Голубая эротика 2 страница

Многие гомоэротические образы матросов сочетают физическую силу с внутренней чистотой и нежностью, но это не обязательно. Кэрель из Бреста -- хладнокровный убийца, живущий вне законов человеческого общества, именно его необузданная животная сила влечет к нему молодого лейтенанта. Но безжалостный самец Кэрель нуждается в том, чтобы кто-то подчинил, подмял его самого. Первым таким мужчиной становится хозяин борделя Норбер. Умышленно проиграв ему в кости, Кэрель отдается Норберу, отказываясь тем самым от собственной маскулинности. Норбер "внезапно с силой привлек к себе матроса, схватив его под мышки, и дал ему ужасный толчок, второй, третий, шестой, толчки все время усиливались. После первого же убийственного толчка Кэрель застонал, сперва тихонько, потом громче, и наконец бесстыдно захрипел. Такое непосредственное выражение своих чувств доказывало Норберу, что матрос не был настоящим мужчиной, так как не знал в минуту радости сдержанности и стыдливости самца"(32).

Солдат, подобно матросу, живет в закрытом мужском сообществе, переживает постоянный риск, ружье -- символ и одновременно продолжение члена, а военная форма -- его вторая кожа. Многие геи обожают наряжаться или наряжать своих партнеров в военный мундир. Это позволяет им чувствовать себя более маскулинными. Поскольку униформа деиндивидуализирует конкретного матроса или солдата, сексуальная близость с ним символически приобщает гея ко всему мужскому миру. Раздетый и лишенный внешней атрибутики солдат кажется более голым, чем обычный раздетый мужчина. Геи дежурят у казарм и военных училищ не только потому, что лишенный женского общества и сексуально озабоченный солдат легче идет на сближение, но и потому, что это особая порода мужчин. Образ солдата занимает одно из центральных мест в современной российской гомоэротике, будь то воспоминания Димы Лычева о службе в армии или воспевающие "пьянящий запах казармы и грязных ног" "Армейские элегии" Ярослава Могутина.

В образах полицейских и сыщиков к военному стереотипу дополняется повышенный риск и чувство парадоксальности ситуации, перевертывания ролей, когда "дичь" соблазняет и побеждает охотника. Секс с полицейским подтверждает также общезначимость гомосексуальных чувств, не чуждых даже тем, кто по долгу службы с ними борется. Впрочем, по мере легализации гомосексуальности (в Лос-Анджелесе есть официально признанная и выступающая на гей-парадах организация геев-полицейских) эта экзотика ослабевает.

Очень популярный тип мачо -- преступник. Приручение грубой и непредсказуемой силы означает не только сексуальную, но и моральную победу. Спать с этими хищниками -- то же, что пировать с пантерами (выражение Уайльда), опасность удваивает наслаждение. Непреодолимое тяготение к этой среде испытывал Жене, создавший поэтику тюремного секса. "Люди, призванные служить злу, не всегда красивы, но зато обладают мужскими достоинствами. Любовные игры открывают невыразимый мир, звучащий в ночном языке любовников. На этом языке не пишут. На нем перешептываются по ночам хриплым голосом. На рассвете его забывают. Отрицая добродетели вашего мира, преступники отчаянно пытаются создать свой, обособленный мир. Они готовы в нем жить. Здесь стоит жуткое зловоние, но они привыкли дышать этим воздухом... Их любовь пахнет потом, спермой и кровью. В конечном итоге моей изголодавшейся душе и моему телу сна предлагает преданность. Я пристрастился ко злу оттого, что оно обладает подобными эротическими возможностями"(33). Эротизация преступника часто сочетается с мазохистскими чувствами. "...Я не мог бы забыть о роскошной мускулатуре убийцы и неистовой силе его полового органа"(34). Однорукий Стилитано "не был наделен ни одной христианской добродетелью. Весь его блеск, вся его сила заключались у него между ногами"(35).

Главное свойство следующей "иконы" геевского пантеона цветного мужчины -- экзотичность. Этноэкзотика присутствует и в "натуральном" сексе. Один мой одноклассник когда-то хвастался, что "попробовал" девушек трех национальностей, а старый друг, рассказывая о похождениях любимого внука, не без почтения заметил: "У него была даже мулатка!" Для геев нарушение расовых и национальных границ имеет особое очарование. Джеймс Болдуин в романе "Другая страна" описал страстный роман американца ирландского происхождения Эрика и черного джазмена Руфуса. Для белого человека черный мужчина -- чаще всего могучий и таинственный самец, благодаря которому он открывает для себя новый, неизведанный мир. Азиатское тело импонирует европейцу отсутствием волос и т. д.

