Правдивая история Лилли Стьюбек 8 страница

– Ладно, – согласился я.

Пришлось обо всем рассказать маме, которая вышла к Лилли и предложила ей свою помощь.

– Хочешь, я спущусь к вам на Мыс, Лилли?

– Нет, нет, спасибо, миссис Квейл. Мне нужен только доктор.

– Давай позвоним ему?

– Нет, не стоит.

– Хорошо, тогда с тобой пойдет Кит.

Я сомневался, что смогу быть полезным Лилли, но она надеялась на меня, и мы поспешили к доктору, жившему в нескольких кварталах от моего дома. Лилли всю дорогу молчала, да и я знал, что мне лучше помалкивать. У ворот Лилли на мгновение остановилась.

– Как ты думаешь, он попросит деньги вперед? – поинтересовалась девушка.

– Кто его знает, – ответил я. – Обычно так не делается. Счет присылают потом.

– Это вам.

– Во всяком случае, давай попробуем его уговорить, – предложил я.

Доктор Диксон был довольно молод; у него была рыжеволосая жена и открытый «крайслер». Жил доктор в одном из самых новых городских домов. Я нажал у входа на кнопку электрического звонка, дверь открыла миссис Диксон. Она с любопытством посмотрела сначала на Лилли, потом на меня.

– Здравствуй, Кит. Что случилось?

– Можно поговорить с доктором Диксоном? – вежливо попросил я.

– Он допивает чай, но я позову его.

Миссис Диксон не пригласила нас в дом, и мы подождали у порога, пока доктор не вышел к нам с салфеткой в руках.

– Здравствуй, Кит. Зачем пожаловал?

– Это Лилли Стьюбек, – кивнул я в сторону девушки, раздумывая, как бы пояснее изложить суть дела.

– Вижу, – ответил доктор, – ну и что?

– Ее матери совсем плохо, и Лилли хочет, чтобы вы посмотрели миссис Стьюбек.

– Где сейчас больная?

– На Мысу.

– Что с ней, Лилли? – обратился доктор к девушке.

– Она часто теряет сознание, и мне трудно приводить ее в чувство.

– Кто наблюдает за ней?

– Я.

– Я имею в виду врача. Она ведь уже давно болеет, насколько мне известно?

– Да.

– Так кто же ее лечит?

– Я водила ее в больницу.

– А сейчас не можешь?

Лилли отрицательно покачала головой.

– Она не встает с постели. Очень ослабла.

– Ты пробовала вызвать «скорую помощь»?

Городская «скорая помощь», как и пожарная команда, состояла из добровольцев.

– Без осмотра врача машину не посылают.

Доктор Диксон вздохнул.

– А ты зачем здесь, Кит? – спросил он.

– Лилли решила, что вы не поедете на Мыс, если она попросит об этом сама.

– Думаешь, тебе удастся уговорить меня?

– Не знаю, мистер Диксон, – чистосердечно признался я. – Доктор Форэн уже отказал Лилли.

– Да? А я, по‑твоему, соглашусь?

Я ничего не ответил, мы стояли молча у двери, и мне показалось, что Лилли вот‑вот повернется и уйдет. Но я не сдвинулся с места.

– Ну хорошо, – проговорил мистер Диксон, – залезайте в машину и ждите меня. Я допью чай.

Мы прождали его в «крайслере» минут десять; наконец доктор вышел из дома со своим черным чемоданчиком. Он сел в машину, включил мотор и, не говоря ни слова, поехал к Мысу; по дороге он лишь негромко посвистывал да посматривал на меня. Я все больше и больше понимал Лилли, которая сидела сзади рядом со мной.

Когда мы приехали на Мыс, уже стемнело. Доктор Диксон прошел на кухню и бросил взгляд на керосиновую лампу.

– А электричества нет? – спросил он.

– Нет, – ответила Лилли и приказала Тилли замолчать.

– Другая лампа у вас есть?

– Нет.

– Хорошо. Тогда давайте эту.

