ВВЕДЕНИЕ 9 страница

Подводя итог, можно так сформулировать основное содержание закона единства и борьбы противоположностей:

Всем вещам, явлениям, процессам свойственны внутренние противоречия, включающие в себя противоположные стороны и тенденции, находящиеся в состоянии взаимообусловленности и взаимоотрицания. Борьба противоположностей создает внутренний импульс к развитию, ведет к развертыванию противоречий, разрешающихся в процессе исчезновения старого и возникновения нового.

Итак, закон взаимного перехода количественных и качественных изменений описывает механизм процесса развития – это чередование в материальных процессах количественных и качественных преобразований. Закон единства и борьбы противоположностей показывает источник, движущую силу процесса развития – это противоречия. Однако ни тот, ни другой закон не дает прямого ответа на вопрос о направленности процесса развития: имеет ли он направление, а если да, то какое именно? Направленность процесса развития описывает третий закон диалектики – закон отрицания отрицания.

Закон отрицания отрицания.

Главная категория, с которой связан этот закон – понятие отрицания.

В философии различают простое отрицание и диалектическое отрицание. Простое отрицание – это разрушение или уничтожение предмета, а в применении к процессу познания – отказ от каких-либо взглядов, идей, теорий и т.п. Простое отрицание встречается в природе и в деятельности человека, однако оно не выражает механизмов процесса развития. В ходе развития наблюдаются более сложные явления, которые называют диалектическими отрицаниями.

Диалектическое отрицание впервые описал Г.В.Ф. Гегель. В «Науке логики» он вводит для этого особую категорию – понятие снятия. Процесс снятия, происходящий во время развития абсолютной идеи, обладает сложным, противоречивым содержанием. Снять, пишет Гегель, «означает сохранить, удержать и в то же время прекратить, положить конец». Такой противоречивый процесс наблюдается при переходе от одной ступени развития к другой. Если применить подход Гегеля не к мировому духу, а к развитию материального мира, можно сказать так: химическая форма материи «снимает» (то есть преодолевает, отрицает и в то же время сохраняет в себе) физическую, биологическая форма материи (жизнь) «снимает» химизм, а социальная форма материи «снимает» биологическую. В марксизме и в других более поздних философских концепциях вместо понятия снятия обычно применяется понятие отрицания. К. Маркс, создавший материалистическую версию диалектики, писал о диалектическом отрицании: «Всякое развитие, независимо от его содержания, можно представить как ряд различных ступеней развития, связанных друг с другом таким образом, что одна является отрицанием другой… Ни в одной области не может происходить развитие, не отрицающее своих прежних форм существования».

Происходящее в процессах развития диалектическое отрицание содержит в себе три момента: 1) уничтожение старого, 2) частичное сохранение старого, преемственность, 3) возникновение качественно нового.

Каким образом закон отрицания отрицания выражает направленность процессов развития от низшего к высшему, от простого к сложному? Эта направленность выражается, прежде всего, в двойном отрицании. Диалектическое развитие закономерно проходит три ступени, которые Гегель обозначил как тезис, антитезис и синтез. На материалистическом языке эти ступени можно обозначить как исходное состояние – его отрицание – отрицание отрицания. Эта схема лежит в основе всей философской системы Гегеля. Ее первая часть – логика – отрицается учением о природе, а оно отрицается философией духа (это уже второе отрицание). Если первое отрицание состоит в отказе от исходного состояния, то во время второго отрицания происходит синтез двух первых ступеней, возврат к исходному состоянию, но на новом уровне, в видоизмененной форме. Так, согласно Гегелю учение о духе «снимает», объединяет в себе содержание логики (учение о чистом мышлении) и философии природы (учение о развитии мышления, воплощенного в вещество, природу). В процессе развития происходит накопление, увеличение, «уплотнение» содержания, так как предыдущие, низшие его ступени не просто отбрасываются. Их содержание частично включается в последующее, высшее. Развитие, следовательно, не может быть деградацией, упрощением, оно направлено на усложнение, содержит в себе переходы от простого к сложному.

