Свобода воли в трактовке Августина и поздних схоластов

Значительно более сдержанно вели себя представители средневековой патристики и схоластики: как можно было провозглашать «самостоятельность человека», осмеливаться претендовать на «партнерские отношения со Всевышним», выдвигать оптимистические жизненные программы, фактически ставить науку выше религии и т.д.?

Проблема свободы воли была едва ли не главной в размышлениях средневековых мыслителей. Если для языческих философов человек свободен в рамках Природы, но несвободен по отношению к Природе, то для религиозных мыслителей помимо природы человек еще связан Богом-Творцом, что предполагает еще моральную ответственность (грех). Помимо Рока свободу ограничивает еще и Грех.

Христианство призывало массы к упованию на Бога (патерналистские настроения), пропагандировало идею бессмертия души, всепрощения и загробного мира, что означало призыв… к пассивности и гражданской безответственности. Но теперь это уже совершенно иная безответственность и иная пассивность, не связанная с отчаяньем падения души человека-язычника, на глазах которого рушится старый порядок, а связанная, наоборот, с радостью спасенья души человека, в воображении которого происходит становление «царства божьего» в потустороннем мире.

Так, согласно Августину (354 – 430 гг.), человек, свободен в своем выборе не грешить, не поддаваться искушениям и вожделениям, ибо этот выбор предоставил ему сам Бог. Но первородный грех, совершенный Адамом, привел к тому, что без благодати Божьей человек в дальнейшем не сможет сделать правильного выбора, отличить добро от зла, греха от добродетели. Поэтому первое, что стоит сделать – это принять Божью благодать, то есть вступить в согласованность (синергию) с Богом. Свобода для Августина не произвол, а осознанное смирение, самоограничение, рабство перед Господом. Человеку необходим минимум разума (свободы), чтобы сделать выбор в пользу христианской добродетели.

В том, что человеческий мир переполнен злом, виноват сам человек, его свободная воля, которая способствует нарушению Божественного закона и впадению в грех. Грех же состоит из гордыни и самонадеянности человека, в привязанности к земным материальным благам. Да, язычники умны, свободны, своевольны. Но их ум, свобода и своеволие лишь увеличивают зло в мире. Следовательно, «блаженны нищие» - в переносном смысле, т.е. нищие разумом. Сам человек не в состоянии преодолеть грех, он нуждается в Божественной помощи. Возникает вопрос: зачем тогда Бог наделил человека свободной волей, ведь и грехи наши совершаются только благодаря ей? Является ли свободная воля, дарованная Богом, благом для человека?

Поскольку без свободной воли человек не может жить праведно, это является достаточной причиной, почему она должна быть дарована. Но если кто-либо воспользуется ей для прегрешений, будет наказан свыше. Ведь то, что не сделано на основе воли не может рассматриваться ни как грех, ни как праведный поступок. Свободу воли с очевидностью следует отнести к благам, так как она дарована Богом, а все дарованное Им, благо. «Следовательно, если в телесных благах мы находим нечто, чем человек не может пользоваться правильно, однако по этой причине мы не говорим, что оно не должно было быть дано, поскольку мы признаем, что оно является благом, что же удивительного, что и в душе есть некие блага, которыми мы также не можем пользоваться правильно… Следовательно, как ты признаешь это в теле, и, не замечая тех, кто плохо пользуется ими (благами), ты восхваляешь Того, Кто дал эти блага, так и свободную волю, без которой никто не может жить праведно, надлежит признать благом, и данной свыше; и скорее тех, кто этим благом плохо пользуется, следует обвинить, чем допустить, что Тот, Кто дал, не должен был его давать».[38]

Воля, приверженная общему и неизменному благу, добивается и великих человеческих благ, хотя сама является средним благом. Но воля, отвратившаяся от неизменного и общего блага и повернувшаяся к собственному благу, внешнему или низшему, грешит. Обращаясь к внешнему благу, воля стремится познать блага, принадлежащие другим, либо те, которые к ней не относятся. Обращаясь к низшему благу, воля любит наслаждения тела. «Таким образом, получается, что не те блага, к которым стремятся грешники, являются каким-либо образом злом, и не сама свободная воля человека, которую мы заверяем, следует причислить к неким средним благам, но злом является отклонение воли от неизменного блага и обращение к изменчивым благам; однако за отклонения и обращения, поскольку они не по принуждению, но добровольны, следует достойное и справедливое наказание несчастьем».[39]

Возникает и еще один вопрос: откуда появляется побуждение у воли, когда она обращается от незыблемого блага к изменчивому? Это движение, согласно Августину, идет не от Бога, а так как всякое благо идет от Бога, то получается, что выше указанное движение происходит «из ничего».

