Взаимодействие элитарного и массового сознания 2 страница

Понимание основ народной общности и культуры нашло отражение в философии Ф.Ницше и выразилось в представлении о едином мироощущении и единой оценке вещей. Многие идеи Ницше войдут в общий контекст представлений постмодернизма. Философ писал, что «группы ощущений», «оценка вещей», а также «легкая сообщаемость нужды» создают основы совместной жизни, взаимопонимания и единства языкового сообщения. На этих онтологических основаниях вырастают национальные культуры и особенности национального сознания. Национальные складки характеров создают прочный фундамент самобытным культурам27. Что касается отдельного представителя массы, то он, по мысли немецкого философа, находится в плену «стадного инстинкта повиновения», который передается по наследству в ущерб искусству повелевания.

25 Народное искусство и современная культура: Проблемы сохранения и развития традиций. М., 1991. С. 5

26 Массовая культура и массовое искусство. «За» и «против». М., 2003. С. 19.

27 Ницше Ф. По ту сторону добра и зла. К генеалогии морали. М., 2001. С. 205.

Стадный человек в Европе принимает теперь такой вид, как будто он единственно дозволенная порода человека, и прославляет как истинно человеческие те свои добродетели, те свои качества, которые делают его смиренным, уживчивым и полезным стаду: стало быть, дух общественности, благожелательство, почтительность, прилежание, умеренность, скромность, снисходительность, сострадание»28.

Продуктивное изучение феномена массы, как носителя массового сознания и его особенностей предполагает определение объема понятия и разграничения его с родственным понятием: «народ». Так, О.Шпенглер связывал эти понятия с различными периодами «морфологического развития»: народ рассматривался как явление культуры, масса — как явление цивилизации. Исследуя заключительную, по его мнению, стадию развития культуры — цивилизацию, он утверждал, что на смену народу, творившему культуру в процессе ее поступательного развития, приходит «масса» или «население». В огромном городе современного индустриального общества «народ» перемалывается в «массу». В массовом сознании можно наблюдать все симптомы деградирующего и вырождающегося «морфологического организма». Выражением фазы цивилизации являются процессы переоценки всех ценностей. «Она (цивилизация) начинается с того, что переделывает все формы предшествовавшей культуры, иначе понимает их, иначе ими пользуется. Она ничего не создает, она только перетолковывает. В этом — негативная сторона всех эпох подобного рода. Они не предполагают предшествующий подлинный творческий акт». Далее Шпенг

29 лер заключает: «Культура и цивилизация — это живое тело души и ее мумия». Философ связывает деятельность и миросозерцание интеллектуальной элиты с яркими взлетами творчества, а существование массы — только с серой повседневностью. Поскольку для О.Шпенглера европейская культура вступила в сумеречную, заключительную стадию своего развития, постольку наиболее характерной формой ее выражения стала массовая культура. Конкретным выражением массового сознания для О.Шпенглера выступает обыватель, образ ко

28 Ницше Ф. По ту сторону добра и зла. С.113.

29 Шпенглер О. Закат Европы. Очерки морфологии мировой истории. Т. 1. М., 1993. С. 460-461. торого во всех культурах одинаков. «Обыватель всех культур в физиономии всякого становления, своего собственного и окружающего его исторического мира, подмечает лишь непосредственно осязательный передний план. Сумма его переживаний, как внутренних, так и внешних, вереницей голых фактов полнит течение его дней». В противоположность ему «только значительный человек чувствует за популярным контекстом исторически подвижной поверхности глубокую логику становления, выступающего в идее судьбы и подчеркивающего случайность поверхностных малозначимых изделий дня»30.

