Политические и правовые учения в Древнем Риме

Тема 4

Политические деятели Древней Греции VII—VI вв. до н.э. о закономерностях государственной организации

1. «Народу дал я столько прав, — говорил афинский архонт Солон, — сколько было нужно для того, чтобы ни лишить его всякого значения, ни наделить его правами чрезмерно. Позаботился я также и о том, чтобы не было обидно знатным и богатым. Таким образом, покрывая могучим щитом обе стороны, я не допустил, чтобы одни были отданы на жертву другим... Если бы я захотел угождать всем партиям..., тогда наш город лишился бы многих граждан. Вследствие этого с самого начала я находился в таком положении, в каком находится волк среди множества собак». Таким образом, Солон на собственном примере подтвердил истинность в отношении политика известных слов своего современника, древнегреческого поэта VI в. до н.э. Феогнида Мегарского: «Не было, нет и не будет вовек человека такого, кто бы в Аид низошел, всем на земле угодив. Даже и Зевс, повелитель бессмертных и смертных, не может действовать так, чтоб зараз людям понравиться всем».

Солон, кроме того, утверждал: «Законы похожи на паутину: она опутывает животных малых и слабых, а большие, разрывая ее, уле­тают». Наконец, он предостерегал политических деятелей: «Заняв государственную должность, не выбирай себе дурных помощников;

все, в чем они погрешат, припишется тебе как их начальнику».

2. Периандр, властитель Коринфа, дал такой совет Тразивулу, тирану Милета. Не сказав ничего послу, который был послан к нему за советом, он в присутствии посла сровнял поле, выдернув все.

Литература

1. Антология мировой политической мысли. - В 5 т. - Т. 1. Зарубежная политическая мысль: истоки и эволюция. - М.: Мысль. - 1997. - 832 с.

2. Азаркин Н.Н., Левченко В.Н., Мартышин О.В. История политических учений / Под общей ред. О.В. Мартышина - Вып. 1. - М., 1994. - 132 с.

3. История политических и правовых учений. Учебник для вузов / Под общ. ред. В.С.Нерсесянца. - М., 1996. - 736 с.

4. Аристотель. Политика // Антология мировой политической мысли в 5 т. – Т. 1. – М., 1997 – С.107-126

5. Аристотель. Никомахова этика. // Философы Греции. Основы основ: Логика. Физика. Этика. – М., 1999. – (Книга 10 стр. 1000-1026)

6. Платон. Государство // Сочинения в 3-х т. – Т. 3. Ч. 1. – М., 1971.

Политико-правовые учения в Древнем Риме формировались на основе философских направлений, которые были перенесены из Греции. Однако социально-политическая ситуация в период развитого рабовладельческого способа производства в Древнем Риме была иная. Начиная с III в. до н. Э. Образование крупных поместий (латифундий) с применением рабского труда потребовало расширения территорий и проведения завоевательной политики. Начинает осознаваться потребность к правовым средствам закрепления господства имущих. Получили распространение идеи о государстве как политическом организме, служащем для защиты имущества, которое основывается на согласии граждан относительно права. Юриспруденция выделяется в самостоятельную отрасль знания.

Следующий шаг после древних греков, прежде всего, Аристотеля, и логически, и исторически делают римляне. Именно в Риме складывается идея права: под ней понимается гарантированная для человека властью и зако­ном справедливость. Собственно, уже Аристотель бился над тем, как измерить и гарантировать справедливость, где, так сказать, мера справедливости, но он, как мы отметили, пытался решить эти проблемы в этической плоскости. Идея римского права перемещает акценты с этических по­исков в плоскость управления и организации (справедли­вость - прерогатива власти), от тонких, но достаточно неопределенных рассуждений в области этики к более грубым, но точно измеренным и гарантированным действиям вла­стных субъектов и подчиненных им судов.

