Взаимодействие элитарного и массового сознания 5 страница

Н.Козлова относится скептически к разделению элитарной и массовой культур в современном обществе, указывая при этом на крайнюю сложность трактовки именно массовой культуры. Она называет ее «темной ясностью» в силу ее крайней запутанности и в то же время самоочевидности. Давность самой проблемы происходит с древнейшего разделения на «посвященных» и «профанов». Автор упрекает научную традицию, сложившуюся в XIX веке, направленную на скептическое отношение к массе и порожденной ею культуре. В сферу ее критики попадают высказывания по этому вопросу Г.Гессе, В.Беньямина, Т.Адорно, Х.Ортеги-и-Гассет. Козлова солидарна с П.Бурдье, полагавшим, что главная точка отсчета понимания природы массового лежит в «процессе повседневной жизни», «создающей верный эстетический вкус и меру человеческого содержания». С этим нельзя не согласиться, но с оговоркой, что «повседневная жизнь» свойственна как массовому, так и элитарному человеку, и отсчет меры ценностей будет производиться с разных точек зрения, в результате чего и ценности будут различны, и их условная величина.

Исследователь верно отмечает принципиальность различия ценностей элиты и массы: «Ледяная торжественность больших музеев, грандиозная роскошь оперных театров, декор концертных залов как будто специально ориентированы на отказ от коммуникации с профанами. Своей холодной вежливостью они как бы исключают соблазн близости»91. Подобная отстраненность элитарных ценностей сравнима с кантовской эстетикой — антиподом эстетики популярной. Хотелось бы увидеть когда-нибудь «Критику практического разума» как бестселлер. Соглашаясь с П.Бурдье, Н.Козлова замечает: «Оказывается, нет ничего более чуждого массовому сознанию, чем идея чистого эстетического удовольствия». Только такое удовольствие является приметой восприятия полноценного художественного произведения.

Автор постулирует: «Получается, что проблема массовой культуры — это во многом проблема точки зрения на охватываемый ею круг явлений, проблема точки отсчета. Иногда говорят, что существуют две традиции в культуре — большая и малая. Большой называют традицию „размышляющего меньшинства", культивируемую специально. Малой — традицию „неразмышляющего большинства". Традиции эти представляют собой как бы два потока мысли и действия, отличающихся друг от друга, но принадлежащих одному миру». Однако в современной культуре происходят серьезные изменения. Художественная культура все более ориентируется на средний вкус массового потребителя: «Происходит резкая смена масштаба, в котором видит себя самого „человек культуры", переворот в отношении к читателю, зрителю, к миру, в конце концов. Исчезает образ жреца искусства как исключительной личности, противопоставленной косной толпе, серому обывателю.». Нельзя не согласиться с тем, что разрушаются старые мифологемы, а сами социальные коды становятся

91 Козлова Н. Безвкусица масс и вкус интеллектуалов // Общественные науки и современность. 1994. № 3. С.142-151. предметом языковой игры. При этом тексты массового сознания, как это ни парадоксально, обретают ауру, ранее считавшуюся принадлежностью только «высокого искусства». Может показаться неискушенному исследователю, что интеллектуал больше не является той осью, вокруг которой вращается мир. Нет больше привилегированной точки зрения, нет интеллектуального центра.

Суммируя сказанное, можно сделать вывод, что исследователю не близка позиция Флиера, склонного растворять элитарную культуру в массовой и видящего в массах эталон современного эстетического вкуса и актуальной художественной ценности. Наоборот, граница, разделяющая элитарную и массовую культуру, будет со временем только углубляться. Козлова соотносит массовое сознание, и архетипическое, идущее из древнейших пластов культуры. По ее мнению, массовому сознанию «присуще стихийное, архаически-оргиаистическое начало». Поэтому-то, пишет исследователь, невольно вспоминается Г.Лебон, «оргиазм нашей советской массы необуздан, негармонизован, он выходит на поверхность исторической жизни с самого начала существования советского государства. Вспомним страсть и неистовства при расчистке места под новое общество. Это архаические корни авангардистских настрое 92 НИИ».