Я стоял в дверях, но заметил, что миссис Стьюбек лежала на некоем подобии кровати – старом пружинном матраце, водруженном на ящики, – все это, несомненно, раздобыл Джекки.

Брат Лилли, у которого рука была все еще перевязана, насаживал в кухне топор на топорище; когда лампу с кухни забрали, он вышел ко мне во двор.

– Как ты думаешь, Кит, что с ней? – спросил у меня Джекки, словно я знал все на свете, потому что приехал с доктором.

– Не знаю, – ответил я. – Надеюсь, ничего серьезного.

– Она разговаривает сама с собой, – продолжал он. – Раньше с ней такого не бывало.

– Все будет хорошо, – пробормотал я.

– Но она даже не встает.

Болезнь матери протекала на глазах у Джекки, и, так как Лилли едва успевала справляться со своими заботами, он был предоставлен самому себе. Сейчас Джекки, как и всякий ребенок, нуждался в участии; я не очень‑то годился в утешители, но никого другого рядом не было.

– Все будет хорошо, – повторил я, не найдя других слов.

– Ты в это веришь, Кит?

– Конечно.

– Она плачет и плачет.

– Потому что ей плохо.

– Может, она съела что‑нибудь не то?

– Может, и так.

Джекки продолжал беседовать со мной, пока в дверях не показался доктор Диксон; он бросил свой чемоданчик в машину и спросил Лилли, где бы ему помыть руки.

– Я вам полью, – сказал Джекки.

Мальчик взял эмалированный таз, прислоненный к стене, плеснул в него воды из старой канистры, которая стояла у двери, и поставил таз на ящик, Лилли сходила на кухню за мылом и серым полотенцем; мы застыли, ожидая, что скажет доктор.

– Ее надо отправить в больницу, – сказал мистер Диксон. – Здесь ей ничем нельзя помочь.

– Вы можете вызвать «скорую помощь»? – спросила Лилли.

– Разумеется. Но больную необходимо привести в порядок. Она запущена.

– Вы хотите сказать, нужно ее помыть?

– Вот именно. Неужели ты так живешь, Лилли?

– Конечно.

– Боже мой! – воскликнул доктор. – Просто невероятно, что такое возможно в наш век, в нашем городе. Ты знал об этом. Кит?

– Да, мистер Диксон.

– Мисс Дэлглиш когда‑нибудь заглядывала сюда? – поинтересовался доктор.

Лилли промолчала.

– И что же она сказала?

Лилли продолжала молчать; мистер Диксон и дальше расспрашивал бы девушку о пожилой леди, но я быстро прервал его, опасаясь, как бы Лилли ему не нагрубила. Мистеру Диксону не стоило совать нос в ее личную жизнь.

– Вы подвезете меня? – спросил я доктора.

– Разумеется, садись, – ответил он и пообещал Лилли поскорее прислать «скорую помощь». – Хотя одному богу известно, когда она приедет, – добавил он. – Попробую найти братьев Джексонов. Может, машина будет сегодня, а может, завтра утром. Но подготовь мать, Лилли. Надень на нее чистое платье. Оно у вас есть?

– Отыщем.

– Вот и прекрасно. Я осмотрю ее в больнице, – пообещал доктор.

Он на мгновение задержал взгляд на Джекки, покачал головой и сел в машину. Я был уже в «крайслере». На главной улице мистер Диксон притормозил, чтобы выпустить меня. Он поинтересовался, бывал ли кто‑нибудь у Стьюбеков.

– По‑моему, нет, – ответил я. – Разве только сержант Коллинс и мисс Хейзл, наша старшая преподавательница. Больше, пожалуй, никто.

– Невероятно! – удивился мистер Диксон. – И как только Лилли справляется с этим?

Я‑то видел как, но решил промолчать.

– Ей нечем вам заплатить, мистер Диксон, – сказал я, чтобы прекратить расспросы.

– Пустяки, – бросил доктор, постукивая пальцами по баранке. – Что‑то надо предпринять, – твердо добавил он.

