Умная мощь» в арсенале мировой политики

Термин «умная мощь» (smart power) в последние годы получил довольно широкое распространение в научно-экспертных и политико-дипломатических кругах. Часто он воспринимается как лозунг обновленной внешней политики администрации Б. Обамы. Вместе с тем его фактическое влияние на положение США в современном мире, а также наличие сходных мотивов в интеллектуально-политических исканиях других крупных международных игроков – КНР, ЕС, России – позволяет говорить о фундаментальном значении этого концепта как отражения трансформации властных отношений в современной мировой политике вообще.

Любой перевод на русский обедняет смысл английского термина и стоящих за ним мирополитических феноменов. Для американского понимания более подходит вариант «разумная сила», то есть стратегия внешнеполитического влияния, предусматривающая применение силы «с умом». Этот смысл (взвешенное сочетание «жесткой» и «мягкой» силы) и был заложен в основу концепции Дж. Ная, который предложил его в качестве перспективного принципа политики США после выборов президента.

Для Европейского Cоюза, не богатого «жесткими» ресурсами влияния, актуальнее перевод «собранная, скоординированная» сила (такой перевод прилагательного «smart» лингвистически возможен). «Единой Европе» после принятия Договора о реформе 2007 г. именно этот смысл обретаемой целостности, аккумуляции международного влияния ЕС кажется наиболее перспективным.

Китайской мирополитической стратегии более органична интерпретация «мудрая сила», отражающая сдержанность китайской дипломатии, конфуцианские корни стратегической культуры КНР, а также надежду на обретение социальной и международной гармонии путем реализации «научной концепции развития».

«Умная политика» в российском понимании, если следовать официальной расшифровке, – это, скорее, «трезвая, рациональная, адекватная политика» (освобождающаяся от мифов, стереотипов и идеологем).

Для других государств, которых нельзя отнести к категории мировых держав, например, небольших европейских стран, «умная сила» – это синоним эффективности как оптимального соотношения ограниченных ресурсов влияния и дипломатического успеха, а также инновационности, экологичности, энергоэффективности – «ловкая, талантливая политика»6. Примечательно, что в последнем случае речь не идет о силе, а, скорее, о стратегии (политике) ее кумуляции.

Тот факт, что умная мощь выступает «зонтичным» понятием для разных смыслов, обусловливает его возрастающую популярность. По существу это синоним правильной, эффективной политики. Не случайно Дж. Най с коллегами ввел этот термин именно в контексте предвыборных американских дискуссий: он оказался достаточно убедительным и для реалистов-неоконсерваторов, и для либералов-демократов. А в конечном счете – выигрышным для Обамы и его администрации. Если взглянуть на концепцию Ная глубже, можно обнаружить связь термина «умная мощь» с «контекстуальным интеллектом». Последний рассматривается авторитетным исследователем лидерства в мировой политике как ключевое свойство успешного политического лидера, способного постоянно оставаться на гребне волны, изучать и чувствовать политическую ситуацию. Поэтому термин конъюнктурен. Время его появления – период крайней делегитимации американского мирового лидерства.

Понимая под властью способность влиять на поведение других, чтобы добиваться желаемых результатов, Дж. Най выделял в 2003 г. три пути ее осуществления: принуждение, подкуп и привлекательность. Два первых подпадают под понятие жесткой мощи, тогда как привлекательность (притягательность культуры, ценностей и легитимность политики государства) – способ осуществления мягкой власти. Вводя термин «умная мощь», Дж. Най указывал на недостаточность использования одного из этих двух базовых ресурсов отдельно от другого. Най изначально акцентировал неэффективность одной лишь мягкой власти для противостояния вызовам и угрозам начала 2000-х. В дальнейшем речь, напротив, зашла о необходимости смягчения линии Дж. Буша-мл. на «войну с террором», которая в 2003 году, после начала операции в Ираке, начала приводить к серьезным военным потерям, экономическим убыткам и репутационным издержкам для Соединенных Штатов.