В американской социологии (Ч.Мукерджи и М.Шадсон. — Новый взгляд на поп-культуру) исследования культурной идентификации социального большинства получили наименование «поп-культуры», включающей в себя не только массовую, но и народную (фольклорную) культуру. Весьма знаменательно, что исследования поп-культуры постоянно связаны с оценкой элитарной (высокой) культуры. В этом сказывается связанность понимания и трактовки этих двух феноменов. К слову сказать, в отечественной литературе также существует разделение на массовую и популярную культуры. Так, Е.Н.Шапинская пишет: «С социологической точки зрения массовая культура — это культура массового общества, оформившегося в данный период. Под популярной же культурой мы будем понимать область культуры, которая приемлема и понятна большинству населения в любую историко-культурную эпоху, которая облада

92 Козлова Н. Безвкусица масс и вкус интеллектуалов. С. 119. ет своими эстетическими особенностями и находится в сложном комплексе взаимодействий с другими культурными пластами (элитарной, народной)». По мнению американских исследователей, современные социологические исследования вышли за рамки дискуссии о моральной и эстетической ценности поп-культуры. В качестве актуальных задач выдвигается исследование ее семантической структуры, а также проблемы ее производства внутри определенных социальных групп. Большинство современных работ по поп-культуре в Соединенных Штатах выполняются приверженцами концепции «производства культуры», использующими методы социологии для анализа социальных условий культурного производства, т.е. изучения деятельности художников, кинематографистов и других специалистов из сферы художественной культуры. Наблюдается также возрождение интереса социологов (в том числе и многих ученых в Европе) к стратификационным функциям культурных систем, к тому, как социальные группы идентифицируют себя посредством культурных различий.

Эти подходы открывают новые перспективы для анализа культурных объектов и систем. Трактовки процессов, происходящих в массовой культуре, не связаны с резким противопоставлением элитарной и массовой культур.

Концепции «производства культуры» основываются на посылке о том, что создание объектов культуры, будь то «искусство» или «массовая культура», предполагает трудовую кооперацию и решение социально-групповых проблем, которые доступны для анализа с помощью общепринятых социологических методов. Изучение социальных механизмов, работающих независимо от эстетических критериев, создает основу исследования массовой культуры и делает это не менее важным,.чем изучение шедевров искусства.

Школа культурной стратификации (Бурдье) выдвигает тезис о том, что культурные различия и общественное внимание к культурной дифференциации социологически очень показательны, так как они связаны с фундаментальными признаками социальной стратификации. Социальное деление подкрепляется культурными различиями между группами и индивидами. Поскольку изучение стратификации требует внимания к некоторым культурным аспектам, феномену народной культуры отводится существенная (но не определяющая) роль.

В исследованиях, посвященных стратификации современного постиндустриального общества, часто высказывается мысль о выравнивании социальных различий, стирании граней между представителями различных социальных групп. Однако, по мнению У. Бека, несмотря на «эффект лифта» — резкий подъем уровня жизни всех слоев развитых стран Европы, «старые различия

93 гт снова восстанавливаются на новом уровне». При этом неравенство не устраняется, но только переносится в область «индивидуализации социальных рисков». Возрастает психологическая ориентация на индивидуальный успех, которая сопровождается, как следствием, «волной психозов». Возникающие социальные структуры становятся восприимчивыми к пропагандируемым СМИ «модным темам и конфликтным модам». Таким образом, «общество риска» не сглаживает различий массового и элитарного сознания, но переводит их в сложную сеть индивидуальных и групповых предпочтений и ценностей. Социологические исследования культуры, более укорененные в американских традициях, выросли из символического «интеракционизма». Этот термин определяет социальную активность различных символических объектов, например, рекламы. В этих работах главный акцент делается на том, каким образом люди формируют смыслы и значения и как в процессе повседневных социальных взаимодействий они созидают общество. Отказываясь от обычного для традиций научной мысли подчеркивания роли творческой индивидуальности, сторонники концепции «производства культуры» утверждают, что изобразительное искусство, музыку, литературу, телевизионные новости и т.п. создают социальные группы. Общим между поп-музыкой и физикой элементарных частиц является то, что это суть символические структуры, созданные людьми в рамках и посредством определенных социальных организаций. Такое, на первый взгляд неожиданное утверждение вступает в конфликт с общепринятыми мнениями о культуре, которые разделяются не только неискушенными людьми, но и многими профессиональными теоретиками. Организационный подход отрицает наличие однозначной связи между намерениями индивида и структурой общества.

