Понятие риторической фигуры. Типология риторических фигур в широком смысле слова.

Сообщение и метасообщение. Основные типы метасообщений

Речевой акт. Говоря, мы совершаем поступок, действуем, так как с помощью слов можно управлять поведением людей. Сила словесного воздействия может быть незаметна, но она всегда велика. Речевой акт — основная единица речевого поведения, реализующая одно речевое намерение говорящего и служащая достижению внеречевого результата.

Сообщение прямое и косвенное (метасообщение). Понять другого значит верно разгадать подлинное речевое намерение собеседника по его речевому поведению и словам. Чаще всего прямой смысл слов не совпадает с истинным речевым намерением. Поэтому надо учитывать, что информацию собеседник передает как посредством высказываний, смысл которых складывается из значений употребленных в нем слов, так и посредством высказываний, слова в которых употребляются в переносном значении. Первые называются прямыми сообщениями, вторые — метасообщениями (косвенными сообщениями). Основные риторические формы метасообщений — намек, ирония, притча.

Косвенные сообщения — орудие обоюдоострое. С одной стороны, без них невозможно нормальное общение, ведь не все можно сказать прямо. Метасообщения дают возможность играть словами, ведь человек существо не только разумное и говорящее, но и играющее. Они позволяют также не обидеть, не слишком давить, не огорчить. С другой стороны, эти же сообщения ведут при определенной ситуации к непониманию. Поэтому обязательно надо учитывать, что средства непрямого информирования сильно различаются в разных национальных и социально-групповых речевых культурах. Правильной оценке ситуации и собеседника, уяснению его речевого намерения, интерпретации его цели помогает риторическое образование.

Таковы основные понятия современной общей риторики. Они позволяют как бы «остановить» процесс речи, рассмотреть и проанализировать его структуру, что позволяет сделать общение эффективным. Эти понятия помогают усвоить и осмыслить общие особенности речевого поведения говорящего, которые определяются риторическими законами.

Тропы предполагают вариации (трансформации) значений речевых единиц (слов или словосочетаний), фигуры — вариации (трансформации) структур (Е. В. Клюев). Разъясним это на примерах.

В любом словесном выражении можно выделить две стороны. Прежде всего, это само выражение, используемое для указания на некий объект. Рассматриваемое таким образом, выражение называется означающим. Кроме того, любое языковое выражение отсылает к некоторой действительности, объекту. То в мире, что данное выражение обозначает, называется означающим.

Возьмем существительное «дача». В некотором предложении оно может означать конкретную дачу, например, дачу ваших родителей. Существительное же «фазенда», о котором российская публика узнала из мексиканского телесериала «Рабыня Изаура», прямо означает имение в Латинской Америке. Итак, у нас два означающих: «дача» и «фазенда» и два означаемых: дача ваших родителей и имение в Латинской Америке, в котором использовался рабский труд. Однако благодаря упомянутому фильму распространилась манера говорить «В субботу мы поедем на фазенду» вместо «В субботу мы поедем на дачу», имея в виду, однако, не здания и угодья в Новом Свете, а все ту же дачу под Омском. Следовательно, у означающего «фазенда» появилось переносное значение, которое и подразумевается тем, кто его произносит. Это типичный пример тропа, который проще всего определить как слово или словосочетание, использованное в переносном значении. Как удачно выразился Е. В. Клюев, имея троп, мы имеем одну речевую единицу и призрак другой речевой единицы. Поскольку же без смыслового плана невозможно установить, используется ли слово (словосочетание) в переносном значении, тропы можно назвать фигурами мысли.

Теперь займемся фигурами в узком смысле (трансформациями структур). Допустим, не допустив оговорки (описки, опечатки), мы сказали (написали) «лгасность» вместо «гласность». Здесь очевидно нарушение порядка звуков (букв), влекущее трансформацию значения: «лгасность» — это публичная и беззастенчивая ложь, паразитирующая на свободе слова. Аналогично: «оговорик» — либо мелкий оговор, либо человек, оговаривающий других. Итак, собственно фигуры — это слова, предложения, сверхфразовые единства, в которых изменение структуры приводит к изменению значения. В силу этой особенности — осуществляться на уровне структуры слова (предложения или еще на более высоком уровне организации текста) — фигуры в узком смысле называют также фигурами слова. В рамках данного вопроса темы лекции ниже мы будем анализировать тропы (и попутно — амплификации).

