Гражданское право

В социально-экономической жизни общества в XVII в. произошли значительные изменения, связанные с началом интенсивного роста товарно-денежных отношений, которые повлекли за собой формирование новых форм собственности, развитие старых и появление новых видов гражданско-правовых договоров. В связи с этим в Соборном Уложении достаточно четко выделены сферы гражданского вещного и обязательственного права.

Вместе с тем, Уложение еще не проводит резкого отграничения гражданско-правовых норм от норм административного и уголовного права, гражданское право еще включает в себя одновременно и частно­правовые и публично-правовые элементы. Так, например, право собственности на землю было обусловлено обязанностью несения государственной службы, а невыполнение обязательств зачастуюмогло повлеклочь за собой уголовную ответственность.

Право собственности как возможность безусловного владения, пользования и распоряжения вещью в полной мере распространялось только на движимые вещи.В отношении земли оно носило условный характер, поскольку было тесно связано с юридической неопределенностью самого субъекта прав и расчлененностью его правомочий. Помещик, обладая правом владения и пользования своим имением, был ограничен в распоряжении им, поскольку полноправным субъектом права собственности на землю являлось государство. В результате неопределенности субъектного состава права собственности и правомочий собственников имущественные отношения, помимо их юридического оформления, нуждались в фактическом подтверждении реальностью и давностью обладания, т.е. обычаем и традицией.

В качестве субъектов гражданско-правовых отношений Уложение рассматривало физических (частных) и коллективных (Церковь, община, род и т.д.) лиц. При этом наметилась тенденция расширения имущественных прав частных лиц за счет высвобождения их из-под опеки семьи и рода.

Право- и дееспособность субъекта гражданских правоотношений, согласно сложившейся практике, связывались с полом, возрастом и социальным положением лица. Женщина была более ограниченна в правах, чем мужчина, однако Уложение сделало существенный шаг вперед в этом направлении, наделив ее рядом имущественных прав (например, правом наследования купленных вотчин наравне с детьми –– Ггл. VII), а также обязательственных и процессуальных прав.

Дееспособность физических лиц по Уложению наступала с 15 лет. Это было связано с началом службы, которая давала служилому человеку право владения поместьем, а остальным лицам –– возможность заключать кабальные сделки (Сст. 20, Ггл. XX) и самостоятельно записываться в холопы. Однако полностью дееспособным лицо становилось лишь в 20 лет (гГл. XIV), когда получало право давать под присягой (крестное целование) показания в суде.

Объем правомочий был связан с формой собственности (вотчина, поместье, крестьянский надел и т.д.) и социальным статусом субъекта правоотношений. Во всех случаях он носил ограниченный характер, даже у владельцев вотчин право распоряжения вотчиной стеснялось правом рода как верховного собственника родового имущества (Ггл. VII, Сст. 9).

Приобретение права собственности осуществлялосьнесколькими способами: захват (оккупация), пожалование, давность владения и находка, при этом захват, как основной способ приобретения права в домосковскую эпоху, постепенно уступал свое место формально определенному порядку пожалования, как правоустанавливающему акту, который выражал государственную волю в формировании нового объекта и субъекта собственности.

Выдача жалованной грамоты сопровождалась такими формальными действиями по фактическому приобретению правомочий собственника, как запись сведений о владельце и размере выделяемой ему земли в писцовых книгах приказов; обыск (осмотр) земли с участием приказных людей и старожильцев (чтобы удостовериться, что она никем не занята); и ввод нового собственника во владение с проведением межевания и установлением межевых знаков в присутствии свидетелей из числа местных жителей (Ггл. XVI, XVII).

Приобретательная давность являлась юридическим основанием права собственности при фактическом обладании землей в течение установленного законом и судебной практикой времени. Судебная практика начала XVII в. при решении дел о земле в определении давности исходила из положения –формулировки «многие лета», что составлялоизмерявшиеся 20-––30 годамилет. На такие же сроки и даже на 40 лет указывают Кормчие книги. Исходя из этого, в Уложении законодатель установил срок приобретательной давности в 40 лет, равно как и 40-летний срок выкупа родовых вотчин (гГл. XVII).