Побуждения индивидуализма и эгоизма, противоречащие раннехристианским идеалам, «онтологически» изгоняются, т.е. они «происходят из ничего», а позже объявляются «дьявольскими». Практика идентификации индивида с группой создавала такие руководящие принципы (селекторы), которые препятствовали идеям, ведущим к свободе воли индивида (к индивидуализму). Но поскольку такие селекторы выглядели все более абсурдно, то идеология пошла на компромисс: надо было обратить «дьявольское» в «божеское», индивидуализм и эгоизм в альтруизм и богоугодное общественное дело.

Уже в 11 веке Ансельм Кентерберийский ставит ключевой вопрос, подразумевающий свободу совести, способен ли человек по своей воле отвратиться от божьей благодати и вместе с тем избегнуть греха и наказания? Речь идет о ситуации человека, находящегося или не находящегося в христианской системе ценностей. А для идеологов-схоластов важным становилось также то, чтобы это нахождение было непротиворечивым (не абсурдным). Например, как вместить Адама, первочеловека, в рамки новозаветного христианства? «…Адам согрешил по своему выбору, который был свободен, но не через само то, благодаря чему он был свободен, т.е. не через способность не грешить и греху не служить, а силой бывшей у него способности греха, которая не подвигла к свободе не делать греха, но и не принуждала служить греху».[40] Тупиковость проблемы заключается в том, что свобода воли – такая же благодать божья как и другие, и когда человек лишен ее изначально (или отказывается от благодати вообще), то он лишается свободы воли, отсюда следует, что он не грешен, потому как не ведает, что творит (как и животные). Итак, способность греха – это свобода воли, т.е. божья благодать. Способность не грешить – тоже божья благодать, т.е. свобода воли и ум. Ансельм обвиняет Адама в том, что он обладал умом и этим умом не воспользовался по своей же воле. Грех Адама в том, что он отказался от благодати ума, воспользовавшись благодатью свободы выбора (одну благодать направил против другой!), соблазнился запретным плодом и за это был наказан изгнанием из рая. Следовательно, человек, согласно Ансельму, способен манипулировать божьей благодатью, но если свободная воля в силу тех или иных затруднений утрачивает свою правильность и служит греху, то она сама уже будет не в силах возвратить себе эту правильность. Возвращает утраченную праведность только Бог, и это есть своего рода чудо или милость Его. Человеку не разрешить жизненных коллизий без Божьей помощи, без чуда.

Свобода совести возможна, но как избежать наказания? К тому же и ум совсем не препятствует греху, как в случае с Адамом. Вот и получается, что

мир ценностей держится только на страхе человека перед наказанием.

Освободить человека от страха наказания за грехи – значит, разрушить систему христианских ценностей. На это Ансельм никак не мог пойти.

Что же освобождает человека от страха? – Знания, опыт, сила. Как не вспомнить в связи с этим знаменитую фразу Р.Бэкона «знание – это сила»? Но это уже иная идеология – проторенессансная.

Впрочем, с подобного рода логическими противоречиями до Ансельма пытались бороться другие схоласты. Так, согласно Иоанну Скоту Эриугене (810 – 877), Бог все сотворил и наделил дарами согласно положению во Вселеной. Из всех сотворенных субстанций именно природу человека Бог подчинил разумной воле, поэтому человек есть разумная воля. Но разумная воля есть также у ангелов, и у самого Бога. От природы разумная воля есть субстанциальная воля, а свобода дарована воле от ее Творца. «Ибо не следует полагать, что Творец вселенной сделал разумную волю рабской. Разве разум не присущ человеку субстанциально? Кто осмелится сказать, что, коль скоро имеется истинное определение человека, человек есть разумная субстанция, способная к восприятию мудрости! Следовательно, что удивительного в том, что человеческой воле по ее природе присуща свобода, коль скоро не удивительно, что ей свойственен разум?».[41] Человеческая воля по своей сущности является разумной, следовательно, она по сути своей является свободной.