Бывший заместитель постоянного представителя США в ООН Сьюзан Носсель отмечала в своей статье: «Прогрессивные силы должны отстаивать внешнюю политику, которая делает более эффективной борьбу с терроризмом, но также ставит и более высокие задачи, концентрируясь на разумном применении силы для продвижения интересов Соединенных Штатов через устойчивую структуру альянсов, институтов и норм. Они должны сформировать повестку дня, которая объединяет все доступные ресурсы власти, а затем энергично, но при этом практично реализовывать ее, чтобы противостоять угрозам и не упускать возможностей».

В терминологии Носсель обращает на себя внимание понятие структура (grid), которое используется в смысле энергетической сети – системы «проводников» могущества. Модель мирового порядка, созданная Рузвельтом и Трумэном, трактуется ей как «электрическая сеть, которая сохраняла равновесие между различными источниками и потребителями энергии». Эта система, однако, устарела, и Носсель предлагает укрепить ее по трем следующим направлениям:

1) создание «стабилизационных корпусов» – военных частей, ответственных за постконфликтную реконструкцию и стабилизацию обстановки;

2) обновленная система распределения ответственности США по отношению к союзникам (прежде всего, ЕС): Америка как лидер в обучении, разработке новых методов предотвращения угроз, занимающийся наиболее сложными и неотложными, но далеко не всеми «случаями»;

3) реформирование ООН, развитие ее оперативных возможностей, устранение антизападных блоков развивающихся стран внутри ООН (Движение неприсоединения), оптимизация структуры ООН, изменение роли и дипломатического стиля США в ООН на более инициативный, многосторонний и компромиссный.

В 2006 г. американской фабрикой мысли под названием «Центр стратегических и международных исследований» была создана двухпартийная комиссия по «умной мощи», которую возглавили бывший заместитель госсекретаря США (2001– 2005) Ричард Армитидж и Дж. Най. Отчет комиссии, опубликованный в 2007 году, содержал набор рекомендаций относительно того, каким образом следующий президент США, вне зависимости от партийной принадлежности, сможет реализовать данную стратегическую линию.

Соединенные Штаты, по мнению чиновника-республиканца и ученого-демократа, «могут стать более разумной силой, инвестируя в глобальное общее благо – предоставляя то, в чем народы и правительства во всех частях света испытывают потребность, но не могут добиться без американского лидерства»13. В особенности США рекомендуется сосредоточиться на пяти критически значимых сферах: альянсы и институты, глобальное развитие, публичная дипломатия, экономическая интеграция, технологии и инновации.

Доклад комиссии знаменует собой переход идеи разумной власти из академической плоскости в плоскость практической политики. Поэтому в документе представлен анализ не только концептуальных, но и институционально-политических аспектов этой идеи. Сопредседатели комиссии обращают внимание на недостаточное финансирование дипломатических структур и программ международного содействия по сравнению с оборонными и военными расходами США. Кроме того, отмечается разобщенность и нескоординированность американской внешней политики, создающие препятствия для стратегического планирования.

Попытки перехода к практической реализации стратегии разумной власти начались еще в период президентства Дж. Буша. Одним из главных сторонников стал Роберт Гейтс, единственный министр обороны в истории США, сохранивший свой пост в Белом доме при переходе власти от одной партии к другой. Он, в частности, заявил о «необходимости решительного повышения расходов на гражданские компоненты национальной безопасности». В июле 2004 г. Дж. Бушем была учреждена должность координатора по реконструкции и стабилизации при Госсекретаре США. Одним из заметных начинаний стало создание Подразделений гражданского ответа, а также Групп восстановления провинций в Афганистане. Некоторые мотивы «разумной власти» прослеживались также в инициативе «трансформационной дипломатии», предложенной Кондолизой Райс.