Феодальное поземельное право в XVII в. сочетало в себе элементы фактического обладания, связанные с хозяйственной стороной землевладения, и его юридического условного закрепления за субъектом правоотношений. Законодатель исходил из способов приобретения земли, предполагая при этом, что верховным субъектом земельной собственности является государство, поэтому такой способ приобретения права собственности, как захват, должен был подтверждаться пожалованием.

Юридическая судьба земли во многом зависела от того, какому субъекту –– частному физическому лицу или коллективному она принадлежала. Это приводило к тому, что юридическое закрепление видов феодального землевладения не было достаточно четко определено, что затрудняло переход имущественных прав от одного владельца к другому и затрудняло хозяйственный оборот. Такое положение требовало дальнейшего развития поместного и вотчинного права.

Юридическое закрепление видов феодального землевладе­ния заключалось в следующем. Земельная собственность делилась на государственную (земли казны), дворцовую, церковную и частную. Государственные, или черные, земли были заселены лично свободными черносошными крестьянами, которые несли тягло в пользу государства. Здесь существовало общинное землевладение, в котором объект вещных прав –– земля находилась в собственности (владении, пользовании и распоряжении) коллективного субъекта ­­–– общины. Право распоряжения земельной собственностью было ограничено внутренними рамками общины. ­– к Купля-продажа, сделки мены, земельные переделы, т.е. отчуждение земельных наделов осуществлялось в основном между членами общины, за исключением случаев, когда община принимала к себе новых поселенцев.

Общинное землевладение существовало и в городских посадах, которые выступали коллективными земельными собственниками, ипри этом жители которых, как и черносошные крестьяне, несли «государево тягло». Имущественные интересы посадской общины вступали в конфликт с интересами живущих в городах служилых людей ––­ стрельцов, пушкарей и т.д., а также беломестцев, (живших на белых землях) –– лиц, закладывавшихся за крупных вотчинников, монастыри, церковных архиереев и освобождавшихся таким образом от общинного тягла. Вместе с закладниками к новым владельцам уходили посадские дворы и земли.

Государство было заинтересовано в сохранении посадской общины, поэтому в первой половине XVII в. закон (Указ 1634 г.) под страхом уголовного наказания запретил беломестцам отчуждение городских дворов и земель, а община была ограничена в распоряжении своим имуществом внутренними рамками. Сборное Уложение (Ггл. XIX) фактически ликвидировало белые слободы, включив их в тягло и предписав беломестцам проживание за пределами посада. Вместе с тем, развитие частной хозяйственной инициативы в конце второй половины века привело к разрушению городской общины, и законодатель вынужден был предоставить горожанам неограниченное право собственности на их дворы. Было разрешено их отчуждение беломестцам при условии сохранения интересов государственной казны, т.е. записи их в тягло наравне с остальными жителями посада.

Дворцовые земли (вотчины) формировались из частновладельческих земель московских князей, в течение времени приобретавшихся путем купли, дарения, по завещанию и т.д. Они пополнялись за счет ничейных и неосвоенных земель. На дворцовых, как и на черных, землях, существовало общинное землевладение.

Церковное и монастырское землевладение формировались не только за счет освоения (захвата) невозделанных земель, и сначала княжеских, а затем царских пожалований, но и за счет частных лиц, которые дарили и завещали свои земли Церкви, делали вклады при пострижении в монахи или на помин души. Субъектами права церковной земельной собственности являлись монастыри, церковные архиереи (патриарх, архиепископы, епископы), церковные приходы.