Очень популярны среди геев образы спортсменов36. В новое время спорт был единственной возможностью публично показать или изобразить обнаженное мужское тело. Самые популярные образы геевской "спортивной" порнографии -- футболисты (персонификация грубой маскулинности), бодибилдеры (воплощенная мускулистость) и пловцы (персонификация изящества).

Реальное отношение геев к спорту неоднозначно. Многие геи неуверенно чувствуют себя в сугубо мужской среде, стесняются своего тела и смертельно боятся быть разоблаченными (невольный взгляд или непроизвольная эрекция). В то же время это единственная возможность увидеть предмет своего поклонения. Занятие популярным мужским спортом позволяет "голубому" юноше самому стать красивым и привлекательным и, возможно, скрыть свою сексуальную ориентацию -- никому не придет в голову заподозрить футболиста (в отличие от чемпиона по фигурному катанию). Наконец, спортивные достижения имеют для геев большое политическое значение, подрывая старый стереотип об их "изнеженности".

Профессиональный большой спорт долгое время был, да и сейчас остается в высшей степени гомофобным. Все выдающиеся спортсмены, публично заявившие о своей гомосексуальности (футболист Давид Копей, чемпион США по прыжкам в воду Грег Лауганис и др.), пережили в связи этим много неприятностей, некоторым даже пришлось уйти из спорта. Чтобы бороться с гомофобией, американские геи начали с 1982 г. проводить собственные спортивные игры и даже олимпиады.

Если судить о гомоэротике только по порнографии, может сложиться впечатление, что она воспроизводит и гипертрофирует самые опасные свойства мужской сексуальности:

мачизм, культ господства и подчинения, милитаризм, расизм и т. п. Но образы и желания многообразны и то, что нравится одному, нередко вызывает отвращение у другого.

Кроме того, надо учитывать игровой, карнавальный характер гомоэротики. В "натуральной" мужской культуре гипермаскулинность ассоциируется с агрессивностью и мизогинией, "настоящий" мачо -- персонификация власти, насилия и принуждения. У геев большой член вызывает не столько страх, сколько восхищение, поклонение, желание "проглотить" его. Геи проводят долгие часы в спортивных сооружениях, но мускулы нужны им не для устрашения, а для привлечения других мужчин. Как во всех мужских отношениях, здесь присутствует мотив власти над другим, но эта власть состоит прежде всего в том, чтобы доставить -- или не доставить другому мужчине удовольствие. Это власть, которой всегда обладали и пользовались женщины(37).

Характерный пример многослойности гомоэротики -- рисунки самого знаменитого геевского эротически-порнографического художника Тома Финляндского (Тоуко, 1921-- 1991). Том благоговеет перед образом "мачо". Все его персонажи гипертрофированно маскулинны (огромные члены, мощные мускулы, черная кожаная одежда) и агрессивны, они связывают, подвешивают, порют и насилуют друг друга. С точки зрения официальной геевской идеологии рисунки Тома политически некорректны. Когда американский лесбигеевский журнал "Outlook" посвятил его творчеству статью с иллюстрациями, редакции пришлось несколько месяцев печатать письма разгневанных лесбиянок, которые возмущались этой проповедью сексизма, мачизма и сексуального фашизма(38). Но атрибуты гипермаскулинности изображаются с юмором, как игра, которая допускает и даже предполагает смену ролей. Этот могучий мужик -- не вождь, который всегда "сверху", а "один из мальчиков", которого точно так же связывают, порют, трахают и т. д. Это не призыв к насилию, а игра.