Для иллюстрации двойного отрицания в процессах развития обычно приводят простейший пример – прорастание зерна. Проросшее зерно отрицается растением – это первое отрицание. Растение развивается и в конце концов тоже погибает, но на нем созревают новые зерна. Это второе отрицание. В результате второго отрицания произошел возврат к старому состоянию – зерну, но это возврат «на новом уровне»: во-первых, зерен стало больше, что важно для жизнеспособности биологического вида, во-вторых, они несколько другие – их наследственный аппарат в результате скрещивания изменился. Другая иллюстрация – кругооборот капитала, происходящий по схеме:

Д – Т – Д'

На второй стадии денежный капитал отрицается товарным, на третьей в результате второго отрицания совершается возврат к денежной форме капитала, однако на более высоком уровне (капитал успел возрасти).

Приведенные примеры являются, впрочем, большим упрощением. Наиболее полное проявление данного закона диалектики происходит не в локальных, незначительных событиях, а только в крупномасштабных процессах эволюции природы и общества. Закон отрицания отрицания в полной мере проявляется в глубинной диалектической сущности процессов развития. Чтобы обнаружить более сложные проявления закона отрицания отрицания необходимо теоретически абстрагировать, проанализировать достаточно крупномасштабные явления, обладающие целостной сущностью. Наивно было бы искать «триады» в движении маятника, работе автомобильного двигателя, индивидуальных поступках отдельного человека и в случайных событиях, происходящих в обществе. Однако если рассматривать крупные области действительности, например, человеческое общество, то в глубинных механизмах их исторического развития явственно обнаруживается логика отрицания отрицания.

Отрицание отрицания прослеживается в таком глобальном процессе, как смена господствующих в обществе форм собственности. В первобытную эпоху существовала общественная форма собственности. В рабовладельческой, феодальной и капиталистической формациях она отрицается частной собственностью, которая безраздельно господствует в экономике. После эпохи классического капитализма формируется второе отрицание – возврат к господству общественной собственности на новом уровне развития производительных сил и производственных отношений. Это отрицание в условиях постиндустриального общества выражается в формировании государственного сектора экономики, создании коллективных собственников, в необходимости государственной поддержки таких сфер общественной жизни, как сельское хозяйство, наука и образование, здравоохранение, транспорт. (Неизбежное вмешательство государства в деятельность этих отраслей ведущий экономист США Джон Гэлбрейт назвал «новым социализмом»). Классический, «старый» социализм, существовавший в СССР и странах Восточной Европы, пошел по пути прямого обобществления собственности практически на все средства производства, что позволило решить ряд социальных проблем, но при этом породило много новых. Какими бы ни были в дальнейшем формы обобществления, тенденции к усилению общественной формы собственности несомненно будут действовать и в будущем. В экономике, таким образом, завершается цикл двойного отрицания. (Уменьшение государственной собственности в России не соответствует общемировой тенденции и свидетельствует только о неэффективности экономической политики).

В природе, обществе и в сфере познания отрицание является прямым следствием борьбы противоположностей. Общество часто имеет возможность выбирать, отрицание каких явлений оно будет целенаправленно поддерживать. Любая реформа и революция включает в себя такое целенаправленное отрицание и уничтожение каких-либо социальных структур и отношений, причем это отрицание на практике не всегда оказывается целесообразным и прогрессивным. Так, в истории СССР существовал период отрицания механизмов товарно-денежных отношений и частной собственности, который сделал полностью огосударствленную экономику неповоротливой и малоэффективной. Поспешное отрицание мелкого крестьянского хозяйства, связанное с раскулачиванием и коллективизацией, эффективно укрепило политическую власть правящей элиты, но ослабило аграрный сектор экономики. После Октябрьской революции 1917 года делались также попытки полного отрицания старого искусства и создания абсолютно новых художественных стилей и направлений. Вскоре оказалось, что это невозможно – как в экономике, так и в искусстве всякое продвижение вперед включает в себя преемственность, опору на обширный опыт предшествующих этапов развития. Это практическое подтверждение поступательного, прогрессивного характера процесса развития как движения от низшего к высшему: высшие ступени развития включают в себя основное содержание низших и еще некоторое новое, добавочное, собственно «высшее» содержание. Аналогичным образом прогресс в технике не ведет к простому отбрасыванию старых технических решений и замене их новыми: наиболее существенные идеи сохраняются и входят в состав новых технических принципов.

