Существуют несколько основных групп теорий полити­ческого лидерства

1. Теории черт, или теории «великого человека», или харизматические теории лидерства представляют собой не­сколько ранних учений, возникших под влиянием исследо­вания Ф. Гальтона, пытающегося объяснить лидерство на основе наследственности. В рамках этого направления были предприняты исследования царских династий различных наций, анализ браков между правителями и т. д. Основной идеей данного подхода было убеждение в том, что если лидер обладает качествами (передающимися по наследст­ву), отличными от его последователей, то эти качества мож­но выделить. Однако быстро выяснилось, что задача со­ставления перечня таких черт не решаема.

2. Разочарование в этой теории привело к тому, что на сме­ну ей пришли ситуативные теории лидерства, считающие, что появление лидера есть результат места, времени и об­стоятельств. То есть, в различных конкретных ситуациях групповой жизни выделяются отдельные члены группы, которые превосходят других, по крайней мере, в каком-то одном качестве, но поскольку именно это качество и ока­зывается необходимым в данной ситуации, человек, им об­ладающий, становится лидером.

Для снятия возможных возражений в том, что теория рассматривает личность лидера как марионетку, Э. Хартли предложил модификацию теории. Он предположил, что,

- во-первых, если человек становится лидером в одной ситу­ации, не исключено, что он им станет и в другой ситуации;

- во-вторых, в результате стереотипного восприятия лидеры в одной ситуации рассматриваются группой как «лидеры вообще»; в-третьих, став лидером в определенной ситуа­ции, человек приобретает авторитет, который способствует его избранию и в следующий раз; в-четвёртых, лидером чаще выбирают человека, имеющего мотивацию к дости­жению этой позиции.

3. Однако такая размытая формулировка не сняла пробле­мы односторонности теории, и, как это часто бывает в на­уке, два крайних варианта породили третий, более или ме­нее компромиссный вариант, — личностно-ситуативные теории. В частности, в 1952 г. Г. Герт и С. Милз выделили четыре фактора, которые необходимо учитывать при рас­смотрении феномена лидерства:

1) черты и мотивы лидера как человека;

2) образы лидера и мотивы следовать за ним, которые существуют у последователей;

3) характеристики роли лидера;

4) институциональный контекст, т. е. те официальные и правовые параметры, в которых работает лидер и в кото­рые он и его последователи вовлечены.

Р. Стогдилл и К. Шатл предложили изучать лидерство с точки зрения статуса, взаимодействия, восприятия и по­ведения индивидов по отношению к другим членам груп­пы. Таким образом, лидерство стало рассматриваться как отношение между людьми, а не как характеристика отдель­ного индивида.

Следуя этой традиции, Р. Кеттелл предложил рассмат­ривать лидерство как динамическое взаимодействие меж­ду целями лидера и целями и потребностями последова­телей, где функцией лидера является способствование вы­бору и достижению групповых целей. В этой традиции работали также американские психологи Э. Холландер, Дж. Джулиан и др. Собственно говоря, на современном этапе развития политико-психологической науки практи­чески все исследования в области проблематики полити­ческого лидерства можно отнести к ситуативно-личност­ным теориям, поскольку уже ни у кого не вызывает со­мнения необходимость учета обоих факторов.

4. Однако кроме перечисленных традиций изучения ли­дерства необходимо упомянуть и о некоторых школах, которые внесли весомый вклад в изучение этой пробле­мы. Это теории ожидания-взаимодействия, наиболее яр­кими представителями которых являются Дж. Хоманс, Дж. Хемфилл, Р. Стогдилл, С. Эванс, Ф. Фидлер и др. Этой школе принадлежит попытка создания операциональ­ной модели лидерства. В частности, Ф. Фидлер предлага­ет «вероятностную модель эффективности лидерства», ко­торая ставит акцентна интеграции влияния стилей лидер­ства (характеризующие личностные свойства лидера) и ситуативных переменных (включающих отношения меж­ду лидером и последователями, структуру задачи, пози­цию власти лидера). Суть теории заключается в утвержде­нии, что эффективность группы носит вероятностный ха­рактер в зависимости от соответствия стиля лидерства кон­кретной ситуации.

Ф. Фидлер выделяет два возможных стиля лидерства:

* ориентация на задачу и

* ориентация на межличностные отношения, иначе говоря, инструменталь­ное и эмоциональное лидерство. По мнению автора, стиль лидерства соотносится с ситуативными переменными (при­чем каждая переменная получает строгое количественное выражение) следующим образом:

1) Для лидера более благоприятна ситуация, в которой он имеет сильную власть.

2) Существование только одного способа достижения цели благоприятствует лидеру.

3) Личные хорошие отношения с последователями бла­гоприятны для лидера.

Наиболее благоприятная ситуация для лидера включает хорошие отношения с последователями, хорошо структурированную задачу, сильную позицию лидера. Из этой пред­посылки Ф. Фидлер делает вывод, что ориентированный на задачу лидер более эффективен, когда ситуация либо очень благоприятна, либо очень неблагоприятна для него. А ориентированный на межличностные отношения лидер более эффективен в ситуациях только умеренно благопри­ятных или умеренно неблагоприятных.

С нашей точки зрения, вряд ли инструментальное мас­терство в чистом виде можно считать успешным в полити­ческой жизни. Так, например, свое поражение в предвы­борной кампании 1960 г. Р. Никсон объяснил, прежде все­го, чрезмерным акцентом на своей программе и недооцен­кой значения для электората своего имиджа и эту ошибку он не повторил в 1968 г.

5. Кроме указанных направлений исследования лидерства, широкое распространение получила мотивсащоиная теория ли­дерства, представителями которой являются С. Митчел, С. Эванс и др. В данной концепции эффективность лидера рас­сматривается в зависимости от его воздействия на мотивацию последователей, их способность к продуктивному выполнению задания и удовлетворение, испытываемое ими в процессе ра­боты. Поведение лидера является мотивирующим в той степе­ни, в которой оно увеличивает вероятность достижения после­дователями целей и разъясняет способы этого достижения.

