей появился такой обычай: использовать в украшениях элементы темных созданий: зубы адовых гончих, кулоны из драконьей крови, костей оборотня… Мое кольцо, – он продемонстрировал свою руку, – весьма традиционно: кровь грифона в камне.

– Мне показалось, что она была искренна и действительно хотела, чтобы у тебя была одна из них. – Я боялась отдавать её тебе.

– Тебе не стоило это делать, – снисходительно заметил Драко и добавил с неприятной убежденностью. – Она меня любит.

– Как и все, – устало кивнула Гермиона. – Приколи её к своей рубашке, ладно?

– Как я сразу похорошел, – заметил Драко, делая, как ему было сказано. – Вторая для Гарри?

– Да, а третью я отдам Джинни.

– А себе?

– Да-да, она дала мне четыре, – соврала Гермиона. – не волнуйся.

Драко прищурился, однако сказать ничего не успел, потому что в этот момент открылась дверь, и вошел, неся другую тарелку, Гарри. на этот раз он был окружен, по крайней мере, девятью домашними эльфами, нагруженными тарелками, блюдами и чашками. Вид у Гарри был очень гордый и самодовольный.

– В общем, я не знал, чего тебе хочется, так что принес всего по чуть-чуть.

Драко взорвался смехом.

– Боже мой! – всплеснула в отчаянии руками Гермиона.

* * *

– Итак, куда мы теперь отправимся? – поинтересовался Люпин, в смятении изучая тисненый Министерский справочник.

Сириус, прислонясь к стене и крутя в руках крышку на своем стаканчике с кофе, взглянул на него с легким зевком. Было тихое раннее утро, им не приходилось подолгу спать в последнее время.

– Может, в Департамент Несовершеннолетних Волшебников? по вторникам он обычно на четвертом этаже.

– Что-то я его не вижу, – Люпин вернулся к справочнику. Честно говоря, он считал, что они впустую тратят время – да и Сириус был такого же мнения. Однако Рона уже третий день не могли найти, Молли и Артур были в панике. Кухонные часы на стене показывали, что он находится в пути; золотарник в ящике за окном, посаженный в день рождения Рона и магически связанный с его здоровьем и процветанием, цвел, как ни в чём ни бывало. Были разосланы совы всевозможным родственникам, извещён Дамблдор и старые знакомые. Осталось сделать официальный запрос по поводу пропажи несовершеннолетнего колдуна.

Люпин был удивлен, что Артур ещё доверяет Министерству. Сам он никогда Министерству не доверял.

Однако в Министерском справочнике наблюдалось нечто странное. Люпин, приподняв брови, пробежал глазами список:

Департамент Ликвидации Департаментов

Департамент Укладки Одних Предметов Поверх Других

Департамент Обратной Непрерывности

Департамент Двух Парней по Имени Винни

Департамент по Неправильному Использованию Магглов.

Люпин оторопел.

– Разве это не было Департаментом по Неправильному Использования Маггловских Артефактов?

Сириус швырнул за плечо стаканчик из-под кофе.

– А что там не так? – он подошел и встал позади Люпина, распространяя сильный цветочно-кофейный запах. Люпин сморщился: стояло полнолуние, и его нюх обострился до предела.

– Используешь жасминовое мыло? – поинтересовался Люпин.

– Я первый тебя спросил, – пробежав глазами страницу, Сириус невесело рассмеялся. – Да, полная задница, правда? Тогда просто пойдем по коридору и будем открывать все двери подряд до тех пор, пока не найдем то, что нам нужно.

– Это может занять немало времени.

– Дьявольщина, – емко отреагировал Сириус, прошел к ближайшей лестнице и быстро взлетел по ней вверх – так, словно по-прежнему был мальчишкой. Его будто тянули вверх невидимые небесные веревки. не набегавшись в детстве, Сириус всегда был тем, кто хотел быстрее всех бегать и выше всех летать… Люпин, способный обогнать любого из них, сам боялся собственной скорости, Джеймс был доволен тем, что у него было, а Питер…

Сириус нетерпеливо притормозил на площадке:

– Рем, ну ты идешь или нет?

Люпин последовал за ним. Перед ними протянулся коридор – такой же, как и сотни других коридоров Министерства. Полированный мраморный пол, уходящий в бесконечность, вереница дубовых дверей. Сириус подошел к первой, гласившей, что за ней Отдел Регулирования Норм, и распахнул её.

Маленькая ведьма с лицом пикси, сидевшая за столом, подняла на них нахмуренный взгляд. Табличка сообщала, что ее имя Элис Вэк.

