Е. Эрлиха

Позитивистский нормативизм Г. Кельзена, концепции Л. Дюги, М. Ориу,

Лекция 18. Политические и правовые идеи XX века

1. Позитивистский нормативизм Г. Кельзена, концепции Л. Дюги, М. Ориу, Е. Эрлиха.

2. Теория элит, бюрократии и технократии.

Основная работа Г. Кельзена (1881-1973) австрийского философа права называется «Чистая теория права» (1934). Под этим названием строилась такая теория позитивного (т.е. существующего, действующего) права, которая, в обеспечение своей «чистоты», отказывается заранее от познания всех элементов, которые оказываются чуждыми позитивному праву. Кельзен считал, что специфическая и специальная наука права (юриспруденция) должна различаться и обособляться от философии, с одной стороны, и от социологии (познания социальной реальности), с другой стороны.

Предмет изучения теории права («общей теории права») составляют законодательные нормы, их элементы, их взаимоотношения, правопорядок как целое, его структура, отношения между различными правопорядками. Цель теории - снабдить юриста (правоведа и практика), прежде всего судью, законодателя и преподавателя пониманием и описанием позитивного права его страны. Наука должна описывать свой объект таким, какой он есть, а не предписывать, каким он должен быть с точки зрения ценностных соображений. Последнее есть предмет политики, который имеет дело с искусством государственного управления, с деятельностью, направленной на ценности, а не на объект науки, направленный к познанию реальности.

Чистая теория права рассматривает свой предмет как некую копию трансцендентальной идеи; она проводит в то же время ясное разграничение между эмпирическим правом и трансцендентальной справедливостью путем исключения последней из своего специального научного рассмотрения. Она видит в праве не проявление сверхчеловеческой власти, а специфическую социальную технику, основанную на человеческом опыте. «То, что не может быть обнаружено в содержаниях позитивных юридических норм, не может войти и в правовое понятие», - утверждал Кельзен.

Согласно теории Кельзена, универсальным логическим предположением (и оправданием) значимости позитивного права, «его обязательности и действенности», является так называемая «основная норма». Эта норма призвана вводить все официальные действия должностных лиц в контекст правопорядка.

В трактовке соотношения права и власти, права и государства позитивистская традиция проступает наиболее отчетливо, особенно в выводе о том, что право, согласно чистой теории права, есть «специфический порядок или организация власти». Государство выступает в двух измерениях - как господство и как право.

Представляя теорию права обособленной от моральной философии, Кельзен мало чем отличается от аналогичной установки Дж. Остина, с той лишь разницей, что он несколько обновил терминологическое оправдание правоведения как науки эмпирической и «социально-технической». Если у Остина мораль и право разделены непроницаемым барьером, то у Кельзена речь идет скорее о степени обособления права от морали, а юриспруденции от политики. Тем не менее, Кельзен признавал тот факт, что право в его реальности (как регулятор поведения) характеризуется таким свойством, как результативность и действенность, и что по-другому все это называется властью права (закона). И хотя право и власть не одно и то же, само по себе право не может существовать без власти, а потому право и трактуется чистой теорией права как «специфический порядок власти или организация власти».

Свою позицию в отношении доктрины естественного права Г. Кельзен высказал, в. статье «Доктрина естественного права перед трибуналом науки» (1949). Г. Кельзен характеризует естественное право как доктрину, предлагающую определенное решение извечной проблемы справедливости. Она пытается ответить на вопрос, что правильно и что неправильно во взаимоотношениях людей. При этом исходит из того, что можно различить, что естественно, а что неестественно в поведении человека. Кельзен считал, что здесь происходит смешение различий между научно-общепризнанными законами природы и правилами этики и юриспруденции. Оценка «естественности» в поведении человека основывается на субъективной оценке: она означает лишь, то, что оно (поведение) соответствует тем нормам, которые базируются на позиции определенного мыслителя. При этом позиции, скажем, Гоббса отличаются от позиций Локка или Руссо.

Позитивистский вариант кельзеновского правоведения получает дополнительное объяснение в традиционной для позитивизма трактовке соотношения науки и политики. Кельзен исходит из того, что независимость науки от политики общеизвестна. Под этим подразумевается, что поиск истины не должен быть подвержен влиянию политических интересов, которые преследуют цель установления или удержания какого-либо общественного строя или института. Политика есть искусство управления, функция воли, которая проявляется в виде активности, основанной на определенной системе ценностей. Наука же – эта функция познания, ее целью является не управление, а объяснение. Научные суждения могут быть либо истинными либо фальшивыми, они не должны основываться на ценностных суждениях, субъективных по своему характеру.