Теория предполагает определенную структуру лидерско­го процесса, включающую:

1) Типы лидерского поведения:

поддерживающее лидерство (дружеские отношения с пос­ледователями, интереск их потребностям и статус);

*директивное лидерство (регламентирующее и контроли­рующее действия последователей);

*разделенное лидерство (консультирование с последова­телями);

*лидерство, ориентированное на достижение (акцент на качественный результат). Различные типы поведения могут быть использованы

*одним и тем же лидером в различных ситуациях;

2) Установки и поведение последователей, включающие удовлетворение или неудовлетворение работой, одобрение или неодобрение лидера, мотивацию поведения;

3) Ситуативные факторы: индивидуальные черты пос­ледователей; фактор окружающей среды (поставленная за­дача, система власти в группе и т. д.).

Фактор окружающей среды выполняет три функции, от которых зависит влияние лидера на мотивацию последова­телей:

1. Функция мотивации последователей на выполнение операций по решению поставленной задачи;

2. Функция стабилизации поведения ведомых;

3. Функция вознаграждения за решение задачи.

Теория позволяет не только предполагать, какой стиль наиболее эффективен в данной ситуации, но и объяснять, почему.

6. Заметное место среди исследований проблемы лидер­ства занимают теория обмена и транзактного анализа, представителями которых являются Дж. Хоманс, Дж. Марч, Г. Саймон, Дж. Тибо, Г. Келли, К. Джерджен. Этот под­ход рассматривает лидера как чувствующего потребности и желания своих последователей и предлагающего им спо­собы их осуществления. Согласно этой точке зрения, ак­цент делается на процессе взаимодействия лидера и после­дователей.

Например, по мнению многих исследователей и поли­тических деятелей, Ф. Рузвельт был тем лидером, которо­му можно доверить решение проблем, волнующих людей. Он пользовался доверием у американцев, и это был тот фактор, который объяснял сохраняющуюся поддержку на­селения при изменении администрацией своих программ и политики. После смерти Ф. Рузвельта многие люди гово­рили, что они никогда его не встречали, но чувствуют, что потеряли самого близкого друга.

7. И, наконец, атрибутивные теории рассматривают ли­дера как своего рода марионетку, получающую прямые ука­зания и власть от своих последователей, которые приводят его в движение как кукольник свою куклу.

Население каждой страны имеет определенные прото­типы политического лидера, формирующиеся в процессе развития политической культуры общества. С одной сторо­ны, это стихийный процесс, являющийся творчеством масс. С другой, — это процесс целенаправленного воздействия на массовое сознание со стороны различных политических сил через средства массовой информации. И очень часто характеристики телевизионных героев проецируются на по­литических «героев».

Данная точка зрения предполагает, что лидер отражает цели группы и действует от ее имени. Таким образом, для понимания лидерства необходимо иметь представление об ожиданиях и целях последователей.

Различное понимание феномена имеет причины в том, что исследователи политического лидерства рассматрива­ют его с различных позиций. Однако большинство иссле­дователей понимают этот феномен как взаимодействие ли­дера и его последователей. Также взаимодействие может быть рассмотрено либо при акценте на активности лидера, либо при акценте на активность последователей, либо как результат двустороннего влияния.

Примером первого варианта может послужить идея Р. Мичелз о «технической необходимости» лидеров, всегда существующих вне контроля последователей.

Концепция лидерства как результата творчества группы, предложен­ная А. Бентли, иллюстрирует возможность второго вари­анта.

Если говорить о третьей схеме анализа, то, напри­мер, Г. Пэйдж считает, что «лидеры частично являются последователями тех, кем они руководят, а последователи — лидерами тех, за кем они следуют».

Поэтому совершенно очевидно, что без исследования различных видов политической активности масс анализ про­блемы лидерства был бы неполным. Доказательством это­му является политизация всех социальных слоев и групп современного общества, особенно резко проявляющаяся во время политических кризисов. (Примером чего может слу­жить попытка переворота в СССР 19—21 августа 1991 г.)

Нетрудно заметить, что все вышеперечисленные под­ходы по-своему правы и отражают какой-то аспект дан­ной проблемы. Но, по-видимому, для понимания комплек­сного феномена политического лидерства необходим учет различных типов переменных, в совокупности определя­ющих природу лидерства в каждый конкретный момент времени.

Переменными, которые необходимо учитывать при объ­яснении данного феномена, являются:

*личность лидера, его происхождение, процесс социали­зации и способы выдвижения;

*характеристики последователей;

*отношения между лидером и последователями;

*контекст, в котором лидерство имеет место;

*результат взаимодействия между лидером и последова­телями в определенных ситуациях.

Расширим предложенную схему и определим, что мы имеем в виду под каждым из упомянутых пяти блоков:

/. Рассмотрение личности политического лидера предполагает анализ его:

1) представлений о себе самом или Я-концепции;

2) мотивов и потребностей, влияющих на политическое поведение;

3) системы важнейших политических убеждений;

4) стиля принятия политических решений;

5) стиля межличностных отношений;

6) устойчивости к стрессу;

7) поведения лидера;

8) биографический анализ;

9) анализ эволюции его политической деятельности. Надо иметь в виду, что в процессе взаимодействия с

*последователями лидер выступает не только как субъект,

*но и как объект влияния.

II. Анализ отношений между лидером и последовате­лями, включающий построение имиджа со стороны лидера и восприятие, переработку информации и обратную связь со стороны последователей.