Действительно, столкнувшись, очевидно, с несправед­ливыми решениями судей, которые действовали «по Ари­стотелю», римские граждане - люди свободные и не чуж­дые власти и в то же время заинтересованные в поддержке общины (римского народа) - начали через голову суда об­ращаться прямо к властям (преторам). Несправедливыми решения судов были и потому, что действовавшие в тот пе­риод законы (Законы двенадцати таблиц, а позже и Зако­ны народного собрания) не покрывали значительную об­ласть спорных конфликтных ситуаций, которая к тому же постоянно расширялась по мере развития Республики и далее Империи. В этой ситуации власть идет, так ска­зать, навстречу запросам населения. С одной стороны, она старается упорядочить саму процедуру судопроизводства, введя в нее чиновников, вносивших в протоколы заявле­ния сторон о сущности разбираемого конфликта, иногда чиновники выясняли и ряд обстоятельств дела, на кото­рые ссылались стороны, кроме того, регламентируется на основе правил процедура ведения судебного разбиратель­ства. С другой стороны, преторы создают для судей собст­венные описания конфликтных ситуаций (формулы), включающие и возможные в этих случаях санкции. Вот пример одной из таких формул:

Судьей назначен Титий.

1) Если признано, что NN должен уплатить АА 10000 сестерций, то:

2) Если это так, то ты должен присудить NN выпла­тить АА 10000 сестерций; если не так, то ты должен освобо­дить его от выплаты денег¹⁷⁰.

Известно, что формул и соответствующих им процес­сов судопроизводства в Риме было весьма много, а также, что английское «общее право» в более позднее время во

"" Аннерс Э. История европейского права. - М., 1994. С. 78.

многом сходно с римским правом рассматриваемого пери­ода. Здесь возникает интересный вопрос: что представлял собой формульный правовой процесс и почему формул и процессов было много? К этому же вопросу примыкает и вопрос о природе «правила прецедента» в английском праве.

Может быть высказана следующая гипотеза: формулы и отдельные процессы - это своеобразные административ­ные способы разрешения тех конфликтных ситуаций, ко­торые возникали в судах. Встав над судом, администратор (претор в римском обществе, канцлер позднее в Англии) действовал привычным для себя образом. Во-первых, он старался организовать процесс судопроизводства, то есть установить правила, регламентирующие поведение всех участников судопроизводства в каждом отдельном с точки зрения администратора случае. Во-вторых, претор стре­мился продемонстрировать справедливость, опять же в ад­министративном смысле, то есть определить одинаковые условия для определенных групп населения и для сходных ситуаций. Понятно, что подобный административный ук­лон в развитии права обусловил как создание большого числа формул и процессов, так и развитие практики, осно­ванной на правиле прецедента.

С появлением новой системы судопроизводства стало возможным расширение базы законов. Если на предыду­щей стадии власти просто гарантировали соблюдение за­конов и меру справедливости, то теперь претор предписы­вал «судьям (или судам) вести разбирательство в основ­ном не на строгом соблюдении гражданского права (jus civile), а в соответствии с exfide bona, то есть согласно тем требованиям, которые отвечали бы принципам справедли­вости и законности»¹⁷¹. Пользуясь своей властью, «претор получил возможность признавать новые отношения разви­вающейся жизни или, наоборот, оставлять порой без защи­ты отношения, формально отвечающие закону, но по суще­

ству отмирающие вместе с этим законом, отказывая в по­добного рода случаях в выдаче истцу формулы иска»¹⁷².

Таким образом, римской власти удалось не только га­рантировать справедливость в рамках существующих зако­нов, но сформировать в рамках формулярного процесса механизм, позволявший отказываться от устаревших зако­нов и создавать новые (сначала формулы рассматривались всего лишь как преторские разъяснения-предписания к ис­пользованию законов, затем в форме эдиктов претора - как правовая традиция, наконец, на основе лучших эдиктов со­здавались законы, как, например, в 130 году н. э. Сальвий Юлиан переработал вариант эдикта в качестве закона им­ператора Андриана).

