Архитектурный знак

Рассмотрение архитектуры в качестве системы знаков предполагает наличие "значения», то есть семантического измерения архитектуры. Это противоречит рассмотрению архитектуры исключительно с точки зрения функциональ­ности или формальной эстетики.

Для Эко (1968) архитектура базируется на конвенциональных пра­вилах, или кодах, так как архитектурные элементы есть "сообщение возможной функции" и в том случае, когда эта функция не реализу­ется. Даже явно ориентированные на выполнение определенной функ­ции архитектурные элементы, согласно Эко, представляют в первую очередь культурное образование.

Наряду с историко-архитектурной позицией, согласно которой значение архитектурных элементов выводится из исторических кодов, существует подход к семантике архитектурного знака, состоя­щий в анализе вербальных описаний, исходящих от "реципиентов" архитектурного сообщения. Так, Крамлен (1979) с помощью метода семантического дифференциала определяет значения, которые свя­зывают с архитектурными объектами потребители, а Эко (1972) вы­водит из описании "колонны" семантические компоненты этого архи­тектурного элемента. Подробно о семантике архитектуры пишет Бродбент (1980).

Бихевиористская модель Морриса. Модель архитектурного знака в категориях биохевиористской семио­тики Морриса формулирует Кениг (1964, 1970). С этих позиций архитектурный знак - это подготовительный стимул, который имеет следствием реакцию - определенный тип поведения. В качестве денотата этого знака Кениг описывает (1964) способ поведения потребителей.

Диалектическая модель Соссюра. В противоположность этой пози­ции Скальвини (1971) ссылается на соссюровскую модель знака как единства означающего и означаемого. Де Фуско (1971) связывает обе стороны этой знаковой модели с категориями "внешнее и внут­реннее пространство". Эко (1968) критикует триадическую модель архитектурного знака Пирса, Огдена и Ричардса, поскольку, по его мнению, в архитектуре невозможно провести различие между материальными носителями (символом, по Огдену и Ричардсу, или означаю­щим, по Соссюру) и знаковым объектом (референтом, согласно Огдену и Ричардсу), так как оба единства соотносятся с одной и той же физической реальностью. Эко (1972) развивает свою концепцию знака, используя введенные Елъмслевом различия между планом со­держания и планом выражения субстанции и формы и вводя дифферен­цированное различие между денотацией и коннотацией. Архитектурные морфемы, единства плана выражения соподчинены архитектурным семемам - единицам плана содержания. Семемы этих морфем состав­ляются из более мелких семантических компонентов, которые Эко описывает как архитектурные функции (денотативные - физические функции, коннотативные - социо-антропологические). Единства плана выражения также могут члениться на более мелкие морфологические компоненты.

Триадическая модель Пирса. Триадическая знаковая модель и ти­пология знаков Пирса послужили основой дальнейших разработок ар­хитектурной семиотики (Кифер, 1970; Арин, 1981) и семиотической архитектурной эстетики (Дрейер, 1979) в рамках штутгартской шко­лы (Бензе, Вальтер). В архитектурной семиотике также находит применение тезис Пирса о неограниченном семиозисе (Эко 1972) и близкий ему тезис Барта (1967) об отсутствии окончательных сиг­нификатов (означаемых). Если денотацию обозначить как имеющий границы первичный сигнификат (означаемое) (Эко, 1968), то из по­стулата о неограниченном семиозисе следует принципиальная без­граничность коннотации архитектурного знака (Эко 1972). В дис­куссии о денотации и коннотации архитектурного знака (Дорфлес 1969, Эко 1968, Зелигман 1982, Скальвини, 1971, 1979), которые эти понятия сводят к дихотомии тектонического и архитектониче­ского, ставится, прежде всего, проблема разграничения коннотативного и денотативного значения в архитектуре. У Эко (1972) это разграничение соответствует различию между архитектурными пер­вичными и вторичными функциями: например, хилое здание денотирует первичную функцию "использование" (Эко, 1968) и коннотиру-ет через вторичные функции (исторические, эстетические и антропо­логические) "идеологию" жилища (Эко, 1968). Проблему "архитекту­ра как идеология" обсуждают также Агрест и Гандельсонас (1977).

Функции архитектуры. Функциональный ана­лиз архитектуры в семиотическом аспекте одним из первых пред­принял Мукаржовский (1957), который описывает четыре функциональных горизонта постройки:

1) непосредственная функция (ис­пользование),

2) историческая,

3) социоэкономическая и

4) индивидуальная, которая содержит всевозможные отклонения от других функций.