III. Анализ характеристик последователей включаем в себя рассмотрение их:

1) потребностно-мотивационной сферы;

2) эмоциональной сферы;

3) процессов познания и восприятия;

4) типологических особенностей последователей, то есть национального характера, архетипов, ориентации, установок;

5) социально-психологических особенностей;

6) представлений, ценностей, идеологии, самооценки общества, прототипов политического лидера, системы убеж­дений, то есть образований, в которых сильно выражен ситуативный компонент;

7) структурных особенностей, существующих в среде последователей, включающий их организацию;

8) поведение последователей, включающее обратную связь и самостоятельную активность.

IV. Рассмотрение результата взаимодействия меж­ду лидером и ведомым в определенных ситуациях.

V. Анализ контекста, в котором лидерство имеет мес­то. Лидерство, как процесс, невозможно выделить из той социальной, политической, экономической обстановки, в которой оно протекает. Поэтому, для окончательной харак­теристики феномена лидерства, необходимо выделить те аспекты окружения, которые оказывают влияние на про­цесс лидерства или испытывают обратное влияние.

VI. Анализ харизматического лидерства. Собственно говоря, упоминая и описывая в общих чертах проблему контекста, мы обозначаем возможные точки соприкосновения политической психологии, в рамках ко­торой мы исследуем проблему лидерства, и других дис­циплин, так или иначе затрагивающих этот вопрос (геогра­фия, демография, экономика, социология, культурная ан­тропология...).

При таком рассмотрении процесса политического ли­дерства на первый план выступают отношения лидера с пос­ледователями, что является важной детерминантой этого процесса. Не случайно поэтому некоторые авторы считают отношения «лидер — последователи» доминирующим фак­тором, определяющим лидерство. Например, М. Эдельман считает, что лидерство определяется специфической ситуа­цией и проявляется в ответе последователей на действия и обращения лидера. (Если они отвечают благосклонно, сле­дуют за ними, то это лидерство, если нет, — то это лидер­ством назвать нельзя. — прим. авт.) И далее: «...выбор ли­дера узко предписан требованиями последователей и ника­кой набор индивидуальных черт не способствует лидерст­ву, хотя специфические черты могут быть полезны в осо­бых ситуациях... Лидерство— это комплексная и тонкая вещь, и мы учимся искать динамику лидерства в ответах масс, а не в статических характеристиках индивида...»

Итак, мы определили, что мы имеем в виду под фено­меном лидерства вообще и политического лидерства, в час­тности. И, по-видимому, чтобы довести наш анализ до логического конца, необходимо указать на то, какого рода политические деятели попадают под наше определение этого процесса и что мы имеем в виду, говоря о последо­вателях конкретного политического лидера. В этом вопросе мы разделяем подход Г. Пэйджа, который считает, что «политическое лидерство — это поведение людей, нахо­дящихся в позиции власти, их соперников, их взаимодей­ствия с остальными членами общества, как это существо­вало в прошлом, существует в настоящем и, возможно, будет существовать в будущем во всем мире». Политичес­кое лидерство означает не только поведение людей, находящихся на высших ступенях власти, но и тех, кто нахо­дится на среднем и более низком уровне; не только мо­нархов, президентов и премьеров, но и губернаторов, мэ­ров, лидеров партийных организаций и т. д. Под полити­ческим лидерством имеется в виду не только лидерство отдельных личностей, но и «коллективное лидерство» и взаимодействие лидера со своими последователями как единое образование. Это означает существование лидер­ства не только в определенном типе общественных инсти­тутов (например, партии, законодательной власти или бю­рократии) или в политических процессах (например, в про­цессах принятия политических решений, выборов или ре­волюций); пожалуй, не найдется такой сферы обществен­ной жизни, где бы не существовало лидерства.

Особое место занимает харизматическое лидерство, на­иболее опасное в нестабильной политической обстановке и так часто встречающееся в нашей истории.

Вопрос 2.

ЛИЧНОСТЬ И ВЛАСТЬ

Личность политического лидера является сложнейшим многомерным образованием и состоит из множества раз­личных взаимосвязанных структурных элементов. Не все они в одинаковой степени «ответственны» за политическое поведение, проявляются в нем. Однако, после многочис­ленных исследований, проведенных в американской поли­тической психологии, удалось выделить наиболее влиятель­ные личностные характеристики, которые для удобства сгруппируем в шесть блоков:

1. представления политического лидера о себе самом;

2.потребности и мотивы, влияющие на политическое по­ведение;

3. система важнейших политических убеждений;

4. стиль принятия политических решений;

5. стиль межличностных отношений;

6. устойчивость к стрессу.

«Я»-КОНЦЕПЦИЯ ПОЛИТИЧЕСКОГО ЛИДЕРА

Проблема компенсации реальных или воображаемых де­фектов личности была поставлена еще «соратником» 3. Фрей­да А. Адлером. Эта идея получила свое более полное разви­тие в работах Г. Лассуэлла. Согласно его концепции, чело­век для компенсации низкой самооценки стремится к влас­ти как средству такой компенсации. Таким образом, само­оценка, будучи не адекватной, -может стимулировать пове­дение человека в отношении политически релевантных це­лей — власти, достижений, контроля и других.

Внимание Г. Лассуэлла было приковано к развитию представлений человека о самом себе, степени развития и качеству самооценки и их воплощению в политическом по­ведении. Его гипотеза состояла в том, что некоторые люди обладают необычайно сильной потребностью во власти или других личностных ценностях, таких как привязанность, уважение, как в средствах компенсации травмированной или неадекватной самооценки. Личные «ценности» или потреб­ности такого рода могут быть рассмотрены как эго-мотивы, поскольку они часть эго-системы личности.