Идея возврата к старому на новом уровне, сохранения ранее достигнутого нашла выражение во всем известных поговорках: «Ничто не ново под луной», «новое есть лишь хорошо забытое старое». Правда, здесь мысль о преемственности в человеческой деятельности и познании несколько утрирована: с точки зрения научной диалектики новое всегда включает в себя «хорошо забытое старое», но никогда не сводится только к этому старому.

Закон отрицания отрицания можно сформулировать следующим образом:

Развитие есть цепь диалектических отрицаний, каждое из которых не просто отвергает прежние стадии, а удерживает, сохраняет в себе положительное содержание старого. Процесс развития, взятый в достаточно крупных масштабах, включает в себя двойное отрицание, при котором в результате второго отрицания старого состояния происходит частичный возврат к нему на новом уровне и в новых условиях.

Х Х Х

Таким образом, три закона диалектики дают целостное описание процесса развития на самом общем, абстрактном уровне. Каждый закон раскрывает один из аспектов, одну из сторон этого процесса. Закон взаимного перехода количественных и качественных изменений показывает механизм развития, закон единства и борьбы противоположностей – его источник и движущие силы, закон отрицания отрицания – основное направление развития как движения от низшего к высшему. Целостное описание процесса развития на основе законов диалектики может быть сформулировано так:

Развитие есть единство происходящих в материальном мире и в человеческом сознании прогрессивных и регрессивных изменений, основным направлением которых является движение от низшего к высшему, от простого к сложному, от старого к новому. В процессе развития борьба противоположных сил и тенденций, заключенных в каждой вещи и явлении, сначала приводит к незначительным количественным изменениям. В результате развертывания внутренних противоречий количественные изменения накапливаются и на некотором этапе вызывают ломку старого качества и старой меры, возникновение качественно нового. В новое диалектически включены наиболее прогрессивные черты старого, то есть предыдущих ступеней развития данного явления. В достаточно крупных масштабах в процессе развития совершается двойное отрицание, то есть частичный возврат к старому состоянию в новых условиях и на новом уровне.

Для дальнейшей конкретизации концепции развития необходимо рассмотреть основные категории диалектики. Каждая пара категорий описывает одну из неосновных закономерностей развития. Эти закономерности дополняют и конкретизируют основные законы развития и позволяют сформулировать более детальное и полное его описание.

§ 4. Основные категории диалектики.

К основным категориям диалектики обычно относят следующие понятия:

Общее, особенное и единичное.

Необходимость и случайность.

Явление и сущность.

Форма и содержание.

Возможность и действительность.

Причина и следствие.

Единичное, особенное и общее.

Общее – это то, что свойственно всему классу предметов, явлений или процессов. Единичное – присущее только отдельному элементу этого класса. Понятие особенного занимает промежуточное положение между общим и единичным: оно свойственно некому подклассу, группе единичных, но не всей данной общности целиком.

Предельно общее, относящееся ко всему бесконечному миру в целом, называется всеобщим. Так, законы диалектики – всеобщие, материальность – всеобщее свойство вещей. Иногда, впрочем, понятие всеобщего применяют к предельно общему в рамках некой конкретной области действительности. Так, в капиталистической экономике стоимостные отношения становятся всеобщими, деньги выступают как всеобщая форма стоимости, всеобщий эквивалент, есть понятие всеобщего запрещения химического оружия и т.п.