Европейская научная мысль на протяжении последних двух столетий пыталась выявить наиболее существенное во взаимоотношениях отдельной личности и общества, элитарного и массового сознания. А.Токвиль, социолог и политический деятель, изучавший уроки Французской революции, отмечал, что для начала Нового времени характерно коллективистское, а точнее корпоративное сознание. Итоги революции определили, что «в народных душах зародились и развились две преобладающие страсти. Первая из них, наиболее давняя и глубокая, — это жестокая и неискоренимая ненависть к неравенству. Другая страсть — более позднего происхождения и менее прочно укоренившаяся — вызывавшая в людях стремление жить не только равными, но и свободными. обе страсти кажутся в равной степени искренними и сильными»31. Автор постоянно подчеркивает противоречивость действий и стихийность порывов народа, его строптивость и неоправданный произвол, но также самоотверженность и склонность к героизму.

В европейской культурфилософской и социологической мысли систематическое осознание поведения и психологии массы начинается в конце XIX века. Такие мыслители как Г.Тард «Законы подражания» (1890), С.Сигеле «Преступление массы» (в русском переводе «Преступная толпа») поставили проблему разрушительной силы, исходящей от масс. Серьезным исследованием явилась книга Г.Лебона «Психология народов и масс» (1896). Ученый отметил, что современная эпоха является «переходной и анархичной». Характеристика

30 Шпенглер О. Закат Европы. С. 297.

31 Токвиль А. Старый порядок и революция. М., 1997. С. 129. массы и состояний её сознания, данная Лебоном, становится на многие годы определяющей в исследовательской литературе. По его мнению: «В психологической массе самое странное следующее: какого бы рода ни были составляющие ее индивиды, какими схожими или несхожими ни были бы их образ жизни, занятие, их характер и степень интеллигентности, но одним только фактом своего превращения в массу они приобретают коллективную душу, в силу которой они совсем иначе чувствуют, думают и поступают, чем каждый из них чувствовал, думал и поступал бы. Есть идеи и чувства, которые проявляются или превращаются в действия только у индивидов, соединенных в массы. Психологическая масса есть провизорное существо, которое состоит из гетерогенных элементов, на мгновение соединившихся, точно так же, как клетки организма своим соединением создают новое существо с качествами совсем иными, чем качества отдельных клеток». Действия толпы произвольны и непредсказуемы. Она может совершать чудеса героизма и быть способной на самую отвратительную низость. По мысли ученого, толпа не обязательно образуется только из простолюдинов. «Как только несколько индивидов соберутся вместе, то они уже составляют толпу, даже в том случае, если это выдающиеся ученые. Иногда они все-таки приобретают все свойства толпы по отношению ко всему, что выходит за пределы их специальности»32. Интеллектуальность и особенность элитарного сознания, противостоящего массовому, могут быстро улетучиваться, как только элитарность сменяется массовостью. Такая замена способна произойти даже в самом «элитарном», самом «изысканном» обществе. Как происходит эта метаморфоза, как одни и те же люди выступают как изысканная элита и они же вдруг превращаются в неуправляемую толпу? Наверное, единственной профилактикой против массовых проявлений сознания является творческое одиночество и интеллектуальная самодостаточность, которые следует в себе воспитывать.

Лебон отметил, что толпа, объединенная «духовным единством», может состоять, например, из шести человек, но может выступать как целый народ. По его мнению: «Толпа пойдет на смерть ради торжества какого-нибудь верования или идеи; в толпе можно пробудить энтузиазм и заставить ее ради славы и чести идти без хлеба и оружия, как во времена крестовых походов, освобождать Гроб Господень из рук неверных.Этот героизм, несколько бессознательный, конечно, но именно при его помощи и делается история»33. Лебон заметил изменения, происходящие в личности, становящейся частью толпы. Так, индивид, находясь в многочисленной толпе, ощущает себя подавленным непреодолимой силой. Толпа анонимна, следовательно, не несет ответственности за свои поступки, а индивид, находящийся в толпе, также не чувствует свою ответственность и поддается массовым инстинктам. Лебон также отмечает, что в толпе всякое чувство заразительно и, вследствие этого, индивид ведет себя не характерным для него образом. Происходит парализация сознания, индивид становится рабом подсознательного. В толпе у индивида повышается внушаемость, одни способности исчезают, другие же находятся в состоянии крайнего напряжения. Как правило, в толпе пропадает способность судить по справедливости. По выводу ученого, человек, оказавшись частью толпы, утрачивает культурность и цивилизованность, то есть превращается в варвара. «У него обнаруживается склонность к произволу, буйству, свирепости, но также к энтузиазму и героизму. человек в толпе очень легко подчиняется словам и представлениям»34. «В толпе также все эмоции становятся заразительными, чем объясняется мгновенное распространение паники». Ученый справедливо указывает, что типичные состояния сознания толпы, ее внушаемость и безответственность могут распространяться при определенных условиях на ученое сообщество или на парламент, как собранные вместе группы людей, подверженных взаимному влиянию. Одна из главных мыслей Г.Лебона выражена в следующем: «И в то время как все наши древние верования колеблются и исчезают, — старинные столпы общества рушатся друг за другом, — могущество масс представляет единственную силу, которой ничто не угрожает и значение которой все увеличивается. Наступающая эпоха будет поистине эрой масс». Лебон также предостерегает: «Владычество толпы всегда указывает на фазу варварства. Цивилиза