Я заключил, что доктор считает необходимым благоустроить Мыс и помочь Стьюбекам, поэтому чуть было не предупредил его о том, что от Лилли не стоит ожидать особой признательности – она редко просила о помощи, а если кто и помогал ей по своему желанию, она за это не благодарила. Но я решил промолчать. Не имело смысла объяснять поведение Лилли чужому человеку; мистер Диксон, вероятно, и так успел заметить, что она даже не сказала ему спасибо за визит. Но у меня голова пошла кругом, когда я понял, что на самом деле задумал доктор.

– Этот дом надо снести, – проговорил он, как бы рассуждая с самим собой.

Я подпрыгнул от удивления.

– Неужели у вас поднимется рука? – возмутился я. – Им же негде жить.

– Тем не менее нужно принять меры, Кит. Эта хижина стоит уже лет двадцать, ее надо снести.

– Пока там живет Лилли, это невозможно.

– Стьюбеки подыщут себе другое жилье. На Мысу не место для Лилли, да еще с матерью и братом.

– Куда же им деваться?

– Не знаю, но там они не останутся. – Доктор повернул ключ зажигания. – Жить в этой развалюхе нельзя.

Конечно, доктор Диксон пользовался достаточным влиянием в городе, чтобы напустить на Мыс какую‑нибудь санитарную инспекцию, и я понимал, что исходил он из самых добрых побуждений, не зная истинного положения Стьюбеков. Никто в Сент‑Элене и не догадывался, как тяжело приходилось Лилли. Я не сказал ей о своем разговоре с доктором, не желая прибавлять девушке новых хлопот и надеясь, что мистер Диксон ничего не станет предпринимать. Ведь и раньше многие жаловались на этот дом и его обитателей, но все оставалось по‑прежнему.

Однако на сей раз я ошибся, и моему отцу пришлось сделать то, на что не решился я, – сообщить Лилли о том, что насчет Мыса поступило заявление, которое может повлечь за собой снос хижины. Отец предупредил об этом Лилли за обедом у нас дома.

Собственно, это мама, узнав, что миссис Стьюбек в больнице, посоветовала пригласить Лилли к нам в гости. Она даже перенесла ради такого случая субботний обед на воскресенье, когда Лилли не работала.

– Надо позвать и Джекки, – предложил я.

– Что ж, пусть приходит.

– Только он трехпалый, – напомнил я маме, сомневаясь, сможет ли мальчик справиться с ножом и вилкой, и желая избежать неприятных сюрпризов.

– Ничего, справится, – ответила мама.

– Пожалуй, – предположил я. – Вообще‑то он очень ловкий.

– Передай, пусть приходят в воскресенье.

Трудно было сказать, как встретит Лилли наше приглашение. Стьюбеков всегда привлекало бесплатное угощение, но все зависело от настроения Лилли, а я не знал, какое оно у нее в эти дни. После школы я зашел в фотоателье. Лилли возилась со счетами. Она уже управлялась в ателье самостоятельно, прекрасно проявляла пленку и печатала снимки, поэтому Джек Бейли все чаще оставлял ее одну, а сам объезжал фермы в поисках заказов. Я спросил, как чувствует себя миссис Стьюбек. Лилли ответила только, что за матерью хорошо ухаживают в больнице, и ни слова больше.

– Знаешь, – сообщил я Лилли, – моя мама приглашает тебя с Джекки в воскресенье на обед.

Она в упор посмотрела на меня, будто хотела что‑то прочитать в моих глазах.

– По какому поводу?

– Просто так. Приглашает, вот и все.

Лилли продолжала смотреть мне прямо в глаза, и я постарался выдержать ее взгляд.

– Ладно, – проговорила она. – Приду.

– Только с Джекки, – напомнил я.

– Хорошо.

Я не очень‑то радовался предстоящему визиту, как и много лет назад, когда Лилли была у нас одна. В глубине души я даже надеялся, что она не придет. Но наступило воскресенье, и Лилли, показавшись у входа, спросила, не опоздала ли она.

– У нас нет часов, – добавила девушка.