Церковное имущество считалось корпоративным, поэтому являлось неотчуждаемым, в связи с чем церковные владения, в отличие от государственных, постоянно росли. Вместе с тем, неотчуждаемость церковной земельной собственности носила условный характер, поскольку внутри церковного землевладения субъектами собственнических прав ­­являлись крестьянские общины и церковные служилые люди –– бояре и дворяне, получавшие за службу церковные вотчины и поместья.

На протяжении всего XVI в. государство пыталось ограничить церковное землевладение, но окончательный запрет на отчуждение вотчин в пользу церкви ввело Соборное Уложение. Закон разрешал возмещать такие дачи денежными вкладами (Ггл. XVII, сCт. 42, 43).

Вотчинное и поместное право формировалось на основе принципа фактического обладания вещью, подтвержденного государственной волей, дававшей субъекту необходимую правоспособность. Вотчинное землевладение являлось базовым фундаментом для создания других форм феодальной земельной собственности, потому что оно основывалось на принципе приоритета длящегося отношения над срочным (наследственный характер собственности), особых условиях отчуждения (согласие семьи, рода) и специфическом характере эксплуатации, связанном с использованием труда зависимых крестьян. В связи с этим поместное землевладение, возникнув как условное, также тяготело к постоянной форме, к принципу наследственности, в результате чего постепенно приобретало черты вотчины и наравне с ней составило экономическую и правовую основу феодальных отношений и всего феодального способа производства.

Вотчины по способу приобретения делились на родовые, жалованные или выслуженные и купленные. Владельцы родовых вотчин имели наиболее стабильные имущественные права. Вотчина считалась собственностью всего рода, члены которого обладали равными правами по владению, пользованию и распоряжению родовым имуществом. Несмотря на то, что в XVI в. родовая собственность стала расщепляться, и отдельные члены рода получили право владеть и пользоваться ее частями, «царский» Судебник 1550 г. (Ггл. XI), узаконил положение о необходимости согласия всех членов рода (семьи) на отчуждение родовой вотчины.

Соборное Уложение расширило индивидуальные права членов рода по распоряжению своей долевой собственностью в родовом имуществе. Так, наследник, желавший продать или заложить свою часть вотчины, получил право сделать это без согласия рода, «вольно», при этом остальные наследники для сохранения вотчины могли выкупить у него его долю (Ггл. XVII, сСт. 14). Уложение конкретизировало положение «царского» Судебника о преимущественном праве родового выкупа (Ггл. XII, Сст. 27, 30). От выкупа устранялись нисходящие родственники –– дети и внуки, а также боковые –– братья и племянники, но только в том случае, если они были свидетелями при сделке купли-продажи.

Выкуп должен был осуществляться от имени всего рода, а не только лица, осуществлявшего выкупную операцию, и по цене продажи. Выкупившее вотчину лицо не имело права распоряжаться ею по своему усмотрению, это было право рода. Уложение также сохранило положение Судебника о запрете выкупа на имя третьего лица и на его деньги, такая сделка считалась недействительной, и вотчина безвозмездно возвращалась ее владельцу.

В отношении купленных вотчин Соборное Уложение, как и нормы Судебника 1550 г., предоставляло владельцу при жизни максимальный объем правомочий по владению, пользованию и распоряжению своим имуществом (Ггл XVII, Сст. 31).

Выслуженные, или жалованные, вотчины по своему правовому статусу наиболее близко подходили к поместьям. Изначально основанием права собственности являлась жалованная грамота, которая определяла круг полномочий собственника, что сближало такую вотчину с поместьем. Однако к середине XVII в. правомочия собственников жалованной и родовой вотчин стали сближаться, и в Соборном Уложении законодатель их уже не разделяет (Ггл. XVII).

Поместное землевладение изначально отличалось условностью (за службу), срочностью (пожизненно) и неопределенностью. Правомочия владельца, как и сам факт владения, определялись жалованной грамотой. Однако в XVII столетии в результате консолидация боярства и дворянства в одно служилое сословие законодатель уравнял правовой статус поместья и выслуженной вотчины. Это нашло свое отражение в Соборном Уложении, которое подтвердило разрешенный ранее обмен поместья на поместье и дало право обмена вотчин на поместья (Ггл. XVI, Сст. 2-––4; Ггл. XVII, Сст. 2––-7).