Отношения общего и единичного на первый взгляд кажутся довольно простыми. Например, «человек» - это общее, «русский», «немец» или «француз» – это уровень особенного, а конкретный, отдельный человек – уровень единичного. Однако в действительности закономерности связи общего и единичного часто вызывали споры между учеными.

В истории философии возникли две крайности в истолковании единичного и общего – абсолютизация единичного и недооценка общего (1) и абсолютизация общего (2).

1. Абсолютизация единичного наиболее ярко выражена в средневековом номинализме (см.: гл. 3): существуют только единичные вещи, а общее – просто нечто «номинальное», придуманное человеком слово, а не реально существующий объект. В самом деле, есть отдельные люди, дома, столы, но никто не видел «человека вообще», «дом вообще» или «стол вообще». В биологии ХIХ – ХХ веков обсуждался аналогичный вопрос: отдельная особь, конечно, существует реально; но что такое биологический вид – объективно существующая общность или всего лишь мысленная конструкция (ведь ни один человек не наблюдал биологического вида – мы имеем дело только с отдельными особями или их небольшими группами)? Немецкий социолог Макс Вебер (1864-1920) разработал концепцию «идеальных типов». Он утверждал, что, например, «античность», «феодализм», «капитализм», «город», «религия» – это не какие-то реальные общности, а мысленные образы-схемы, позволяющие анализировать отдельные факты и упорядочивать наши знания. У Вебера тоже получается, что единичные вещи существуют реально, а общее – в основном продукт нашей мысли.

2. Абсолютизация общего происходит в объективном идеализме и в любой религии. Так, согласно Платону (см.: гл. 1) общее – мир идей – предшествует единичным вещам и предопределяет их. Материальное только единично, оно косно и пассивно. Такая же концепция превосходства общего над единичным принята в неоплатонизме, в томизме и неотомизме. В любой религии бог – это общее, породившее все богатство единичного и особенного (проще говоря – творящее мир и все конкретные вещи). С точки зрения этой концепции развитие идет не от низшего к высшему, а от общего к единичному и от высшего к низшему, так как бог – общее и, конечно, высшее по отношению к миру. Гегель также считал, что развитие идет от общего – абсолютной идеи – к единичному, то есть отдельным вещам. В работе К. Маркса и Ф. Энгельса «Святое семейство» показано, что у Гегеля вся картина процесса развития существенно извращена: единичные вещи возникают из общих понятий, порожденных в свою очередь абсолютной идеей. Так, из понятия «плод вообще» возникают реальные груша, яблоко, миндаль и т.п. Общее понятие исходно, первично, а единичная материальная вещь производна от него.

С точки зрения материалистической диалектики общее, особенное и единичное существуют одинаково реально. Единичные вещи возникают не из общего, а из других единичных вещей – как груши и яблоки возникли из других конкретных видов растений, а не из общего понятия «плод вообще». В то же время способ существования общего и единичного несколько разный. Реальный мир – это мир объективно существующих единичных предметов, несущих в себе общее, обладающих глубокой общностью (наиболее глубокая общность – материальность всех вещей). Общее существует не рядом с единичным, а лишь во множестве единичных, через единичное. Нигде нет улицы, на которой стоит «дом вообще» – он существует не рядом с единичными домами, а во множестве этих домов, через них.

На первый взгляд кажется, что единичное существует как бы «прочнее», «реальнее», чем общее: конкретный дом или данное животное более реальны и определенны, чем «дом вообще» или биологический вид. Однако в другом смысле получается наоборот – общее существует «прочнее» и «устойчивее», чем единичное. Отдельный дом или отдельного индивида довольно легко уничтожить, они существуют ограниченное время. А «дом вообще» или биологический вид существуют гораздо дольше и «прочнее». В этом смысле общее «реальнее», устойчивее единичного.

