Быстрое и медленное время

Надо признать, что у Барикко, опытного и изощренного писателя, получилось создать «такую историю». Каким образом ему это удается? Таким, что он, конечно, не пытается равномерно описать все пятьдесят с лишним лет, на протяжении которых его причудливая история разворачивается. Он то пропускает десятилетия, то подробнейшим образом описывает недели, дни и даже часы.

Так поступают все писатели, даже Джон Ирвинг, автор толстенных книг, уверяющий: "Для меня главное в романе — это возможность уловить движение времени«[4].В фикшне существует понятное эмпирическое правило: чем важнее событие, тем медленнее оно происходит. Хемингуэй в одном из своих «испанских» рассказов, подробно описывая все фазы поединка быка с матадором, с юмором замечает, что если бы матадор двигался и думал с такой скоростью, с которой автор описывает его движения, бык его бы давно проткнул. И это правило неукоснительно соблюдается во всех «боевых» сценах.

Второй, после сцен схваток и убийств, «заповедник» сцен с замедленным временем — это эротические сцены. «Крестный отец» Марио Пьюзо начинается с рассказа о трех американских итальянцах, приехавших на свадьбу дочери дона Корлеоне, чтобы поздравить его и попросить о помощи. У каждого своя проблема и своя история. Пьюзо знакомит нас с ними, потом подробно описывает съезд гостей, их наряды — а потом описывает, как подружка невесты отлучается из-за стола ради быстрого секса с Сонни Корлеоне, братом невесты. И эта бурная, но камерная сцена, в реальности длящаяся от начала до конца едва ли больше десяти минут, занимает у Пьюзо не меньше места, чем предыдущая — в которой возникают истории множества людей и дается множество описаний.

Новаторство Мишеля Уэльбека, принесшее ему прозвище «Колумба секса» — не столько в откровенности или, если угодно, бесстыдстве описаний, сколько в том, что он не растягивает время своих эротических сцен — подчеркивая их будничность и заурядность. Именно поэтому они столь же «эротичны», как записи камер наружного наблюдения. (Позвольте не приводить примеры.)

Крайнее проявление этого правила — упомянутое мною в позапрошлый раз «Тайное чудо». Все действие этого большого (для Борхеса) рассказа разворачивается за время полета пули — но для того, кому эта пуля была предназначена, этот краткий миг длится дольше года.

И существует еще одно грубоватое правило, которое приписывают американскому писателю Элмору Леонарду: «Если боишься, что какие-то страницы читатель будет пролистывать — выброси их сам». Булгаков в «Театральном романе» следует этому правилу открыто и буквально, когда описывает время, прошедшее между сдачей рукописи в печать и ее выходом, одной-единственной фразой: «Дальше размыло в памяти месяца два».

Дата добавления: 2014-01-04