Словесных наук 1 страница

СОЧИНЕНИЙ, ИЗВЛЕЧЕННАЯ ИЗ НЕМЕЦКОЙ БИБЛИОТЕКИ

ТЕОРИЯ КРАСНОРЕЧИЯ ДЛЯ ВСЕХ РОДОВ ПРОЗАИЧЕСКИХ

(1830 г.)

§ 1. Теория красноречия, риторика, научает систематически обрабатывать сочинения на письме и предлагает изустно так, чтобы они и со стороны материи, и со стороны формы, т. е. и по содержанию и по отделке, нравились читателю или слушателю, производя в его душе убеждение, растроганность и решимость удачным выбором и размещением мыслей, а равно и приличным выражением мыслей с помощью слов и движений телесных.

§ 2. Почему наука красноречия основывается на четырех главных пунктах:

a) На счастливом изобретении мыслей, приличных предмету. Это — задача собственно гения.

b) На благоразумном расположении мыслей занимательных и на умении переливать их в душу слушателя или читателя так, чтобы сей без дальнего труда мог обнимать воображением идею целого сочинения и отдельные части оного. Здесь решит эстети­ческий ум, т. е. вкус.

c) На изложении или выражении мыслей словами, речениями, оборотами, долженствующими иметь столько чувственного совер­шенства для приятной игры воображения, сколько то может быть совместно с легким и ясным обозрением.

d) На провозглашении подчиненной принадлежности, дейст­вующей однакож весьма сильно при изустном предложении собственно речи ораторской. Сия часть витийства, равно как и предыдущая, заведывается в особенности чувством изящного. (...)

§ 6. В ораторе предполагаются:

А) Со стороны умственной или теоретической: а) проница­тельный ум, дабы не руководствоваться темным чувством, а правильно познавать истинное и важное во всем том, что человека наиболее занимает; Ь) богатая, живая и смелая фантазия, которая не только чувственные предметы представляла бы пред глаза, но и отвлеченные мысли облекала в светлые образы; с) обширные сведения в науках (особливо в истории, политике, философии, снабжающих опытами, примерами, дока­зательствами); d) образование со стороны искусств, преимуще­ственно же опытность и навык в своем собственном; е) изучение языков, грамматическое и философическое, которые должны быть тесно связываемы между собою, дабы правильные и ясные мысли находили для всех своих оттенков приличное выражение.

B) Со стороны нравственной или практической — живое чувство священного сана человеческого, пламенная ревность к частному, особливо же к общему благу, и крепкая, непоколе­бимая воля.

C) Со стороны физической — приличная наружность, звучный орган голоса, крепкая грудь.

§ 7. Что красноречие не прихоть, это доказывается:

a) Естественною склонностию человека облагораживать, со­вершенствовать и украшать все свои произведения, а тем более произведения слова, в котором изливается все богатство души.

b) Потребностию ясных и живых созерцаний, которым пре­имущественно и способствуют все риторические украшения, разительные картины, приятные обороты, оригинальные сравне­ния, хитрые намеки, а не менее и самые доводы.

c) Необходимостью вразумлять человека в сомнительных и запутанных положениях жизни.

d) Властью победительного слова над движениями страстей, кои содержат нашу душу в неослабной деятельности и влекут к новым идеям, к смелым предприятиям.

§ 8. Область сего искусства самая обширная. Оно исходит от престола самодержца к подданным — в воззваниях и мани­фестах; оно торжествует в устах дипломата, который словом производит в действо то, чего нельзя достигнуть принуждением; господствует на поле брани, одушевляя воинов мужеством; господствует на народных собраниях, на которых происходят совещания о выгодах Отечества; — перед судилищами, где защищает права граждан; — в нравоучительных речах, обличая порок и оживляя благородные помыслы; наконец, во всех тех случаях, где требуется наставление. (...)