Что показывает связь единичного и общего – только стационарные, неизменные отношения между вещами или механизмы их изменения и развития?

Категории единичного и общего действительно описывают процесс развития, хотя и не совсем так, как считал Гегель. Возникновение нового явления всегда начинается с единичных предметов и событий, затем это явление может подниматься до уровня особенного и общего. Так, возникновение капитализма было длительным процессом. Сначала в ХIV веке появляются первые капиталистические предприятия – мануфактуры (уровень единичного), затем складывается целый капиталистический сектор в экономике европейских стран, возникает соответствующая ему идеология и культура (уровень особенного). Наконец, во время буржуазных революций класс буржуазии берет в свои руки политическую власть, и капиталистическая формация окончательно побеждает феодальную, достигая уровня общего (всеобщего). В случае деградации общества его регрессивное развитие идет в обратном порядке: деструктивные явления (например, преступность, алкоголизм, наркомания) переходят с уровня единичного на уровень особенного и общего. Так, вымирание американских индейцев происходило не только из-за прямого физического уничтожения, но и из-за возникновения в их племенах практически поголовного алкоголизма. Эта же опасность в ХХ – ХХI веках угрожает ряду северных народов, в том числе на территории России.

Связь единичного и общего обычно исключает жесткую, однозначную детерминацию (так называемый лапласовский детерминизм, см.: гл. 4). Единичное не полностью входит в общее: так, отдельный человек имеет специфические, даже уникальные черты, которые не присущи другим людям и не входят в понятие «человек вообще». Общее тоже не является простой суммой признаков единичных предметов. Так, общие, наиболее существенные черты человека – труд и мышление. Но эти важнейшие признаки, как ни странно, у многих людей отсутствуют: маленькие дети, глубокие старики, тяжело больные и умалишенные являются людьми, но они не способны к труду и не всегда обладают разумным мышлением. Мышление и труд – родовые, общие свойства всего человечества, выражающие его глубинные сущностные черты, а не просто признаки каждого отдельного человека.

В человеческих сообществах становится особенно актуальной еще одна проблема взаимосвязи единичного и общего – это проблема общего и индивидуального. В неживой природе индивидуальность по существу отсутствует: все молекулы одного вещества практически одинаковы. В живой природе все организмы индивидуальны, имеют специфические, неповторимые черты. Чем выше организация биологического вида, тем сильнее индивидуализированы входящие в него животные. (Так, собаководы хорошо знают, что двух собак с совершенно одинаковыми характерами не бывает). В обществе индивидуальность достигает высшего расцвета – многообразие человеческих личностей безгранично. При этом проблема индивидуальности приобретает глубокий философский, экономический и политический смысл. В концепции социального прогресса К. Маркса целью развития общества считается свободное развитие каждого индивида, реализация всех его способностей. Чем совершеннее общество, тем разнообразнее и богаче образующие его личности. Идея трагичности и абсурдности человеческого существования (например, в экзистенциализме) включает в себя размышления о том, что современное общество часто не дает человеку свободно развиваться, раскрыть свои способности. В экономике, основанной на примитивном физическом труде, специфические индивидуальные черты отдельного человека не имеют существенного значения – все грузчики примерно одинаково таскают мешки, а каменщики одинаково кладут кирпичи. В постиндустриальном обществе, основанном на высоких технологиях, роль индивидуальных черт, способностей человека становится огромной. Именно индивидуальные уникальные способности позволили Генри Форду создать крупномасштабное автомобильное производство, А. Эйнштейну разработать теорию относительности, Биллу Гейтсу создать новые компьютерные технологии и т.п. Развитие общества все больше зависит от единичного, индивидуального, неповторимого, которое есть в каждом человеке. Поэтому тоталитарные режимы, основанные на подавлении личной инициативы, проигрывают экономическое соревнование демократическим странам. Требование современной экономики к политической системе общества – создавать условия для реализации способностей каждого отдельного индивида. Это толкает постиндустриальное общество к демократической системе власти, которая – при всех недостатках современных форм демократии – в целом становится намного эффективнее тоталитарной, диктаторской. Общее (социальная система) развивается тем успешнее, чем лучше использует потенциал входящих в него единичных (отдельных личностей).