– Чем могу служить?

– Я ищу Департамент Несовершеннолетних Волшебников, – самый очаровательным голосом произнес Сириус. – не могли бы вы мне помочь?

Обычно подобный голос Сириуса заставлял сердца ведьм таять, словно шоколад в летний зной, но на этот раз ведьма просто занервничала:

– Я совершенно убеждена, что не имею представления, где это находится. Вы сейчас находитесь в Отделе Регулирования Заколдованных Фруктов и Овощей.

– Признаться, – глаза Сириуса метнулись к табличке и снова вернулись к ведьме, – это кажется, Отдел Регулирования Норм? Или я ошибаюсь?

Ведьма покраснела сильнее.

– Вам лучше побеседовать с господином Малфоем. Он отвечает за происходящее обновление.

– Чертов Люциус Малфой, – сквозь зубы прошипел Сириус. – Уж я-то ему покажу эти ублюдочные обновления. Я обновлю ему морду.

– Сэр, уходите, – взмолилась ведьма. – Мы меня пугаете.

Люпин потянул Сириуса из дверей.

– Благодарю вас, – бросил он ей через плечо, – вы нам совсем не помогли, – и захлопнул дверь.

– Сириус, это уже становится смешным: все дороги ведут к Люциусу. Я вообще сомневаюсь, существует ли сейчас Департамент Несовершеннолетних Волшебников и не превращен ли он в кофейню. Чего ж нам беспокоиться?

Но глаза Сириуса горели неугасимым огнем – Люпин понял, что сейчас говорить с ним совершенно бесполезно: тот развернулся ко второй двери по правую руку (судя по табличке, Департамент прорицаний) и открыл ее.

В кабинете не было ничего за исключением огромной прозрачной сферы на одном из столов. Она вспыхнула, когда они просунулся в дверь свои головы, и произнесла высоким вибрирующим голосом:

– Добро пожаловать в Департамент прорицаний. Мы ожидали вашего визита, а потому предпочли уклониться от встречи.

Сириус развернулся к Люпину:

– Непохоже, чтобы здесь кипела работа, правда?

– Точно. Слушай, – тихо произнес Люпин, – если хочешь, мы вместо этого можем увидеться с Френсисом Паркинсоном. Он – временно исполняющий обязанности министра.

– Он – будет на пятом этаже через полчаса, – услужливо подсказал шар.

Сириус приподнял бровь.

– Это мысль.

Люпин вздохнул:

– Пошли.

Едва Сириус потянулся к дверной ручке, шар снова запищал:

– Я должен был бы пожелать вам удачного дня, не знай я, что у вас его не будет.

– Да чтоб тебя, – в сердцах бросил Сириус и захлопнул дверь.

* * *

Выйдя из лазарета с книжками под мышкой, Гермиона обнаружила мрачного Гарри, без устали меряющего шагами коридор. Она вздохнула и строго посмотрела на него:

– Если бы за хандру добавляли очки, Кубок Школы был бы уже у нас в кармане – причем не только на этот год, но и на ближайшие несколько лет тоже.

– Ничего не могу с собой поделать. Да, кстати, я нашел Джинни. Она мне чуть голову не снесла. Спасибо, что отправила меня с таким восхитительным заданием. Есть вероятность, что завтра ты пошлешь меня к Снейпу с предложением потереть ему спинку.

Гермиона проигнорировала сарказм Гарри, прекрасно понимая, что его причиной является перенапряжение.

– Чуть не снесла голову? Не очень-то похоже на Джинни. Ты уверен, что правильно её понял?

Гарри пожал плечами:

– Как тебе сказать… Она назвала меня склеротичным идиотом… Хотя, может, она имела в виду что-то хорошее.

– Странно, – озадачилась Гермиона. – Может, у нее проблемы с Симусом?

– Наверное, – равнодушно согласился Гарри. – Ты случайно не в снейповское подземелье?

– Именно туда, – они по очереди должны были помогать Снейпу с приготовлением противоядия, хотя, как была убеждена Гермиона, тот не нуждался в ассистентах и не хотел ничьего присутствия. И предложение Дамблдора было просто желанием дать понять им всем – Гарри, Джинни и Гермионе – что они не совсем бесполезны. – Хочешь тоже пойти?

– Не могу – собирался днем поговорить с Сириусом в гостиной… Я помогу Снейпу завтра утром: он взял с меня обещание появиться, едва забрезжит рассвет, – Гарри скорчил рожу, зашагав рядом с Гермионой. – Хотя мне кажется, что его цель – лишить меня возможности рождественским утром распаковать подарки.