Самый интересный вопрос: каким образом римские власти устанавливали меру и характер справедливости, то есть как они справились с той задачей, которую не смог решить великий Аристотель? Анализ важнейших инсти­тутов римского права подсказывает гипотезу о том, что такая мера и характер задавались идеей власти: именно властным субъектам в первую очередь гарантировалась справедливость, а мера справедливости задавалась под­тверждением опять же властями тех или иных властных отношений. Например, обладая абсолютной властью в се­мье, отец семейства получает по римским законам соот­ветствующие права (sui iuris - самостоятельного отца се­мейства); в соответствии с этим правом отец обладал большой властью над своей женой и особенно над детьми (последних он мог продать даже в рабство). Поскольку рабы не имели никакой власти, то они в римском общест­ве и не обладали правами; раб - это категория наиболее необходимых в хозяйстве вещей.

Вероятно, на основе властных отношений далее уста­навливаются и другие гарантированные законом меры справедливости, например, право владения. «Для владения в юридическом смысле, - пишет И. Б. Новицкий, - была^необходима воля обладать вещью самостоятельно, не при­знавая над собой власти другого лица, воля относиться к вещи как своей» (выделено мной. - В. Р.)"³.

Здесь может возникнуть законный вопрос:

а как ранжировалась, измерялась сама власть? Это легко понять, анализируя реформу римского царя Сервия Тулия, относящуюся к VI веку до нашей эры. Как известно, вместо прежнего деления по родам он ввел новое - по имуще­ственно-территориальному принципу, причем вся сила общины при головании и решениях была сосредоточена в руках первого класса, то есть самых богатых (с имущест­венным цензом в 100 тысяч медных ассов или, в переводе на земельный ценз, с полным земельным наделом)¹⁷⁴. То есть в качестве меры властных отношений, правда, не во всех случаях, при формировании права стали рассматри­вать частную собственность. Это понятно и в другом отно­шении: именно по поводу собственности разворачивалась основная масса конфликтов. О том же пишет и Луман:

«В действительности, единственным в истории права зна­чительным делегализатором, обремененным минималь­ным набором правил и обладающим максимальными воз­можностями и влиянием, был и остается институт частной собственности благодаря своей простой и очевидной спо­собности обусловливать конфликты. Учитывая изложен­ное, можно утверждать, что нынешние перенапряжения в юридической системе в значительной степени являются следствием вырождения собственности».

Но вряд ли частная собственность была единственной мерой властных отношений. Имели значение, например, как показывает история Рима, и военные успехи полковод­цев и реальное влияние в обществе. Другое дело, что эти «меры» не могли конкурировать с институтом частной соб­ственности в операциональном отношении (например, как, спрашивается, сравнить между собой степени реального влияния в обществе?).

"³ Новицкий И. Б. Римское право. - М., 1993. С. 76. ¹⁷⁴ Сергеев В. С. Очерки по истории Древнего Рима. - М., 1938. С. 44-45.

Итак, справедливым становилось не столько то, что справедливо исходя из этических соображений, сколько¹ то, что гарантировано законом и властью, во-первых, во властных отношениях, во-вторых, в отношениях, произ­водных от них (гражданские отношения, семейные, владе­ния и т. д.).

Однако этические соображения и принципы все же ра­но или поздно учитываются при создании правовых норм:

как правило, это происходит под давлением новых субъек­тов власти, которые начинают отвоевывать у традицион­ных субъектов правовую территорию. Например, в III веке нашей эры в Риме было провозглашено равенство в право­способности для всех граждан, а не только латинян, другой пример - институт пекулий, наделявший определенными правами рабов. Именно в подобных случаях при создании новых законов и происходит апелляция к этическим прин­ципам.