Противоположный архетип мужского гомоэротического воображения -- андрогин, существо неопределенного пола, полумужчина-полуженщина. Андрогинные образы широко представлены в мифологии и в религиозной практике (двуполые божества, гермафродиты, бердачи), им часто приписывалась особая магическая сила и сексуальная привлекательность. В бытовой жизни такие мужчины не имеют выбора, женственному мальчику не скрыться от своей внешности и манер. Его единственный выход -- принять данную роль и сделать ее предметом гордости. Женственный мужчина -- единственный тип гомосексуальной идентичности, который под разными именами существовал всюду и везде. В современном английском языке этот тип чаще всего обозначается словом queen (буквально -- "королева", на самом деле -- искаженное quean -- распущенная женщина, проститутка), которое первоначально применялось к женщинам, а потом его взяли в качестве самоназвания женственные мужчины. Если эта роль / идентичность включает переодевание в женскую одежду и усвоение женских манер, речи и поведения, ее называют также Drag-queen (драгквин). В русском геевском жаргоне это передается словами "девка", "сестра", "пидовка", "королева" (ласковое или восхищенное), "мурка", "подруга", "хабалка" (агрессивная, скандальная "девка", афиширующая свою гомосексуальность и компрометирующая своих "подруг" в глазах окружающих) и т. п.(39)

Некоторые маскулинные геи, которые могут сойти за "натуральных" мужчин, видят в этом типе злую карикатуру на самих себя и относятся к "девкам" с презрением и ненавистью (типичная психологическая защита, по Фрейду). Другие находят их привлекательными, их женственность позволяет им чувствовать себя более маскулинными; в однополых парах фемининный партнер обычно играет роль "жены".

Различно и самосознание "королев". Некоторые из них страдают комплексом неполноценности (феминизированные геи имеют гораздо больше психологических трудностей, чем остальные). Другие принимают свою идентичность/роль с удовольствием: женское платье, доведенные до гротеска женские манеры, разговор о себе в женском роде -- их естественный способ существования. Для третьих это психологическая компенсация, способ превратить свою слабость в силу: раз меня дразнят девчонкой, я покажу всем, что я -- не несостоявшийся мальчик, а полноценная женщина, которой восхищаются.

В отличие от транссексуала, который чувствует себя женщиной и мечтает сменить пол, "драг-квин" этого не хочет, его/ее призвание и гордость -- быть мужчиной, который способен затмить женщину и успешно соперничать с нею. Андрогинная проституция -- самая дорогая и быстро растущая проституция в больших городах мира, ее клиентами являются как геи, так и гетеросексуальные мужчины.

Высший уровень "драг-квин" -- имперсонаторы, выступающие в женском облике на сцене(40). Волшебное "превращение парня в богиню" требует огромного терпения и мастерства. Нужно уметь наложить грим, прибинтовать половые органы так, чтобы они не вылезли, сделать так, чтобы во время танца не сползли искусственные груди, научиться изящно носить парик и женскую обувь. Кроме того, нужна смелость. Именно "девки", подвергающиеся наибольшей дискриминации, потому что они при всем желании не могут "сойти" за "нормальных" мужчин, первыми дали отпор нью-йоркской полиции у Стоунволла.

Знаменитые имперсонаторы пользуются мировой известностью, ими восхищаются, в них влюбляются. "Лично мне переодевание нужно не затем, чтобы сойти за женщину. Речь идет о чем-то большом, о преувеличении, создании характера, чтобы на тебя оглядывались на улице. Это нечто вызывающее, бросающееся в глаза"(41). Но это не просто представление, а перевоплощение, открытие новых ипостасей собственного Я. Неказистый и вроде бы "ненастоящий" мужчина становится умопомрачительной красавицей, богиней. "Драг позволяет мне исследовать новые обличья, постоянно изменяться, становиться таким, каким мне хочется. У меня нет осиной талии, но я могу сделать ее с помощью корсета. Могу иметь огромные ресницы и сумасшедшую прическу. Могу стать элегантной красавицей или хиппи. Могу реализовать все мои дикие фантазии, а утром в своем обычном виде пойти на работу"(42).

По словам знаменитого черного шоумена, танцора и имперсонатора РуПола, "драг" -- это работа, представление, униформа, которую он снимает дома так же, как то делают со своей униформой пожарник или медсестра. "Мы рождаемся голыми, а все остальное -- маскарад". Но это также и самовыражение. Американские мужчины не умеют быть женственными, культура им это запрещает. Переодевание снимает эти ограничения. РуПол вырос среди женщин, которые, в отличие от мужчин, открыто выражали свои эмоции, "носили" их точно так же, как свои платья. Когда им было грустно, они плакали, когда что-то казалось забавным -- громко смеялись, а когда их что-то смущало -- задавали вопросы. Мальчику эта свобода нравилась, свою женственность и связанное с ней влечение к мужчинам он считал естественными. И когда РуПол вырос, он решил, что ему следует не стыдиться, а культивировать их. "Моя энергия -- это энергия богини, следствие моей способности открываться людям. Это моя женственная сторона..." Однако эта женская энергия имеет очень мало общего с женственностью, понимаемой как мягкость и хрупкость(43).