– Так давайте откроем их после обеда, – хлопнула его по плечу Гермиона. – Устроим по этому поводу что-нибудь веселое, жизнерадостное. Кроме того, я не представляю, как можно утром открывать подарки без…

–…без Рона, я знаю – подхватил Гарри. Его глаза потемнели.

– Гарри…

Он уклонился от её прикосновения.

– Увидимся, – и направился к гриффиндорской башне.

Вздохнув, Гермиона направилась в другую сторону – вниз по ступеням восточной лестницы к библиотеке за оставленной там вчера книгой. Она позаимствовала её у Снейпа и живо себе представляла, какое гнусное наказание могло бы её ожидать, вернись она без нее.

Войдя в библиотеку, она, к своему собственному удивлению, увидела сидящую за длинным деревянным столом Джинни – с раскрытой перед ней книгой и отсутствующим выражением на лице, которое не изменилось даже тогда, когда она подняла взгляд на севшую напротив Гермиону.

– Салют, – холодно уронила Джинни.

Порывшись в кармане плаща, Гермиона вытащила вторую заколку Блез и положила ее на стол перед Джинни.

– Прицепи ее на плащ.

Джинни взглянула на нее без всякого интереса:

– Это, кажется, штучка Блез?

Гермиона, накануне посвятившая Джинни в подробности полуночного визита Блез, кивнула.

– Драко сказал, что все в порядке.

– Ну, не замечательно ли, – наверное, о предстоящем свидании с профессором Флитвиком Джинни сказала бы с большим энтузиазмом.

– Джинни, – осторожно поинтересовалась Гермиона, – что-то не так?

– Все так, – Джинни уставилась в стол. – Но мне нужно твоя помощь. в заклинании.

– Каком же?

– Я знаю о существовании заклинания, способного определить время изготовления магического объекта, – она нервно накручивала на палец золотую цепочку, касающуюся ее тронутой веснушками ключицы. – Но я не могу его найти, а время поджимает…

– Джинни, – строго произнесла Гермиона. – Ты ведь не собираешься снова использовать Хроноворот, правда?

Джинни метнула в нее острый взгляд, в котором была смесь гнева, боли и негодования:

– Так Драко тебе рассказал?

– Ну, да, – удивленно кивнула Гермиона. – Он знал, что я не буду рассказывать всем подряд, и спрашивал, есть ли у Хроноворота отрицательные побочные эффекты при частом использовании…

– Наверняка он и Гарри рассказал, – горько заметила Джинни. – Мне должно было прийти в голову, что он ничего от тебя не скрывает.

– Джинни, есть весьма неприятные эффекты: каждый раз, путешествуя в прошлое и обратно, ты расплачиваешься…

– Но ты же пользовалась им ежедневно!

– Я возвращалась только на час. А ты возвращаешься на годы. И дело не только в этом, но и в том, что существуют определенные правила использования Темпорального Устройства: ты не можешь менять прошлое. Ты была безобразно небрежна…

Глаза Джинни вспыхнули:

– Я не была небрежной!

– Это не значит, что я не ценю сделанное тобой, – спокойно продолжила Гермиона. – Этой книге просто цены нет, – она подтолкнула через стол в сторону Джинни Liber-Damnatis. – И всё же это вовсе не значит, что, забрав ее, ты не поступила глупо. Разве мы хотим иметь в своих руках что-то, имеющее отношение к Люциусу Малфою? Я понимаю, ты сделала так из самых лучших побуждений, однако, побуждения – это не всегда то, что мы… – она осеклась, увидев выражение лица Джинни. – Отлично. Не обращай внимания. Просто – верни книгу обратно в Имение. Я сняла с неё копию, и думаю, что оригинал должен находиться вне Хогвартса – из соображений безопасности.

Джинни вся затрепетала, взглянув на лежащую между ними на столе книгу.

– Я поверить не могу, – холодным тихим голосом произнесла она. – Если бы не я, то Драко и Гарри все еще торчали бы на макушке этой чертовой башни. Я спасла их жизни… Хоть бы капелька благодарности…

– Мы тебе благодарны…

Джинни произнесла в ответ такое нехорошее слово, что Гермиона от удивления осеклась и вытаращила глаза.

– Да ничего подобного. Ты меня опекаешь – вот и все, что ты делаешь, а что касается Драко с Гарри… – да они не заметили бы, рухни я замертво на пол! Я не представляю, как вынести все это. Тебя что – это не волнует?