А. Джордж в одной из своих работ продолжил линию рассуждения Г. Лассуэлла о стремлении к власти как ком­пенсации низкой самооценки.* Он детально рассмотрел воз­можную структуру низкой самооценки и считает, что ни­зкую самооценку могут составлять пять субъективных не­гативных чувств в отношении себя в различных их комби­нациях:

1) чувство собственной неважности, незначительности;

2) чувство моральной неполноценности;

3) чувство слабости;

4) чувство посредственности;

5) чувство интеллектуальной неадекватности.

Уже после того, как Г. Лассуэл привлек внимание по­литологов и политических психологов к роли самооценки в политическом поведении лидера, появился целый ряд ис­следований, посвященных представлению политика о себе.

Политический лидер в любой ситуации за редким ис­ключением ведет себя в соответствии с собственной Я-концепцией. Поведение его зависит от того, кем и как он себя осознает, как он сравнивает себя с теми, с кем он взаимодействует.

Я-концепция, то есть осознание человеком кто он, имеет несколько аспектов. Наиболее существенные из них это — образ «Я», самооценка и социальная ориентация политического лидера. У. Стоун приводит рассуждение классика психологии У. Джемса, что наша самооценка может быть выражена как отношение наших достиже­ний к нашим претензиям.

Хотя сам У. Стоун считает, что самооценка — это по­зитивное чувство в отношении себя, понимая его как са­моуважение.

Под социальной ориентацией подразумевается чувство автономности в противоположность чувству зависимости от других людей в самоопределении. По мнению психоло­га Е. Т. Соколовой, «автономизация самооценки оконча­тельно оформляется в подростковом возрасте, и преиму­щественная ориентация на оценку значимых других или на собственную самооценку становится показателем стойких индивидуальных различий, характеризующим целостный стиль личности».*

Американские исследователи Д. Оффер и Ч. Строзаер рассматривают образ Я политика, который соответствует «общей сумме восприятии, мыслей и чувств человека по отношению к себе»... «Эти восприятия, мысли и чувства могут быть более или менее ясно проговорены в образе Я, в котором Я разделено на шесть различных частей, тесно взаимодействующих». Эти шесть Я — следующие: физи­ческое Я, сексуальное Я, семейное Я, социальное Я, психо­логическое Я, преодолевающее конфликты Я. Как отмеча­ет Е. Т. Соколова, «ценность и субъективная значимость качеств и их отражения в образе Я и самооценке могут мас­кироваться действием защитных механизмов».*

Физическое Я представляет собой, с точки зрения этих ученых, пред­ставления политического лидера о состоянии своего здо­ровья и физической силе или слабости. Политический ли­дер должен быть достаточно здоровым, чтобы это не пре­пятствовало его деятельности. В политологической и пси­хологической литературе были описаны страдания, кото­рые причиняло президентам США Рузвельту, Вильсону и Кеннеди их плохое здоровье. Хорошо известны также пе­реживания Гитлера и Сталина в связи с их физическими недостатками.

По поводу сексуального Я, то есть представлений поли­тика о своих претензиях и возможностях в этой сфере, уче­ные отмечают отсутствие статистических данных о том, как сексуальные преференции или сексуальное поведение свя­зано с лидерскими способностями. Мы сомневаемся, что президентом современного развитого государства может стать гомосексуалист или эксгибиционист. Прежде всего, такие наклонности закрыли бы ему путь в большую поли­тику вне зависимости от лидерских качеств. В истории же известные тираны отличались патологией сексуальной сфе­ры и нередко страдали различными извращениями.

Семейное Я является очень важным элементом личнос­ти политика. Хорошо известно, и прежде всего из психо­анализа, какое огромное влияние оказывают отношения в родительской семье на поведение взрослого человека. Не­которые политические лидеры преодолевают ранние трав­мы и конфликты, другие — нет, и, становясь лидерами, переносят фрустрации из своего детства на свое окружение в стране и в мире.

Для людей, находящихся на высшем государственном посту, очень важно обладать способностью к совместной деятельности с другими. Представления политика об этом качестве отражены в социальном Я. Политический лидер должен научиться тому, как вести переговоры и как сти­мулировать своих коллег к проявлению их лучших качеств. Он должен быть способным использовать навыки меж­личностных отношений для эффективной работы с раз­личными, порой враждебными группами людей, с лиде­рами других стран.

Психологическое Я составляют представления о своем внутреннем мире, фантазиях, мечтах, желаниях, иллюзи­ях, страхах, конфликтах — важнейшем аспекте жизни по­литического лидера. 3. Фрейд говорил, что психопатоло­гия — участь обыденной жизни. Как и у обычных людей, у лидеров нет врожденного иммунитета от невротических конфликтов, психологических проблем, а иногда и более серьезных форм психопатологии, таких как психоз. Стра­дает ли политик от осознания собственных страхов или относится к этому спокойно, или даже с юмором, — про­является в его поведении, особенно в периоды ослабления самоконтроля.

Преодолевающее конфликты Я — представления по­литического лидера о своей способности к творческому пре­одолению конфликтов и нахождению новых решений для старых проблем. Лидер должен обладать достаточными зна­ниями и интеллектом, чтобы воспринять проблему. Он до­лжен быть достаточно самоуверенным при принятии поли­тических решений, чтобы суметь передать эту уверенность другим. Иной аспект преодолевающего конфликты Я — осознание лидером своей способности к преодолению стрес­сов, связанных с его ролью и деятельностью на посту, на­пример, главы государства. Стресс может привести к тяже­лым симптомам, которые самым серьезным образом огра­ничивают интеллектуальные и поведенческие возможности политического лидера. Он может увеличивать жесткость познавательных и мыслительных процессов в исторически сложные моменты, приводить к снижению гибкости и са­мообладания, в особенности тогда, когда они необходимы.