93 Бек У. Общество риска. На пути к другому модерну. М., 2000. С. 130.

По мнению Ч.Мукерджи и М.Шадсон, приверженцы концепции «производства культуры» обычно думают, что они изучают «культуру». На самом деле это не совсем так. Они изучают производство культурных объектов, становящихся материалом и принадлежностью культуры. Но сами по себе эти объекты не являются культурой как таковой. Если рассуждать в категориях лингвистики, то социологи изучают код, но не язык; внешний вид (performance), но не содержание (competence); речь, но не язык. Процессы производства и селекции, которые так хорошо описывают Хирш и Гитлин, в действительности являются не только социоэкономическими, но и культурными процессами, осуществляемыми на базе некоторых интеллектуальных, символических предпосылок. И только в этом контексте они выступают как процессы производства культуры.

Главный вывод, который можно извлечь из новейших социологических исследований массовой культуры, это трудность проведения жесткой границы между массовой и элитарной культурой. Часть явлений поп-культуры со временем становится принадлежностью культуры высокой часть явлений высокой культуры включается в массовую. Так, субъект массового сознания способен овладеть специальными художественными знаниями и навыками, а элитные группы создают свой собственный «фольклор» (например, берущую начало от романтизма XIX столетия веру в гения — творца культуры). Границы между элитарной и массовой культурой устанавливаются и поддерживаются не столько во имя эстетических, сколько ради социальных и политических целей. Сегодня, в отличие от дискуссии 1950-х годов о «массовой культуре», социологи склонны воздерживаться от прямых суждений и рассматривают саму эту дискуссию (в некоторых аспектах продолжающуюся и поныне) как часть социального процесса, посредством которого оценочные суждения привязываются к тем или иным вкусовым предпочтениям социальных слоев. Эти выводы подтверждаются и новейшими дискуссиями о проблеме «канонизации» в литературе и искусстве. Литературоведы все более осознают, что их деятельность носит не абстрактно-критический, а конкретно-социальный и политический характер: то, что называется «литературой», во многом зависит от индивидов и общественных институтов, связанных с доминирующей социальной группой, оттого, что ими признается литературой. Объявление произведения шедевром — это, прежде всего социальный и политический акт, а не суждение чистого разума.

Диалог между текстом и аудиторией, замечают некоторые исследователи, например, Фиске, не является анархическим или плюралистическим, он должен быть осознан в контексте общественных отношений и той роли, которая принадлежит в них властным структурам. Например, телевизионный текст не анархичен. Вы не можете вычитывать из него любой смысл, какой захотите. Различные субкультуры в обществе определяются только через их отношение (возможно, оппозиционное) к центрам влияния, точно так же и множественность значений популярного в данном обществе текста может быть определена только в его отношении (возможно, оппозиционном) к доминирующей идеологии, поскольку она выражается, структурируется в этом тексте. Элита-рист рассматривает духовную отсталость масс в данную эпоху не как продукт соответствующих общественных условий, а как фактор постоянный, не подлежащий какому бы то ни было воздействию.

Таким образом, логика теорий взаимодействия элитарной и массовой культур приводит исследователей к выводу: в европейской культуре конца XX — начала XXI веков элитарная культура, хотя и утрачивает прежнее положение «хранителя» интеллектуальных ценностей, остается «культурным арбитром» движения этих ценностей.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения и библиографии.