Не всем удается театрализовать свои гендерно-сексуальные роли и добиться таким образом общественного признания. Кроме того, эти роли и маски не снимают некоторых личных проблем, в том числе сексуальных. Как сказал один знаменитый американский имперсонатор, "мужчины влюбляются в мисс Адриану. У нее есть все, чем хочет быть мальчик Адриан: она общительна, дерзка, популярна. Любима. Но беда в том, что мисс Адриана никогда не появляется в спальне. Я горжусь тем, что на моих простынях никогда не было следов косметики. Мисс Адриана остается позади, после представления она смывается вместе с гримом. Но ведь это в нее влюбляются мужчины. Это ее они хотят. И когда она уходит, они обычно тоже уходят"44. Хотя геи восхищаются талантливыми имперсонаторами, в обыденной жизни большинство предпочитает более маскулинных мужчин.

Еще разнообразнее архетип мальчика. Поскольку однополая любовь часто обращена к мальчикам, многие отождествляют ее с педерастией. Но возрастные категории довольно расплывчаты и слово "мальчик" в разных культурах означает разные вещи(45).

Вопреки стереотипу подавляющее большинство геев предпочитает иметь дело не с маленькими мальчиками или подростками, а с представителями собственной возрастной группы, причем возраст их идеального или предпочитаемого партнера меняется вместе с их собственным возрастом.

В гомосексуальной выборке Кинзи у 41,3% белых мужчин большинство сексуальных партнеров были ровесниками и еще 20,7% имели "много" и "очень много" таких партнеров. Старшие партнеры преобладали у 32,7% опрошенных; младших партнеров вовсе не имели 40,9%, "немногих" -- 33,2%, "нескольких" -- 7,9%, "много" -- 6,1%, "очень много" -- 2,2% и "большую часть" -- 9,7%. Показателен возраст самого молодого сексуального партнера с тех пор, как респонденту исполнилось 18 лет. У 33% это были восемнадцатилетние, у 11,8% -- семнадцатилетние юноши, у 18,1% -- 14-16-летние подростки и только у 6,3% -- мальчики младше 13 лет. Среди делинквентов (заключенных) сексуальные контакты с допубертатными и пубертатными мальчиками встречаются в 3-5 раз чаще, чем в нормальной гомосексуальной выборке(46).

У 65% сан-францисских белых гомосексуалов старшие партнеры составляли меньше половины и у 29% -- больше половины, а младшие-- 55% и 39%. Однако возрастная разница в обе стороны невелика. Три четверти белых и 86% черных геев не имели по достижении 21 года сексуальных партнеров моложе 16 лет, у остальных юноши составляли меньше половины общего числа партнеров(47). По другим данным, юноши и молодые 20--25-летние мужчины чаще предпочитают партнера немного старше себя, 25--35-летние -- своего возраста, а мужчины старше 35 лет -- моложе себя. В большинстве случаев "оптимальная" разница в возрасте колеблется от 2 до 5 лет. Средняя разница в возрасте реальных сексуальных партнеров составляет около 5 лет, хотя на полюсах она значительно больше(48). В английском исследовании (проект СИГМА) средняя разница в возрасте реальных партнеров также в пределах 5--6 лет49.

Количество педофилов среди гомосексуалов практически такое же, как и среди гетеросексуалов"*. Педофилия образует особую сексуальную идентичность, отличную от гомосексуальности(50). Для некоторых педофилов пол ребенка вообще неважен, а человек, которого привлекают до пубертатные и пубертатные мальчики, не будет спать со взрослым мужчиной, и наоборот(51). Тем не менее взаимоотношения мужчин и мальчиков -- сложная проблема.

