Первый Кондратьевский цикл (от Екатерины II

до реформы 1861 года)

Известны два противоречивых процесса в первой половине XIX в.: с одной стороны – страна впитывала в себя все новые инновации, а с другой – внутрисистемные противоречия вели к ее нарастающему отставанию.

Тем не менее, к 1861 г. посевные площади выросли в 1,5 раза (до 53 млн. га), а ежегодный сбор зерновых – в 1,4 раза (до 54 млн. т.), правда, при почти неизменно низкой урожайности – около 10 ц./га. Одновременно появились новые отрасли, по сути агропромышленного типа – сахарной и шерстяной. Если первый сахарный завод появился только в 1802 г., то уже к 1844 г. в лесостепной зоне европейской России их было более 200, а площадь свекловичных плантаций превышала 23 тыс. га.

Диффузия нововведений, в условиях классового расслоения российского общества, усиливает дифференциацию хозяйственных подсистем в аграрном секторе российской экономики. В помещичьих усадьбах появляются многопольные системы земледелия, машинная техника и наемная рабочая сила. В 1801 г. появляется еще одна знаковая инновация – вводится свободная купля-продажа земли без права иметь крепостных. Все интенсивнее идет процесс замены трудовой повинности и натуральных платежей на денежные.

На этом фоне в Центральной России все заметнее роль крестьянской промышленности – классический пример использования западных технологий и национальных систем организации производства. Именно кустарные промыслы явились той питательной средой, из которой вырастали крестьянские мануфактуры, а позже и фабрики.

Темпы индустриальной волны были внушительными. Число предприятий выросло более чем в 6 раз, превысив к 1860 г. 15 тыс., а численность занятых на них выросла в 6 раз (до 565 тыс. чел.). Некоторое уменьшение среднего размера предприятий (с 40 до 37 чел.) как раз и свидетельствует о массовом возникновении индустриальных полюсов роста.

В первой половине XIX в. происходит и быстрый рост суконной промышленности. С 1804 по 1825 гг. число занятых возросло с 28 до 63 тыс. чел. и достигло к 1860 г. 95 тыс. чел. В течение всей первой половины XIX века нарастал поток ввозимого из-за рубежа инструмента и оборудования. В 1850 г. его было ввезено на сумму 8,4 млн. руб. ассигнациями против 0,08 млн. руб. в 1815 г. Одновременно начинает развиваться новая отрасль – машиностроение. В 1824 г. возникает первый отечественный завод по производству паровых машин. К 1860 г. завершилось вытеснение вотчинных и посессионных мануфактур, основанных на крепостном труде, капиталистическими мануфактурами, основанными на вольнонаемном труде.

Началась революция и на транспорте. Первый пароход был спущен на Неве в 1815 г., а к 1861 г. только по Волге их курсировало более 200. Поучительная история с развитием железнодорожного транспорта. Впервые серийное производство паровозов для железных дорог было организовано в Ньюкасле английским изобретателем Д. Стефенсоном в 1823 г. для новой железной дороги Ливерпуль – Манчестер. Всего 10 лет спустя, в 1834 г., известные русские изобретатели Черепановы, работающие на Нижнетагильском заводе, построили первый русский паровоз, с использованием которого была пущена железная дорога между медным рудником и Выйским заводом. Однако первая пассажирская дорога между Петербургом и Павловском была построена иностранными предпринимателями в 1837 г. Значение железнодорожного строительства для России невозможно переоценить. Эта в определенном смысле судьбоносная инновация, которая позволила империи воссоединить расползающиеся региональные рынки, удержать геополитическую периферию, резко изменить саму ритмику российских пространств. В 1851 г. была открыта железная дорога Петербург – Москва (644 км). Уже к 1861 г. длина железных дорог почти утроилась: были построены дороги Петербург – Варшава, Москва – Ярославль, Москва – Н. Новгород, Москва – Козлов, Москва – Курск, Орел – Рига.

Началось активное вовлечение России в систему международной торговли. За 60 лет внешнеторговый оборот вырос более чем в 3 раза, но Крымская война показала нарастающее отставание России как в области технологических, так и социальных изобретений.

Интенсивный рост культуры и науки, с одной стороны, нарастание революционных настроений в широких слоях общества, с другой, совершенно очевидно, увеличивали энтропию и вели российскую территориальную систему к хаосу. Внешние геополитические силы также способствовали этому. В итоге к середине XIX в. Россия оказалась в очередной точке бифуркации. Реформы 1861 г. обозначили этот выбор: Россия пошла по пути создания индустриального общества западного образца.

Итогом ста пятидесяти послепетровских лет явилось зарождение и формирование нескольких ареалов индустриальной инновационной волны. Петербургско-Прибалтийский и отчасти Вислинский районы развивались преимущественно в рамках сильного воздействия западных инновационных волн, и не только технологических. В промышленности преобладал вольнонаемный труд, и он была почти исключительно городской, с высокой долей иностранных специалистов на производстве.

Напротив, Волжско-Окский район развивался преимущественно в рамках отечественных инновационных волн, но со значительным использованием западных технологий. Здесь выстроилась многоуровневая, слоистая структура начальной фазы индустриальной волны.

Урало-Камский район развивался преимущественно на базе отечественных технологий и отечественного менеджмента. Здесь в наибольшей степени проявлялась природная обусловленность территориальной структуры, почти исключительно использовался труд крепостных, что и сочетании с не возвратом природной ренты обеспечивало высокие прибыли, но одновременно консервировало технологические процессы. Южный район (Украина) в этот период – еще типичный аграрный регион, в основном, из отечественных инновационных центров.

Прочие регионы России – инновационная периферия, не восприимчивая не только к индустриальным инновациям, но на значительных пространствах не завершившая аграрную инновационную волну.

Дата добавления: 2015-07-13