Глава первая Об ораторском языке или выражении

§ 12. Чистота — употребление слов и речений только со­образных со свойством нашего для всех понятного языка или таких, кои до получения в нем прав гражданства, очищены от всякой примеси чуждых ему форм и звуков, т. е. барбаризмов. Сии барбаризмы суть:

а) Слова обветшалые, т.е. неупотребительные уже в ны­нешнем составе образованного языка — славянские, польские,— испорченные, избыточествующие. Впрочем, есть слова, которые более случайно забыты, нежели отставлены за старостью и которые опять хорошими писателями удачно пускаются в оборот, тогда как другие, вновь составленные, часто стареют скорее обветшалых. Слова и речения, извлеченные из архива народных воспоминаний, придают слогу какую-то приятную важность, соединяя с почтенным видом старости интерес новости. Только

167надобно употреблять оные осторожно. Поэту, именно же комику, предоставляется здесь более свободы. В деловых бумагах обвет­шалые фразы почти неизбежны и потому извиняются нуждою.

b) Нововведенные — опрадываются как успехами умст­венного и сердечного образования, так и страстью к переменам. Они никогда не бывают коренные, а всегда производные; имеют целью или обогащение языку или поверку иных понятий и до­пускаются только там, где нет еще более приличных и удовлет­ворительных. Но и тут надобно уважать правила словопроиз­водства, аналогию и благозвучие. (...)

c) Областные, обыкновенно пошлые и низкие, с обще­принятым употреблением не сообразные.

d) Чужестранные — извиняются даже отличным писате­лям только в нужде, т. е. в ученых сочинениях при теперешнем недостатке своих приличных. Сего рода: 1) все, пришедшие к нам с вещью из чужих краев, 2) все произведения, называемые по имени изобретателей или по месту изобретения, также извест­ные чины, звания и науки, но только с избежанием нерусских форм, звуков и образов.

§ 13. Чистоте языка особливо способствуют: 1) хорошие сло­вари, 2) грамматики, 3) практическое изучение или соединенное с разбором чтение отличнейших писателей. Однакож мы не должны соблазняться, находя иногда и у них слова и речения, менее правильные. Имя знаменитого писателя не оправдывает погрешностей.

§ 14. Правильность — соблюдение форм, допущенных: а) употреблением, т. е. тайным согласием лучших писателей по нынешнему ходу образующегося языка; Ь) аналогией, предпи­сывающею во всех сходных случаях поступать одинаково, как при образовании отдельных слов, так и при размещении и соединении нескольких частей речи; с) особенным свойством языка, идиотизмом, как отблеском духа национального, недоступ­ным ни иноземцу, ни переводчику. (...)

§ 16. Особенно важны в языке синонимы, т.е. подобозначащие слова, кои хотя выражают одно понятие главное, однакож разные посторонние, ибо а) они способствуют правильности в мыслях, расширяя наши познания и поясняя оные в мельчайших частях, особенно в отвлеченных понятиях наук; Ь) образуют смысл и изощряют остроумие; с) чувство просветления понятий в малейших оттенках влечет за собою особое удовольствие; d) производимое изучением синонимов короткое знакомство с словесным запасом языка доставляет нам способ выражаться легко, прилично и приятно. Для упражнения даются здесь слова: спесивый, чванный, гордый, надменный, высокомерный, напыщен­ный, заносчивый и проч.

§ 17. Если синонимы уподобляются разным оттенкам одной и той же краски, то мы можем пользоваться ими для совершенной отделки картин, заменяя известным словом то, что слабо выражается другим. Но где по произволу смешивают их между собою, как будто они значили совершенно одно и то же, где употребляют их для наполнения пустых мест или для большего разнообразия и круглоты речи, там из подобного злоупотребления происходит темнота и запутанность, как в идеях, так и выражениях.

§ 18. Ясность— выбор вразумительнейших слов и речений в таком порядке, чтобы значение предмета само собою пред­ставлялось слушателю или читателю, всегда почти сторонними мыслями развлекаемому, и не могло не быть схвачено (...) Она а) требует слов определенного и принятого значения, а не переносных или технических; Ь) не переставляет слов слишком часто; с) соблюдает в периодах известную меру и тем поддержи­вает внимание до конца речи; d) не загромождает главного предложения придаточными, разрывающими смысл, а тем менее разнородными; е) избегает слишком многословных описаний, произвола в составлении новых слов, принужденной краткости, которая отнимает у речи необходимую связь и при которой писатель понимает только сам себя; избегает грамматических ошибок и излишних украшений; наконец, она-то облегчает обозрение целого заметным обозначением отличительных приз­наков в отдельных частях сочинения, так что мы видим, где оканчивается одна и начинается другая. Противоположная ей, темнота, не оправдывается ничем, ни даже трудностью предмета. Ибо чего не понимаешь, того и не можешь выразить ясно, а чего не можешь выразить, о том и писать не следует. Впрочем, мы извиняем темноту там, где она происходит от технических, нововведенных и новосоставленных слов для выражения новых понятий.