Она пришла точно в назначенное время. На ней была хорошая твидовая юбка и исландский джемпер, но одежда Лилли выглядела так, словно ее долго хранили в сундуке. Особенно удивил нас Джекки, явившийся в черных рваных ботинках на босу ногу, однако рубашка и коротковатые брюки имели вполне приличный вид, хотя были поношены и измяты. Интересно, чью бельевую веревку очистил малыш Джекки?

– Здравствуй, Кит, – сказал Джекки. – Посмотри на мою руку.

Он закатал рукав, но повязки я не увидел. Длинные царапины доходили до самого локтя, ранки затянулись. Было похоже, что рука заживает; я спросил, зачем он снял повязку.

– Лилли сказала – так лучше, – ответил Джекки.

Пожалуй, все мы, сидя за столом, вспоминали о том, как обедала у нас маленькая Лилли. Но теперь мы больше обращали внимание на Джекки, чем на его сестру. Мама всем раздала салфетки; Джекки взял свою, развернул ее и положил на колени; мы поняли, что Лилли предупредила его, как себя вести. Он знал также, что следует подождать, пока отец прочитает молитву, знал и о том, что может приступить к еде лишь после того, как ее подадут всем. Незаметно наблюдая за Джекки, который орудовал ножом и вилкой своими тремя пальцами, мы почти забыли о Лилли – она держалась с достоинством и своими безукоризненными манерами невольно напоминала далекую мисс Дэлглиш.

Джекки, прошедший краткий курс домашнего обучения, все равно походил на маленькую Лилли. Ел он торопливо, жадно, шумно и, хотя неплохо умел обращаться с приборами, был неаккуратен: горошины падали у него на скатерть, а соус капал на брюки. Я оправдывал Джекки, вернее Лилли, тем, что у нее хватало более серьезных забот, да и у Джекки тоже, куда уж ему было изучать на грязной кухне правила хорошего тона.

Труднее всего оказалось поддерживать за столом общую беседу, гости в основном молчали, хотя мы и старались вовлечь их в разговор. Мама пробовала расспросить о здоровье миссис Стьюбек, но Лилли сказала лишь, что больной дают есть печенку и делают уколы.

– Сознание она больше не теряет, – добавила девушка.

Потом отец справился у Лилли, не слышала ли она о племянниках миссис Карсон, которой принадлежал дом на Мысу.

– Нет, я ничего о них не знаю, мистер Квейл, – ответила Лилли.

– И ты не видела никого из Карсонов?

– Нет, – повторила девушка.

– Разве мистер Лэндсдаун, секретарь муниципалитета, не разговарил с тобой?

– Нет. Не разговаривал.

– Но он обратился ко мне, потому что когда‑то я помог миссис Карсон в одном деле. Она умерла несколько лет назад, и мистер Лэндсдаун сообщил, что муниципалитет желает выяснить, кому теперь принадлежит дом на Мысу.

– Никому, – сказала Лилли. – Его давно бросили.

– Ты права, но хозяин у него должен быть, – рассуждал отец. – В общем, местные власти решили снести дом. Вот и ищут его хозяина.

Лилли на мгновение задумалась.

– Снести? – недоверчиво переспросила она. – Зачем?

– Разве вам не сообщили? – удивился отец.

– Нет.

– Кто‑то пожаловался, что вы живете в антисанитарных условиях.

– Кто?

– Понятия не имею.

Отец, конечно, знал, кто это был, но не хотел, чтобы доктор и Лилли ссорились.

– Это мистер Диксон, – вступил я в беседу. – Он сказал мне, что собирается подать такое заявление.

– Какое ему дело! – вскипела Лилли. – Мы годами жили на Мысу, и никто нас не трогал.

– В городе давно говорят о том, что пора сравнять ваш дом с землей, – мягко сказал отец. – Видимо, болезнь твоей матери подтолкнула доктора на решительный шаг.

Лилли не запричитала: «Куда же нам деться?», не запротестовала. Но я знал, о чем она думала. И знал, что означал яростный взгляд ее кошачьих глаз. Если власти прикажут снести их дом, она попытается в отместку спалить полгорода. Я уже давно не видел, чтобы ее лицо так пылало от гнева.