– Что именно? – не поняла Гермиона.

– Драко и Гарри.

Гермиона нахмурилась.

– Не понимаю, о чем ты. Что с Гарри и Драко?

Джинни резко и неприятно рассмеялась.

– Что – разве тебя не беспокоит то, как они общаются друг с другом? Словно больше ничего вокруг не существует. Они так глубоко проникли друг в друга, что я уже с трудом понимаю, кто из них кто. Задай вопрос Гарри – ответ получишь от Драко. Когда Гарри не в лазарете, он такой нервный, что снесет тебе голову за любое неправильное слово. Он ходит кругами по кабинету зельеделия, с несчастным видом роняя флаконы и рассыпая порошки.

– Он несчастен – это естественно, – кивнула Гермиона, – у него есть на это причины.

– Он бесконечно повторяет, что Драко не умирает, – произнесла Джинни, все отчаяннее и отчаяннее теребя золотую цепочку, заклинания на её браслете негромко позвякивали.

– И большая часть его верит в это, однако в глубине души он просто в ужасе, – сказала Гермиона. – Он боится, и мы все тоже боимся. Если ты спросишь меня, сожалею ли я о том, что они друзья, – я отвечу «нет». Я рада, что Гарри беспокоится о Драко и Драко беспокоится о Гарри, – ведь ни тот, ни другой раньше не имели семьи. Я не понимаю, почему меня должна пугать такая дружба?

– На твоем месте, – Джинни говорила ровно, отчетливо и жестко, – я бы побоялась того, что, если Драко умрет, он заберет Гарри с собой.

Гермиона очень осторожно опустила на стол свою книгу.

– Не возьму в толк: о чём это ты?

– Да ты просто не хочешь ничего видеть! – Джинни уронила руки на стол. – Ты говоришь, что они «друзья», словно речь идет о простой, самой обычной дружбе; у меня есть друзья, Гермиона, однако это совершенно другое дело. Они друг от друга зависят, словно… словно являются друг для друга каким-то наркотиком, словно могут жить, только если употребляют его. Думаешь, для них такое положение вещей – хорошо? Словно ни один из них не является полноценной личностью – только половинкой? Мне ужасно больно, когда я вижу это, – просто невыносимо!

– Больно? – где-то под недоумением, которое ощутила Гермиона от слов Джинни, начал расти гнев. – Невыносимо? Я ничего такого невыносимого не вижу. Конечно, их дружба необычна: но они ведь и не являются обычными людьми. Обычные люди не смотрят в глаза смерти каждый день. Собираясь стать Гарри другом, ты должен знать, что можешь умереть, ты должен знать, что ради него, возможно, придется взглянуть смерти в лицо. Как Драко. Он умирает ради него. Ради него он готов промчаться тысячу миль. Если он не сможет бежать, он придет. Если у него будут сломаны ноги – приползет. Все хотят спасения мира и ждут этого от Гарри. А Драко… – нет, спасение мира его не беспокоит, единственное, что его волнует, – это Гарри. Ведь должен же кто-то считать его важнее всего, – сам он никого к себе не подпускает…

Джинни вцепилась в край стола так, что у нее побелели пальцы.

– То есть, Драко предполагает… он хочет пожертвовать собой ради Гарри?.. Умереть вместо него? Он боготворит Гарри… – это нечестно.

– Он хочет для Гарри самого хорошего, – тихо произнесла Гермиона. – Он любит Гарри так, как ты сама любишь всё то лучшее, что в тебе есть…

– Гарри небезупречен, – произнесла Джинни. – Мы все небезупречны, у нас у всех есть недостатки.

– Знаю, но Драко их не видит, что в этом плохого?

– Потому что это заставит его возненавидеть себя! – Джинни сорвалась на крик. – А любовь должна делать человека сильнее, а не забирать у него силы, она должна помогать жить, а не убивать! Но тебе все равно – ты заботишься о нём не больше, чем все вы заботитесь обо мне! Но ты еще увидишь… Ты еще поймешь, что это такое, когда они отгородятся от тебя – как вы с Гарри и Роном, вы все эти годы закрывались от меня. Всё, что сделал со мной Том… да ты никогда не хотела обращать на это внимание – ты видела только то, что хотела видеть. Так Гарри сейчас смотрит на Драко… да я могу умереть у тебя на глазах, как сейчас перед Гарри умирает Драко, – и ты даже глазом не моргнешь…

– Джинни! – вскрикнула Гермиона, вскакивая на ноги и едва не роняя свой стул. – Это не так!

Дата добавления: 2015-07-13