Солидаризм и институционализм. В первой половине 20 в. широкое распространение получило политико-правовое учение солидаризм, главным представителем которого был французский юрист Леон Дюги (1859-1928).

Критикуя марксизм, Л. Дюги намеревался направить классовую борьбу в реформистское русло и с этой целью, опираясь на идеи французских социологов О. Конта, Э. Дюркгейма и Л. Буржуа, развивал концепцию социальной солидарности. В теории Л. Дюги связи, объединяющие людей в обществе, оказываются узами социальной солидарности или взаимозависимости. Он считал, что каждый класс выполняет свою миссию обеспечения солидарности и гармонии общества. Сотрудничество классов в процессе общественного разделения труда приведет к преодолению теневых сторон капитализма мирным путем, без революций.

Факт общественной солидарности, по Дюги, осознается индивидами и порождает норму социальной солидарности: не делать ничего, что нарушает социальную солидарность, и делать все возможное для ее реализации и укрепления. Социальная норма солидарности составляет основу всего объективного права. Юридическая норма - это «верхний пласт» социальной нормы.

Л. Дюги утверждал, что право вытекает непосредственно из общественной солидарности и потому стоит над государством, обязательно для него. Юридическая норма возникает спонтанно в условиях общественных взаимосвязей. Законодатель лишь констатирует, но не создает ее. В этом аспекте теория Дюги связана с социологической юриспруденцией. Как и другие представители социологического направления, он защищал широкую свободу толкования закона и даже отстаивал необходимость вынесения решений вопреки закону, если того требовала "юридическая совесть эпохи".

С позиций солидаризма Дюги отрицал субъективное право и субъект права как «метафизические», не соответствующие действительности понятия. Существует лишь объективное право - юридическая норма, которая никому (ни индивиду, ни коллективу) не дает субъективных прав. Норма солидарности создает для индивида лишь «юридическую ситуацию», «социальную обязанность», «общественный долг» где он выполняет определенную функцию в соответствии с положением, которое данное лицо занимает в системе общественной солидарности. На основе этого социальную и правовую защиту получают действия, соответствующие норме права.

Дюги растворял субъективное право в спроецированных на личность обязанностях, вытекающих из нормы солидарности. Фактически это вело к ликвидации самостоятельности личности как активного субъекта общественных отношений. Между тем субъективное право не фикция, основанная на неправильном понимании норм права и обязанностей, не простое производное от юридической нормы, а один из аспектов права как сложного явления, вытекающий из диалектической взаимосвязи общества и личности.

Антилиберальная, промонополистическая роль концепции о замене субъективных прав обязанностями особенно четко обнаружилась в трактовке права частной собственности. Дюги заявлял, что собственность «социализируется», перестает быть объектом абсолютного права и трансформируется для собственника в социальную функцию, долг. И только в этих пределах она пользуется социальной защитой.

Трактуя частную собственность как социальную обязанность, выполняемую в интересах общего блага, концепция Л. Дюги по сути смыкалась с реформистскими доктринами «народного социализма». В этом плане идеи солидаризма повлияли на законодательство многих буржуазных государств. Тезис о том, что собственность обязывает и должна использоваться в интересах общего блага, получил широкое распространение в юридических актах эпохи империализма (Конституции Германии 1919 г., Гражданском кодексе Мексики 1932 г., Конституции Японии 1947г., Основном законе ФРГ 1949г. и др.).

Продолжая линию Конта, Дюги критиковал народный суверенитет и противопоставлял ему «синдикалистский федерализм» как новую политическую систему, призванную заменить традиционные либерально-парламентарные учреждения, обеспечить общественную солидарность и гармонию классов, предотвратить социалистическую революцию и установление диктатуры пролетариата.

Всеобщее «индивидуалистическое» избирательное право Дюги предлагает заменить «органически» пропорциональным представительством партий и профессиональных организаций. Для этого классовое общество должно быть переустроено на основе синдикатов, которые станут политико-юридической формой и средством координации различных классов и социальных групп. В результате социальная борьба сведется к минимуму, и будет достигнуто примирение классов. «Мы отвергаем господство пролетарского класса, как и господство класса буржуазии», - писал Дюги.