Еще одна острая социальная проблема, связанная с отношением единичного, особенного и общего, упоминалось в гл. 3 при обсуждении номинализма и реализма. В истории любой страны (а России – особенно) возникает вопрос: как в ней проявляются общие законы развития цивилизации? Славянофилы, народники и некоторые современные мыслители утверждали, что Россия имеет свой специфический путь развития, резко отличающийся от исторического пути Западной Европы. Другие ученые – прежде всего западники и русские марксисты – полагали, что никакого «особого пути» России не существует – она подчиняется законам общественного развития, которые действуют в любой стране. В новый, постсоветский период истории страны проблема связи общего и специфического пронизывает всю современную политическую, экономическую и культурную жизнь. Пока никто не может во всех деталях предвидеть, как в России будут сочетаться общие законы развития человечества (прежде всего – экономики) и специфические черты, свойственные только российской цивилизации. Диалектические закономерности взаимодействия единичного, особенного и общего дают ориентиры для решения этой проблемы – как в области теории, так и в реальной практической деятельности людей.

В целом мы можем сделать вывод, что соотношение единичного, особенного и общего выражает важный срез, аспект процесса развития как природы, так и общества. Любая человеческая деятельность требует уменья конкретизировать, предсказывать, каким образом общие закономерности будут проявляться в конкретных ситуациях. Отдельная вещь, явление, событие никогда не бывают абсолютно уникальны – в единичном всегда прослеживается нечто общее. Современная цивилизация достигла такого уровня технологического и культурного развития, на котором социальные общности могут эффективно развиваться только при максимальном использовании всего богатства единичного – то есть разнообразных способностей и возможностей каждой человеческой личности.

Необходимость и случайность.

Необходимостью обычно называют то, что должно произойти, не может не быть. Случайность – это явление, которое может произойти, а может и не произойти. Все законы природы и общества действуют с необходимостью – так, закон всемирного тяготения, закон естественного отбора или закон возвышения потребностей не могут вдруг перестать действовать. Однако любой закон проявляется через множество отдельных событий, многие из которых случайны, то есть могут совершиться, а могут и не совершиться.

В истории философии сложились две крайние точки зрения на необходимость и случайность. Ряд мыслителей прошлого (Демокрит, Спиноза, Гольбах и другие) считали, что все в мире осуществляется с необходимостью. С их точки зрения люди называют случайными те события, причин которых просто не знают. В применении к человеческой деятельности абсолютизация необходимости порождает фатализм – уверенность в полной предопределенности человеческой судьбы какими-то внешними сверхъестественными силами. Фаталистическое понимание необходимости отрицало свободу совершаемого человеком выбора. Фатализм мог задавать две противоположные модели поведения. Чаще всего фаталисты отказывались от активной деятельности, считая ее бессмысленной: все, что произойдет с человеком, заранее предопределено, и мы не в силах повлиять на это предопределение. В некоторых случаях рассуждали иначе. Многие религиозные и политические деятели считали, что они сами активно реализуют божественное предопределение, поэтому возможно действовать только так, как они считают нужным. Отсюда возникала жестокость и нетерпимость к своим противникам и оппонентам. Подобная идеология предопределенности активной общественной деятельности лежала, по-видимому, в основе мировоззрения крупнейшего революционера и реформатора в истории Великобритании Оливера Кромвеля (1599-1658).

С точки зрения современной диалектики случайность – это форма проявления и дополнения необходимости. Необходимость проявляется через множество случайностей. Причем необходимость оказывается доминирующей стороной в этой паре противоположностей. Процесс развития регулируется законами, то есть необходимыми связями между вещами, которые проявляются в массе случайностей.