33 Лебон Г. Психология толпы. С. 18.

34 Там же. С. 17. ция предполагает существование определенных правил, дисциплину, переход от инстинктивного к рациональному, предвидение будущего, более высокую степень культуры, а это все условия, которые толпа, предоставленная сама себе, никогда не могла осуществить. Благодаря своей исключительно разрушающей силе толпа действует как микробы, ускоряющие разложение ослабленного организма или трупа. Если здание какой-нибудь цивилизации подточено, то всегда толпа вызывает его падение»35. Предвидя неизбежность социализма как господства массового сознания и венец стремления масс к всеобщему уравнению, Лебон в начале XX века писал: «Нужно, чтобы хотя бы одна страна испытала его на себе в назидание всему миру. Это будет одна из экспериментальных школ, которые в настоящее время одни только могут отрезвить народы, зараженные болезненным бредом о счастье по милости лживых внушений жрецов новой веры. Так как социализм должен быть где-нибудь испытан, ибо только

-> г такой опыт исцелит народы от их химер. Носителем элитарного сознания, управляющего поступками массы, является герой. Его особое положение определяется как случайными обстоятельствами, определившими его счастливую судьбу, так и личным «обаянием». «Основатели религиозных и политических верований только потому могли достигнуть цели, что умели внушить толпе чувство фанатизма, заставляющее находить счастье в обожании и подчинении и с готовностью жертвовать своей жизнью для своего идола»37. Полагая, что история творится массой, Лебон утверждал, что понять философию истории возможно лишь познавая закономерности массового сознания. Герой, как гипертрофированная элита, выступает своеобразным концентратом и выражением неосознанных влечений и потребностей массы. Герой, как и элита, без толпы не существует. Только на фоне народной массы возможно выделение небольшого слоя людей, чутко улавливающего и умело управляющего бессознательными импульсами, исходящими от «большинства». «Героическая элита», по мысли Лебона, обладает какой-то мистической спецификой. Она поставлена волей случая в особое, привилегированное положение, дающее ей возможность

35 Лебон Г. Психология толпы. С. 151.

36 Лебон Г. Психология социализма. СПб., 1995. С. 522-525.

37 Там же. СПб., 1995. С. 522-525. управлять массой. Между тем массовое сознание неустойчиво, легко меняет своих кумиров и разрушает прежние иллюзии.

Другой исследователь проблем массовидного сознания и поведения конца XIX — начала XX века Г.Тард выделяет наряду с понятием «толпы», понятие «публики». Публика, по Тарду, значительно шире и многочисленнее, чем толпа. Своему появлению она обязана книгопечатанию и, особенно, возникновению и распространению периодической печати. Как и толпа, публика дифференцирована, — можно выделять литературную, философскую, научную публики, организованные изданием специальной литературы. Наиболее влиятельной и вбио рающей в себя все остальные виды, является «политическая публика». Публика по Тарду, менее слепа и значительно более долговечна, чем толпа. По его определению, публика — это огромная, рассеянная толпа с неопределенными и постоянно меняющимися границами, объем, и содержание которых меняется в зависимости от ситуации. Эта ситуация определяется теми, на кого ориентирована публика, — публицистами. Но в то же время публика и толпа взаимно отражают друг друга, заражаясь одинаковыми мыслями и страстями. Главным свойством публики выступает подражание. Именно в публике развивается общественное мнение, общественная оценка социальных событий и явлений. По словам Тарда, достаточно одного пера, чтобы привести в движение миллион языков и сознаний. Каждый читатель убежден, что он разделяет мысли и чувства огромного числа других читателей. Мнимое единство становится источником мощной энергии, ищущей своего выхода.