В 2007 г. новый интеллектуально-политический тренд получает продолжение в речи Б. Обамы, произнесенной в Центре Вудро Вильсона: «Мы должны интегрировать все аспекты нашего могущества, усилить невоенные инструменты нашего влияния». После избрания Б. Обамы и в период формирования его администрации, рассматриваемое словосочетание начинает напрямую использоваться в политическом дискурсе. Часто цитируется фраза, произнесенная Хилари Клинтон на слушаниях по поводу ее назначения госсекретарем: «Мы должны использовать то, что получило название “умная мощь”: полный набор инструментов, имеющихся в нашем распоряжении – дипломатических, экономических, политических, правовых и культурных – выбирая правильное средство или их комбинацию для каждой конкретной ситуации». На Мюнхенской конференции по безопасности термин «умная мощь» использовал вице-президент США Джозеф Байден, делая особый акцент на партнерстве и формировании альянсов, что заставляет вспомнить описанную С. Носсель сеть влияния.

Осуществление нового подхода началось с новой стратегии по Афганистану и Пакистану (март 2007). Последняя предполагала развертывание гражданских специалистов в Афганистане, которое, однако, достаточно быстро затормозилось в отсутствие условий личной безопасности этой категории американских служащих. В соответствии со стратегией Обамы-Байдена по содействию глобальному развитию и демократии (апрель 2009), в структуре Госдепартамента был создан Центр предотвращения и разрешения конфликтов. К 2012 г. вдвое (до 50 млрд долларов) планируется увеличить помощь развивающимся странам. Планируется создать «Мобильные команды развития» (состоящие из представителей Пентагона, военных чиновников Госдепартамента и Агентства по развитию) которые могут быть развернуты для миростроительства, проведения контртеррористических и постконфликтных операций.

В бюджете США 2010 г. увеличены ассигнования на средства проецирования как жесткой (военный бюджет), так и мягкой власти (помощь глобальному развитию и расходы на содержание Госдепа). В то же время обращает на себя внимание более чем двукратное увеличение бюджета на Инициативу в области невоенной стабилизации (Civilian Stabilization Initiative) – с 75 до 155 млн долларов.

В целом в политике администрации Б. Обамы прослеживаются практически все основные установки идеологов умной силы. Помимо названных аспектов, связанных с невоенными инструментами обеспечения безопасности и содействием глобальному развитию, известны инициативы Обамы в области публичной дипломатии («Американские дома» в мусульманских странах, «Подразделения голоса Америки»). Уделяется приоритетное внимание инновационному технологическому развитию, проблемам энергоэффективности и изменения климата. Еще более заметной стала серия «перезагрузок», включившая в себя и установление особых отношений с Китаем, и новую повестку дня в отношениях с Россией, включая революционные предложения по распределению военной ответственности между НАТО и ОДКБ в Афганистане и последние инициативы НАТО по интеграции систем противоракетной обороны.

Существующее соотношение сил – важное условие реализации разумной силы. Любая сила адекватно оценивается только с точки зрения соотношения с другими силами. Условием установления «умного мирового порядка» является встречная готовность других важнейших мировых субъектов. Как уже отмечалось выше, ряд основных игроков современной мировой политики конструктивно используют и развивают идею разумной власти.

Китайская Народная Республика, как считают некоторые исследователи, обладает приоритетом в разработке и реализации этой идеи в мирополитической практике. Китайский опыт мудрой внешней политики возводится к стратегемам Лао Цзы и учению Конфуция. В современный период он связывается с семью принципами Дэн Сяопина, первый из которых требует «рассматривать и анализировать события разумно», а остальные сводятся к долгосрочной и стратегически выверенной борьбе за удержание позиций и достижения в мировой политике и экономике в сочетании со скромностью в собственном позиционировании18. Эта же идея нашла отражение и в принятой китайским руководством «научной концепции развития». Комиссия Ная-Армитиджа отмечает особую роль Китая в американском проекте разумной власти и достижения КНР в проецировании своего конструктивного потенциала в Азии, Африке, Латинской Америке. Отмечаются, однако, и пробелы в китайской инфраструктуре умной мощи. Это внутренние политические, социально-экономические и экологические проблемы. Однако, принимая во внимание модель «Пекинского консенсуса», даже эти недостатки обращаются в достоинство, так как китайский опыт кажется более реализуемым в условиях развивающихся стран и более притягательным для них.