Этим специфически архитектурным функциям противопоставляется функция эстетическая, так как эта функция, согласно Мукаржовскому, состоит в превращении архитектуры в самоцель, что диалектически отрицает остальные функции (см. у Мукаржовского тезис об автономии эстетического знака). В продолжение соображений Мукарковского и в связи с традициями семиотического функционального анализа Шиви (1975) и Прециози С1979) применяют к архитектурному анализу модель Якобсона, состоящую из шести семиотических функций. При этом Прециози постулирует следующие архитектурные корреляты к функциональной модели Якобсона (1979)

1).референциальная функция (архитектурный контекст), по Якобсену, это должно быть внеархитектурное отношение;

2) эстетическая функция (архитектурное формообразование);

3) метаархитектурная функция (архитектурные аллюзии, "цитаты", Уиттик, 1979);

4) фетическая функция (территориальный аспект здания);

5) экспрессиивнял функция (самовыражение владельца в постройке) и

6) эмотивная функция, определяемая в процессе использования.

Архитектура как знаковая система. Первые попытки описания архитектуры как знаковой системы были предприняты на основе аналогии с языковой системой. Несмотря на критику этого направления (Дорфлес 1969, Прециози 1979), которая; особенно справедлива там, где эта аналогия связана с ложным пониманием семиотических категорий (Агрест и Гандельсонас, I973}, эти попытки представляют интерес для прикладной семиотики.

В подробной дискуссии Бродбент, Бейрд и Дорфлес (1969) обсуждают вопрос, состоит ли знаковая системе архитектуры из заранее данного языка (^langue)_, правила которого реализуются в творчестве отдельных архитекторов в качестве речи parole). Шиви (1973) идет в этой аналогии так далеко, что вычленяет архитектуные идиолекты, диалекты, социолекты и даже "языковые барьеры". К общим свойствам системы, описываемой по аналогии с языковой системой, относят синтагматические и парадигматические отношения между архитектурными элементами (Бродбент, 1969; Кениг, 1971), а также иерархическую структуру архитектуры как знаковой системы. Как аналог языка исследуется процесс создания архитектурного проекта, что приводит к попыткам создания "генеративной грамматики архитектуры" (по модели Хомского (Крампен, 1979; Гиока, 1983).

Структуры и уровни кодов. Вопрос о вычленении минимальных значимых единиц и более крупных сегментов в структуре семиотического кода является основным для лингвистических и семиотических концепций. Исходной моделью для множест­ва интерпретаций послужила модель языковых уровней лингвиста Мартине. Попытка переноса этой модели на неязыковые коды приво­дит к нескольким модификациям.

Для Мартине (1949, I960) принцип двойного членения (кодиро­вания) является отличительным признаком естественных языков, от­личающим их от языков животных. Этот принцип состоит в том, что всякий язык состоит из двух различных типов минимальных единиц.

На первом уровне это единицы, несущие значение (монемы), на втором - единицы, с помощью которых различаются значения - фонемы. Два уровня далее членимы. Так, комбинации монем объединяются в предложения, а комбинации фонем - в монемы с помощью определеных правил. Комбинация монем в лексемы, предложения и текст, гласно Мартине, не означает перехода на второй уровень. Более того, в первом уровне членения он видит всего лишь комбинации однородных элементов, так как "качественный прыжок" от монемы к фонеме невозможен в пределах одного уровня.

Двойное членение языка объясняет введенный Мартине принцип экономии языковые системы: если бы не было второго уровня, то каждой новой монемы должен быть создан совершенно новый языковый знак. Язык был бы неэкономным. Благодаря же наличию второго уровня возможно в результате комбинации или замены фонем давать тысячи монем или лексем.

В широкой дискуссии о возможности переноса модели Мартине на неязыковые системы приняли участие многие лингвисты и искусствоведы. По отношению к архитектуре эти идеи были развиты Прието (1966) и Эко (1968). Прието предлагает в невербальных системах вычленять три семиотических единства: фигуры, знаки и семы. Фигуры не обладают фиксированным значением, соответствуют фонемам естественного языка или знаковым элементам в теории информации и образуют второй уровень членения. На первом уровне знаки соответствуют монемам, а семы - полноценному высказыванию или предложению. Эко перенёс ее модель Мартине на архитектуру, в сочетании с моделью знака Соссюра, создав теорию первичных и вторичных функций. В целом модель двойного кодирования выглядит следующим образом:

Уровни членения	Уровни анализа языка в лингвистике	Уровни неязыковых кодов (Пието)
I	фонема	фигура
II	Морфема (монема) Слово (лексикон) Предложение текст	Знак Сема (сообщение)

Возможность двойного членения архитектурной знаковой системы обосновывают наряду с Эко (1968) Кениг (1970, 1971) и Прециози (I979). Последний постулирует иерархическое строение архитектуры как знаковой системы по аналогии со всеми уровнями языковой системы. Как смыслоразличительные единства эта модель охватывает дистинктивные различительные признаки, формы (по аналогии с фонемой) и шаблоны (по аналогии со слогом). Смыслонесущие единства Прециози называет (I979) фигурами (по аналогии с морфемой) и клетками, или элементами (по аналогии со словом). "Матрица" рассматривается как аналог к фразе, структурные связи - как грамматика.

