Ю.Трифонов, В. Маканин, Л. Петрушевская)

Лекция 11-12. Проза «критического реализма» в литературе 70-80-х годов

В центре прозы критического реализма находится конкретный человек в конкретных обстоятельствах, обстоятельства же пребывают в постоянном изменении. Человек не связан с бытием, родом, а только с бытом, человек пытается чего-то достичь в текучих обстоятельствах, найти свою нишу существования, но давление быта и обстоятельств не позволяют это сделать. Человек здесь — носитель ситуативного типа поведения, он творит добро и зло в зависимости от складывающихся обстоятельств. Человек задвинут на периферию социальной жизни, в «междомье», острое ощущение бездомности («опрокинутый дом» по Трифонову), бездорожья («разбегающаяся Вселенная по Маканину) тем острее переживается человеком, что он, всегда полагавшийся на коллективный разум, общинную и соборную мудрость, вдруг обнаруживает всю иллюзорность спасения в коллективном родовом.

Герой этой прозы — человек 40-летний, человек города, с каждодневным стереотипным бытово-цикличным поведением. Эстетическое мышление писателей критического реализма сформировалось процессами, которые возникают в современном городе, и отразило понимание и оценку жизненных явлений с позиций современного горожанина. Процесс урбанизации, охвативший всё общество, разрушает присущее личности «догородской» эпохи патриархальное отношение к жизни и создает новый тип межличностных отношений, основанный на индивидуальном интересе. Горожанин уже не испытывает зависимость от стихийных сил природы, объектом воздействия становится не природа, а другая личность. Город мыслится как сложый феномен и выступает в нескольких значениях. В социальном — как знак быта, повседневной жизни; в экзистенциальном — как реальное пространство присутствия человека; в культурном — как особое семиотическое пространство, текст. В последнем значении город порождает тип слитного видения и переживания реальности как одномоментного присутствия истории, современности и вечности.

Проза критического реализма обращается к быту, который понимается как норма современного бытия, его реальное воплощение. Бытовая сфера свойственна всем горожанам и содержит все основные типы отношения человека к жизни. «Будничная жизнь» содержит все, что присуще горожанам независимо от рода их социальной деятельности.

Именно в прозе Ю. Трифонова быт получает глубокое воплощение. В статье «Выбирать, решаться, жертвовать» (1971) писатель определяет три составные понимания быта: обыкновенная жизнь, взаимоотношения людей, великое испытание. Последнее выводит категорию быта на экзистенциальный уровень. Быт состоит из реальных поступков человека, поэтому каждое сказанное слово, сделанный выбор влияет на ход всей жизни. Выбор нужен ежесекундно и постоянно, он определяет нравственное состояние человека.Однако быт не угроза нравственности, а сфера её проявления. Проводя человека по быту, писатели «критического реализма» устанавливают связь между повседневным и вечным, обнажают всю многослойную природу человека. Поэтому это полифоничная проза. Множественность точек зрения, голосов, автор максимально удален, его точка зрения сокрыта в поведении персонажей, в их словах. Самоанализ, самоощущение, оценка происходящего самими героями, психологизм. Многообразие жанровых форм: роман, повесть, драма, лирика психологического переживания.

Обмен (1969) Повесть соединяет в себе ситуацию нравственного эксперимента и потока сознания героя (ситуация подведения итогов). С одной стороны, жизненная ситуация (обмен квартиры), с другой, духовно-психологическая ситуация (обмен мыслей и качества жизни).

Изначальная бытовая ситуация — просьба жены главного героя — Виктора Дмитриева — принести ключи от квартиры матери, чтобы начать обмен, ибо весть о смертельной болезни матери решает давнюю вражду между свекровью и невесткой. Просьбу Лены герой оценивает как давление обстоятельств, сначала следует испуг, а затем анализирование. Причем Дмитриев правильно выстраивает анализ (он отмечает бесчувственность Лены, её практицизм, умение жить её и её родителей). В этой ситуации герой ощущает себя гораздо выше жены в нравственном отношении, он выходит победителем в этом споре-выборе. Но на утро вновь приходит время выбирать, и он идет за ключами, ничего не может с собой поделать.