– Нельзя же снести дом и оставить их без крова, – сказала мама.

– Если суд примет такое решение, то оно будет исполнено, – возразил отец.

– А разве нельзя этому помешать? – спросил я.

– Можно не допустить сноса или хотя бы отсрочить его. Но муниципалитет, вероятно, получит предварительное заключение, признающее дом непригодным для жилья.

– Когда же за нас возьмутся? – обратилась Лилли к моему отцу.

– Не знаю, Лилли. Этот вопрос пока обсуждается.

– А ты сумел бы спасти их дом? – спросил отца мой младший брат Том.

Это занимало каждого из нас, и хотя никто, кроме меня, не заглядывал в лачугу, все мы сейчас искренне желали, чтобы Стьюбеков оставили в покое.

– Есть только один способ спасти дом – доказать, что он пригоден для жилья, – заключил отец.

Лилли, как и я, понимала, что об этом не может быть и речи, но она не попросила отца ей помочь. Обед закончился рисовым пудингом, и Микки словно в знак давней дружбы положил голову на колени девушки. Наш песик состарился. Весь обед он проспал у камина, но, наверное, отдаленное воспоминание, связанное с Лилли, взволновало его. Гостья потрогала нос Микки, потрепала собаку за уши, потом ласково сказала: «Здравствуй, Микки. Ты меня не забыл?» Она разговаривала с песиком, и я видел вновь десятилетнюю Лилли, которая что‑то нашептывала в собачье ухо; Микки благодарно лизнул ее руку.

Мы подождали, пока отец просунет в кольцо салфетку; Лилли тоже положила свою салфетку на стол, и Джекки последовал ее примеру.

– Я подумаю, как тебе помочь, – сказал отец Лилли на прощанье. – Но многого не обещаю, понятно?

– Да, – согласилась Лилли.

Она не поблагодарила его, зато как обычно без улыбки поблагодарила маму, которая дала гостям пакет с яйцами, маслом, чаем и сахаром, а также кое‑какую поношенную одежду Тома для Джекки. Когда мы вышли на улицу, Лилли сердито дернула меня за рукав:

– Почему ты меня не предупредил, что доктор Диксон собирается обратиться в муниципалитет с просьбой снести наш дом?

– Я не думал, что он говорит всерьез, – оправдался я.

– Как ты считаешь, твой отец что‑нибудь может сделать?

– Он сам тебе скажет, – ответил я.

– До свидания, Кит, – попрощалась Лилли.

Джекки уже ушел вперед. Он ничего не унес из нашего дома, и это было одним из самых больших достижений его сестры.

Глава четырнадцатая

Приблизительно через неделю отец сообщил нам за обедом о том, что видел решение апелляционного суда о доме на Мысу. Суд признал «недопустимым снос здания без согласия домовладельца, если оно не представляет опасности для жизни и здоровья людей или угрозы для соседних построек». Отец показал этот документ мистеру Лэндсдауну, секретарю муниципалитета, и тот сообщил ему поразительную новость.

– Мыс принадлежит теперь мисс Дэлглиш, – ошеломил нас отец. – Разыскивая Карсонов, судейские обратились в мельбурнскую нотариальную контору по регистрации земельных участков, и оказалось, что месяц назад пожилая леди купила Мыс у племянника бывшей владелицы.

– Но ведь мисс Дэлглиш в Европе, – удивился я.

– Вероятно, она оформила бумаги через мельбурнских юристов без своего здешнего поверенного мистера Стрэппа. В любом случае о сносе дома теперь не может быть и речи.

– Но к чему ей эта лачуга? – спросила мама.

– Трудно сказать, – ответил отец. – Несомненно, дом приобретен для Лилли.

– Ты сообщил ей об этом? – спросил я отца.

– Конечно.

– А что она?

– Сначала не знала, что и сказать. Она не слишком разговорчива, а тут у нее словно язык отнялся. Потом она спросила, чего, собственно, мисс Дэлглиш от нее хочет. Зачем ей было покупать Мыс?

