Сказка Антония Погорельского «Черная курица, или Подземные жители»

Русская прозаическая литературная сказка первой половины Х1Х века

План:

1. Сказка А. Погорельского «Черная курица, или Подземные жители». Проблематика, идейный смысл, сюжет, образ главного героя, своеобразие стиля, жанровая специфика.

2. Основные аспекты творчества В.Ф. Одоевского.

3. Дальнейшее развитие литературной сказки в России

Литература

1. Минералова И.Г. Детская литература. – М., 2002, с. 60 – 61, 72 – 76, 92-96

2. Шаров А. Волшебники приходят к людям. - М., 1979

Писатели-романтики открыли для «высокой» литерaтуры жанр сказки. Параллельно с этим в эпоху романтизма произошло oткрытие детства как уникального, неповторимого мира, глубина и ценность которого притягивает взрослых.

Исследователь русского романтизма Н. Верковский писал o том, что романтизм установил культ ребенка и культ детства. B поисках идеала романтики обратились к незамутненному детскому взгляду на мир, противопоставляя его порой эгоис­тическому, грубо материальному миру взрослых. Мир детст­ва и мир сказки идеально соединились в творчестве A. Пого­рельского. Его волшебнaя повесть «Черная курица, или Под­земные жители» стала классическим произведением, изначально адресованным юным читателям.

Антоний Погорельский — псевдоним Алексея Алексеевича Пeровскoго, по6очнгго сына знатного екатерининского вельможи А.К. Разумовского. B детстве А. Перовский полу­чил разностороннее домашнее образование, затем за два c небольшим года окончил Московский университет. Из уни­верситета вышел со званием доктора философии и словес­ных наук, полученным им за лекции естественнонаучного со­держания. Во время войны 1812 года Пеpовcкий был боевым офицером, участвовал в сражениях при Дpездене, Кульме, служил в Саксонии. Здесь он познакомился c известным не­мецким музыкантом и писателем-романтиком Т. Амадеем Гоф­мaном. Общение c Гофманом наложило отпечаток на харак­тер творчества Перовского.

Иронический псевдоним «Антоний Погорельский» связан c названием имения писателя Погорельцы в Черниговской губернии и именем святого Антония Печерского, некогда удалившегося от мира в Чернигов. Антоний Погорельский — одна из самых загaдочных фигур в русской литературе. Дру­зья назывaли его петербургским Байроном: он был так же умен, талантлив, безрассудно смел и даже внешне напоминал знаменитого английского поэта.

А.Погорельский писал стихи, статьи o литературе, в прозе он во многом предвосхитил появление Гоголя, стоял y исто­ков фантастического направления в отечественной литерату­ре. Сборник повестей «Двойник, или Мои вечера в Малороссии» (1828) привлекал таинственностью то загадочных, то трогательных историй, рассказанных c изрядной долей умной иронии; роман «Монастырка» (1 ч.— 1830, 2 ч.— 1833) был в свое время замечен как первое удачное произведение о русском провинциальном дворянстве, наконец, волшебная повесть для детей «Черная курица, или Подземные жители» (1829) на протяжении ста c лишним лет увлекает детей сказочным сюжетом, без назидательности убеждает в подлинной ценности добра, правды, честности и трудолюбия. Погорельский внес вклад в развитие русской литературы и тем, что способствовал воспитанию, литературному развитию своего племянника — Алексея Константиновича Толстого.

«Черная курица, или Подземные жители» (1828).

Проблематика, идейный смысл. Повесть имеет подзаголовок «Волшебная повесть для детей». B ней две линии повествования — реальная и сказочно-фан­тастическая. Иx причудливое сочетание определяет сюжет, стиль, образность произведения. Погорельский написал по­весть для десятилетнего племянника. Алешeй он называет главного героя. В переводе с греческого Алексей – значит заступник, так счастливо совпали посвящение племяннику, собственное имя литературного персонажа и его суть. Но в сказке ощутимы отголоски не только дет­ства Алеши Толстого, но и самого автора (тоже Алексея). B детстве он на короткое время был помещен в закрытый пан­сион, страдал от разлуки c домом, бежал из него, сломал ногу. Высокий деревянный забор, огораживающий пансионный двор, жизненное пространство его воспитанников — это не только реалистическая подробность в «Черной курице», но и символический знак «памяти Детства» автора.

«Ворота и калитка, кои вели в переулок, всегда были за­перты, и потому Алеше никогда не удавалось побывать в этом переулке, который сильно возбуждал его любопытство. Вся­кий раз, когда позволяли ему в часы отдыха играть во дворе, первое движение его было — подбежать к забору».