§ 19. Точность — устранение всего излишнего или предло­жение только того, что нужно для обозначения мысли; следо­вательно, состоит а) в определительности и Ь) краткости. Первая, бережливая, выбирает самые правильные или приличные слова и выражения для оттенения мыслей, чувствований и предметов; вторая, отчетливая, действующая по закону достаточных причин, для обозначения вещи употребляет выражения только существен­ные, кои не могут отсутствовать, не причиняя темности. Точность языка зависит от точности мыслей. Мы погрешаем против нее, когда слова наши или не выражают того, что имеем в мыслях (а нечто похожее), или выражают более либо вдвойне то, что сказать хотели. Точности противно многословие или велеречие — обыкновенная погрешность слабоумных писателей, которые, не совершенно овладев своим предметом и потому не находя для него приличных выражений, думают изворотиться разными дру­гими гадательными фразами и двусмысленными описаниями.

§ 22. В обыкновенном порядке речи мы переходим от менее определенного и случайного к более определенному, важнейшему, например, от имени или подлежащего к глаголу, от глагола к частям управляемым, от предыдущего к последующему и проч.

169Но сей ествественный порядок в свободных и живых языках допускает уклонения, либо а) необходимые, когда перемена к расположении души говорящего переменять и течение мыслей, например, при вопросах, приказаниях, просьбах, ободрениях, желаниях, восклицаниях и т. п. и Ь) произвольные, умышлен­ные, делаемые для того, чтобы придать речи более силы и выразительности, благозвучия, приятного разнообразия. Почему подобные превращения, свойственные всякой страсти, не у места там, где речь через них ничего не выигрывает, но и делается еще темною, двусмысленною.

§ 23. Благозвучие (...) определяется двумя обстоятельст­вами: а) выбором и составом отдельных слов, Ь) их местом, связью и (...) соразмерностью предложений. Сие высокое достоинство речи, которому нередко приносится в жертву самая выразительность, достигается избежанием погрешностей, проис­ходящих от шероховатости выговора (например, от стечения жестких согласных и от частого или ненужного выпущения гласных) и от однозвучий, т.е. 1) от скопления односложных слов, равно как и слов одинаковой длины; 2) от стечения равных букв и равных или сходных звуков и окончаний складов (соеди­нить в единство, он взял оные); 3) от употребления тех же самых частей речи в двояком значении; 4) от близких между собою рифм и от стихов: ибо надобно скрывать искусство. Благозвучие особенное, или характеристическое, свойственное более поэзии, касается выражения внешних предметов (звуко­подражания или иероглифы для слуха) и внутренних, т. е. вы­ражения чувствований и страстей. Так у гневного язык быстр и отрывист, у просящего — растянут; так разговорный тон приятен и мягок и пр. (...)

§ 26. Период в риторике есть часть речи, состоящая из нескольких предложений, связанных между собою так, что при заключении только целого сочинения (...) раскрывается полное значение мыслей, соединенных в нем по правилам грамматики, логики и эстетики (...) Периодический стиль противоложен тому, который предлагает мысли разрывчатые. Каждый из сих двух стилей имеет свое достоинство. В первом более гармонии; он содержит ум слушателя или читателя до последней точки отдохновения, в беспрерывном напряжении и внимании; второй имеет более живости, силы и блеска. Посему оратор употребляет непременно тот и другой, смотря по материи и намерению. Дабы избежать монотонии и быть разнообразным, он, по обстоятель­ствам, мешает простые и сложные предложения с простыми и сложными периодами в своей речи, позволяя себе — местами — тем более свободы, что период, требуя от слушателей внимания и напряжения, под конец все утомляет. (...)