Город как текст. Аналогию между городом и зна­ковой системой языка Соссюр провел еще в 1916 г. Барт (1967), Шоае (1972), Трабант (1976) и другие исследовали системные отно­шения и семантические структуры, которые допускают описание го­рода как языка или текста. В дискуссии о семиотике города Шоае прослеживает процесс семантической редукции городского пространства от средневековья до модерна, в то время как Ледру (1973) утверждает отличие современной городской коммуникации от комму­никации прошлых эпох. Фоке (1973) выводит структурную семантику города из суждений жителей о своем городе.

Исследование урбанистической семиотики путем анализа вторич­ных функций архитектуры (нечто вроде "архитектуры общения") осу­ществляется под руководством Бензе (1968), Кифера (1970).

Архитектурная семиотика и практика. Не все результаты архитектурной семиотики допускают применение на практике. Архитекторы видят практическую пользу семиотики в "преодолении кризиса методологии проектирования" (Шнейдер, 1977), или "выходе из наивного функционализма" (Зипек, 1981). Вопрос о том, что семиотика архитектуры развивающаяся и перспективная область знания, не дискутируется.

Проксемика: семиотика пространства

Создатель проксемики - английский антрополог Эдвард Холл (I9G3). Введенное им понятие предусматривает научную программу проксемики, исследование специфических культурных систем и сте­реотипов осознания пространства и поведения в пространстве. В качестве науки о поведении проксемика связана с обширной обла­стью исследований невербальных коммуникаций, а сама, в свою оче­редь, важна для архитектуры, поскольку занимается культурными стереотипами восприятия пространства.

Э. Холл изложил свою научную программу в двух, популярных, однако оказавших существенное влияние на развитие семиотики пространства, книгах: "Язык молчания" (1959) и "Скрытое измерение" (1966, 1969, 1976), а также в "Справочнике по проксемике" (1974).

В работах Холла содержится множество определений проксемики.

Проксемика исследует:

1) неосознанное структурирование человеческого микропространства - дистанцию между человеком в его повседневной деятельности и организацией пространства в домах, зданиях и городе (1963);

2) возможности изучения человека, оценивая образцы его поведения, зависящие от различной степени межперсональной близости;

3) человеческое использование пространства как специфической культурной манифестации;

4) человеческое восприятие и использование пространства;

5) прежде всего неосознанные конфигурации дистанции.

На основе проведенного анализа Холл предлагает классификацию категорий пространства и дистанции, а также измерение восприятия пространства.

Категории пространства. Холл среди «микрокультурных» категорий пространства различает жесткие, полужесткие и неформальные (или динамические) конфигурации.

1. Жесткие конфигурации материально детерминированы, в особенности архитектурными и градостроительными данными. Это анализ из области семиотики архитектуры.

2. Полужесткие состоят из потенциально подвижных единиц человеческого окружения (например, мебель и предметы интерьера). Они выступают изолированно или стимулируют какую-либо деятельность.

3. Неформальные, или динамические, конфигурации пространства касаются дистанции между двумя участниками социальной коммуникации. Анализ межличностной дистанции требует ее разбивки на отдельные области. Предлагается различать четыре области дистанции.

1. Интимная дистанция –

от 15 см до 40 см

от 0 до 15 см - I фаза

от 15 до 40 см - П фаза

2. Личная дистанция

от 45-75 см - ближняя дистанция

от 75-120 см - дальняя дистанция

3. Социальная дистанция

от 1.20 м до 2.00 м - I фаза

от 2.00 м до 3.50 м – П фаза

4. Официальная (общественная) дистанция

от 3.50 - до 7.50 м- Ш фаза

свыше 7.50 м - 1У фаза

В новейших исследованиях разрабатываются новые эмпирические методы анализа дистанций коммуникации (Форстон, Шерер).

Категории восприятия пространства. Для анализа восприятия пространства в межличностном общении Холл предлагает систему описателей (дескрипторов) из восьмипеременных.