– Мне это тоже интересно, – вставила мама.

– Я еще не закончил, – продолжал отец. – Мисс Дэлглиш решила возвратиться в Сент‑Элен.

– Так скоро?

Мисс Дэлглиш собиралась пробыть в Европе не меньше года, а прошло всего шесть месяцев, что‑то заставило ее изменить свои планы.

– Наверное, и здесь не обошлось без Лилли, – сказала мама.

Мы с нетерпением ждали возвращения мисс Дэлглиш, а пока Лилли как бы получила передышку. Миссис Стьюбек лежала в больнице, одним ртом стало меньше, и по городу перестали ходить слухи о сносе дома на Мысу. Несомненно, у мисс Дэлглиш были свои виды на лачугу, раз уж она приобрела ее. Но какие? Может, она пожалела Стьюбеков и захотела привести их жилье в порядок? Или, наоборот, оно показалось ей настолько отвратительным, что она решила выселить оттуда Лилли? Все мы опять вернулись к загадке их сложных и тонких отношений, но я‑то знал: ответ опять нужно искать в том, что многие годы удерживало вместе и одновременно разъединяло мисс Дэлглиш и Лилли. Теперь мы с любопытством приглядывались к миссис Питерс.

Пока отсутствовала хозяйка, миссис Питерс следила за особняком. От городского почтальона, мистера Эдвардса, нам было известно, что мисс Дэлглиш присылала своей экономке письма из Франции, Италии, Австрии и Англии. Мы знали также, что миссис Питерс частенько наведывалась к Лилли в фотоателье и рассказывала о пожилой леди. Казалось, будто что‑то за высокой оградой большого дома накрепко связало трех женщин, и если Лилли нужно было выгладить блузку или платье, она обращалась к миссис Питерс, а не к Дороти Мэлоун, предлагавшей подруге свою помощь.

– Странно, – разоткровенничалась как‑то Дороти, – но я думаю иногда, что Лилли все еще живет у мисс Дэлглиш. Там ее настоящий дом.

Тем не менее Лилли была очень внимательна и к своей матери. Медицинская сестра миссис Сингелтон рассказала моей маме о том, что когда Лилли навещает больную, та часто плачет и умоляет не бросать ее и Джекки.

– Она не знает собственной дочери, – заметил я. – Лилли никогда не бросит их.

– Возможно, ты и прав, – ответила мама, – но миссис Стьюбек доводилось видеть, как поступают в подобных случаях другие дети.

– Только не Лилли, – возразил я.

Именно тогда определенное место в жизни Лилли занял Дэвлин. Теперь я догадываюсь, что она подружилась с ним, ожидая возвращения мисс Дэлглиш. Дэвлину загодя отводилась роль союзника, защитника, противовеса. Это подтверждается не только тем, что я знаю об их отношениях, но и всеми последующими событиями.

Во всяком случае, в городе теперь видели, как вечерами Дэвлин ездил на велосипеде к Мысу, и кое‑кто замечал, что возвращался он затемно. Вероятно, присутствие Джекки оберегало Лилли и Дэва от грязных сплетен, а может, люди считали Дэвлина слишком безвредным или же думали, что Лилли не позволит ему ничего дурного. Однако поговаривать о них все же начали, и когда я поинтересовался у Дороти, что ей известно про Дэва и Лилли, она сама была озадачена.

– Они какие‑то странные, – сказала Дороти. – В прошлое воскресенье Дэв, едва приехав, разделся и полез в реку.

– Но ведь сейчас зима и половодье, – удивился я. – Вода, наверное, ледяная…

– Я сказала то же самое, но Лилли, по‑моему, считает это нормальным. А еще оказалось, что Дэв не умеет плавать и надо присматривать, чтобы его не унесло течением.

Даже опытные пловцы не отваживались купаться у нас в зимнее половодье – не хотели рисковать и мерзнуть.

– Я обозвала Дэва сумасшедшим и спросила, зачем он лезет в реку, а он ответил, что после купания чувствует себя заново рожденным. Это, мол, укрепляет нервную систему.

– А что Лилли?