Примеры действия необходимых закономерностей, скрытых за массой случайностей, можно найти в любой сфере действительности. Так, на первый взгляд кажется, что преждевременная гибель организмов, не успевших дать потомство, происходит случайно. Но изучение больших массивов событий (гибель или выживание миллионов особей) привела биологов-эволюционистов к поразительным выводам. При всех кажущихся случайностях закон естественного отбора действует необычайно жестко. Допустим, из животных какого-либо биологического вида 30% успевают оставить потомство, а остальные погибают до наступления репродуктивного возраста. Затем из-за прошедшей мутации (например, появление другой окраски или более эффективных приемов поведения) появляется группа животных, в которой успевают дать потомство 31% особей, то есть всего на 1% больше. Теперь данный вид состоит из двух групп: в одной уровень выживаемости 30%, в другой – 31%. Различие, казалось бы, совсем небольшое, однако закон выживания наиболее приспособленных действует с железной необходимостью. Спустя достаточно большое число поколений вторая группа (с выживаемостью 31%) полностью вытеснит первую. Животные из первой группы (выживаемость 30%) полностью вымрут. В то же время гибель каждого конкретного индивида – случайное событие, которое в принципе невозможно точно предсказать.

В обществе необходимость выражается, прежде всего, в таких крупных, глобальных процессах, как смена основных общественно-экономических формаций. Движение от первобытного общества к постиндустриальному происходит с необходимостью, хотя его темпы, национальные особенности проявления и тем более конкретные исторические события, несомненно, случайны. Обмен товарами первоначально был случайным для общества и происходил эпизодически. По мере развития экономики товарообмен становится необходимостью – современное общество без него уже невозможно.

Сложное соотношение необходимости и случайности проявляется в истории познания. С одной стороны, крупнейшие открытия в истории науки непредсказуемы и часто выглядят как случайности. Так, Д.И. Менделеев увидел во сне наиболее правильный вариант периодической системы. Беккерель открыл радиоактивность потому, что радиоактивное вещество случайно положили рядом с фотографической пластинкой и т.п. Любая изобретательская деятельность включает в себя элемент случайности, однако за ней стоит более глубокая необходимость и закономерность. Ф Энгельс писал по этому поводу: если у общества появляется новая практическая потребность, она продвигает научные исследования вперед лучше, чем десяток университетов. В эпоху промышленной революции буржуазное общество требовало крупных изменений в технике, и они появились. К тому же любое открытие или изобретение возможно только тогда, когда наука и техника достигли достаточного уровня развития. Паровая машина не могла быть «случайно» создана в Древнем Египте, а ядерный реактор – во Франции времен Наполеона. После того, как открытие действительно совершается, обычно оказывается, что случайно только конкретное время и место, где и когда оно сделано, и личность ученого. Чаще всего к новой идее подходят одновременно несколько специалистов или научных коллективов. Так, в ХVI веке в нескольких европейских странах независимо друг от друга изобретается книгопечатание. Изобретение и усовершенствование радио – результат работы русского физика А.С. Попова, итальянца Г. Маркони и американца Теслы. В 1865 г. Иоганн Грегор Мендель в работе «Опыты над растительными гибридами» описывает основные законы наследственности и по существу создает новую науку – генетику. Статья осталась незамеченной учеными и непонятой современниками. Однако развитие биологической науки происходило с необходимостью, которую не могли отменить никакие случайности, неудачи и недоразумения. В 1900 году законы генетики независимо от Менделя и друг от друга заново открывают Карл Корренс, Эрик Чермак и Гуго де Фриз. Эти исторические примеры показывают, что за всеми случайностями (которых в истории науки было много) просматривается более глубокая тенденция – необходимость развития познания, которая в конечном итоге не зависит от этих случайностей и личности отдельных ученых.

Дата добавления: 2014-01-05