Крепостное право. После Смуты положение крестьян значительно ухудшилось. Для обзаведения хозяйством они нуждались в рабочем инвентаре, скоте и т.д., для чего вынуждены были брать у помещика определенную ссуду. Это привело к ужесточению условий заключаемых между крестьянами и помещиками договоров, которые стали носить характер крепостных крестьянских записей, по которым должник обязывался «за государем … жить во крестьянстве вечно и никуды не сбежать», чем создавалась личная зависимость крестьянина от своего господина. Эта зависимость значительно усилилась, когда государство в фискальных целях приступило с 1619 г. к переписи тяглого населения. Писцовые книги закрепляли крестьян за их местожительством и тяглом. Соборное Уложение возложило на помещика обязанность «имати за крестьян государевы всякие поборы» (Ггл. XI, Сст. 6 и 21), осуществлять полицейский надзор и вершить суд во всех делах, кроме душегубства, разбоя и татьбы с поличным (гГл. XIII, сСт. 7).

Юридической гарантией крепости крестьянина своему месту и господину стала постепенное увеличение сроков давности для исков о беглых крестьянах, а затем и полная отмена урочных лет. Закон 1607 г. увеличил существовавший до этого пятилетний срок сыска беглых до пятнадцати лет, однако сложное внутреннее положение после Смуты заставило на некоторое время возвратиться к прежнему пятилетнему сроку. В 1641 г. по просьбе дворян исковая давность для беглых крестьян была увеличена до десяти лет, для вывезенных новыми владельцами –– до пятнадцати лет. Наконец, Соборное Уложение узаконило возвращение беглых крестьян «без урочных лет». Этот закон распространялся на целые дворы и семьи, поскольку не только сам земледелец, но и все его родственники, жившие с ним в одном дворе, были занесены в писцовые книги.

В середине XVII в. основным видом холопства было кабальное, связанное с бессрочной отработкой займа. Служи­лая кабала, как и крестьянская, получила характер крепости –– кабальный договор содержал пункт, по которому холоп лишался права выкупиться, его несвобода могла прекратиться только со смертью господина или по его воле. Холопы, как и крестьяне, должны были отрабатывать проценты (рост) за полученную ссуду, при этом, как и в случае с крестьянской крепостной записью, крепостное обязательство распространялось не только на труд, но и на личностьцо холопа.

Нехватка рабочих рук после Смутного времени заставила землевладельцев сажать холопов на землю, давая им ссуду и обзаводя дворами, хозяйством и земельными наделами. При этом с ними, как и с крестьянами, заключался ссудный договор (запись). Холопы фактически превращались в крепостных или, как их называли, задворных людей, по­тому что они записывались в переписные книги «за двором» земле­владельца и включались в тягло. Во второй половине XVII в. это привело к отмиранию института холопства.

Обязательственные отношения, как и прежде, возникали из договоров и из причинения вреда (деликтов). Договор являлся основным способом приобретения имущественных прав.

Порядок заключения договоров. В юридической практике и законодательстве XVII столетия наметилась отчетливая тенденция постепенного отмирания формализма при заключении сделок. Перестали употребляться словесные ритуальные формулы, стало уходить в прошлое поручительство послухов, необязательным становилось личное участие свидетелей сделки в судебном процессе, его заменило «рукоприкладство» (подписи) свидетелей (Ггл. XVII, Сст. 39). Главную роль в судебном разбирательстве по поводу сделок с недвижимостью или иных договоров на суммы более 20 рублей. для посадских людей и 50 руб.лей для дворян и бояр стали играть крепостные акты с подписями сторон, без которых судебные иски не рассматривались (Ггл. X, Сст. 189).