Именно широкое распространение прессы мобилизует публику во имя той или иной цели. В сложных общественных обстоятельствах вся нация превращается «в огромный массив возбужденных читателей, лихорадочно ожидающих сообщений». Давая публике классификацию, Тард отмечает, что важнейшим признаком разделения публики на категории является ее вера. Подобно толпе, публика нетерпима, пристрастна и требует, чтобы ей уступали. И толпе, и публике присущ дух стадности, по своему поведению они напоминают пьяного. Они легковерны, порой безумны, нетерпимы, постоянно колеблются между возбуждением и крайним угнетением, поддаются коллективным галлюцинациям, способны на преступления. «С тех пор, как начала нарождаться публика, величайшие исторические преступления совершались почти всегда при соучастии преступной публики»39. Таким образом, толпа и публика одновременно соединяют стремление к социальному и его разрушению. Тард делает вывод, что за преступной толпой стоит еще более преступная публика, а во главе публики — еще более преступные публицисты. Публицист для него выступает как неформальный лидер и воплощает в себе интеллектуальную и политическую элиту. Действия публики не столь прямолинейны как действия толпы, но и те и другие склонны подчиняться побуждениям зависти и ненависти, возбуждаемыми публицистами.

Если толпа может реагировать на любой раздражитель, который задевает ее интересы, то публика реагирует на тексты, распространяемые в прессе, в литературе или по иным информационным каналам. Во времена Тарда главным каналом распространения информации были газеты. В наши дни таких каналов множество, и ориентация публики на тексты стала более дифференцирована. Трудно найти общие черты у читателей научных журналов и потребителей порно-литературы. Общим для них является только умение читать. Таким образом, информационные тексты создают публику, ею управляют и выступают для нее главной ценностью. Возникает вопрос о преднамеренности или непреднамеренности злодейства публицистов. Можно постулировать большую меру ответственности создателей и хранителей интеллектуальных ценностей.

З.Фрейд в своей работе: «Психология масс и анализ человеческого Я» придерживался близкого к Лебону взгляда на природу массы. С его точки зрения, природные энергетические силы, присущие человеку изначально, наиболее сильно актуализуются именно в окружении массы. Сгруппированность людей стимулирует агрессивность и сексуальность, изначально присущие личности, но сдерживаемые сознанием и культурой. Оказавшись же в толпе, личность поддается древним, вдруг проснувшимся инстинктам и утрачивает способность их контролировать. По мнению Фрейда, действия массы почти всегда протекают вне контроля сознания, поэтому термин «массовое сознание» он заменяет «массовым бессознательным». Выразителями массовых интенций являются художники, которые в своих творениях в символической форме воплощают вытесненные подсознательные влечения. Таким образом, художники, наиболее чуткие выразители массового бессознательного, способны влиять на массовое поведение художественными образами, воплощенными в произведениях.

Первые исследования выделяют наиболее общие черты, присущие массовому сознанию и поведению. Они сводятся к следующему:

Личность, находясь в массе, теряет свои индивидуальные характеристики и подпадает под власть инстинктивных групповых реакций.

Контроль логики ослабевает, он заменяется эмоциями и инстинктами. Масса легко поддается внушению и сильнее обнаруживает эмоциональные реакции, чем отдельные индивиды.

Находясь в массе, личность утрачивает свою интеллектуальную самостоятельность. Общий интеллект массы, уровень сознания, всегда ниже, чем совокупность интеллектов, входящих в нее индивидов. Масса «оглупляет».