Соединение синдикатов в федерацию, по Дюги, приведет к децентрализации, диффузии политической власти, к политическому и правовому плюрализму. Власть распределится между различными синдикатами, а деятельность центрального правительства будет направляться палатой, образованной из представителей всех синдикатов.

Дюги обвинял идеологов народного суверенитета в метафизике и схоластике, но сам выдвинул не менее фиктивное (в условиях классового общества) понятие социальной солидарности.

Теория солидаризма оказала значительное влияние на буржуазную политическую идеологию и практику 20 в. Хотя сам Дюги не был сторонником авторитарного режима, его концепции солидаризма, синдикализма (корпоративизма), «социализации собственности» использовались, в частности, идеологами национал - социализма. В то же время идеи децентрализации и плюрализма власти нашли свое продолжение в теориях институционализма и плюралистической демократии (М. Ориу, Г. Ласки, Ж. Бюрдо и др.).

Теорию институционализма наиболее успешно разрабатывал Морис Ориу (1859-1929), который извечную проблему противоположности интересов индивида и государства истолковал в духе христианского коллективизма, но сделал это с учетом социально-исторической ситуации начала 20 в. Теория институции, понимаемая как учреждение, установление или же некая коллективность, отказалась от использования договорной теории (концептуального ядра либеральной теории) и от командно-административной законности социалистов. Основа теории институции восходит к идее равновесия, которую Монтескье положил в основу своей теории разделения властей. По Ориу, правопорядок следует уподобить системе физического равновесия сил и всю жизнь современных государств представить как «бесчисленные социальные равновесия, соединенные в сложную и запутанную систему». Одной из таких систем равновесия являются и правовые отношения. Институции - семья, партия, профсоюз, государство и т.д. обеспечивают ту диффузию власти, которая создает условия социального мира и развития общества. Правовые отношения являются областью социального мира, в котором уравновешиваются враждебные и противоположные интересы людей, социальных групп и классов. Настоящий мир всегда основывается на праве. Право уравновешивает вечную противоположность между личностью и обществом. Каждая правовая система распределяет все права между личностью и обществом и создает право индивида, с одной стороны, и право общества - с другой. Это распределение создает социальный антагонизм и в то же время создает систему равновесия. Возникший таким образом правопорядок уравновешивает в каждом обществе не только противостояние индивида и общества, но также и многие другие системы общественного быта - гражданского, публичного, коммерческого, военного и др. Все эти формы быта находятся в состоянии равновесия, причем гражданский быт образует как бы центр всей системы. Система правового равновесия универсальна в своем воздействии: она охватывает и власть, и интересы, и все другие области социальной жизни.

Социологическая юриспруденция. Данное течение оформилось в самостоятельную дисциплину в связи с потребностью в целенаправленном изучении и использовании права в качестве инструмента регулирования и социального контроля. Австрийский правовед Е. Эрлих опубликовал в 1913 г. книгу «Основы социологии права», в предисловии к которой написал, что право коренится не в текстах законов, а в жизни.

Концепция Эрлиха получила название концепции «свободного права», поскольку для нее стал характерным «свободный подход к праву», который, согласно Эрлиху, можно обнаружить в практике судебного разбирательства, где имеет место свобода судейского усмотрения. Истоки самого права следует искать в обществе, образующих его объединениях и союзах, таких как семья, торговые товарищества, община и само государство. И в далеком прошлом, и в современном обществе право представляло собой порядок, существовавший в родах, семьях, а также в нормах и предписаниях, определяющих внутренний строй союзов, и установленный соглашением, договорами и уставами этих союзов и объединений. "Подобная констатация на практике подводила к мысли о том, что если гражданский и торговый кодекс не дают конкретных предписаний к разрешению данного конфликта, то следует обращаться к уставу данного объединения или союза, т.е. к правовым нормам союза, которые имеют прямое отношение к данному правовому факту. Эти нормы и эти факты и есть «живое право».

Теория «государства всеобщего благоденствия». В период свободной конкуренции экономическая деятельность буржуазного государства заключается главным образом в охране общих условий буржуазного хозяйства. Экономика была предоставлена частной инициативе предпринимателей, и вмешательство государства в эту сферу рассматривалось как социальное зло, посягательство на свободу и права человека.