Крепостная форма заключения договоров, связанных с переходом имущественных прав на недвижимость, требовала государственной регистрации –– записи в писцовую книгу и постановки на договорной грамоте печати в приказной палате, а само приобретаемое право собственности нуждалось в закреплении актом пожалования. Без этих актов договор не мог вступить в законную силу.

Договор имел определенную форму и составлялся, как правило, бравшим свою должность на откуп и дежурившим на площади особым подьячим. Зачастую регистрация договора сопровождалась составлением дополнительных справок.

После регистрации договорной грамоты о передаче прав собственности на землю, Ппоместный или территориальные приказы направляли воеводам на места отказные грамоты о передаче земли новому владельцу. Это являлось дополнительной гарантией его собственнических прав и административной мерой контроля над тем, чтобы земля не была передана другому лицу, за поступлением налогов в казну и выполнением служилым человеком своих обязанностей по службе.

Необходимыми условиями заключения договора Сорное Уложение, как и предыдущие судебники, признавало равенство сторон и свободу волеизъявления. При нарушении свободы воли, что в то время было достаточно частым явлением, законодатель предусматривал возможность в течение недельного срока оспорить сделку (Ггл. X). Основными видами договоров являлись договоры купли-продажи, мены, залога, поклажи, займа, личного и имущественного найма, при этом личный найм был тесно связан с заемными отношениями и практически представлял собой кабальный договор. Упоминается также договор ссуды, который заключался по поводу вещей (платья).

Обяза­тельства из договоров. Основным средством обеспечения договорных обязательств и восстановления нарушенного права являлись иски. Быстро развивавшиеся в XVII в. хозяйственные и торговые отношения способствовали индивидуализации субъективных прав, связанных с развитием гражданско-правовых аспектов обязательственных отношений. В юридической практике и законодательстве это выразилось в постепенной замене личной ответственности должника имущественной ответственностью. Взыскания по обязательствам все чаще стали распространяться на деньги, скот, крестьянские дворы, лавки и дома посадских жителей, поместья и вотчины, при этом обязательства, в случае смерти должника, переходили на жену и детей, в отношении вотчинников –– на членов рода (гГл. X, Сст. 245).

Обязательства из причинения вреда предусмотрены целым рядом статей Уложения. Законодатель учитывал, при каких обстоятельствах совершен деликт –– по вине ответчика, или «бесхитростно», случайно. В последнем случае, когда, например, заложенное или сданное на сбереженье имущество погибало «от пожару, или тати покрадут», или происходил случайный поджог чужой нивы из-за того, что ответчик жег солому на своем поле, он освобождался от ответственности. (Ггл. X, Сст. 194, 225 и др.). Виновное причинение вреда влекло за собой возмещение ущерба –– «с суда указ чинити, до чего доведется» (Ггл. X, Сст. 193).

Нарушение долговых обязательств даже в случае непредвиденных обстоятельств (пожара, кражи и т.д.) не освобождало должника от их исполнения. Ему давалась беспроцентная отсрочка до трех лет при условии поручительства «людей добрых», которые в случае несостоятельности должника могли бы заплатить за него долг (Ггл. X, Сст. 203). Если поручителей не находилось, наступала личная ответственность, и должник отдавался истцу «до искупу» (равно как и ответчик, промотавший занятые деньги (Ггл. X, Сст. 206)), кроме дворян и детей боярских, которые подвергались правежу (Ггл. X, Сст. 204).

Возмещение причиненного материального ущерба зависело от характера деликта. Так, за потраву посеянного хлеба скотиной в чужом поле или причинение смерти чужому животному предусматривалось возмещение ущерба в одинарном размере (Ггл. X, Сст. 208), равно как и за попытку засеять чужое поле (гГл. X, сСт. 211). Некоторые статьи определяли конкретный размер возмещения исходя из стоимости имущества, например, за порубку бортного дерева –­– шесть рублей (гГл. X, Сст. 219). За устроенный по умыслу или небрежности пожар в чужом лесу помимо возмещения ущерба истцу назначалась еще и пеня (Ггл. X, Сст. 223).