§ 32. Принадлежности хорошего периода относятся частью к содержанию или к материи, частью к форме оного. Последняя определяется логическими наставлениями о том, какие понятия

должно принимать во внутренний состав периода и как распо­ряжаться в предложениях; форма предписывает избегать всего неправильного, вынужденного; от нее зависит сила и ясность периода; материя требует надлежащей пропорции понятий, дабы скудость оных не обессиливала, а излишество не обременяло или не загромождало периода. (...)

§ 37. Лад (строй, размер), примечаемый во всех дейст­виях природы и человеческих привычек, состоит у оратора 1) из плавных движений его речи; 2) из благозвучия и 3) из естест­венных и искусственных точек отдохновения.

§ 38. Первая и самомалейшая степень лада там, где речь не имеет другой цели, как только выразить то, что нужно, и быть вразумительной. Здесь дело состоит лишь в том, чтобы избегнуть всего, что может затруднить изустное и письменное изложение, чтобы, следственно, предложения и периоды не были ни смешаны, ни слишком растянуты. Очевидно, что сей род лада требует только легкого, плавного выражения в самопростей­шей форме изображения.

§ 39. Необходимость высшей — второй степени происходит тогда, когда имеем в виду пленять слух одним звуком речи и привлекать тем внимание слушателя. Сей лад должен, кроме положительных и отрицательных свойств первой степени, иметь еще и приятную соразмерность, проистекающую от равенства или от противоположности отдельных частей.

§ 40. Третья и высочайшая степень ораторского лада в осо­бенности принадлежит красноречию как изящному искусству. Она проистекает из плавного и благозвучного соединения пред­ложений в искусственный период и, выражая особенный характер вещи определенным тоном голоса, являет на себе органическую целость обеих предыдущих степеней. (...)

§ 43. Употребляется искусственный, или собственный, период не во всех родах прозы. Чем более произведение словесности подходит к языку разговорному, тем менее периоды оного будут устроены по правилам ораторского искусства, ибо в общежитии мы не ораторы. Почему в беседах допускаются только те естест­венные периоды, которые сами собою представляются всякому связно мыслящему человеку, как скоро язык достиг высших совершенств грамматических. Говорить везде ораторскими периодами — значит то же самое, что и обыкновенные дела жи­тейские исправлять с пышными обрядами: ибо период, очевидно, есть искусственное, выисканное произведение ума, неуместное там, где требуется только изложить свои мысли просто или, по крайней мере, предложить речь без дальней затейливости; но он, конечно, нужен в торжественных речах, в исторических и поучительных сочинениях.

§ 44. Но и в сих произведениях словесности не все должно быть порабощено ораторскому ладу, потому что не все в них одинаковой значительности. Собственные периоды.наблюдаются в

важнейших местах сочинения, а именно там, где преимущественно требуется потрясти фантазию, ум и сердце совокупною массою представлений. Если же бы целая речь состояла из искусст­венных, длинных периодов, то она, как бы хорошо ни была отделана, все утомила бы слушателя или читателя, коего вни­мание не могло бы выдерживать напряжения, периодом тре­буемого. (...)

§ 46. Собственные значения прямо или непосредственно показывают самую выражемую вещь или представляемое по­нятие; несобственные, фигуральные, переносные указывают нам на известный предмет понятия посредством какого-либо образа, оный поясняющего и живописующего.

§ 47. Несобственных выражений два рода — тропы и фи­гуры. Там настоящий, прямой предмет умалчивается, а вместо его ставится другой, безликий к нему в природе; здесь употреб­ляется особенный, от языка общежитейского уклоняющийся оборот выражения, для высших целей красоты. Почему фигура имеет более объема и разнообразия, нежели троп, т. е. подчи­ненная и ограниченная фигура, происходящая оттого, что главные мысли, менее изящные, подменяются сторонними, в эстетическом отношении более совершенными.

