Влияние модели Солоу на взгляды современных российских экономистов

В соответствии с рассмотренными представлениями по мере роста капиталовооружённости темпы экономического роста должны постепенно замедляться. Эксперты Мирового банка в 89-90-е гг. прошлого века добавили в рассмотрение этих процессов два дополнительных фактора: «индекс демократизации» и степень открытости экономики. Если последний фактор определяется сравнительно легко – под ним понимается удельный вес экспорта-импорта в ВВП – то «уровень демократизации» характеризуется через «зрелость институтов гражданского общества», что является весьма расплывчатым и спорным показателем. Более того, характер политического устройства общества и темпы экономического роста, на первый взгляд вообще не связаны между собой – высокие темпы могут наблюдаться как в условиях диктатур и монархий, так и демократий, использующих рабский труд (южные штаты США в ХIX веке). О таких взаимосвязях можно говорить только в долгосрочном периоде, однако и здесь влияние степени демократизации на экономический рост характеризуется скорее с помощью общих логических рассуждений и нормативно-этических оценок. Но зачем тогда вообще понадобился этот показатель в дополнение к модели Солоу?

Рассмотрим это на примере работы выдающегося российского экономиста, придерживающегося этой концепции, директора Института экономических проблем переходного периода Е.Т. Гайдара:

Т

Рис. 1.10. Условная мировая траектория экономического роста

«Вид кривой, демонстрирующей рост душевого ВВП во времени, определяется следующими факторами: индустриализация рассматривается как процесс перехода от одного стационарного состояния (доиндустриального) к другому (развитому, постиндустриальному) (модель Р. Солоу); на уровнях нижнего и верхнего развития темпы роста душевого ВВП близки к нулю; экономический рост ускоряется на ранних этапах индустриализации, затем замедляется.

Пусть линии А₁ – А₁, А₂ – А₂, А₃ – А₃ отделяют уровни ВВП на душу населения, соответственно в 100, 300 и 1000 долл./чел. (в ценах 1964 года). Пусть Y–Y₁ – национальная траектория развития, определяемая как рост ВВП/чел. во времени. Тогда общества, находящиеся ниже линии А₁ – А₁ (отрезка Y – Y А₁ ), как правило, являются устойчивыми традиционными монархиями доиндустриального периода. Общества, находящиеся выше линии А₃ – А₃, как правило, – современные индустриальные демократии с развитыми социальными гарантиями. На линии перехода каждой страны промежуток YА₁– YА₃ – зона слабых традиционных режимов, молодых нестабильных демократий, революций, авторитарных и тоталитарных экспериментов. На этом участке самый опасный с точки зрения возможностей радикальной ломки механизмов рыночного роста отрезок YА₁– YА₂ – это зона социальной дестабилизации и растущего неравенства, где конфликты раннего капитализма накладываются на острые противоречия вокруг земли между крестьянами и помещиками. Крупнейшие крестьянские социальные революции (французская, русская, китайская, мексиканская) приходятся на страны, проходящие именно эту зону».[7]

Из данного рисунка, как и из модели Солоу в целом, следует весьма оптимистический и гуманистический в отношении развивающихся стран вывод. Поскольку при переходе к постиндустриальному обществу темпы экономического роста замедляются (участок кривой выше А₃), то со временем уровни экономического развития разных стран выровняются. И в шестидесятых годах ХХ века, во время распада мировой колониальной системы, модернизация экономики, индустриализация рассматривались как объективная неизбежность. Однако спустя почти полвека оказалось, что разрыв в уровнях экономического развития между богатыми и бедными увеличился, а не уменьшился, а темпы развития стран, которых в той или иной степени можно отнести к постиндустриальным, после некоторого застоя в семидесятых годах, выросли, а не снизились.