Круглые дырочки в заборе — единственная связь с внеш­ним миром. Мальчик одинок, особенно горько это чувствует в «вакантное время», когда разлучен со своими товарищами.

Грустно-щемящая нотка пронизывает повесть Погорельско­го. Повествование ведется от лица автора-рассказчика, с час­тым обращением к воображаемым слушателям, что придает особую теплоту и доверительность. Время и место произо­шедших событий конкретизированы: «Лет сорок тому назад, в С.-Петербурге на Васильевском острову, в Первой линии, жил-был содержатель мужского пансиона...» Перед читате­лем возникают Петербург конца Х1Х века, пансион, учитель c буклями, тупеем и длинной косой, его супруга, напудрен­ная и напомаженная, c целой оранжереей разных цветов на голове. Подробно выписан наряд Алеши.

Все описания яркие, картинные, выпуклые, даны c уче­том детского восприятия. Ребенку важна в общей картине деталь, подробность. Оказавшись в царстве подземных жите­лей, «Алеша со вниманием стал рассматривать залу, которая очень богато была yбрaнa. Ему показалось, что стены сдела­ны из мрамора, какой он видел в минеральном кабинете пан­сиона. Панели и двери были из чистого золота. B конце залы, под зеленым балдахином, на возвышенном месте, стояли крес­ла из золота. Алеша любовался этим убранством, но стран­ным показалось ему, что все было в самом маленьком виде, как будто для небольших кукол».

Реалистические предметы, бытовые подробности в ска­зочных эпизодах (крошечные зажженные свечи в серебря­ных шандалах, кивающие голевой фарфоровые китайские куклы, двадцать маленьких рыцарей в золотых латах, с пун­цовыми перьями на шляпах) сближают два плана повество­вания, делают естественным переход Алеши из реального мира в волшебно-фантастический.

Все произошедшее c героем заставляет читателя задумать­ся o многих серьезных вопросах. Как относиться к успеху? Как не возгордиться от неожиданной большой удачи? Что может случиться, ecли не прислушаться к голосу совести? Что такое верность слову? Легко ли преодолеть в себе дур­ное? Ведь «пороки обыкновенно входят в дверь, a выходят в щелочку». Комплекс нравственных проблем ставит автор, не снисходя ни к возрасту героя, ни к возрасту читателя. Дет­ская жизнь не игрушечный вариант взрослой: все в жизни происходит единожды и всерьез.

Дидактична ли «Черная курица»? Воспитательный пафос очевиден. Если отвлечься от художественной ткани повество­вания, его можно выразить в словах: будь честен, трудолюбив, скромен. Но Погорельский сумел облечь воспитательную идею в такую романтически-приподнятую и в то же время жизнен­но убедительную, поистине волшебно-сказoчнyю форму, что читатель-ребенок воспринимает нравственный урок сердцем.

Сюжет повести. Серьезная проблематика повести Погорельского легко усваивается детьми благодаря увлекательному сказочному сюжету и очень удачному центральному образу героя — сверстника читателя.

Анализ сюжета повести убеждает, что в жанровом отношении произведение это не столь уж однозначно, что дополнительно сооб­щает его содержанию художественную полноту и педагогическую глубину.

Повесть начинается с экспозиции (предыстория событий, развертывающихся непосредственно в рамках художественного вре­мени произведения).

Завязка — заступничество Алеши за Чернушку.

Кульминация (наивысшая точка напряжения всех про­блемных линий), своеобразный событийный «узел» конфликта —выбор Алешей в волшебных садах подземных жителей конопля­ного семечка, а не других взращенных прекраснъех цветов и пло­дов. Этому самому выбору сопутствует прельщение (трудно не поддаться искушению без труда знать все на «отлично»). Но, од­нажды уступив своей, кажется, безобидной для других мысли, уже маленький человек встает на путь сначала совсем небольшой, а потом все более растущей лжи. Так, кажется, тоже волшебным образом приходит к нему забвение правил ^.и обещаний. Тогда в добром и сострадательном мальчике начинает говорить горды­ня, ничем неоправданное чувство превосходства над другими. Из волшебного средства — конопляного семечка, дурман-травы —произрастает эта гордыня.

Причем потеря героем конопляного семечка еще не развязка, мальчику дважды дается шанс без нравственных потерь выйти из сложившейся ситуации, но, снова найдя конопляное семечко, он вступает на тот же губительный путь.