В период государственно-монополистического капитализма положение коренным образом меняется. В целях избежания глубоких структурных кризисов государство активно вмешивается в экономику. Осуществляется национализация многих отраслей промышленности, государство становится собственником, активным хозяйствующим субъектом.

На частный сектор государство также оказывает значительное воздействие различными способами регулирования и контроля: политикой цен, налогов, инвестиций, экспорта, импорта, государственных заказов и т.д.

Свою регулирующую роль, направленную на обеспечение полной занятости и предотвращение экономических кризисов буржуазное государство стремится упрочить с помощью системы планирования и государственного регулирования. Наряду с этим государство осуществляет политику социальных услуг, которая включает социальное обеспечение, социальное страхование, пособия по безработице, болезни и старости, помощь матерям, доплаты на семью, социальную помощь больным, старикам, заботу о детях, здравоохранение, мероприятия и затраты в области жилищного строительства и т.д. В ходе осуществления этой политики, в развитых буржуазных странах достигнут весьма высокий уровень жизни основной массы населения.

Необходимость активного государственного вмешательства, в экономику как средство стабилизации современного монополистического хозяйства была разработана английским экономистом Д. Кейнсом в его работе «Общая теория занятости, процента и денег» (1936). Позднее эти идеи послужили основой многочисленных концепций «государства всеобщего благоденствия» (Дж. Мюрдаль, Дж. Стречи, А. Пигу, У.А. Робсон, Д. Нейл и др.). Сторонники данной теории считают, что государственно-монополистическое регулирование экономики ведет к преодолению «социальных язв», классовых антагонизмов, присущих прежнему этапу развития капитализма, когда господство индивидуальной частной собственности и свободная конкуренция вызывали социально-экономическую поляризацию и борьбу классов. Создание смешанной экономики, активная регулирующая роль государства и политика социальных услуг - все это, по мнению указанных идеологов, ведет к возникновению и развитию «государства всеобщего благоденствия» в отдельных высокоразвитых капиталистических странах, а в будущем - во всем мире. В этих условиях буржуазное государство коренным образом изменилось, потеряло свой классовый характер, стало орудием всего общества и преимущественно трудящихся.

Теория «плюралистической демократии». Если доктрина "государства всеобщего благоденствия" обращается преимущественно к экономической и социальной деятельности современного буржуазного государства, то «теория плюралистической демократии», или политического плюрализма, рассматривает главным образом буржуазно-демократическую систему политической власти. Приверженцы данной теории - Г. Ласки, М. Дюверже, Р. Дарендорф, Р. Аллен, Р. Даль и др. - утверждают, что в современном капиталистическом обществе классы как таковые исчезли, а вместо них существуют различные взаимодействующие слои (страты), возникающие вследствие общности тех или иных интересов (профессионального и материального положения, возраста, религиозных убеждений и т.д.). Такие интересы считаются не антагонистическими, а вполне примиримыми. Для их выявления, выражения и претворения в жизнь образуются соответствующие «группы интересов», или «группы давления»: ассоциации предпринимателей, профессиональные союзы (рабочих, врачей, учителей и др.), религиозные объединения, пацифистские и патриотические организации, культурные и спортивные общества и т.д. Все они пытаются осуществить свои интересы, открыто, участвуют в общественной жизни, используя всеобщее избирательное право, право объединения в политические партии и различные общественные организации, получая доступ к современным СМИ.

Принятие политических решений в таких условиях, согласно данной теории, есть результат взаимодействия, «свободной игры», конкуренции различных групп. Политическая власть дробится между правительственными и неправительственными учреждениями. Различные общественные организации, в том числе трудящихся, по Г. Ласки, делят власть с правительством, так что происходит «диффузия» суверенитета между множеством институтов государственного и негосударственного характера. Отсюда и понятие «плюралистическая демократия».

Сторонники этой доктрины заявляют, что посредством плюрализма политическая власть становится в собственном смысле всенародной. На долю государства выпадает в этом случае роль орудия согласования интересов различных групп, как рабочих, так и предпринимателей. Государство становится нейтральным арбитром между конкурирующими политическими группами, призванным не допустить преобладания одних групп над другими, т.е. охранять условия для свободной политической конкуренции. Идеологи плюрализма приходят к выводу, что в плюралистическом обществе государство выражает интересы всех классов и слоев.

Дата добавления: 2014-01-04