§ 48. Первоначальное употребление тропов и фигур 1) есть следствие недостатка собственных выражений и поэтому дело необходимости. Впрочем, не одна бедность языка порождает оные. 2) Под влиянием воображения и страстной фигуры сами собою, невольно изливаются из уст всякого возбужденного че­ловека. Но 3) у оратора они становятся делом свободного избрания, именно же искусством оживлять речь либо украшать оную, либо представлять предмет в самом ощутительном виде. Подобные словоизвития приумножают богатства языка, расши­ряют объем значений, дают способ выражать самые тонкие оттенки движений душевных, возвышают язык над тоном обще­жития и доставляют все те удовольствия, какие мы находим в прекрасных формах.

§ 49. Но как бы фигуры ни были хороши и важны,— писатель в употреблении оных должен быть крайне осмотрителен и не думать, чтобы торжество речи единственно от них зависело. Напротив,— слишком частые и неуместные украшения дают языку форму принужденную, педантическую. Чувство и жар страсти — вот что одушевляет слово, которому кудрявые вы­ражения служат только одеждой! Холодное или пустое сочине­ние ничего не выиграет ученою затейливостию, но мысль высокая или патетическая, выраженная и просто, может достигать своей цели. Почему фигуральные речения тогда только прекрас­ны, когда а) основываются на естественности чувства, на ис­тине мысли, когда Ь) приводимы бывают в приличных местах и когда с) представляются сами собою, не званые, не выис­канные.

§ 50. Впрочем, само собою разумеется, что вообще употреб­ление тропов и фигур изменяется преимущественно разностию прозаических сочинений, так что каждый троп, каждая фигура при­личествует одному классу сих последних более, нежели другому.

§ 51. Поелику вития занимает средину между грамматиком и стихотворцем, то и язык его будет переливаться в язык одного и другого. Сим образом украшения речи будут а) частию грамматические, Ь) частию собственно ораторские, с) частию поэти­ческие. (...)

§ 54. Фигуры ораторские, равно как и поэтические, состоят в особенной форме или особенном обороте целой мысли, для изображения коей можно употреблять как собственные, так и фигуральные речения. Они от перемены порядка слов ничего не теряют. Сии фигуры суть:

§ 55. Сообщение — совещание (с слушателем, с судьями, с противниками), в котором мы предоставляем что-либо решению их совести. Сия фигура имеет ту выгоду, что снискивает оратору доверенность слушателей, ибо для самолюбия последних весьма лестно видеть, что судьба дела вверяется как бы признанной, испытанной силе их рассудка.

§ 56. Сомнение, притворное, но тем не менее приятное недоумение, в котором оратор борется сам с собою и показывает вид, будто материя, им предлагаемая, столь важна, что он без содействия слушателей не знает, чему следовать и на что ре­шиться.

§ 57. Поправление нарочно прерывает течение речи, чтобы известную мысль, как будто случайно вырвавшуюся, ог­раничить, расширить, поверить и заменить другою, лучшею.

§ 58. Предупреждение само себе предлагает вопросы и возражения и само разрешает оные.

§ 59. Прехождение, употребляемое обыкновенно при вычислении многих доводов или свидетельств, показывает вид, как будто желает коснуться вещи слегка, мимоходом, а между тем высказывает более, нежели нужно, и пленяет внимание слушателя сколько неожиданностью, столько же и лукавым добродушием.

§ 60. Вопрошение — живой оборот выражений, в котором растроганный вития с жаром утверждаемые или отрицаемые им суждения обращает в несколько вопросов, дабы тем показать твердую уверенность в истине своих слов и в невозможности противного, а с другой — подчиненной — стороны возбудить вни­мание, привести в замешательство или выйти из оного, выразить страсть, выиграть время и т. п.

§ 61. Уступление. Когда оратор примечает, что слушатель может еще в сказанном сомневаться, то сам приводит сомнения, признает его справедливость или важность, но этим-то именно признанием и обессиливает разномыслящего. Сию фигуру с поль­зою употребляет оратор при доказательствах и опровержениях,

173а особливо тогда, когда с уступлением умеет соединить тонкую насмешку.

§ 62. Напряжение подбирает многие краткие и сильные мысли об одном предмете в постепенном наращении оных.

§ 63. Умедление наклоняет мысли и речи в одну сторону, тогда как действие неожиданно переходит в другую. Различает­ся от удержания, в котором оратор, движимый сильною страстию, вдруг прерывает неоконченную мысль и начинает новую.