На идею римского права можно взглянуть еще с одной стороны, а именно, задаться вопросом, что право означало для самой власти. Во-первых, признавая права властных субъектов, власть себя упорядочивала, организовывала, во-вторых, в определенной мере шла на ограничение своих возможностей властвовать беспредельно. Как правильно отмечает методолог В. Г. Марача, переход к праву пред­ставляет собой способ институциональной самоорганиза­ции власти. В праве власть ограничивает сама себя, распро­страняется на собственные властные отношения и власт­ных субъектов. С этой точки зрения право является одной из институциональных форм власти.

Римское право - исторически первый способ институ­циональной самоорганизации и самоограничения власти, административное право - один из последних. В админис­тративном праве понимание права как институциональной формы самоорганизации и самоограничения власти про­сматривается наиболее ясно. Реализуя идею администра­тивного права, власть ограничивает и упорядочивает самасебя, действуя именно административными методами (ко­миссии, регламентации, арбитраж и т. д.), однако под на­блюдением и контролем правовых институтов.

Может показаться, что римское право полностью раз­рывает с идеей справедливости, подменяя ее идеей гаран­тированного властью порядка. Но это не так. Идея спра­ведливости сохраняется и в римском праве. Более того, и здесь мы забегаем достаточно далеко вперед во времени, в периоды кризиса власти или кризиса самого института юриспруденции именно идея справедливости начинает доминировать в правовом сознании. Напротив, когда вла­стные отношения кристаллизуются и складываются устой­чивые экономические и социальные отношения, идея спра­ведливости уходит на второй план, а ее содержание частич­но снимается в идее гарантированного властью порядка. Получается, что право как бы пульсирует: то на первый план выходит идея справедливости, то идея гарантирован­ного властью порядка.

Формирование понятия римского права и выступило тем катализатором, который запускает процессы формиро­вания собственно юридического мышления. На основе это­го понятия начинают переосмысляться и другие понятия, используемые в судопроизводстве, прежде всего закона и преступления (закон постепенно начинает пониматься как правовая норма или предписание, а преступление - как нарушение чьего-либо права). Складываются и специфи­ческие правовые рассуждения: подведение под правовую норму (закон) частного случая, выяснение и доказательст­во того, нарушена чья-нибудь правовая норма или нет, апелляция к справедливости как подразумеваемой право­вой норме, судебные доказательства с использованием пра­вовых представлений как аргументы для одной или другой стороны.

Собственно говоря, юридическое мышление в антич­ности - это аристотелевское мышление, в центр которого становится такое «начало», как право. Основные способы

построения юридических понятий, как мы отмечали, задал именно Аристотель. В частности, суждения о тех или иных ситуациях, рассматриваемых в суде и становившихся пред­метом спора, теперь строятся не столько исходя из знания конкретной ситуации или свидетельства сторон, сколько как следствия из понятия права, которое применялось к данному случаю. Из этого вырастают правовые процеду­ры истолкования (интерпретации) событий, так же как возможность построения версий, слабо реагирующих на свидетельские показания или предъявляемый в судопроз-водстве материал.

Существенно способствовали формированию юриди­ческого мышления в этот период три важных процесса. Складывается корпус профессионалов-юристов, которые помогали истцам и ответчикам правильно выбирать фор­мулы (иначе дело могло быть даже не принято к производ­ству), а также осуществлять другие необходимые в суде действия; одновременно юристы помогали преторам, чи­новникам и судьям. Возникают юридические школы, где изучаются законы и осваиваются на примерах отдельных процессов способы юридического мышления.

Все больше юристы осваивают греческую философию и риторику¹⁷⁵. Иначе говоря, юристы научились, следуя за Аристотелем, строить новые «начала» (понятия) и на их основе выделять классы конкретных юридических собы­тий и ситуаций. Нужно отметить, что все эти процессы сложились не сразу и имели свою внутреннюю логику ста­новления. Например, вначале «юрист» - это просто тон­кий знаток судопроизводства. Затем - человек, владею­щий специальными знаниями (законов, типичных и кон­фликтных ситуаций, способов их разрешения и т. д.) и специально обученный. Появление профессионального самосознания и разделение труда внутри юридической де­ятельности - последняя стадия становления юридической профессии.