Повесть показывает психологию обмена, подмены героя. Автор показывает то настоящее, то прошлое героя и выясняет те моменты, когда Дмитриеву нужно чем-то поступаться, пойти на компромисс. Но, по мнению автора, компромиссы никогда не могут принести мир, они лишь могут восстановить временный покой. Сначала Дмитриев вспоминает первое семейное лето на даче (медовый месяц). А затем цепочка воспоминаний тянется сама собой. Поэтому постепенно показан переход Дмитриева в стан Лукьяновых, процесс «олукьянивания», а в связи с этим исчезновение клана Дмитриевых, носителей нравственного начала. Ничего страшного не произошло, но из жизни уходит что-то самое важное, что делает её не мышинной вознёй. Виноват Виктор, слишком поздно понимает, что человек должен отвечать за свои поступки, виноваты все Дмитриевы, так как не желают делиться истиной, не желают у Лукьяновых взять их лучшие качества. Понимает это только дед Федор Николаевич, он видит прошлое и настоящее в их хороших и плохих сторонах. Например, о том, что не надо никого презирать (Обмен, с. 46). Именно голосом деда выносится в повести приговор Виктору: «Мы с Ксенией ожидали, что из тебя получится что-то другое. Ничего страшного, разумеется, не произошло. Ты человек не скверный. Но и не удивительный» (с. 49).

ВЫВОДЫ: В «Обмене» отчетливей всего проявляются особенности зрелой прозы Ю. Трифонова: умение воссоздать «диалектику души»; авторское невмешательство в судьбы героев; широта в подходе к изображению человека, его терпимость по отношению к любому герою; разночтение произведений, вариативность, проистекающее из нейтральности автора.

Ни Дмитриеву, ни Лене не даётся отрицательной характеристики, оценка идет изнутри, от поступков героя. В уже упоминаемой статье «Выбирать, решаться, жертвовать» Трифонов пишет: «Почему Лена, жена Дмитриева, отрицательный персонаж? Вина не пьет, ребенка любит, семью свою обожает, работает прекрасно и успешно, даже составила какой-то учебник для технических вузов. Она человек на своем месте и приносит безусловную пользу обществу. Автор осуждает не Лену, а некоторые качества Лены, он ненавидит эти качества, которые присущи не только одной Лене…». Он не отказывает героине в положительности, но призывает бороться с бесчувственностью, нравственной слепотой, эгоизмом.

Другая жизнь (1975). Название повести отсылает нас к проблеме другой жизни, другая жизнь как жизнь другого человека и как своя другая, как тайна, скрытая духовность, способность человека понять другую жизнь, проявить себя в любви, сострадании, избавиться от эгоизма. Повесть строится как подведение итогов, поток сознания персонажа, пытающего понять другую жизнь. Ольга Васильевна пытаетя понять своего недавно умершего (42 года, сердечный приступ) мужа Сергея Афанасьевича. По словам самой Ольги, Сергей мучит её и после смерти, мучит своей загадкой, тем, что так бросил её, она подозревает его в каких-то тайнах и не может освободиться от мыслей, от навязчивого осознания какой-то вины.

Перед нами два голоса, два сознания: мужское и женское, они находятся в потенциальной несоединимости. Женщина более близка к материальной жизни, и это является препятствием для достижения духовного идеала. Мужчина более свободен в поисках идеала, самореализации, нравственного роста.

Сергей как историк прекрасно видит и понимает разрушительную силу обстоятельств, его идеал — бессмертие в истории через связь с потомками — делает его неситуативным человеком С. 300. Противостоять обстоятельствам помогает внутренний нравственный духовный стержень. По мнению же Ольги, это духовное стояние никому не нужно, ради семьи можно поступиться чем угодно, любыми идеалами. И смерть Сергея дается как невозможность противостоять безыдеальному миру, он умирает, когда заряд противостояние кончается, это смерть человека, потерявшего смысл жизни (полная утрата). Для Сергея даже семейный разлад, непонимание между самыми близкими людьми воспринимается в исторических координатах, если человек не способен понять своих близких людей, он не сможет понять логику истории, стать передатчиком знания, исторического опыта. Подтверждением тому в повести несколько эпизодов. С. 301 — знакомство с правнуком знаменитого поэта: средних лет, белесый, с модно подстриженными бачками, в синем пиджаке, с множеством медалек и значков, стучит ложечкой в стакане, постукивает пальцами по столу, бубнит невнятно и говорит только об обмене, судит футбольные матчи. Реакция Сергея: «Лучше бы не приходить... Одно из двух: либо в этом оболтусе есть нечто скрытое, неразгаданное, либо в знаменитом поэте было что-то в «отношении того»… (с. 302). Поездка в Городец (с. 323) — для подтверждения подлинности списков агентов охранки. Старичок, бывший агент охранки ничего не помнит, ничего не желает помнить, как и его внук, которому вообще ничто не нужно, он презирает интеллигенцию, ненавидит и тянется в драку. И дальнейшее поведение Сергея показывает (он дурачится и бесится), что он ничего не добьется. К нему приходит понимание, что духовность не передается, связь между поколениями прекращается.