Иски по займам, проценты по займам. В Соборном Уложении порядок заключения договора займа оговаривался особо. Он должен был оформляться в письменном виде площадным подьячим либо лично самим должником. Заем, в зависимости от суммы осуществлялся под поручительство послухов –– «в больших делех человек по пяти и по шти, а не в больших … по два и по три, а меньши дву человек … не писати». Заемные грамоты требовали подписи должника, в случае его неграмотности закон предписывал «прикладывати руки отцем … духовным, или братиям … родным, или дядьям, или племянником, или кому они в том верят (Ггл. X, Сст. 246).

Уложение, следуя канонам церковного права, устанавливало беспроцентный характер займа (Ггл. X, сСт. 255), что на практике выполнялось редко. Однако при рассмотрении споров в суде закон требовал «денги … править без росту».

Исполнение обязательств по договору займа должно было фиксироваться письменно в виде «отписи» о возврате должником заемных денег, подписанной заимодателем. В противном случае иски должников о том, что они возвратили долг, не подлежали удовлетворению. Срок исковой давности по заемным кабалам законодатель устанавливал в 15 лет.

Невыполнение должником своих обязательств влекло за собой как материальную, так и личную ответственность. Последняя выражалась в традиционном правеже «во сте рублех в месяц» (Ггл. X, Сст. 261). Если правеж не давал результатов, то взыскание обращалось на дворы, «животы», поместья и вотчины должников, при этом родовые и выслуженные вотчины могли быть выкуплены членами рода, выкуп шел на покрытие долга. Закон разрешал также «править иск» на крестьянах вотчинников и помещиков (Ггл. X, Сст. 262), которые могли выставлять на правеж своих людей.

Особый порядок взыскания долга существовал для стрельцов, казаков, пушкарей и других «меньших чинов служилых и тяглых всяких людей». В случае несостоятельности стрельцов за них расплачивалось государство, вычитая из их жалованья по четыре рубля в год. Остальных лиц предписывалось выдавать истцам головой «до искупу», до отработки долга, при этом их работа мужчин оценивалась – мужчин – в пять рублей в год, женщин –– в «полътретья рубли по году» (Ггл. X, Сст. 265, 266).

Наследственные отношения выражали тенденцию к сближению правового статуса поместий и вотчин. Это нашло свое отражение в наследственном праве, которое приблизило круг наследников поместного землевладения к кругу наследников вотчин.

Наследование по завещанию предоставляло владельцу вотчины больше правомочий, чем наследование по закону, который требовал передавать родовые и выслуженные вотчины сыновьям, при их отсутствии –– дочерям, при отсутствии тех и других ­–– ­ членам рода. Вдова наследовала только часть выслуженной вотчины «на прожиток» без права продать или заложить, а также «по душе не отдать, и в приданые за собою не писать» (Ггл. XVI, стС. 16).

Купленная вотчина после смерти владельца по закону (если не была передана им кому-либо по завещанию) переходила в собственность вдовы, однако после ее смерти она передавалась в род мужа и приобретала статус родового имущества. При жизни владельца право родового выкупа на купленные вотчины не распространялось (Ггл. XVII, Сст. 1-4).

Поместье, как и родовые и выслуженные вотчины, наследовалось законным порядком и переходило к сыновьям. Каждый из сыновей получал свою долю («по окладу»). При отсутствии сыновей вдовы и дочери (при достижении 15-ти лет) получали поместье «на прожиток», которое при их замужестве переходило к новым мужьям при условии своевременной их (поместий) регистрации поместий (еще до свадьбы), в противном случае поместье оставалось за вдовами и дочерями бывших владельцев (гГл. XVI, Сст. 9-––13, 19––-21).

Дата добавления: 2014-11-06