Что же такое свободный выбор? Без сомнения он дозволен человеку Богом. Воля не только свободна, но и изменчива. «Становится ясным, что человеческая воля либо движется сама собой, либо той волей, которая ее создала. Коль скоро она движима сама собой, не может ли она двигаться и правильно, и противоположным образом? Она способна и к тому, и к другому. Если же она движима той волей, которая ее сотворила, кто осмелится усомниться, что вследствие этого происходит правильное движение? Далее, поскольку стоит вопрос о воле человека до греха, следует признать, что благодаря своему собственному движению она могла бы пожелать и обратиться к Богу, чтобы не согрешить и отвратиться от него, чтобы согрешить; высшей же причиной она движима только таким образом, чтобы не желала грешить».[42] Эриугена считал, что наказание человека или награждение его были бы неуместными, если бы человеку не была дана свобода воли. Причины всех праведных поступков заложены в свободном выборе человеческой воли, поддерживаемой Божественной благодатью, а причины злодеяний – в извращенном, неправильном свободном выборе. Потому все зависит от выбора. Получается, что Бог заранее никого не отличает (нет богоизбранных), и каждый человек, даже весьма уважаемый, может сделать неправильный выбор. Если роль случайности выполняется сам Бог, то его могущество по истине беспредельно (предвидеть случайности способен лишь Бог). Вся жизнь человека становится большой божественной игрой, результатом «хитрости божественного разума», которую невозможно до конца осмыслить ни одному человеку. По сути, исправить неправильный выбор без помощи Бога невозможно. Однако можно стремиться к разумному постижению воли Бога (интенция неоплатоников), хотя это ничего не дает в глобальном смысле – нельзя исправить судьбу, нельзя быть творцом своей судьбы, это гордыня.

Для Фомы Аквинского (1225 – 1274) одной из важнейших была проблема соотношения свободной воли, разума и Божественной благодати. При этом мы не должны забывать, что Фома был сторонником и толкователем Аристотеля, следовательно, свободу и необходимость он выводил из гилеморфизма, в частности, из учения о возможности и действительности (потенции и акте).

Воля принадлежит к бессмертной сущности души и обуславливает морально-практические действия человека. Душа как ens (вещь) обладает энтелехией (действительной, актуальной волей), которая, однако, связана иерархией, поскольку все построено иерархически – и божественное (небесное), и земное. Однако, несмотря на то, что воля встроена в иерархию сущностей, признание ее свободной (связанной с разными потенциями) совершенно необходимо, так как без этого отпала бы ответственность человека за свои поступки. Ответственность перед Богом в первую очередь. Если мы проводим ответственность перед людьми, то Бог тем самым лишится части своего могущества. Поскольку Бог даровал и свободу, и способность к разумному поведению, то ответственность может быть не только перед Богом, но и перед разумом. Бог это разум, а не чувства. Воля должна быть подчинена разумному основанию, поскольку только разум ответственен, а потому познание должно предшествовать желанию, а воля – следовать за разумом. Фома, следуя логике рассуждений Аристотеля, в том числе рассматривая познание как средство достижения счастья, высшим благом считает постижение Бога, религиозных таинств, пути к спасению, [43] т.е. вещей непостижимых.

Назревает кризис отношения к Богу (точнее, к тому, что скрыто за этой категорией): разумом постичь непостижимое невозможно, но можно душой переживать всю полноту непостижимого, но тогда невозможно достичь высшего блага, которое соотносится с разумом, а не с чувствами и удовольствиями, а ведь Бог и есть высшее Благо, или Нус. Стало быть, воля, ограниченная разумом, есть ответственность, отсюда – свобода может быть желанна лишь в ущерб разуму. Но коль скоро разум достигает высот, то ему в награду придается свобода. Разум человека стремится к Богу, в этом высшее счастье, при этом человек обретает свободу, но растет и его ответственность, т.е. ограниченность воли (желаний), отсюда – размежевание воли и свободы, как разных понятий: можно быть свободным, но с ограниченной волей и наоборот. Как мог Бог наделить человека столь противоречивыми атрибутами?

Фома пытается выйти из этой системы противоречий, приводя гипотезы ad hoc. Свобода воли позволяет человеку делать выбор между добром и злом, моральными поступками, ведущими к Богу, и аморальными действиями, отталкивающими от Бога. Но за этой, казалось бы, свободной деятельностью человека скрывается Творец, ведущий по первому пути и не отвечающий за второй. В осмыслении самостоятельности действий человека Фома сталкивается с наличием вторичных (инструментальных) причин. Согласно концепции инструментальных причин существует первая причина действий (Бог) и вторичные причины. Бог как первая причина приводит в действие природные и добровольные причины, являющиеся инструментами Бога. Хотя, как мы видим, Фома представляет человеческой воле больше самостоятельности, чем Августин, но, по сути, Бог также снимает с себя ответственность за зло в мире и детерминирует добро. Введение вторичных причин выльется впоследствии в концепцию деизма, согласно которой, Бог создав мир и придав ему определенные законы, больше не вмешивается в процесс. Для исследователя инструментальные причины являются, по сути, первичными, поскольку истинно первичную причину он никогда не узнает. Таково исходное ограничение свободы человека, его желаний и т.д.

Дата добавления: 2014-01-06