Сложность Я-концепции Р. Зиллер и его коллеги пони­мают как число аспектов Я, воспринимаемых политичес­ким лидером или как степень дифференциации Я-концепции. На ранних стадиях самосознания происходит отделе-кие человеком себя от других. Далее, Я в его сознании раз­деляется на неограниченное число частей. Впоследствии у человека проявляется тенденция оценивать себя в сравне­нии с другими людьми. Этот процесс получил подробный анализ в теории социального сравнения Л. Фестингера. Главным положением этой теории является утверждение, что в основе стремления человека правильно оценить свое мнение и способности в сравнении с другими людьми, ле­жит потребность иметь ясную и определенную Я-концепцию. Через процесс социального сравнения у человека ус­танавливаются рамки социального рассмотрения Я как точ­ки отсчета. Р. Зиллер в другом своем исследовании, прове­денном в 1973 г., обнаружил, что люди с высокой слож­ностью Я-концепции имеют тенденцию стремиться к полу­чению большей информации перед принятием решения, чем обладающие низкой сложностью Я-концепции. Поскольку сложность Я-концепции связана с восприятием сходства с другими людьми, то более вероятно, что политики с высо­кой сложностью Я-концепции воспримут информацию от других. Политические лидеры с высокой сложностью Я-концепции имеют тенденцию легче ассимилировать как позитивную, так и негативную информацию и, таким обра­зом, реагировать на ситуацию на основе обратной связи, чем лидеры с низкой сложностью Я-концепции.

В то же время, чем выше самооценка у политиков, тем хуже они реагируют на ситуацию, тем ниже их реактивность. Лидеры с высокой самооценкой менее зависимы от внешних обстоятельств, они имеют более стабильные внутренние стан­дарты, на которых они основывают свою самооценку.

Политические деятели с низкой самооценкой оказыва­ются более зависимыми от других людей и, таким обра­зом, более реактивными. Они являются более чувствитель­ными к обратной связи и изменяют свою самооценку в за­висимости от одобрения или неодобрения других.

Р. Зиллер и его коллеги разработали типологию лич­ности политических лидеров на основе исследования само­оценки и сложности Я-концепции.

* Первый тип составляют лидеры с противоречивым, на первый лишь взгляд, назва­нием «аполитичные» политики. Это деятели с высокой са­мооценкой и высокой сложностью Я-концепции, которые ассимилируют новую информацию, касающуюся их, без угрозы для их Я-концепции, но при этом для их реактив­ности существуют серьезные ограничения. Они чувствуют себя оторванными от других и поэтому с трудом реагируют на поведение своих последователей или населения государ­ства в целом.

*Другой тип, наиболее удачливый в политике, — «праг­матики». Это политические лидеры с низкой самооценкой и высокой сложностью Я-концепции, отвечающие на ши­рокий круг социальных стимулов. Они прислушиваются к мнениям других людей и модифицируют свое политичес­кое поведение на основе обратной связи.

*Третий тип составляют политические лидеры с высо­кой самооценкой и низкой сложностью Я-концепции, не реагирующие на мнения других. Их познавательные про­цессы и поведение очень жестки, а самооценка чрезвычай­но стабильна. Это — «идеологи», столь знакомые нам по Политбюро КПСС.

*И, наконец, четвертый тип — это деятели с низкой са­мооценкой и низкой сложностью Я-концепции, которые ин­тенсивно реагируют на узкий круг социальных стимулов. Их назвали «недетерминированные». В американской ис­тории ни президенты такого типа, ни крупные лидеры в партиях не известны.

Самооценка политического лидера накладывает очень важный отпечаток на внутри- и внешнеполитический курс его страны. Если у него в течение жизни сформировалась заниженная самооценка, то его постоянное недовольство собой могло быть той самой движущей силой, которая тол­кала его на взятие все новых и новых барьеров в сфере внут­ренней или внешней политики. Таким был президент Ни­ксон, таким был президент Рейган. Каждой своей победой они постоянно доказывали себе, что они чего-то стоят. Но взятые барьеры их уже не радовали. И они стремились к новым, чтобы опять удостовериться в собственной значи­мости. Заниженная самооценка толкает политического ли­дера к «великим» шагам на международной арене: крупно­масштабные военные или, наоборот, миротворческие ак­ции, неожиданные для окружения экстравагантные пово­роты во внешней политике и многое другое.

Для ряда политиков именно международные отноше­ния становятся такой сферой, в которой они как лидеры государства могут самоутвердиться, компенсировать зани­женную самооценку. И Никсон, и Рейган не были порож­дением американского истэблишмента и они явственно ощущали, что он не принял их. На международной же аре­не никто не мог смотреть на них свысока. Наоборот, среди прочих глав государств они были лидерами самой сильной военной и экономической державы. Уважение к ним, страх перед ними, зависимость от них со стороны глав других государств, людей, стоявших над собственным истэблиш­ментом, давали возможность этим президентам забыть об унижении и презрении, которые они ранее пережили. В отечественной истории сильно заниженной самооценкой обладали Сталин, Хрущев.

Лидеры государств с завышенной самооценкой, переоце­нивая собственные качества политика и главнокомандую­щего, зачастую не замечают всеобщей и внешней, и внут­ренней реакции на свой курс на международной арене. Они упиваются собственным успехом (даже если он мифичес­кий) и относят критику к злобствующим завистникам. Здесь можно говорить о нарушении обратной связи между пос­ледствиями политического действия и субъектом. Почти никакие последствия не способны заставить такого лидера испугаться или содрогнуться от мысли о том, к чему могут привести его поступки.