– Ничего. Все, что делает или говорит Дэв, кажется ей вполне естественным. По‑моему, Кит, они очень хорошо понимают друг друга, ведь дело не в том, что они говорят, дело в их отношениях. Дэв сидел с нами в грязной кухоньке, пил чай и слушал нашу болтовню. Лилли не обращала на него никакого внимания. Потом он вынул из кармана маленькую книжку, обернутую в газету, и сказал: «А теперь, девочки, я прочитаю вам „Вести ниоткуда“ Уильяма Морриса», и, не дожидаясь согласия, прочитал нам целую главу. Ты слышал об этой книге?

– Конечно.

Откровенно говоря, я впервые узнал о ней из уличного выступления самого Дэвлина.

– Там рассказывается о путешествии по Темзе.

– Не только, – возразил я. – Герой после промышленной революции возвращается к природе и сельскому труду, чтобы самоусовершенствоваться.

– Откуда ты это знаешь?

Пришлось признаться, что от отца.

– Это моррисовский вариант «Утопии» и «Города солнца».

– Мне было скучно, – продолжала Дороти, – а Лилли хоть бы что. Она выслушала Дэвлина, а потом просто сказала:

– Пожалуй, тебе пора, Дэв.

Дэв ответил:

– Пожалуй. – И сразу уехал.

Я рассмеялся.

– Что тут смешного? – удивилась Дороти.

– Именно так я и представляю их вместе. Разве не смешно?

– Скорее не смешно, а странно.

– А разве они не странные?

– Верно. Между прочим, на Мысу Лилли совсем перестала читать, будто решила, что это ей теперь ни к чему. Но Дэвлина она слушает с удовольствием.

– Может, он каждый раз ей что‑нибудь читает?

– Может быть. Интересно, что скажет мисс Дэлглиш, когда узнает об их дружбе? Вряд ли ей это понравится, – подумав, сказала Дороти.

Глава пятнадцатая

Мисс Дэлглиш вернулась в конце весны мельбурнским поездом. Мистер Мэлоун подал «мармон» на станцию к пяти часам вечера. Мало кто видел пожилую леди, потому что она прошла прямо к машине и ждала там, пока мистер Мэлоун принесет багаж. Но все же кое‑кому удалось разглядеть, что она слегка прихрамывала, опираясь на трость, а одна рука у нее, казалось, одеревенела. В таком возрасте апоплексические удары нередки, но в письмах к своей экономке мисс Дэлглиш на здоровье не жаловалась.

В городе пожилая леди больше не появлялась, даже по субботам не заглядывала в магазины, нарушив давнюю привычку. Миссис Питерс регулярно бывала у нее, и некоторое время ничего примечательного не происходило. Но однажды вечером в пятницу, когда я вернулся из школы, мама передала мне, что звонила мисс Дэлглиш.

– Она хотела повидать тебя завтра в десять утра.

– Зачем? – удивился я.

– Не знаю.

– Почему мисс Дэлглиш всегда говорит с тобой, ведь ей нужен я?

– Наверное, из уважения ко мне. Во всяком случае, я сказала, что ты с удовольствием придешь.

Я вздохнул. Мне не хотелось терять субботнее утро. Но все‑таки я решил навестить мисс Дэлглиш, потому что был любопытен, и на другой день в десять утра уже стоял у больших ворот, дергая за шнурок звонка. Открыла мне миссис Питерс.

– Доброе утро, миссис Питерс, – поздоровался я.

– Здравствуй, Кит, – ответила экономка, и, пока мы поднимались по тропинке к парадному входу, она сообщила мне, что мисс Дэлглиш пригласила к себе и Дороти Мэлоун.

– Только она придет после тебя. Вам назначено разное время.

Миссис Питерс была скупа на откровения, поэтому я воспринял ее слова как вежливый намек на то, что мне не следует долго засиживаться у мисс Дэлглиш.

Хозяйка дома поджидала меня в гостиной. Она поздоровалась и предложила мне кресло, потом справилась о моих родителях и наконец заговорила о школе.