Сексуальные отношения взрослого с подростком моложе 16 лет по закону являются преступными. Эфебофилы являются заказчиками и клиентами подростковой проституции и порнографии. Хотя "детское порно" повсеместно запрещено и на эротических снимках и видеокассетах обязательно указывается, что все "артисты" -- старше 18 лет, их подпольное производство и распространение остается весьма прибыльным. Разоблачение таких синдикатов и центров по торговле мальчиками вызывает бурное негодование общественности, которая склонна считать всех "совратителей" сексуальными маньяками и потенциальными серийными убийцами.

Реальный диапазон психосексуальных отношений между мужчинами и пубертатными или постпубертатными мальчиками очень широк, от простой покупки, совращения или изнасилования до нежной дружбы и влюбленности, в которых сексуальные моменты сублимированы или имеют подчиненное значение(52). Некоторые авторы даже противопоставляют грубо-сексуальной "педерастии" сентиментально-любовную "педофилию".

Наряду с мужчинами, которые покупают или соблазняют мальчиков, некоторые мальчики сами "охотятся" на мужчин, из корыстных побуждений или для удовлетворения собственных сексуальных потребностей. Итальянский писатель Умберто Саба психологически точно описал такой поиск в повести "Эрнесто". Нед Рорем подростком долго искал мужчину своей мечты, и, когда однажды в парке какой-то небритый мужик наконец "инициировал" его, единственной утратой для мальчика было "разбитое сердце" от того, что он не мог найти этого человека вторично(53).

Но даже в самом благополучном варианте такие отношения чрезвычайно проблематичны. И не только с точки зрения права. Гетеросексуальный подросток, не находящий понимания у родителей и ровесников, может высоко ценить дружбу и покровительство старшего мужчины, но сексуальную близость с ним он часто считает платой за любовь и подарки. Хотя подростковая гиперсексуальность делает эротические игры и ласки не особенно обременительными и порой даже приятными для мальчика (психологические последствия "сексуального совращения" без применения силы для мальчиков также менее серьезны, чем для девочек(54)), по мере своего созревания он сплошь и рядом этот опыт переоценивает. Да и гомосексуальные подростки часто не готовы к взрослым отношениям.

"Обмен" красоты и свежести на жизненный опыт и покровительство существует и в разнополых отношениях, но там социально-возрастное неравенство считается нормальным, ласкательные обращения типа "детка", "девочка моя", даже при одинаковом возрасте супругов, никого не шокируют (хотя вряд ли мужу понравится, если "мальчиком" и "деткой" будут прилюдно называть его). Институционализированное гендерное неравенство как бы узаконивает асимметричность сексуально-эротических отношений: "Я ее ужинаю, я ее и танцую".

В однополых отношениях все сложнее. Для мужчины сознание своей зависимости от другого, тем более -- от младшего мужчины, оскорбительно. Когда его юный любовник опоздал на 20 минут, Джон Чивер записал в дневнике:

"Одно из неудобств гомосексуальной любви -- что приходится ждать мужчину. Ждать женщину кажется вполне естественным, это судьба, но ждать своего любовника-мужчину крайне мучительно"(55).

Не менее двусмысленно положение молодого человека. Хотя власть над зрелым мужчиной льстит его самолюбию, быть объектом чужой страсти ему скучно и унизительно. Оказавшись в "женской" роли, юноша мстит своему поклоннику тем, что утверждает свою независимость капризами, изменами, внешними демонстрациями своей власти. Борьба самолюбии вносит в их отношения напряженность, для преодоления которой не существует отработанных культурных механизмов. В романе Юкио Мисимы "Запрещенные цвета" 20-летний красавец Юси постоянно демонстрирует свою власть над 40-летним богачом Кавадой не только потому, что равнодушен к нему, но и потому, что это подкрепляет его самоуважение. Когда Кавада с трудом выкроил время для встречи, Юси заставил его три часа ждать, пока сам без особого удовольствия играл в бильярд. У Ка-вады "к двойной ревности мужчины по отношению к легкомысленной женщине и ревности стареющей женщины к молодой красавице присоединялось сознание того, что он любит существо собственного пола. Это чувство бесконечно усиливало унизительность его любви, которая, будь она обращена на женщину, была бы вполне приемлемой дажедля министра. Ничто не могло ранить мужское самолюбие такого человека, как Кавада, сильнее, чем унижение от сознания своей любви к мужчине"(56).