Другой тип лидеров с завышенной самооценкой, стал­киваясь с недооцениванием их политики как в стране, так и за рубежом, сильно страдает от аффекта неадекват­ности. Когда их политика строилась, с их собственной точки зрения, на принципах высокой морали или же ка­залась им продуманной и продуктивной, а воспринима­лась как безнравственная или же бессмысленная, такие политические лидеры шли на самые неожиданные шаги. И чем больше они обижались и переживали, тем чаще они повторяли аналогичные политические акции, еще больше вызывая неодобрение. Американский президент Джонсон очень сильно страдал, что его вьетнамская вой­на стала вызывать негативное отношение и в США, и в мире. Его близкие советники отмечали, что весьма час­то, получив донесение об острой негативной реакции в других странах и в различных слоях американского об­щества, сетуя на то, что его не ценят, не любят и не по­нимают, он отдавал приказ об очередной бомбардировке Вьетнама. Круг, тем самым, замыкался.

Лидеры с адекватной самооценкой представляют луч­ший образец партнеров на политической арене. Их внеш­няя и внутренняя политика не мотивирована стремлением к самоутверждению, обратная связь между последствиями акций и ними самими работает неукоснительно. Адекватно оценивающий свои политические способности лидер, как правило, уважительно и высоко оценивает других лидеров. Не боясь, что его унизят, обидят, обойдут, твердо зная со­бственную высокую цену, считая себя не хуже тех, с кем ему приходится взаимодействовать, такой лидер будет вести политику, которая позволила бы добиться поставлен­ных целей и дала бы обоюдную выгоду. Отсутствие невротического компонента в самооценке приводит, как прави­ло, к его отсутствию и в политическом поведении.

Вопрос 3.

ПОТРЕБНОСТИ И МОТИВЫ ЛИДЕРОВ, ВЛИЯЮЩИЕ НА ПОЛИТИЧЕСКОЕ ПОВЕДЕНИЕ

Политическое поведение лидера является целенаправ­ленным и мотивированным. Существует множество раз­личных личностных потребностей, которые так или иначе связаны с его политической деятельностью. Однако в мно­гочисленных исследованиях, проведенных учеными разных школ, выделены несколько основных потребностей, моти­вирующих политическое поведение лидеров:

*потребность во власти;

*тесно связанная с потребностью во власти потребность в контроле над событиями и людьми;

*потребность в достижении;

*потребность в аффилиации, то есть в принадлежности к какой-то группе и получении одобрения. Потребность во власти политического лидера имеет дав­нюю исследовательскую историю. К настоящему времени существуют различные концепции потребности во власти. Одной из самых старых является концепция Г. Лассуэлла и А. Джорджа, понимающих потребность во власти как компенсаторную.

В своей работе «Психопатология и политика» Г. Лассуэлл разработал гипотезу, согласно которой определенные люди обладают необычайно сильной потребностью во влас­ти и/или в других личностных ценностях, таких как лю­бовь, уважение, нравственная чистота, как в средствах ком­пенсации травмированной или неадекватной самооценки. Эти личные ценности или потребности могут быть рассмот­рены как важнейшая часть мотивационпой структуры по­литического лидера.

А. Джордж целью своей работы «Власть как компенсаторная ценность» выдвигает расширение теоретических ра­мок общей гипотезы Г. Лассуэлла для использования ее в исследовании конкретных политических лидеров методом психобиографии. С точки зрения А. Джорджа все полити­ческие лидеры являются «стремящимися к власти». Полу­чив ее, они часто пытаются переделать политические ин­ституты, по-иному интерпретировать и расширять функции политических ролей или создавать новые, которые удов­летворили бы их потребности.

В концепции Г. Лассуэлла «власть» — это некая цен­ность. Человек испытывает потребность в обладании ею или переживании опыта санкций или влияния по отно­шению к другим людям. А. Джордж определяет «потреб­ность во власти» как желание достичь власти, этой вы­сшей ценности.

Последний пункт особенно важен для понимания мо­тивации политического лидера. Во-первых, потребности по­литика во власти и в достижении в действительности ока­зываются тесно связанными. Во-вторых, потребность во власти предполагает, что она может быть не только и не столько компенсаторной, но скорее инструментальной, то есть, власть может быть желанна для удовлетворения дру­гих личностных потребностей, таких как потребность в до­стижении, в уважении, в одобрении, в безопасности.

Иногда цель, заключающаяся в отсутствии чьей-либо доминации над политиком, может быть сама по себе ко­нечной и более высоко ценимой, чем другие. Потребность во власти, возникшая как компенсаторный механизм, проявляется у политика по-разному в зависимости от ус­ловий. Эта потребность может быть усилена другими пот­ребностями или, напротив, вступить с ними в конфликт — с потребностью в любви, аффилиации, достижении, ко­торые лидер также стремится удовлетворить на полити­ческой сцене.

В порядке компенсации политический лидер старается найти себе сферу деятельности, в которой он может проде­монстрировать свою компетенцию и достоинство. Важность таких процессов для лиц, страдающих от низкой самооцен­ки, очевидна. Достижение компенсации в данной сфере де­ятельности, в ряде случаев, однако, узкой и специализированной, создает для личности «поле», в котором полити­ческий лидер функционирует достаточно продуктивно и ав­тономно (это «поле» свободно от вмешательства других), возможно агрессивно и самонадеянно, для достижения лич­ностного равновесия.

Процесс создания сферы компетентности отличается тенденцией к сдвигу от одного полюса субъективных чувств к другому — то есть, от отсутствия уверенности в себе к высокой самооценке и самоуверенности в своих действиях. Другой взгляд на потребность во власти, который далек от понимания ее как компенсации заниженной самооценки, представляет собой концепция Д. Винтера, развиваемая им в ряде теоретических трудов, среди которых отметим «Пот­ребность во власти». Д. Винтер считает, что потребность во власти является социальным мотивом и поэтому тесней­шим образом связана с президентским поведением. Прези­денты с высокой потребностью ко власти будут активны, оживлены и счастливы в мире конфликтов и интенсивного политического торга. При необходимости удержаться на­верху они будут эксплуатировать союзников, атаковать вра­гов. У них обычно нет тенденции консультироваться с эк­спертами и изменять свое поведение, поэтому они могут столкнуться с непредвиденными вредными последствиями действий, которые предприняты ими для сохранения свое­го престижа. В возникшей ситуации они могут увидеть уг­розу своей власти, испытать стресс и «отступить в нереаль­ный субъективный мир риска, престижа и обеспокоеннос­ти своим внутренним чувством потенции». В крайних, эк­стремальных случаях, они могут реагировать на пораже­ние путем взятия своего мира — своих друзей, врагов, ци­вилизации — с собой, как это сделал Гитлер в конце вто­рой мировой войны.