Введение двух упомянутых дополнительных факторов в рассматриваемой концепции позволяет объяснить данный феномен, не выходя за рамки неоклассических либеральных представлений:

1. «Отстающие» национальные экономики не демонстрируют ожидавшихся высоких темпов роста в результате «плохой» политической организации. Для устойчивого экономического развития необходима демократия. Однако в большинстве развивающихся стран господствуют политические устройства, которые нельзя отнести к демократическим.

2. Современное экономическое развитие тесно связано с мировым разделением труда, с включением национального хозяйства в мировую экономическую систему. Попытка ограничения свободы перемещения капиталов, торговли, миграции рабочей силы также отрицательно сказывается на темпах экономического роста (особенно в современных условиях глобализации). А именно этим занимались многие развивающиеся страны, пытаясь добиться роста с помощью импортозамещения.

Такое объяснение, однако, вызывает дополнительные дискуссии в отношении как институтов, так и роли внешнеэкономических факторов (отчасти эти проблемы рассматриваются в других разделах курса). Кроме того, оно никак не затрагивает факт сохранения существенных темпов роста развитых в экономическом отношении стран. Более того, в таком дополнении модели Солоу игнорируется главное – сам остаток Солоу, характеризующий темпы научно-технических инноваций. Может ли национальная экономика постоянно развиваться за счёт импорта инноваций, не имея собственных научных и инженерных школ? Этот вопрос Е.Т. Гайдаром, к сожалению, даже не ставится.

Лекция 2. Классическая модель: Д. Рикардо и К. Маркс

2.1. Теория хлебных прибылей или зерновая модель [8]

В основе системы Рикардо лежит представление о том, что экономический рост рано или поздно застопорится из-за недостатка природных ресурсов. Общий принцип этой системы можно понять, представив себе, что вся экономика состоит из одной огромной фермы и производит пшеницу, вкладывая однородный «капитал и труд» в земельный участок постоянного размера с падающей отдачей. Рикардо уходит от необходимости рассматривать три переменные, сводя «капитал и труд» к одной величине переменных затрат. Кроме того, вводится ещё одно упрощение: спрос на хлеб абсолютно неэластичен и является простой функцией от численности населения; объем производства определяется в тот момент, когда мы задаем некоторую численность населения. Применяя теорию предельной производительности, получаем, что в расчете на переменные затраты будет приходиться предельный продукт, а на постоянный фактор – землю – в качестве возмещения будет приходиться некоторый «излишек», определяемый как разница между средним и предельным продуктами, полученными при переменных затратах.

Рис. 2.1. Прибыль как разность между средним и предельным продуктом в условиях убывающей отдачи

Рента равна всему объёму производства продукта (OCDM) минус предельный продукт «капитала и труда» (АМ), умноженному на число вложений (ОМ). Поскольку весь продукт изображается либо прямоугольником под кривой среднего продукта (ОСДМ), либо пространством под кривой предельного продукта (ОЕАМ), постольку рента на Рис. 2.1. показывается либо как треугольник ВЕА, либо как прямоугольник ВСDA. Размер ренты зависит от разницы между средним и предельным продуктом; другими словами – определяется действием сил, уменьшающих отдачу.

Далее Рикардо необходимо как-то найти пропорции распределения продукта между капиталом и трудом. Чтобы определить норму зарплаты через постоянную цену предложения труда, выраженную в хлебе – OW, вводится теория прожиточного минимума, вполне мальтузианская. Т.е. при уровне зарплаты, равной прожиточному минимуму, эластичность предложения труда – WS является бесконечной величиной. Вся прибыль – это остаток, равный всему продукту за вычетом ренты, а также за вычетом фонда зарплаты (OWKM). В расчёте на единицу «капитала и труда» прибыль равна предельному продукту вложения единицы «капитала и труда» АМ за вычетом доли зарплаты КМ.