Человек массы утрачивает чувство личной ответственности и его легко принудить к совершению каких-либо бесконтрольных или преступных действий.

Характеристики интеллектуальной элиты могут быть сведены к следующему:

Интеллектуальная элита всегда выступает в меньшинстве.

Элита в нашем контексте обладает интеллектуальным преимуществом.

Интеллектуальная элита может занимать, но может и не занимать привилегированное положение в обществе.

В отличие от массы, интеллектуальная элита дифференцирована по типам и способам специализации.

В отличие от массы, элита обладает развитым самосознанием.

В отличие от массы, интеллектуальная элита не стремится подавить в своей среде индивидуальность, наоборот, одним из главных принципов существования элиты является многообразие индивидуальностей и чем больше их будет, тем сильнее элита.

Элитарному сознанию присуще чувство ответственности не только за свои действия, но и за действия массы.

Противостояние личности и массы не всегда предполагает, что данная личность является представителем элиты. Это может быть обычный средний обыватель, но, оказавшись лицом к лицу с толпой, он способен ощутить ее враждебность. Всякий отдельный индивид вызывает недоверие массы, как будто она представляет собой подозрительное существо, не принимающее чужаков. В этом противостоянии индивида и массы проявляет себя диалектическая связь элемента и системы. Элемент, как отдельно взятый, противостоит системе, в которой он существует, и в то же время, система, состоящая из элементов, противостоит каждому из них в отдельности. Система по принципу эмерджент-ности, не сводима к простой сумме элементов, но образует новые свойства, не бывшие у каждого из элементов. В то же время каждый элемент, вливаясь в систему, утрачивает какие-то свои уникальные свойства и подчиняется законам целого.

Одним из решительных критиков массового общества стал Ф.Ницше. Человек массы для него — это «неудача по отношению к высшему человеку». Ницше указывал на глубокую враждебность массы и «сверхчеловека», под которым он, прежде всего, разумел творческую, интеллектуальную личность. Ницше писал, вкладывая в слова своего героя Заратустры характеристику массового сознания и заложенной в нем перманентной ненависти к элите: «Будучи снисходителен и справедлив, ты говоришь: «Невинны они в своем маленьком существовании». Но их узкая душа думает: «Виновно всякое великое существование. Пред тобой чувствуют они себя маленькими, и их низость тлеет и разгорается против тебя в невидимое мщение»40.

Вся европейская культура, по представлениям Ницше, не находит путей разрешения противоречий между старыми и новыми ценностями, между массовым, филистерским миром и миром «сверхчеловека», олицетворяющего новое

40 Ницше Ф. Так говорил Заратустра. Книга для всех и ни для кого. СПб., 2001.С.45. и творческое, и устремляется к неминуемой катастрофе. Именно «плебейский дух» нового времени способен привести культуру к упадку.

Афористический стиль произведений немецкого философа, его теоретические прозрения стали близкими многим мыслителям постмодернизма.

В конце XIX века К.Леонтьев прозорливо предсказывал, что начавшиеся в Европе процессы «эгалитаризации и либерализации» приведут общество к относительному равенству— экономическому, политическому, умственному, половому и т.д. Нарастание всякого рода «вольнодумства», снисходительности и попустительства в отношении индивидуального волеизъявления сформируют наиболее распространенный тип «самоуверенных и заносчивых граждан». Процессы демократизации повседневной и умственной жизни неизбежно закончатся господством среднего класса, скромных, однородного ума людей, не слишком много работающих и счастливых в своей одинаковости.

В европейской культуре вырабатывается образ человека со средними способностями и запросами, ориентированного на удовлетворение сиюминутных потребностей, на упорное отстаивание своих прав и свобод, природы и сути которых он до конца не осознает. Средний человек сформулирует для достижения житейских целей этику, свободную от всяких мистических и религиозных начал. Он будет уверен, что раскрытию чувства собственного достоинства будет способствовать стремление к богатству и роскоши в его «усредненном» и ограниченном понимании. Все, что отличается от его простой системы ценностей, будет выпадать из сферы внимания и отвергаться.