Большая возрастная разница осложняет не только ухаживание, но и поддержание стабильных партнерских отношений. Независимо от его сексуальной ориентации, мужчина большей частью женится или обзаводится постоянным партнером потому, что хочет постоянства и стабильности. Женщин, ориентированных на семью и детей, такое желание вполне устраивает. Напротив, юноше, молодому мужчине хочется не столько постоянства, сколько новизны и приключений.

"Я его не понимал. Я хотел семейной жизни и мерил его по себе а он хотел выступать в компаниях и пленять других и совсем не хотел затворяться от мира. Он хотел чтобы новые и новые желали его пока в него еще можно было влюбляться как в девочку. Мне нужна была жена а ему поле для игры. А я хотел его замкнуть на себе. А ему еще урвать от жизни пока еще есть успех и молодость не прошла и избавиться от меня"(57).

Социально-возрастное, имущественное и образовательное неравенство усугубляется различиями вкусов и интересов. Старший облекает свою любовь к юноше в форму покровительства:

Ну что, выпьем еще
Глупенький!
Дурачок мой!
Тело полное шарма и податливости
На, возьми денег
Сбегай на свой очередной идиотский пиф-паф-фильм
Пока я просмотрю новое издание
Анналов
Только не приходи позже одиннадцати
Я буду волноваться(58).

Старшему хочется раскрыться, расслабиться, а юноше больше импонирует сила.

"Вам хочется слов открыто сказать все как есть, и кажется вы и любите, что перед тем кого любите, наконец, можно предстать таким каким есть не боясь разоружиться. Но эти слезы и слабость, чего вам так хочется в минуты любви, и убивают его любовь к вам. В вас, с ваших слов, меньше достоинств чем в нем, иначе бы вы его так не любили, и правильно что вы просто боитесь его потерять и дошли до последнего признания что это неизбежно. А ему, как вам и любому, тоже лучше всего припасть к человеку с которым ему самому не сравниться и открыться перед ним, что он сам перед ним ничто, потому что он тоже любит любить за то что только в любви можно так ослабеть и преклониться. Поэтому, раз вы хотите любви и счастья в жизни, не надо признаний о себе... Когда вы любите чтобы поплакаться и покаяться тому кого любите, вы расслабляетесь и теряете то, что ему надо видеть в вас, ваш успех у всех"(59).

При сколько-нибудь стабильных отношениях старший мужчина хочет быть для юноши не только любовником, но и отцом, заботливая нежность у него часто превалирует над страстью. Но нежность и заботливость считаются женскими чертами. Пожилой (или просто старший) гей напоминает не столько отца, в отношениях которого с сыном обычно сохраняется и поддерживается некоторое психологическое расстояние, сколько мать, которая боится потерять сына и жаждет иметь его целиком. Принимая свою потребность заботиться о младшем за его потребность в опеке -- типичная ошибка любящих матерей! -- мужчина невольно инфантилизирует юношу, которого это раздражает. Поэтому такие отношения большей частью временные, обе стороны из них рано или поздно вырастают, после чего роман превращается в дружбу либо заканчивается разрывом. Не случайно все институционализированные разновозрастные гомосексуальные отношения были ограничены каким-то временем или определенной стадией развития.

А как же со "знаменитыми гомосексуалами", которые давали своим юным любовникам творческую путевку в жизнь? Знаменитым и влиятельным людям проще находить любовников любого пола и возраста, но эти отношения перерастают в творческое содружество, только если оба талантливы, старший умеет учить, младший -- усваивать уроки имежду ними нет соперничества. Примеры такого рода мы видели в биографии Дягилева.

Творчески плодотворными были некоторые романы Жана Кокто, который всю жизнь протежировал молодым талантам. Познакомившись в 1919 г. с 15-летним Раймоном Радиге, Кокто сразу же угадал в неуравновешенном подростке незаурядный литературный талант. Четыре года их совместной жизни были трудными, но исключительно плодотворными для обоих. Сначала Кокто пришлось объясняться с отцом мальчика, который нашел их любовные письма. Потом Радиге начал бунтовать против опеки старшего друга. Литературный успех молодого человека, вероятно, положил бы конец их отношениям (Раймон уже поселился отдельно от Кокто и даже обзавелся невестой), но внезапная смерть Радиге от тифа решила вопрос иначе.