Таким образом Трифонов показывает невозможность другой жизни, либо человек сопротивляется текучим обстоятельствам (Сережа не умеет интриговать, он злится, говорит правду, ненавидит подлецов, охладевает к жизни), либо не может быть человеком. В этом смысле Трифонов не принимает никаких надмирных сфер, есть только жизнь, люди сами должны её одухотворять, тогда возникнет некая духовная субстанция, созданная человеком, его чувствами, как у Ольги, Сергея нет, а любовь и боль жива.

В. Маканин (1937). В середине 1970 – начале 80-х появляется новая волна прозы «критического реализма», которая критиками была названа прозой «сорокалетних». Л. Петрушевская, Р. Киреев, А. Курчаткин, А. Галин, С. Каледин, А. Казанцев, В. Славкин.

Прозу Маканина можно назвать иронико-философской, основными философскими мотивами становятся мотивы утраты, копания, надежды, смерти, суеты. В прозе Маканина существует несколько устойчивых образов роевого социума: поселок, поколение (Отставший, Один и одна), очередь (Сюжет усреднения), толпа (Лаз). Каждый из них обладает огромной метафорической силой, представляя отношения человека и мира в целом. В прозе Маканина внимание уделяется «маленькому» человеку, человеку середины, человеку «междомья», который существует в сфере бездуховности. Мы выделяем четыре этапа творчества и четыре типа персонажей, руководствуясь концепцией человека у Маканина.

1. 1970-е: главный конфликт — человек середины и среда, отсюда варианты судьбы. «Антилидер» (1980), «Человек свиты» (1975), «Гражданин убегающий» (1978), «Ключарев и Алимушкин» (1974), «Отдушина» (1977), «Голоса» (1977).

2. 1980-начало 90-х: повесть-эссе, повесть-испытание, особенное в персонаже отсекается, выделяются некоторые схемы поведения, характера, жизни в потоке обстоятельств. Увеличение авторского исследовательского начала, обретение философичности, трагического мироощущения, усиление условности в бытописательстве. «Утрата» (1987), «Предтеча» (1982), «Один и одна» (1988), «Где сходилось небо с холмами» (1984), «Отставший» (1984), «Лаз» (1991), «Долог наш путь» (1991).

3. 1990-е годы: исповедальное начало, открытая публицистичность, философичность, жанровые эксперименты. «Стол, покрытый сукном и с графином посередине» (1993), «Кавказский пленный» (1995), «Сюжет усреднения» (1994), «Квази», «Буква А» (1997).

4. Современный литпроцесс.

§ Человек середины, уходящий от самоанализа;

§ Человек, строящий жизнь как карьеру;

§ Интеллектуал, домашний философ, выстраивающий свою философию на стереотипах масскульта;

§ Человек играющий.

Ситуация обнажения человеческой сущности дается Маканиным посредством конфузной ситуации. Благодаря приему остранения становится возможным показать обыкновенного, незавершенного, живого человека, отказавшись от типажей стереотипов. В 1970-80-х конфузная ситуация оказывается определяющим структурообразующим элементом и главной формой изображения человека. «Голоса» — подвыпившая Регина, откровенный Шустиков, конфуз Виктора, который повздорил с директором НИИ, в филиале которого он работает. В «Предтечи» ситуация конфуза связана с даром героя лечить рак из-за упавшего на голову бревна. В подобной ситуации проявляется глубинная сущность человека, который ощущая свою малость, желает выйти из круга повседневности и реализовать скрытый от всех, невостребованный резерв личности, укрупняющий масштаб её самооценки. Обыденные, заурядные, повторяющиеся конфузные ситуации отражают самую суть авторской концепции человека, которую Аннинский определяет как «середину», «ни то ни сё», Левина-Паркер называет посредственностью.