1. Положение тела в пространстве и пол (женщина, стоит)

2. Положение в пространстве относительно друг друга (лицо к лицу)

3. Потенциальная возможность взаимодействия, досягаемость ("дистанция контакта", "вне досягаемости»)

4. Тактильные коды: форма и интенсивность прикосновения

5. Визуальные коды; обмен взглядами

6. Термические коды: восприятие температуры

7. Коды обоняния: восприятие запахов

8. Громкость голоса.

Эмпирическую существенность этих категорий доказал Уотсон (1970) в исследовании социальных различий в международных сту­денческих группах.

Сам Холл не имел в виду приложение своих идей в семиотике, однако его опыт переноса лингвистических моделей на системы не­вербальных коммуникаций обнаруживает целый ряд семиотических аспектов. В рамках семиотики идеи Холла развили У.Эко (1968) и Уотсон (1974).

Если говорить о функциональном анализе, то целью проксемики является исследование различных культурных кодов пространствен­ного поведения. Единицами этой семиотической системы являются проксемические знаки, а их составляющими - проксемы. Наряду с областями дистанции и категориями восприятия пространства (об­мен взглядами или модус соприкосновения) существуют потенциаль­ные проксемы, которые могут изменить означаемое. Как система знаков и значимых единств проксемический код обладает двойным членением.

Семантика проксемического знака исследована очень слабо.

Как правило, культурное значение проксемических норм не осознается человеком, однако осознается их нарушение. Поэтому основным методом анализа является исследование прагматических си­туаций с позиций вычленения проксемических знаков, значение же этих знаков должно описываться в ценностных категориях, которые неопределенны и трудно установимы. Для архитектуры проксемика может дать полезные данные относительно функционального поведения человека в пространстве.

Наряду с двойным членением системы проксемики обнаруживают и другие аналогии с языковыми системами (продуктивность, произвольность, замещение, культурная традиция и т.п.). Программа исследования пространства, предложенная Холлом, предполагает анализ коммуникативных функций пространства, которые в известной степени предопределяют невербальное поведение человека, а также ис­следует проблему репрезентации пространства в языках искусства.

Исследования коммуникативных функций пространства, проводи­мые Холлом (1966) и Уотсоном (1970), находятся прежде всего в области сравнительной антропологии. Так, доказанным является тот факт, что существует различия в осознании и восприятии пространства у немцев, англичан, японцев, северных и южных американцев, арабов. Далькейшие исследования (Халер, 1978) показали что на восприятие пространства влияют такие факторы, как возраст, пол, психические особенности личности. Эти исследования дали толчок развитию такой научной дисциплины, как психология среды и, что особенно интересно для архитектуры, территориального поведе­ния человека, животного (которые, кстати, обнаруживают гораздо больше сходных моментов, чем можно было предположить).

Территориальное поведение человека выражается в форме личных пространств, маркированных невидимыми признаками поля, существую­щего вокруг человеческого тела, а также в виде мест и территорий, которые личность воспринимает временно или постоянно как "собственные'' и к защите которых она готова. В широком смысле террито­риальное поведение определяется положением человека в социальной группе, где его статус или лидирующее положение может быть представлено в материальной форме. Например, нахождение за столом президиума свидетельствует о руководящей роли личности в социальной группе (Зоммер, 1968; Хэнли, IS77).

Лиман и Скот (1967) различают 4 типа человеческих территорий:

· общественные (улицы, площади, парки),

· связанные с местом житель­ства (рестораны, школы, административные здания),

· территории об­щения (места собраний),

· личные - личное пространство индивида, связанное с местонахождением в пространстве.

Неофициальные тер­ритории подразделяются на первичные и вторичные. Первые принадлежат владельцу и тщательно огораживаются, вычленяются. Вторые - доступны для других.

Владелец территории маркирует ее различными знаками. Индексальное маркирование - стены, заборы, вывески, наименования; для вторичных территорий - места заседаний, столы, одежда, жес­ты, способ общения с соседом. Эти знаки означают также предостережение против нарушения территории. Для самого владельца его территория - достаточно сложный знак, имеющий множество индивидуальных значений: престиж, власть (дом, автомобиль, бюро), эмоциональные связи с личным пространством (любимая комната, кресло), неосознанные значения, исследуемые психоаналитическими методами. При нарушении личной территории владелец применяет различные способы защиты, вплоть до изгнания нарушителя.

Эта интересная и малоисследованная область невербальные коммуникацкй (включая также анализ географических пространств) имеет к архитектуре гораздо больше отношения, чем к живописи или литературе.

Дата добавления: 2014-01-06