§ 64. В восхождении оратор схватывает самые мелкие черты и особенные обстоятельства известных действий и предме­тов, кои хочет изобразить яркими красками, выгодными или невыгодными, по мере их важности, до тех пор, пока мысль не достигнет полной ясности (...)

§ 65. Отступление удаляется от предлагаемого предмета к побочному, поясняющему, однако украшающему главный, а возвращение опять приводит нас к сему последнему.

§ 66. Остроумие, тонкая и занимательная мысль, с явным противоречием.

§ 67. Противоположение сближает понятия противно­го, действительно или только по-видимому в известном пункте меж­ду собою сходствующие в отдельных словах, либо в целых пред­ложениях. Главное а) правило сей фигуры то, чтобы оратор всячески избегал искусственного противоположения в словах, где нет контраста в мыслях, ибо между мыслями и выражениями оных всегда должно быть сохраняемо единство; Ь) красота же ее состоит в том, что она приятно изумляет нас живописью не­ожиданных контрастов; с) приличное употребление оной вообще служит к резкому оттенению мысли, ибо она есть фигура спокой­ного рода. В сочинениях остроумных и юмористических или в тех, коими мы хвалим, осуждаем, научаем, разбираем, она всегда производит хорошее действие. (...) Но сия фигура более других обольщает ложным блеском. Где только мы употребляем ее часто, там речь наша делается выисканною, школьною, ребя­ческою. Для сердца и страстей она вовсе не годится; особливо же холодна там, где противоположности в словах слабы и на­сильственны. Если же антитезы непрерывно следуют за ан­титезами, то это возбуждает в нас такое же неприятное ощу­щение, какое производимо бывает светом слишком яр­ким. (...)

§ 91. Употребление фигур, как и периодов, определяется разностью прозаических сочинений. Слог деловой исключает все фигуры, занимающие воображение и остроумие, дозволяя весьма умеренное употребление только тех, кои действуют на память и возбуждают внимание. Сим же правилам подлежит и употреб­ление фигур в письмах деловых, вежливых, поучительных; но в других, в которых господствует чувство и фантазия или остроумие и юмор, могут иметь место и соответственные украшения, хотя не сплошь. В повествовательных сочинениях история вымышленная свободно пользуется всеми правами поэта, а прагматическая и философическая — всеми извитиями ораторских речений, ин­тересующих память, внимание, также и остроумие, но умеренно, позволяя себе более в описаниях и картинах, чему образцами служат древние историки. Учебный, систематический слог терпит иные фигуры слов; моралист позволяет себе и благоразумное употребление других, а речь ораторская предоставляет себе пра­во пользоваться всякими украшениями. (...)

Глава вторая Об ораторском искусстве

§ 127. Изобретение бывает трех родов. Первое производит новую материю, второе новую форму, третье, или смешенное, порождает и ту и другую.

§ 128. Изобретение ораторское преимущественно основывает­ся на материи или, что все одно, на мыслях. (...) Сия материя речи бывает 1) историческая, заимствуемая из отдаленного и близкого, теперешнего быта, либо 2) философская, содержащая в себе умозрительную или практическую истину,— повество­вания и рассуждения.

§ 129. Дар оратора изобретать исторические темы выказы­вается в следующих главных пунктах: 1) в отыскании вероятных причин события; 2) в психологическом раскрытии характеров действующих лиц; 3) в отыскании обстоятельств, благоприят­ствующих или мешавших успеху дела; 4) в показании всей важности действия и благодетельных или вредных последствий оного; 5) в применении исторического происшествия к настоящему времени и притом относительно религиозной, нравственной и политической точек зрения.

§ 130. Ораторское изображение умозрительной истины может иметь своим предметом 1) развитие данного понятия; 2) дока­зательство истины; 3) опровержение ложных мнений; 4) полное наставление; 5) приложение истины. (...)