Заключение диссертации по теме "Теория и история культуры", Суворов, Николай Николаевич

Выводы: Массовое сознание постиндустриального общества формируется СМИ, рекламой, массовой культурой и массовым искусством и обладает морфологическим строением. Так, его основными ценностными акцентами выступают «тело и вещи» (Бодрийяр), поскольку массовое сознание не может вырваться за границы своих насущных потребностей и среды повседневности. Массовое сознание характеризуется симулятивной мифологией, построенной на исторических, народных и повседневных нарративах, включая культ зрелищ, образы популярного искусства, техномифы, страхи ожидаемых катастроф. К характеристикам массового сознания относятся следующие: человек, находясь в массе, утрачивает личностные характеристики и подпадает под власть групповых реакций; логический контроль ослабевает, заменяется эмоциями. Масса легче, чем индивид поддаётся внушению и сильнее обнаруживает эмоциональные реакции; человек, находясь в массе, утрачивает интеллектуальную самостоятельность. Общий интеллект массы всегда ниже, чем совокупность интеллектов входящих в неё индивидов; массовое сознание ориентировано на потребление и гедонизм; для массового сознания интеллектуальная элита выступает как чуждое социальное образование, но необходимое для обслуживания его потребностей.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Современная цивилизация вступила в стадию постмодернизма, которая, скорее всего, будет длиться достаточно долго. По мысли некоторых исследователей, эпоха постмодернизма может занять несколько веков, а мы живем в самом ее начале396. Следовательно, основные идеи и принципы, сформулированные в начальной стадии направления, будут верно отражать реальные процессы и в последующем. Отторжение постмодернизма в массовом сознании является следствием не раз отмечаемой «неповоротливости» последнего. Постмодернизм станет понятен массовому сознанию только при условии его перевода на «бытовой уровень», что не является возможным.

Постмодернизм дал культуре новое измерение, раздвинул ее горизонты, в то же время поставил ученых и художников перед сложными задачами: обретения многомерного, нелинейного мышления в масштабах культурно-исторических эпох, овладения различными типами письма (различными способами ставить и формулировать проблему и, следовательно, по-разному решать ее). Он совместил в одном авторе художника, ученого и философа, поставил высокие требования к творцу нового. В сфере постмодернистского дискурса осуществляется поиск средств для воссоздания множественности истины, принципиальной неоднозначности решений, моделирования и построения вероятных миров, качественому обновлению процесса мировосприятия и его креативного преобразования. Постмодернисты соединили в языке творчества и научного описания традиционно несовместимые единицы смыслов и значений, лишая их стабильной неподвижности, ориентируя на бытие множественности и вероятности. Постмодернизм поколебал авторитет догматизма, введя релятивизм и плюрализм как важнейшие гносеологические принципы. Постмодернисты также развенчали авторитет метанарративов и утопий, идущих еще из эпохи Просвещения, показали преимущества принципов «игры» и «удовольствия»

396 Например: Скоропапова И.С. Русская постмодернистская литература. М., 2000. С. 527; Эпштейн М. Прото-, или Конец постмодернизма // Знамя. 1996. № 3. С. 196-197. над диктатурой «производства». Создана новая картина мироздания, пронизанная новой постмодернистской этикой, в которой нравственный императив перестал быть единственно верным. Грани поступка определяются гармонией человека и мира. Допуская множественность истин, постмодернистская этика утверждает множественность поступков, раздвигает границы нравственного.

На этом фоне стратификация общества подвергается принципиальному пересмотру. Так, по мысли Ю.Хабермаса, человеческий геном нуждается как в нормативном регулировании прироста свободы, так и возрастании могущества Я, — ничем не ограниченного. Между тем принцип, высказанный Кьеркегором: «возможность быть самим собой», может быть осуществлен только с помощью транссубъективных сил397.

Такими силами, выполняющими в обществе роль культурного «фильтра», являются как элитарное, так и массовое сознание.

397 Хабермас Ю. Будущее человеческой природы. М., 2002. С. 25.

Научная библиотека диссертаций и авторефератов disserCat http://www.dissercat.com/content/elitarnoe-i-massovoe-soznanie-v-khudozhestvennoi-kulture-postmodernizma#ixzz310x7VW8z

Дата добавления: 2015-07-13