¹⁷⁵ Аннерс Э. История европейского права - М., 1994. С. 107.

Если сравнить римские правовые нормы (законы и формулы) с правовыми нормами предыдущего периода, то можно отметить нарастание их общности, ведь уже Ари­стотель обсуждает вопрос о том, как конкретный, частный случай подвести под общий закон. Первоначально подве­дение частного случая под общую правовую норму пред­ставляет собой только искусство судьи и юриста. Но в дальнейшем, чтобы избежать ошибок и иметь более твердые объективные критерии этой процедуры, вводятся так называемые вторичные правовые нормы (описания прецедентов, формул, пояснения и рекомендации для су­дей), на основе которых теперь и происходит подведение частного случая под общую правовую норму. Хотя созда­ние вторичных правовых норм сужает область неопреде­ленности в деятельности юриста, возникает новая неопре­деленность, ведь по мере накопления вторичных правовых норм возникает возможность произвольного выбора, про­извольного более широкого истолкования частного случая.

Нужно отметить, что юристы, создающие вторичные правовые нормы, как правило, описывают (схематизиру­ют) правовые ситуации, которые не покрываются сущест­вующими законами, имея ввиду новые властные отноше­ния и новую хозяйственную практику жизни. Однако существующие законы, к которым присоединяются вто­ричные правовые нормы, формировались в контексте дру­гих, старых властных отношений и практик. В результате налицо несогласованность законов и вторичных правовых норм, тем более что ряд вторичных правовых норм со вре­менем получают статус законов.

Но возникла еще одна проблема. В середине третьего века римский император подчинил себе юридическую практику, в результате судьям приходилось во всех неяс­ных случаях обращаться прямо к императору, который на их запросы отвечал отдельным письмом-предписанием (rescriptum). «Если раньше, - пишет Э. Аннерс, - импера­торское законодательство по своему объему было простонеобозримо, то теперь уже стало совершенно непостижи­мым, настолько оно оказалось запутанным. В нем царила такая неразбериха, что часто отыскать в нем на основе им­ператорских рескриптов нужный текст того или иного действовавшего на тот период закона было весьма затруднительно, особенно, если учесть уровень межучрежденских связей и примитивность методов той эпохи. Общая ситуа­ция ухудшалась еще и за счет того, что классические по своему уровню мнения и комментарии опытнейших юрис­тов того времени по значимости приравнивались к уровню того же авторитета, каким пользовалось императорское за­конодательство. Таким образом, перед судьями возникал (кстати, часто провоцировавшийся искушенными в этом деле адвокатами) вопрос: какого именно мнения и какого именно правоведа следовало придерживаться в каждом от­дельном случае. Этот вопрос порой вообще оказывался не­разрешимым, особенно если два или несколько авторов имели совершенно отличные одно от другого мнения»¹⁷⁶.

Неупорядоченность правовых норм обычно преодоле­вается или путем кодификации (систематизации) их, или в более сложной законотворческой деятельности. Именно в Риме была создана первая удачная кодификация правовых норм - Кодекс Юстиниана и свод специальных правоведческих текстов (Дигесты). При этом юристам пришлось решать ряд сложных мыслительных проблем:

сопоставлять правовые нормы на противоречия, коммен­тировать и осмыслять существующие юридические поня­тия, строить новые, классифицировать и систематизиро­вать правовые нормы. Создание кодифицированной систе­мы правовых норм позволило, в частности, отказаться от формулярного процесса: наиболее удачные формулы, как мы уже отмечали, были превращены в законы, а многочис­ленные процедуры судопроизводства, основанные на раз­ных формулах, заменены относительно единообразной процедурой.