Развязкой будет разо­блачение обмана, «предателытво» подземных жителей, a уход их —уже эпилог (события, которые обязательно последуют, и изме­нить их уже не в силах никто). B лирическом плане развязка — рас­каяние Алеши, горькое, невосполнимое чувство утраты, жaлостъ к героям, с которыми надлежит расстаться, и уже ничего ни в своих поступках, ни в поступках других изменить нельзя. Событийная сто­рона —повод для начала «работы души.

Интуитивно читатель приходит к выво­ду, пусть и вербально не оформленному: гордыня, спесь побежда­ются раскаянием, покаянием, соучастием, состраданием, жалостью к другим. Нравственные выводы звучат афористически: «3а­блудших исправляют люди, лукавыx — ангелы, a гордыx — сам Господь БОГ» (св. Иoанн Лествичник)

Образ главного героя

Образ Алеши, девятилетнего воспитанника старинного петербургского пансиона, разработан писателем с особым вниманием к его внутренней жизни. Впервые в русской детской книге здесь появился живой мальчуган, каждое душевное движение которого говорит o глубоком знании автором детской психологии. Алеша наделен чертами, характерными для ребенка именно его возраста. Он эмоционален, впечатлителен, наблюдателен, любознателен; чтение старинных рыцарских романов (типичный pепертуар чтения мальчика XVIII века) развило его вообpажение, богатое от природы. Он добр, смел, отзывчив. И вместе c тем ничто ребяческое ему не чуждо. Он шаловлив, непоседлив, легко поддается соблазну не выучить скучный урок, слукавить, утаить от взрослых свои детские секреты.

Как y большинства детей, в его сознании сказка и действительность слиты воедино. B реальном мире мальчик ясно видит неуловимые для взрослых следы чудесного и сам непрерывно ежеминутно в повседневной жизни творит сказку. Так кажется ему, что дырочки в заборе, сколоченном из стaрых досок, правертела волшебница, и, конечно, нет ничего удивительного, если она принесет весточку из дома или игрушку. Обычная курица, спасаясь от преследования кухарки, вдруг запросто может заговорить и обратиться за помощью. Поэтому так естественно входят в жизнь героя, a вместе c тем и в сюжет повести и волшебные рыцари, и оживающие фарфоровые куклы, и таинственное подземное царство c его мирным и добрым народом, и обладающее магической силой зернышко, и другие чудеса сказки со всеми правами и законами.

Насколько легко вторгается сказка в жизнь героя Погорельского, настолько свободно в свою очередь в повествование o таинственном введены приемы реалистического письма: точность в описании бытовых деталей и несвойственные сказке элементы психологического анализа.

Детали быта в скaзочных эпизодах повести словно подсказаны художнику ребенком, исполненным наивной веры в реальность всего чудесного. Крошечные зажженные свечи в серебряных шандалах, величиной c Алешин маленький пальчик, появляются на стульях, рукомойнике и на полу темной комнаты, курочка Чернушка приходит за Алешей; большая лежанка из голландских изразцов, на которой синей глазурью нарисованы люди, звери, встречается на их пути в подземное царство. Видят они и старинные кровати c белыми кисейными пологами. Нетрудно заметить, что все эти предметы попали в повесть не из неведомой волшебной страны, а из обычного петербургского особняка XVIII века. Таким образом, писатель вместе c героем как бы «oживляют» сказку, убеждая и читателя в достоверности сюжетного вымысла.

Чем дальше Алеша вместе с Чернушкой идут в таинственный мир подземных жителей, тем меньше становится в тексте истори­ческого и бытового колорита. Но четкость детского видения, детская зоркость и конкретность представлений остается: двадцать рыцарей в золотых латах, с пунцовыми перьями на латах тихим маршем входят попарно в залу, двадцать малень­ких пажей в пунцовых платьях несут королевскую мантию. Одежды придворных, убранство дворцовых покоев - все выписано Погорельским с пленяющей ребенка обстоятельностью, создающей иллюзию «всамделишности», которую он так ценит и в игре, и в сказке.

Почти все события сказочного плана можно объяснить, скажем, склонностью героя к мечтательности, к фантазиро­ванию. Он любит рыцарские романы и часто готов видеть обыденное в фантастическом свете. Директор училищ, к при­ему которого с волнением готовятся в пансионе, в его вооб­ражении представляется «знаменитым рыцарем в блестящих латах и в шлеме c блестящими перьями», но, к своему удив­лению, вместо «шлема пернатого» Алеша видит «просто ма­ленькую лысую головку, набело распудренную, единствен­ным украшением которой... был маленький пучок». Но ав­тор не стремится разрушить хрупкое равновесие между сказкой и жизнью, оставляет недоговоренным, например, почему Чернушка, будучи министром, является в виде ку­рицы и какую связь имеют подземные жители со старушка­ми-голландками.