Показателем потребности во власти для поведения по­литического лидера является занятие позиции, дающей фор­мальную социальную власть. Он проявляет беспокойство о престиже и престижных вещах, нередко потребляет алко­гольные напитки, проявляет склонность к относительно высокому риску в азартных ситуациях и враждебность к дру­гим лицам, имеющим высокий статус. Он окружает себя мало престижными друзьями, активен и влиятелен в ма­лых группах, сексуально обычно рано созревает.

У многих политических лидеров потребность во власти является хорошо развитой. Однако она может иметь уме­ренный или гипертрофированный характер. Во многом, сам пост главы государства с присущими ему атрибутами влас­ти уже должен удовлетворить эту потребность у лидера. Но, поскольку лидер действует от имени государства на международной арене, то он, во-первых, взаимодействует с другими лидерами, не являясь, таким образом, единствен­ной вершиной пирамиды власти, каковой он стал в собствен­ной стране, и здесь есть поле для соперничества и конку­ренции. Во-вторых, действуя от имени собственного госу­дарства, он стремится утвердить его власть над другими государствами.

Потребность во власти у политического лидера являет­ся сложной психологической характеристикой для анали­за, поскольку может проявляться в его внешнеполитичес­кой деятельности по-разному, в зависимости от доминиру­ющего образа власти, от наличия различного рода «боле­вых точек», комплекса неполноценности, жизненного пути и многого другого. Однако, как это ни трудно, без изуче­ния данной психологической характеристики практически невозможно реально оценить многие внешнеполитические шаги лидера государства.

Тесно связанными с потребностью во власти являются такие черты, как доминирование в межличностных отно­шениях, макиавеллизм (стремление манипулировать людь­ми), убедительность, потребность в достижении, каждая из которых сопровождается собственным набором поведен­ческих корреляций.

Потребность политического лидера в личном контро­ле над событиями и людьми. Эта потребность является проявлением в политической деятельности базовой чело­веческой потребности в контроле внешних сил и событий, влияющих на нашу жизнь. Когда эти силы и события от­носятся к сфере политики, то образуется связь между лич­ным контролем ч политической жизнью.

Естественно, что у политических лидеров есть значи­тельные индивидуальные различия в потребности в лич­ном контроле. Очевидно, что политические лидеры с низ­кой потребностью будут удовлетворены меньшим, лидеры с высоким уровнем потребности потребуют огромного кон­троля над событиями и людьми, для самоудовлетворения.

Сфера контроля — это широта области жизненного про­странства и деятельности, которую политический лидер ищет для своего влияния. Сфера может варьировать от очень ограниченной, включающей лишь одну специальную об­ласть, до широкой, включающей многие области полити­ки. Чем шире желаемая сфера личного контроля, тем, обыч­но, меньше его степень, поскольку у политического лидера ограниченные возможности и навыки, а каждый «сектор» сферы контроля требует использования определенных на­выков и возможностей.

Политический лидер может отбирать определенные об­ласти для своего контроля, релевантные его навыкам, при­чем, делает этот выбор на основе восприятия собственных навыков и способностей, где он силен, а где нет. Таким образом, правильность и успешность выбора политическим лидером области для своего контроля зависит, во многом, от адекватности его Я-концепции и самооценки.

Потребность политического лидера в контроле над со­бытиями и людьми также находит свое удовлетворение во внешнеполитической деятельности, равно как и мотивиру­ет его поступки на международной арене.

Потребность политического лидера в достижении. Потребность в достижении проявляется в заботе о совер­шенстве, мастерстве, поведении, направленном на дости­жение. Обычно потребность в достижении хорошо видна в предпринимательском поведении, когда бизнесмен скло­нен к умеренному риску, модифицирует свое поведение в зависимости от обстоятельств, использует советы экспертов. Это поведение предпринимателей является инструмен­тальным для достижения успеха в мире бизнеса.

Перед политическими психологами уже довольно дав­но встал вопрос о том, будет ли такое поведение у полити­ческих лидеров столь же успешным. Так, президент может положиться на совет высших экспертов, но в нем могут быть свои изъяны, ведущие к серьезным политическим пос­ледствиям. Модификация поведения на основе обратной связи, сколь хорошей она ни является в деле бизнеса, в политике может рассматриваться населением как непосле­довательность, непринципиальность или отсутствие инте­реса к судьбе политических союзников.

Поэтому поведение политического лидера, в котором проявляется потребность в достижении, может не быть очень успешным, а карьера счастливой. По мнению Д. Вин­тера и А. Стюарт, президент с потребностью в достижении будет активным, хотя и не обязательно любящим свою ра­боту, он будет выбирать себе советников на основе их эк­спертных знаний скорее, чем из личных или политических соображений, он не обязательно достигнет слишком много или будет оценен как «прекрасный» президент. Увы, такая судьба постигла двух политиков со схожими личностными профилями: Буша и Горбачева.

Потребность в достижении превратилась в специальный объект внимания политологов и политических психологов после того, как стали известными исследования американ­ских ученых Д. Макклелланда и Дж. Аткинсона. В них была подвергнута анализу структура потребности в достижении, условия ее формирования и влияния на поведение.