Как конкретно шла эта работа, можно понять на при­мере трактата wjus civile римского юриста Квинта Муция Сцеволы, жившего в I веке до нашей эры. «В этой работе, "заложившей основы не только римской, но и европейской юриспруденции", гражданское право было разделено на четыре основные части: право наследования, право лиц, вещное право и обязательное право. Каждая часть подраз­делялась дальше... Под каждым родом и видом, охаракте­ризованным по его главным принципам, приводились юридические материалы. Это были прежде всего решения преторов по отдельным делам, а также законодательные акты, авторитеты более ранних сборников документов, ав­торитеты устной традиции. Автор поставил перед собой в качестве основной задачи - дать "дефиниции"; как он их называл, то есть точное изложение правовых норм, присут­ствующих в решениях по отдельным делам.

В работах Квинта Муция Сцеволы и ею сотоварищей, юристов U-I вв до н. э., не только система классификации, но и сам метод формулирования отдельных норм был по природе диалектическим в широком смысле. Ставились во­просы, собирались различные ответы разных юристов, затем предлагались собственные выводы автора. Например, ка­кой-то юрист в прошлом свел воедино различные решения, относящиеся к сфере действия закона о краже, сказав, что взявший взаймы лошадь совершил кражу, если он отвел ее в иное место, чем то, о котором договорились, или дальше. чем то место, о котором договорились. Квинт Муний Стт¹,о-ла рассмотрел эти и другие решения и принте.;] "к более ши­рокой и в то же время более точной формулировке: если че­ловек взял вещь на хранение и пользуется ею или если чело­век получил вещь в пользование и использует ее для иной цели, чем было оговорено, он виновен в краже»¹⁷⁷.

Как мы видим, систематизация юридических норм представляла собой построение новых схем, моделировав-

¹⁷⁷ Бермаи Г. Д.ж. Западная традиция нрава: эпоха формирования. - М., 1998. С. 139.них определенные классы сходных случаев (уже создан­ных юридических норм). Эта работа вполне вписывалась в один из типов теоретических работ по Аристотелю, то, что он называл обобщением.

Переход от • многочисленных формул и связанных с ними процедур судопроизводства к относительно еди­нообразному судопроизводству, опирающемуся на систе­матизированные законы, потребовал, в частности, как показывает анализ, сопроводить кодекс обширными ком­ментариями законов и правовых норм. Именно с этой це­лью были написаны «Дигесты». С этого времени юриди­ческое мышление включает в себя правовые коммента­рии и толкования как органическое и необходимое звено всей правовой системы. Анализ кодекса Юстиниана по­казывает, что входящие в него законы и юридические по­нятия были объединены прежде всего на основе богатого опыта римских юристов, теоретические соображения иг­рали вторичную роль. Напротив, в дальнейшем, в Новое время, именно теоретические соображения выступили на первый план при разработке новых кодификаций.

На кодификацию можно взглянуть еще одним спо­собом. Отчасти, действительно, эта работа мыслитель­ного характера, предполагающая построение классифи­каций, рефлексию юридических понятий (анализ их смыслов и областей использования), комментирование, построение новых понятий, попытку связать одни поня­тия с другими. Однако кодификация - это также работа культурно-практического характера: она позволяет со­гласовывать интересы разных властных и хозяйствен­ных субъектов, способствует установлению определен­ного социального и экономического порядка. В этом смысле право - это не только определенная понятийная система, определенный тип мышления, но и механизм социального взаимодействия.

Поскольку римская императорская власть рассматри­вала себя как последнее и даже божественное основание

всякой власти (что было логическим завершением аристо­телевской идеи Разума и претензий Александра Македон­ского), она стремилась придать римскому праву абсолют­ный характер. Это наряду с прочим, например, попытками вывести императора за рамки права («Согласно старому закону, который назывался законом короля, право и власть всего римского народа теперь передаются в руки импера­торской власти»¹⁷⁸), приводит также к тому, что создаются метанормы права, то есть нормы, на основе которых обос­новывались (оправдывались) все остальные правовые нор­мы. Например, в 50 книге Дигест (титул 50.17) есть такие нормы.

• Никто не может передать другому прав больше, чем имеет сам.