Развитое воображение, способность мечтать, фантазировать составляют богатство личности растущего человека. Поэтому так обаятелен главный герой повести. Это первый живой, несхематичный образ ребенка, мальчика в детской литературе. Алеша, как всякий десятилетний ребенок, любознателен, подвижен, впечатлителен. Его доброта, отзывчивость прояви­лись в спасении любимой курочки Чернушки, что и послужило завязкой сказочного сюжета. Это был решительный и смелый поступок: маленький мальчик бросился на шею кухарке, внушавшей ему «ужас и отвращение» своей жестокостью (кухарка в тот момент с ножом в руках схватила Чернушку за крыло). Алеша без колебаний расстается с драгоценным для него импе­риалом, пoдaрeнным доброй его бабушкой. Автору сентимен­тального детского рассказа этого эпизода было бы вполне достаточно для того, чтобы вознаградить сторицей героя за доброе сердце. Но Погорельский рисует живого мальчика, по-детски непосредственного, шаловливого, не устоявшего перед искушением праздности и тщеславия.

Первый шажок к своим бедам Алеша совершает непред­намеренно. На заманчивое предложение короля назвать свое желание Алеша «поспешил c ответом» и сказал первое, что могло прийти в голову почти всякому школьнику: «Я бы желал, чтобы, не учившись, я всегда знал урок свой, какой мне ни задали».

Развязка повести — сцена прощания Чернушки c Алешей, шум покидающего свое царство маленького народа, отчаяние Алеши от непоправимости своего опрометчивого поступка - воспринимается читателем как эмоциoнaльнoе потрясение. Впервые, может быть, в своей жизни он переживает вместе c героем драму предательства. Без преувеличения можно гово­рить в катарсисе — возвышении просветленной души юного читателя, поддавшегося магии повести-сказки Погорельского.

Особенности стиля

Своеобразие мышления ребенка, героя повествования, глазами которого как бы увидены многие события повести, подсказало писателю отбор изобразительных средств. Поэтому каждая строчка «Черной курицы» находит отклик y читателей — сверстников героя.

Писатель, изобретательный в фантастической выдумке, внимателен к тщательному воссозданию подлинной жизни. Точны полные подробностями, как бы c натуры срисованные пейзажи старого Петербурга, точнее, одной из старейших его улиц — Пер­вой линии Васильевского острова, с ее деревянными тротуарами, небольшими особняками, крытыми голландского черепицей, и просторными дворами, огороженными барочными досками. Подробно и тщательно обрисованы Погорельским и одежда Алеши, убранство праздничного стола, и сложная, сделанная по моде того времени, прическа супруги учителя, и многие другие под­6цостей быта Петербурга XVIII века.

Бытовые сцены повести отмечены слегка насмешливой улыбкой автора. Именно так сделаны страницы, изображающие забавную суету в доме учителя перед приездом директора.

Чрезвычайно интересна лексика и стилистика повести. Слог «Черной курицы» свободный, разнообразный. Стремясь сделать повесть занимательной для ребенка, Погорельский не допускает упрощения, не стремится к такой доступности, которая достигается за счет обеднения текста. Встречаясь, в произведении c мыслями и образами, сложными и не до конца понятными, ребенок усваивает их контекст обобщенно, не будучи в силах подойти к ним аналитически. Но освоение текста, требующего от читателя известных умственных усилий, рассчитанных «на вырост», всегда плодотворнее, чем облегченное чтение.

«Черная Курица» легко воспринимается и современным читателем. Здесь практически нет архаической лексики, ус­таревших оборотов речи. И в то же время повесть выстроена стилистически разнообразно. Здесь есть эпическая нетороп­ливость экспозиции, эмоциональный рассказ о спасении Чер­нушки, о чудесных происшествиях, связанных с подземными жителями. Часто автор прибегает к живому, непринужденно­му диалогу.

B стилистике повести немалая роль принадлежит воспроизведению писателем детской мысли и речи. Погорельский один из первых обратил внимание на ее специфику и использовал в качестве средства художественной изобразительности. «Если бы я был рыцарь, —размышляет Алеша, — то никогда бы не ездил на извозчике». Или: «Она (старушка-голландка) показалась ему (Алеше) как будто восковая». Так детская интонация применяется Погopельским и для речевой характеристики героя, и в авторской речи. Стилевое разнообразие, смелое обращение к различным по степени сложности лексическим пластам и одновременно внимание к особенностям восприятия читателя-ребенка сделали повесть Погорельского классической детской книгой.

Дата добавления: 2014-01-11