Когда мы говорим «слепая вера», «катись отсюда» и т. д., фигуративный характер этих словосочетаний практически не ощущается, потому что они давно стали устойчивыми, прочно усвоенными и спонтанно порождаются нашим языковым подсознанием. Это — общеязыковые тропы, в которых переносные значения участвуют лишь номинально. Другое дело — индивидуально-языковые тропы. Например, в образе «завтрашнего дня гусеницы в бальном наряде» польского поэта Я. Каспаровича угадывается бабочка. Общеязыковые тропы — интереснейшая философская проблема; в риторике же внимание уделяется по большей части тропам индивидуальным.

Тропы делятся на четыре группы в зависимости от того, какие отношения между соединяемыми в них образами лежит в основе: сходство, смежность, контраст или тождество.

Переносное употребление выражения, в основе которого лежит сходство, называется метафорой. Метафорой был наш пример с «фазендой». Сопоставляемые предметы различны (дача — небольшой участок, фазенда — имение; фазенды были в Латинской Америке, дачи — у нас и т. д.), но есть и сходное: земля и ее обработка, причем по интенсивности труда похожая на труд латиноамериканских рабов.

Разновидностями метафоры выступают олицетворение («Скажи мне, что делал твой обнаженный меч в сей славной битве?»), т. е. условное наделение означаемого качествами живого одушевленного существа, обратное ему овеществление («Дай приют моей волне»), гипербола (преувеличение) («Я тебе тысячу раз говорила!»), обратная ей литота (по-другому — «мейозис») («Можно занять секунду Вашего внимания?») и некоторые другие.

В тесном соседстве с метафорой находится образное сравнение: «Что ты хмур, как день ненастный?». Сразу же заметим, что в этом выражении участвуют оба означающих: сопоставляемое, взятое в прямом значении («хмурый») и сопоставляющее, взятое в переносном значении («день ненастный»). Это характерный признак амплификации — такой фигуры, в которую включены оба члена сопоставления. Образное сравнение можно считать развернутой метафорой, а метафору — свернутым образным сравнением, и обычно они легко трансформируются друг в друга: «Она пришла, и словно Солнце взошло над миром» (образное сравнение) — «Солнышко мое пришло!» (метафора).

В эту группу входит также самая, пожалуй, известная фигура мысли — эпитет, т. е. образная характеристика предмета. «Яркое доказательство», «призрачные результаты» — эпитеты, показывающие, насколько трудно бывает отличить троп от амплификации. В первом случае бесспорно присутствие на уровне означающих обоих членов сопоставления, во втором дело обстоит сложнее, т. к. призрачные результаты — это вообще вряд ли результаты. Еще более очевидный пример превращения сопоставляемого в элемент-призрак — «бумажный тигр», который уже не тигр, не животное, хотя так условно называется. Поэтому последний оборот — метафора, в выражениях «яркое доказательство» и «огненно-рыжий тигр» прилагательные «яркое» и «огненно-рыжий» — эпитеты, а «призрачные результаты» находятся на границе метафоры и собственно эпитета.

Переносное обозначение предмета по смежности — это метонимия. Смежное здесь может пониматься как близкое в пространстве, во времени или в области идей: «Волочиться за юбками», «То Пушкина перелистаешь, то Пущина перелистнешь». «Фокус» метонимии не в том, что она связывает предметы из «разных миров», а в выделении нужной детали, расстановке акцентов. Часто используемая разновидность метонимии, синекдоха, заключается в переносе значения с части на целое (или наоборот) или с абстрактного на конкретное. «Волочиться за юбками» представляет первый случай. Дадим пример второго из речи знаменитого адвоката Ф. Плевако: «Если я, сытый, давно сытый человек, не умею понять и выразить муки голодного бесправия, пусть они сами говорят за себя и представительствуют перед вами». Попутно укажем, что в цитированном фрагменте использовано также олицетворение (муки сами говорят за себя), называемое также прозопопеей.

Основным проявлением тропов, основанных на контрасте, выступает антифразис. В этом приеме слово берется в значении, противоположном прямому. Когда о мальчике говорят «мужчина», а о мужчине — «мальчик», они испытывают противоположные чувства. Очень часто антифразис используется как механизм иронии: «Орел удалился в свой кабинет». Но бывает и обратное. «Черт так не сыграет, как он, проклятый, играл на контрабасе» — это высокая оценка исполнительского мастерства.

На основе тождества строится парафразис, т. е. замещение прямого означающего описательным. Санкт-Петербург можно назвать «городом на Неве», «колыбелью русской революции», «городом Ленина», «градом Петра», «северной столицей», «криминальной столицей», «западными воротами России»…

Известны разновидности парафразиса: эвфемизм и дисфемизм. «Пятая точка», «мягкое место» — эвфемизмы, т. к. более грубое означающее заменяется более мягким. «Не суй свое рыло» — обратная замена, т. е. дисфемизм.

Дата добавления: 2017-02-01