Если капитал оборачивается за год, а речь идёт о сборе урожая в сельском хозяйстве, то весь капитал – сумма, авансированная на оплату труда в течение года. Иными словами, капитал равен фонду зарплаты, или «рабочему фонду» (OWKM) – совокупному спросу на труд, выраженному в хлебе. Предполагается, что орудия труда изнашиваются в течение года и основной капитал исчезает. Годовая норма прибыли задаётся отношением всего объёма прибыли к инвестированному капиталу, а поскольку годовой капитал состоит исключительно из оборотного, или рабочего капитала, то из этого следует, что отношением всей прибыли к фонду зарплаты как к процентам на используемый капитал определяется норма прибыли всей этой гигантской фермы:

Если OW=KM, то можно считать зарплату, определяемую прожиточным минимумом, постоянной величиной, а следовательно, норма прибыли находится в прямой пропорциональной зависимости от предельного продукта «капитала и труда».

Пока норма прибыли является положительной величиной, у капиталистов есть стимул к накоплению. В процессе накопления капитала фонд заработной платы будет расти в соответствующей пропорции. АМ будет сдвигаться вправо, и как предельный продукт, так и норма прибыли будут снижаться вплоть до стационарного уровня, который достигается при АМ=КМ=SM’ и r=0.

Рис. 2.2. Процесс накопления капитала и стационарное состояние по Рикардо

Прожиточный минимум – это такой уровень зарплаты, при котором прекращается рост населения. Этого не происходит, пока экономика не достигает стационарного состояния. Накопление капитала (рост фонда зарплаты) постоянно поднимает «рыночную цену» труда над уровнем его «естественной цены», тем самым стимулируется рост населения, под действием которого рыночный уровень зарплаты снова сбивается вниз до естественного. Этот процесс останавливается только тогда, когда зарплата «съедает» весь продукт за вычетом ренты, т.е. тогда, когда прибыль падает до минимально приемлемого уровня.

Что произойдёт, если экономика состоит из двух секторов: сельского хозяйства, производящего товары, которые покупаются на зарплату («хлеб») и обрабатывающей промышленности, производящей продукцию, покупаемую на прибыль и ренту («ткани»)? Это не изменит существа дела: в денежном выражении прибыль на капитал в обеих отраслях должна сбалансироваться до равенства. В сельском хозяйстве пшеница – единственный продукт и единственная затрата. Следовательно, в денежном выражении норма прибыли не может отличаться от прибыли, выраженной в пшенице. Любое изменение в цене пшеницы одинаково отразится и на затратах, и на выпуске. Обрабатывающая промышленность использует пшеницу в качестве капитала, затрачиваемого на производство ткани. Следовательно, уравнивание нормы прибыли во всей экономике предполагает, что между ценой ткани и ценой пшеницы устанавливается определённое соотношение. Если цена пшеницы будет снижаться, то и цена ткани, выраженная в пшенице, должна будет снизиться, чтобы производство ткани не стало более прибыльным, чем производство пшеницы. Иначе говоря: все цены измеряются ценой пшеницы («базисного товара», согласно исследователю творчества Д. Рикардо, выдающемуся экономисту П. Сраффа). «Денежная» норма прибыли в промышленности управляется «хлебной» нормой прибыли в сельском хозяйстве, в свою очередь полностью зависящей от производственной функции пшеницы (закона «убывающего плодородия»)[9].

Во времена Рикардо, в конце XVIII – начале XIX века, основной отраслью экономики оставалось сельское хозяйство. Темпы экономического роста были крайне низкими, несмотря на промышленный переворот (как указывает М. Блауг, А. Смит, живший в эпоху промышленного переворота, фактически его не заметил[10]). В связи с этим представления о стационарном состоянии в условиях исчерпания физических ресурсов (прежде всего, обработки всех пригодных к ведению сельскохозяйственного производства земель) представлялись вполне естественными. Кроме того, ограниченность одного переменного ресурса – труда – хорошо сочеталась с однофакторной (трудовой) теорией стоимости. Так, количество труда, выраженное в общем затраченном рабочем времени в течение года, определяло объём произведённого физического продукта; цены же на отдельные продукты определялись пропорционально количеству затраченного труда.

Дата добавления: 2014-01-04