Концептуальная метафора «обыкновенного человека» хорошо показана в «Голосах» — человек-червь Зачитать пример. С. 48. Знаковый эпизод, фиксирующий позицию максимальной близости и максимальной удаленности автора по отношению к героям: «всеобъемлющее снисхождение и скепсис». Углубление в сознание обыкновенного человека дает поток бытового сознания, отличительными чертами кот. становятся механизм истончения и расщепления внутреннего мира. Писателя беспокоят подмены нравственных принципов расхожими стереотипами. Подчиняясь самотечности жизни, отказываясь управлять собственной судьбой, человек делает выбор в пользу инерции, безответственности и бытового автоматизма. Подмена представлений о смысле жизни убогими стандартными формулами влечет за собой подмену человека ролью, функцией, а значит — и потерю человеком имени. Отсюда концепция жизни как голосов, каждый человек — это голос из хора, каждая судьба — голос, жизнь предстает как полифоническая структура. Она состоит из 14 частей, помеченных цифрами, каждая разбивается на эпизоды и в каждой свой сюжет. Опять принцип монтажности. Повесть — это серия новелл, являющих странный, неслаженный хор голосов, посредстом которого автор формирует единство нового порядка. Постоянная смена субъектов речи, смена ракурсов повествования, благодаря чемуавтор занимает позицию максимальной объективности, образ повествователя объединяет разрозненные участки текста. Монтажный принцип позволяет делать повесть открытой для других голосов, знание автора постоянно возрастает и никогда не закончится. Это модель мира, который алогичен, непроницаем и в то же время устойчив — в плане повторяемости одних и тех же жизненных ситуаций и бесконечной цепочки голосов разного уровня.

«Кавказский пленный». Рассказ был написан ещё до активных военных действий в Чечне, был напечатан в майской книжке «Нового мира» за 1995 год, что послужило поводом для несправедливого обвинения автора в конъюнктурности. Между тем кавказский сюжет Маканина включается не в социально-политический контекст, а в контекст русской литературы (Пушкин, Толстой, Лермонтов), причем значимы не только литературные, но и исторические аллюзии (ещё с ермоловских времен; уже который век). Антиномия красоты и безобразия деяний человека (убийства, страх, смерть, тревого) движет внутренний сюжет рассказа. Нравственно-философский смысл происходящего подчеркивается полемическим зачином: Солдаты, скорее всего, не знали про то, что красота спасет мир но что такое красота, оба они, в общем, знали. Если Достоевский говорит о всегдашней потребности красоты и высшего идеала её, то у Мак. красота пугает и заставляет насторожиться, происходит подмена понятий — красота мира на красоту местности, этическое отторгается от эстетического. Однако, отлученная от людского мира красота не исчезает, а растворяется в окружающей природе и окликает в памяти. Красота Кавказа как чужого пространства берет в плен человека. Устойчивый маканинский «сюжет усреднения» развертывается в обстановке войны, когда само существо личности сужается, редуцируется до функции (Вовка-стрелок, солдат Рубахин). Рубахин который год не может уехать с Кавказа, не понимая, что удерживает его, а это, прежде всего, привычка — убивать и выполнять приказ, за что он воюет, он не знает и не задумывается, как и другие персонажи. Этические представления отбрасываются за ненужностью, здесь не имеют значения нравственно-моральные установки, а только инстинкты.

Красота и смерть оказываются постоянно рядом. В композиции рассказа значимым оказывается четырехкратное повторение эпизода смерти ефрейтора Бояркова, который связан с тем, что смерть заключена в красивое, прекрасное место, так же и тма смерти прекрасного пленного. Итак, подмена понятий представляет собой повторяющийся ряд в рассказе: мир на войну, любовь на физиологию, ответственность на бездумность. Люди не могут слышать тревожащий зов красоты. Она властно притягивает и карает людей, не могущих ей служить. Так повесть трансформируется в притчу о красоте, которая в очередной раз не успела никого спасти.

Вывод — маканинский путь постижения человека конца ХХ века можно назвать сюжет усреднения. Писатель развертывает в своих текстах чудовищный парадокс превращения альтруистического стремления интеллигенции служить народу в насильственное её выравнивание в ходе ХХ столетия. На исходе столетия, когда репрессивный нажим снимается, человек продолжает усредняться, подсознательно растворяя своё «я» в толпе. Уподобляясь ей не только внешне, но и внутренне.

Дата добавления: 2014-01-06