Самый знаменитый любовник Кокто -- Жан Марэ. Двадцатидвухлетний красавец, который в детстве любил переодеваться в женское платье и уже имел связи с мужчинами, познакомился со знаменитым драматургом и режиссером исключительно ради карьеры и с первой же встречи был внутренне готов к тому, что тот предложит ему переспать. Кокто дал ему желанную роль, не спросив ничего взамен. И вдруг -- телефонный звонок: "Приходите немедленно, случилась катастрофа!" Эгоцентричный актер подумал, что у него хотят отобрать роль или что-то в том же роде. Но когда Марэ приехал, Кокто сказал: "Катастрофа... я влюблен в вас".

Что оставалось делать Марэ? "Этот человек, которым я восхищаюсь, дал мне то, чего я хотел больше всего на свете. Ничего не требуя взамен. Я не люблю его. Как может он любить меня... это невозможно". Марэ солгал и ответил:

"Я тоже влюблен в Вас"(60). Под влиянием таланта и доброты Кокто ложь стала правдой, Марэ полюбил Кокто, они поселились вместе. Тем не менее возраст берет свое, Марэ увлекается молодыми мужчинами. Кокто это видит, и однажды Марэ находит под дверью письмо:

"Мой обожаемый Жанно!

Я полюбил тебя так сильно (больше всех на свете), что приказал себе любить тебя только как отец... Я смертельно боюсь лишить тебя свободы... Мысль о том, что я могу стеснить тебя, стать преградой для твоей чудесной юности, была бы чудовищна. Я смог принести тебе славу, и это единственное удовлетворение, какое дала моя пьеса, единственное, что имеет значение и согревает меня.

Подумай. Ты встретишь кого-нибудь из твоих ровесников и скроешь это от меня. Или мысль о боли, которую мне причинишь, помешает любить его. Лучше лишить себя частицы счастья и завоевать твое доверие, чтобы ты чувствовал себя со мной свободнее, чем с отцом и матерью"(61).

Растроганный Марэ порвал легкомысленные связи, но ненадолго. Со временем у Кокто появился другой любовник, однако дружба между писателем и актером сохранилась до самой смерти Кокто.

Исключительно драматичным был роман жизни Уистана Одена (1907-1973). В 1939 г. он мгновенно, со второй встречи, страстно влюбился в 18-летнего студента Честера Калмэна(62). Начинающему поэту было лестно внимание знаменитого собрата и он сразу же пошел на сближение и совместную жизнь. Хотя глубокое психологическое и сексуальное несходство делало их отношения невыносимыми, этот брак -- именно так понимал это Оден -- продолжался 32 года. Что бы ни делал непутевый Честер, Оден не мог жить без него. Большинство биографов жалеют бедного Одена, которому так не повезло с его единственной любовью (секса у него всегда было достаточно, юные поэты охотно удовлетворяли скромные желания гения), но по свойствам своей натуры он просто не мог любить иначе:

Коль нельзя одинаково сильно любить,
Тем, кто любит сильнее, хотел бы я быть".

(Перевод С. Дудина)

Как же реализуются гомоэротические фантазии? Техника мужского однополого секса почти так же многообразна, как и гетеросексуальная.

Однополые пары уделяют больше внимания взаимному возбуждению и эротическим ласкам и обладают большей эмпатией, т. е. способностью психологически настроитьсяна эмоциональную волну партнера, почувствовать, что именно доставляет тому удовольствие, и действовать соответственно этому. Это обогащает их эротический репертуар. Например, хотя мужчины охотно играют женскими грудями, собственные соски для многих "натуралов" -- табу; из 100 гетеросексуальных пар только 3--4 жены ласкали соски своих мужей, а в мужских парах это делали три четверти(64). Геи эмоционально чувствительнее гетеросексуальных мужчин, да и поставить себя на место человека своего пола легче, чем на место женщины. При сравнении общего уровня эмпатии американских студентов-геев и гетеросексуалов уровень эмпатии у гесв оказался существенно выше. Геи обладают развитой эротической лексикой и зачастую успешнее объясняются со своими партнерами, чем их гетеросексуальные сверстники, у которых многие сленговые эротические слова табуированы ("мужской" язык неприемлем и оскорбителен для женщин), а другого словаря нет(65) (в России эта проблема особенно актуальна).

Дата добавления: 2017-02-01