§ 135. Общие правила изобретений гласят:

а) Разлагайте главное предложение на все подчиненные понятия, дабы предлежащую материю можно было обозреть в полном ее виде; b) Потом замечайте, какие пояснения и дока­зательства нужны для убеждения в истине; с) Смотрите, какие возражения могут быть сделаны против главного предложения и доказательств и как оные опровергнуть; d) Изыскивайте, какие пособия доставят вам самая материя к убеждению чи­тателя или слушателя, к занятию его мыслей, к возбуждению в нем решимости; е) Старайтесь доставить своему предмету всевозможную многосторонность и потому приводите его в со­прикосновение с другими, близкими или противоположными; f) Старайтесь тему свою надлежащим образом распространить, подтвердить и пояснить примерами, свидетельствами противными;

175

g) Особливо же составляйте себе определенное и ясное понятие о предлежащем труде литературном, дабы о всякой, представ­ляющейся вам мысли, могли вы судить: пригодится ли она для вашей цели или нет. Как скоро вы составили себе подобное господствующее понятие, то устремляйте к нему все свое внима­ние, и что касается до прочих мыслей, кои в течение времени проясняются все более, то замечайте, не состоят ли они в каком-либо отношении к главной. Сим образом вы соберете себе бо­гатый запас, и вам останется только избирать лучшее.

Во всяком же случае, при изобретениях держитесь прави­ла (...): не будьте слишком мнительны и не принуждайте себя. Часто случается, что иные догадки, не поддавшиеся мучительным усилиям писателя, в добрую пору посещают его нежданые, незваные и проясняют все, что прежде представлялось ему в смутном, сбивчивом виде.

§ 136. Предметы и формы ораторского изобретения суть: 1) предложения, 2) умозаключения, 3) доказательства, 4) опре­деления, 5) общие места, 6) описания, 7) сравнения, 8) про­тивоположения, 9) примеры, 10) сторонние обстоятельства, как то: причины и следствия, действия и страдания, 11) фигуры и тропы вообще.

§ 137. Предложения. Изобретательность оказывается уже в распространении предложений посредством известных слов или известных мыслей.

§ 138. Словесные распространения производятся двумя способами: а) прибавлением эпитетов, кои однакож, имея целию развить истинные и отличительные свойства вещи, должны быть характеристическими и значительными, а не общими, пустыми и притом должны быть употребляемы умеренно; b) прибавлением синонимов, или подобнозначащих слов; но поелику они выражают то же самое понятие, измененное разностью сторонних идей, кои часто являются в самых тонких оттенках, то здесь должно смотреть внимательно на то, не ведет ли или не намекает ли сторонняя идея на что-либо такое, что могло бы в сей связи и для настоящих видов речи более или менее вредить главной.

§ 139. Прибавления в вещах или, что все равно, в мыслях производится 1) определениями, Кои, однакож, не должны быть ни слишком растянуты, ни слишком тесны, а вообще должны показывать только существеннейшие признаки; 2) описаниями, при коих наблюдается та же самая осторожность; 3) доказа­тельствами, содержащими в себе достаточные причины того, что утверждается; 4) раздроблением целого предложения на части, рода на виды. (...)

§ 144. Доказательства. Они бывают двух родов, прямые и косвенные. Первые берутся из природы или из сущности до­казываемого предмета; вторые заключаются не в существе вещи, но в чем-то постороннем, внешнем и обыкновенно употребляются только при недостатке прямых (...) Оратору оставляется на волю избирать из сих двух родов доказательств тот, который ведет надежнее к цели, т. е. наиболее убеждать может.

§ 145. Определение ораторское а) поясняет смысл из­вестного термина, чтобы убедить слушателей в истине или лживости оного. Определение b) необходимо там, где вещь может быть доказана развитием уже ее понятия, с) употребляет, как и логическое, ближайший род с частным отличием данного предмета от всех смежных; но d) поелику имеет в виду, кроме правильности, еще и красоту выражения, то обыкновенно бывает пространнее логического.

§ 146. Описание. Заботливость оратора о красоте речи и об отстранении всего школьного и принужденного есть вместе и причина, почему он определениям предпочитает описания, ибо сии последние как любят более объема и допускают более украшений, так равно имеют еще и ту выгоду, что поставляют на вид такие только стороны и черты предмета, которые в на­стоящем случае и для данной цели нужны и приличны.

Дата добавления: 2017-02-01