Один из авторитетных мыслителей первой половины XX столетия, культурные провидения которого пользовались вниманием многих экзистенциалистов и постмодернистов, Х.Ортега-и-Гассет, уделил большое внимание вопросу соотношения массовой и элитарной культур. Основная черта нашего времени заключается в том, что «оно претендует на то, чтобы значить больше, чем все предыдущие времена; более того, оно порывает нити, связывающие его с прошлым, не признает существования нормативных и классических эпох»41. По мнению Ортеги: «Человек-масса до сих пор живет за счет того, что сам же и от

41 Ортсга-н-Гассет X. Дегуманизация искусства и другие работы. М., 1991. С. 71.

41 РОССИЙСКАЯ

ГОСУДАРСТВЕННАЯ БИБЛИОТЕКА рицает, пользуясь богатствами, которые накопили и создали другие»42. Испанский мыслитель, убежденный апологет элиты, не жалеет красноречия для метких характеристик плебейского духа и поведения человека массы. По его словам, «достаточно обратить внимание на энергию, решительность и беззастенчивость, с которой сегодня шагает по жизни каждый, стремясь навязать свое мнение, стараясь урвать побольше удовольствий»43.

Жажда наслаждений и погоня за ними становится единственным стимулом человеческого существования. Эгоистический гедонизм заслоняет собой все родовые устремления, с которыми традиционно связывался общественный прогресс. Безответственность современников, их безразличие к судьбам культуры объясняется резкой границей, отделяющей нашу эпоху от предыдущих времён, и в этой границе концентрируется торжество массы. Постмодернизм заимствует многие идеи Х.Ортеги-и-Гассета, высказанные им о природе массовой культуры, о явлении и природе человека-массы, его поведении и реакциях, состояниях его сознания, «непокорности» массы, пагубного влияния американской культуры, как «наиболее массовой», на европейскую культуру. Массови-зация культуры способна привести развитие человечества к непредсказуемым последствиям, в том числе и к катастрофам. Пессимистические идеи Ортеги, его предвидение культурного катастрофизма особенно близки постмодернизму. Философия «тела» — актуальная тема для постмодернизма, также исследовалась Ортегой. В трактовке сферы телесности в культуре наиболее остро обозначаются социальные стремления массового сознания и система образов массовой художественной культуры. Испанский философ обозначил сферу телесности как обращение современной культуры к первобытности, имея в виду не только «дикость» массового человека, как он пишет: — «восставшего дикаря» и отсталости его сознания, но и стремление массы, например, к созерцанию сцен насилия, зрелищу руин, катастроф, распространению криминальной порнографии. Увлечение образами деструкции, в какой бы сфере она не проявлялась, свидетельствует о феномене частичной или полной утраты культурной памя

42 Ортега-м-Гассет X. Дегуманизация искусства и другие работы. С. 228.

43 Там же. С. 53. ти — забвении «исторической культуры». Масса ничего не помнит — ни зла, ни добра, что свидетельствует об отсутствии «опыта массового сознания» или быстрой его утраты.

Интеллектуальная элита также может тешить свое воображение картинами гибели, смерти и тления, как, например, в произведениях петербургской группы художников — «некрореалистов». Однако художники рассматривают деструкцию как метод изучения жизни, подобно тому, как Микеланджело разрезал трупы, изучая строение человеческого тела, в то время как массовый человек в сценах смерти видит только непреложный закон, подтверждающий его частный случай.