«Умная мощь» в евросоюзовских интерпретациях также напрямую связывается с привлекательностью Европейского Союза как образца. Предложенное британским министром иностранных дел Д. Милибандом в его выступлении в Европейском колледже в Брюгге обозначение ЕС как образцовой державы (model power) концентрирует внимание на притягательности евросоюзовской модели, прежде всего для стран-соседей ЕС. Существенной проблемой Евросоюза в этом направлении остается дефицит координации внешней, а также оборонной политики, не преодоленный и после первых шагов лиссабонской реформы. При этом в ЕС рассматривают стратегию умной мощи как возможность интегрировать американский военный потенциал и евросоюзовский невоенный инструментарий влияния на равных основаниях в единый комплекс, тогда как в США более склонны развивать собственные «гражданские силы», а от ЕС продолжать требовать полновесного военного соучастия.

Российская «умная политика» основывается на сдержанном оптимизме относительно военных возможностей российских вооруженных сил после грузино-югоосетинского конфликта в сочетании с заявленной концепцией модернизационного (инновационного) развития страны. Отечественному пониманию присущ и известный критический пафос, обличающий идеологизированность внешней политики США и ЕС. Затрагивающие Российскую Федерацию американские инициативы в русле умной мощи вызывают в Москве настороженность, а проявления, касающиеся усиления жестких составляющих влияния, провоцируют желание сформулировать асимметричный ответ. Достаточно нервно российская дипломатия реагирует и на «образцовость», а также проповеднический запал евросоюзовских партнеров. По сути, Россия в новом веке отказывается от конкуренции в области генерации ценностей и идей, которые могут стать смыслообразующими для мирового развития.

Для современного идейного оснащения российской внешней политики есть исторические основания и имеющиеся в наличии ресурсы. Можно говорить о достаточно глубокой традиции сбалансированного, «просвещенного» применения силы как минимум с XVIII столетия, не говоря о дипломатическом опыте периода биполярности. В активе России – устойчивая, хотя, возможно, вынужденная приверженность многостороннему подходу в международных отношениях, не нарушаемая с середины 90-х годов прошлого века. Имеются ресурсы для содействия развитию на постсоветском пространстве и реализации выгодных интеграционных проектов, обретающих перспективу после смены политического руководства на Украине. В последние годы динамично развивался инструментарий мягкого влияния – поддержка русского языка и культуры, расширение российского присутствия в мировом информационном пространстве.

Россия может извлечь выгоды и из самого мирополитического тренда, обозначаемого термином «умная мощь», став несущей частью новой «энергетической сети» мировой политики.

В популяризации концепции «умной мощи» значительную роль сыграли аналитические центры, фабрики мысли, интеллектуальные блоги. Появление термина оформило отмеченный политологами-международниками в последнее десятилетие тренд повышения роли «информационно-интеллектуального управления», «управления рефлексией» в мировой политике. Умная мощь – это и скорость обработки информации, коммуникативная мобильность, способность вести информационную войну и политические кампании в мировых СМИ – новых и традиционных. Еще одно универсальное значение концепта – креативный потенциал, предполагаемая способность государства генерировать новые идеи, технологии и институты.

Умная мощь – это комплексная модель современного мирового лидерства, включающая в себя информационно-интеллектуальное влияние, многосторонность, способность продуктивно управлять международным развитием и решать глобальные проблемы. Умная мощь представляет собой не столько еще один из ресурсов наряду с военной мощью или информационно-культурным влиянием, сколько свойство эффективно мобилизовать все доступные ресурсы в политических целях и оптимально ими распорядитьcя – собственно политическую силу.

Дата добавления: 2014-01-20