Для нас особый интерес имеет представленное иссле­дователями понимание достижения, поскольку нередко в литературе можно встретить сужение этого понятия до до­стижения своих целей. По мнению авторов, потребность в достижении имеет отношение к мастерству, манипулиро­ванию, организации физического и социального окружения, преодолению препятствий, установлению высоких стандар­тов работы, соревнованию, победе над кем-либо. Как видим, это довольно широкая трактовка понятия «достиже­ние», и в таком виде она может больше соответствовать мотивации политического лидера.

Относительная сила мотива влияет на оценку политическим лидером субъективной вероятности последствий, то есть более высокий мотив достижения успеха будет способствовать оценке более высокой субъектив­ной вероятности успеха.

Д. Винтер и А. Стюарт выделили индикаторы потреб­ности в достижении в речах и документах политических лидеров, в поведении, в межличностных отношениях.

В текстах политических лидеров потребность в дости­жении проявляется в высказывании заботы о соответствии стандартам совершенства и превосходства, уникальных до­стижениях, долговременном вовлечении во что-либо, ус­пехе в соревнованиях. В поведении политического лидера эта потребность проявляется в успешной предприниматель­ской деятельности, нынешней или имевшей место в его карьере, склонности к умеренному риску и модификации политического поведения на основе полученных результа­тов. Такой политический лидер выбирает для себя хоро­ших экспертов, а не друзей, чтобы они ему помогали в ре­шении задач. Ему свойственны экспрессивные движения, перемещения без отдыха. Для политических лидеров с вы­сокой потребностью в достижении не редка нечестность, когда это необходимо для достижения цели. Иногда они могут пойти на нарушение закона.

Образы достижения обнаруживаются в текстах поли­тических лидеров в форме сравнения государств — на­иболее частый пример соревнования с другими, а также в упоминаниях о новых, уникальных достижениях. Дол­говременное вовлечение отражается в упоминаниях об установлении и расширении различных аспектов нацио­нального величия.

Д. Винтер и А. Стюарт подчеркивают, что для прези­дентов с высокой потребностью в достижении характерны быстрые перемены в составе кабинета — как прямого выражения тенденции людей с высокой потребностью в до­стижении к предпочтению работы с экспертами, а не друзь­ями. В России это отчетливо проявилось в администрации Б. Ельцина.

Д. Винтером и Л. Карлсоном обнаружено, что потреб­ность в достижении воспитывается, во многом, родителя­ми, являющимися для будущего политического лидера вы­сокими эталонами.

Потребность в достижении своих целей является для многих стержнемих политической карьеры. Когда поли­тический деятель становится главой государства, то основ­ная цель, казалось бы, достигнута. Однако внешнеполити­ческая сфера предоставляет ему возможность ставить мно­жество труднодоступных целей, достижение которых при­носит ему определенное психологическое удовлетворение.

Политическому лидеру приходится строить для себя иерархию стратегических и тактических целей, подчиняя одни цели другим. Здесь, конечно же, сказывается и уро­вень притязаний политика. Многие лидеры проводят свой политический курс исходя из поставленных целей, по-раз­ному «вкладываясь». Одни отличаются страстностью, дру­гие завидным хладнокровием. Чтобы лучше понять как самого лидера, так и его политику, необходимо выявить его основные стратегические цели.

Потребность в достижении своих целей тесно связана с системой убеждений политического лидера. Здесь очень важно знать, является ли принцип «цель оправдывает сред­ства» приемлемым.

Очень часто эта потребность принимает столь гипертро­фированный характер, что политический лидер идет на серь­езный риск. Подобный сдвиг к риску приводит к неоправ­данным внешнеполитическим действиям, которые подчас препятствуют достижению поставленной цели.

Потребность политического лидера в аффилиации, то есть в принадлежности к группе и получении одоб­рения, проявляется в заботе политического лидера о близ­ких отношениях с другими. Потребность в аффилиации и подразумевает дружественные, социабельные отношения с другими людьми. Но социабельность возникает, по мне­нию Д. Винтера и Л. Карлсона только в условиях «без­опасности» (то есть с себе подобными, с теми, кто взаи­мен в этой дружбе). С непохожими или представляющи­ми хоть какую-либо угрозу людьми, политические лиде­ры, обладающие потребностью в аффилиации, часто не­устойчивы и склонны к обороне. Их взаимодействие, при­вязанность, сходство или соглашение с другими людьми являются взаимными и подкрепленными, так же, как их избегание, нелюбовь и разногласия. Более вероятно, что они, при наличии таких свойств, изберут своими совет­никами лояльных друзей, а не экспертов.

Для политических лидеров с высокой потребностью в аффилиации будет характерно предпочтение диадических отношений групповым. Президенты с потребностью в аффиляации ищут безопасную дружбу, хотя и не обя­зательно ее находят. Поскольку люди с высокой потреб­ностью в аффилиации бывают оборонительны и сверхчув­ствительны в условиях риска или конкуренции, то пре­зиденты с такой личностной чертой часто оцениваются обществом как менее популярные, чем те, у кого эта пот­ребность развита менее.

В любом случае такие президенты обычно пассивны и легко подвержены влиянию других людей вообще, так и конкретно тех, ктоим особенно привлекателен, в частнос­ти, качество советов, полученных от привлекательных, ло­яльных, но не экспертных советников часто бывает очень низким. Нередко, благодаря влиянию советников, а также специфики их стиля принятия решений, администрации пре­зидентов с высокой потребностью в аффилиации могут ока­заться втянутыми в политический скандал. Одним из важ­ных аспектов потребности в аффилиации является поиск одобрения со стороны других. У политического лидера та­кой поиск одобрения проявляется в его внешнеполитичес­кой деятельности.

Курс: «ПОЛИТИЧЕСКАЯ ПСИХОЛОГИЯ»

(Материалы для самостоятельного изучения студентами)

Дата добавления: 2014-01-11