– Если я не ошибаюсь, через несколько месяцев вы закончите школу, Кит? – спросила она.

– Да, – подтвердил я. – Мы учимся последний год.

Мисс Дэлглиш тяжело опустила веки, и мне показалось, будто она опечалена тем, что Лилли потеряла столько времени; правда, я мог и ошибиться. Я внимательно смотрел на мисс Дэлглиш, и даже мне, неискушенному юноше, было ясно, что она заметно постарела. Мисс Дэлглиш оставалась чопорной, аккуратной и собранной, но ее уже отметила печать увядания. Я впервые подумал о том, что и она подвластна разрушительной силе времени.

– Я хочу побеседовать о Лилли, – начала мисс Дэлглиш, но умолкла, ибо в дверях показалась миссис Питерс, которая принесла на подносе чайник, чашки и лепешки; мисс Дэлглиш подождала, пока миссис Питерс разольет чай и оставит нас одних.

– Ты часто видишь Лилли? – спросила пожилая леди.

– Довольно часто, – ответил я. – Только мельком.

– И на Мысу бываешь?

– Время от времени. Иногда колю Лилли и Джекки дрова.

– Ты знаешь, что я купила их дом?

– Об этом все знают.

– Бери лепешки, – предложила мисс Дэлглиш.

Я понимал, что ей нелегко говорить о Лилли, поэтому ел лепешку и ждал.

– Ответь мне, пожалуйста, Кит, – продолжала мисе Дэлглиш, – Лилли снова ведет себя, как в детстве?

– Что вы имеете в виду?

Я слегка насторожился.

– Не волнуйся, – успокоила меня мисс Дэлглиш. – Я только хочу выяснить, как жила Лилли, пока меня не было.

Казалось, мисс Дэлглиш опять знала обо всем, что происходило в доме Стьюбеков. Причем не от миссис Питерс – в этом я был уверен.

– Заработка Лилли не хватает на троих, – сказал я, – им приходится добывать пропитание где только можно.

– Речь не об этом, – строго проговорила мисс Дэлглиш. – Скажи, не бродит ли она ночами по чужим дворам, подбирая все, что подвернется?

Прежде чем ответить, мне важно было понять, для чего мисс Дэлглиш расспрашивает меня: печется ли она о себе или о Лилли? Рядом со мной на стуле лежали две книги, которые я много месяцев назад взял почитать у пожилой леди; внезапно у меня возникло страстное желание оставить их на столе и вежливо попрощаться, чтобы избежать неприятной беседы. Я пожалел, что пришел. Заметив мое смущение, мисс Дэлглиш испытующе посмотрела на меня и поджала губы.

– Можешь хранить при себе свои тайны, Кит. Я просто хочу знать правду, больше ничего.

– Почему вас так интересует жизнь Лилли? – спросил я.

– Это касается только нас обеих, – отрезала мисс Дэлглиш.

– Но вы же расспрашиваете меня, мисс Дэлглиш, – возразил я, удивляясь собственной храбрости.

– Мне надо уяснить, насколько она опустилась, – призналась мисс Дэлглиш. – По‑моему, тебе это известно лучше, чем кому бы то ни было.

– Лилли – это Лилли, – уклончиво ответил я.

– Это не ответ, Кит. Ты просто уходишь от разговора.

Мисс Дэлглиш слегка стукнула тростью о пол, точно подчеркивая значимость своих слов.

Я понимал, что Лилли предавать нельзя, но одновременно не хотел огорчать и мисс Дэлглиш. Странное дело, я испытывал жалость к мисс Дэлглиш и поразился этому. Казалось, уж кто‑кто, а она не нуждалась ни в чьем участии. Поразмыслив, я решил, что лучше всего говорить правду.

– Мне не хочется подводить Лилли, – начал я. – Ей было тяжело.

– Не забывай, что она сама избрала свой путь, – твердо проговорила мисс Дэлглиш.

Я ждал, что она скажет что‑нибудь еще, но мисс Дэлглиш замолчала, и я спросил, что будет с домом на Мысу.

Дата добавления: 2014-01-04