Ортега полагал, что масса не есть нечто определенное, но, скорее, рыхлое и переменное. Однако она состоит из «массовых единиц». Человек, находящийся в массе, является носителем качеств, закрепленных в массе. Его единичность слишком беспомощна, чтобы противостоять влиянию массы. Оказавшись в массе, «одиночка» перестает ощущать свою «самость», утрачивает осмысленное индивидуальное движение, подчиняется «броуновскому» движению толпы. Ортега выделял следующие характерные черты человека-массы: 1. Он (человек-массы) с удивительной легкостью решает все материальные проблемы. 2. Настоятельно требует гарантий общественного порядка и личной безопасности. 3. Средний человек осознает, что все равны перед законом. Из этих соображений Ортеги следует, что человек массы инфантилен, труслив и демократичен. Массовый человек оказался в новом мире техницизма, на который оказали влияние либеральная демократия, научное экспериментирование и индустриализация. Мир, окружающий «человека-массу» с рождения, не ставит перед ним преград, ограничений и запретов. Напротив, все окружающее возбуждает его аппетиты, растущие с каждым днем.

В психологической характеристике современного человека следует отметить два вектора: свободное распространение его жизненных устремлений и радикальная неблагодарность по отношению ко всему, что сделало возможным его потребительское существование. Необыкновенная предприимчивость и умение все считать своим свидетельствует об отсутствии у массового человека культурных корней и неопределенности происхождения. Неблагодарность массового сознания к творцам культурного наследия объясняется узостью воображения, невозможностью представить, что блага цивилизации основаны на скрупулезной культурной экономии, на научном изобретательстве, долгом и утомительном строительстве, накоплении материальных и духовных благ.

Мир прошлого был социально примитивен, его постоянно сотрясали неустроенность, голод и войны, что создавало постоянную тревогу для массового сознания. В традиционных культурах массовый человек был постоянным предметом всевозможной агрессии и посягательств. Спектр его возможных достижений был строго ограничен. Теперь же все изменилось. Современный человек видит мир как безоблачный горизонт неограниченных возможностей, прежде всего, потребительских. Следует заметить, что Ортега не предполагал, каким кошмаром для массового сознания в конце XX и начале XXI века явится терроризм, и по «безоблачному» потребительскому существованию человека массы будет нанесен чувствительный удар.

Вырождение интеллектуальной элиты создало предпосылки появлению в XX веке новой массы. Причины этого явления Ортега видит в объективном росте населения. Так в Европе население увеличилось за одно столетие почти в два с половиной раза и достигло к 1914 году четырехсот шестидесяти миллионов. Вторая причина — научно-технический прогресс, давший работу, создавший благосостояние и продолжительность жизни. Третья причина — урбанизация, развитие городских форм жизни с увеличением комфорта, потребительского рынка и разнообразного досуга. Четвертая причина — либеральная демократия, при которой необразованная масса «нахваталась» идей «властного соподчинения» и «стандартного равенства», которые, в свою очередь, создали социальный климат всеобщего господства общественного мнения. «Беда нашего времени в том, — формулировал эту идею Э.В.Соколов, — что заурядные души безбоязненно навязывают свою заурядность всем и всюду»44. Кто думает не

44 Соколов Э.В. Ортега-и-Гассет. Век элитарного искусства и массового общества // Человек. 2002. № 6. С. 94. так, как все, рискует стать отверженным. За господством масс Ортега усматривает надвигающуюся культурную катастрофу.

А.Тойнби внес большой вклад в изучение взаимодействия элитарного и массового сознания. Он точно и проницательно проанализировал развитие цивилизаций, усматривая энергетический принцип развития в активном взаимодействии «творческого меньшинства» и нетворческого, инертного «большинства». Анализ современности привел его к выводу, что «великие общественные силы современности — Демократия и Индустриализм, приведенные к жизни западной цивилизацией, возникли в сознании творческого меньшинства, и это меньшинство стоит сейчас перед вопросом, способно ли оно руководить и управлять гигантской энергией высвобожденных сил. Главная причина, по которой Соль Земли не может ощущать себя в безопасности, заключается в том, что большинство, увы, по-прежнему „пресно"»45. В современном обществе огромные массы людей остаются на низком интеллектуальном и нравственном уровне, как будто не произошли мощные сдвиги в науке и экономике за последние 150 лет. Мера нравственного убожества и деградации современного человечества в полной мере видна на страницах «желтой прессы». Более того, современные СМИ, сознательно или неосознанно, стремятся сохранить и упрочить это массовое убожество.

Дата добавления: 2015-07-13