• Никому не позволяется при использовании сво­их прав предвзято поступать по отношению к другому.

• Никто не может считаться обманувшим тех, кто знает и соглашается.

• В сомнительных вопросах следует предпочитать более благоприятное толкование.

Как меняется юридическое мышление с появлением кодификаций и метанорм? Оно дорастает до полноценного «языкового мышления»: складывается «юридический язык», «юридическая парадигматика и синтагматика», «юридическая языковая реальность». Берман прав, говоря, что метанормы римского права имели иной смысл, чем со­временные принципы философии права. Тем не менее из его же размышлений по поводу метанорм следует, что они имели более широкое значение, чем просто «кратко из­лагать суть дела». Появление метанорм права свидетельст­вует о формировании в юриспруденции рефлексии и обос­нования самого права, без чего столь сложная сфера прак­тики и мышления, вероятно, не может существовать.

¹⁷⁸ Берман Г. Дж. Западная традиция права: эпоха формирования - М 1998. С. 70.

Суммируем характеристики римского права. Право ле-гитимизирует уже созданные и оправдавшие себя законы и позволяет вводить новые (то есть является механизмом разрешения новых конфликтов, а также развития хозяйст­венной деятельности). Право закрепляет сложившиеся со­циальные и властные отношения, обеспечивая тем самым воспроизводство и устойчивость социума. Право тесно связано с представлением о справедливости, как его пони­мает общество на данном этапе своего развития. Наконец, право - это специализированный социальный институт и практика (юридическая), включающая осознание самого права.

М.Т.Цицерон свое политико-правовое учение изложил в диалогах “О государстве” и “О законах”.. Исходит из представлений о естественном происхождении государства, которое одновременно является и искусственным образованием; настаивал на правлении мудрых, которые способны были бы приблизится к постижению мирового божественного разума.. Развивая идеи Платона и Аристотеля, Цицерон определяет государство как дело народа, то есть многих людей, связанных между собою согласием в вопросах права и общностью интересов. Государство в данном случае уже не только моральное сообщество свободных граждан, но и правовое сообщество. Политический идеал Цицерона – аристократическая сенатская республика. Наиболее совершенной и устойчивой формой правления считает смешанное государство, сочетающее начала монархии, аристократии и демократии. Проводит различие между естественным правом, правом народов и правом римских граждан.

Правовые воззрения рабовладельческой аристократии получили свое практическое воплощение в деятельности римских юристов. Понятие права юристы, подобно Цицерону, выводили из стоической идеи мирового, всеобщего закона природы Право на этом этапе еще не отделяется от нравственности. Источник права – мировой божественный разум. В составе права рассматривались естественное право, право народов, право граждан.

В I веке до н.э. складывается христианство. В произведениях раннехристианской литературы осуждаются рабовладельческий Рим (Откровение Иоанна – “Апокалипсис”). К середине II века в христианстве одерживает верх направление, опирающееся на мистические стороны учения. Крепнет церковный аппарат, на смену священного писания приходит священное предание. Церковь стремится к союзу с императорской властью, постепенно свои притязания распространяет на государственную власть. В 324 г. христианство объявлено государственной религией.

Иоанн Златоуст (345-407 гг.) – один из первых теоретиков теократии. Аврелий Августин (“Блаженный”) – признанный святой и учитель церкви (“О граде Божием”) в своих политико-правовых идеях, в конечном итоге, оправдывал государство, служащее церкви. Источником зла считал свободную волю людей. Образцом политического идеала предлагает рабовладельческое христианское государство, управляемое при участии духовенства, подавляющее инакомыслие, где не запрещены агрессивные войны, т.к. войны не противоречат божьим заповедям. Первая причина рабства – грех.

Проблема преодоления политического отчуждения в политико-правовой идеологии Древнего Рима выражена слабо. Терминологически она намечена определением государства как “дела народного”, теоретически – оправданием системы сдержек и противовесов, предупреждающих перерождение республики в тиранию.

Дата добавления: 2014-01-04