Введение 6 страница

Итак, в структуре этнического стереотипа есть группа атрибуций, которые приписываются не этнической группе в целом, а ее отдельным «не-типичным» представителям. На уровне обыденного сознания эти атрибуции интегрируются в «контрстереотип» на основе принципа «исключение из правил». Он оттеняет автостереотип и гетеростереотипы и как бы подтверждает их достоверность. Контрстереотип служит резервуаром для «не-типичных» случаев, которые накапливаются до определенного предела, не нарушая баланса двух главных структурных компонентов. Большие компенсаторные возможности «контрстереотипа» особенно выражены в таких внутренне сбалансированных образованиях как стереотип и предрассудок. На наш взгляд, это «внутреннее» объяснение удивительной устойчивости этих образований.

В то же время именно в контрстереотипе, который «включается» на личностном уровне, заложена возможность изменения межэтнической установки в целом. Атрибуции, составляющие эту структуру, всегда конкретнее и разнообразнее, чем атрибуции автостереотипа и гетеростереотипа. По мере количественного накопления нестереотипных признаков и роста аффективного заряда, контрстереотип достигает критического уровня и способен повлиять на качественное перерождение всего установочного образования. Нарушения структурного баланса межэтнической установки определяют векторы ее трансформаций, например, от стереотипа через предубеждение к предрассудку. Структура предубеждения как промежуточной формы существования межэтнической установки является неустойчивой именно в связи с увеличением удельного веса контрстереотипа. В этом случае он выступает уже не просто в роли «абсорбента» исключений, а в силу своей возрастающей когнитивно-эмоциональной значимости влияет на всю структуру стереотипа.

Рассмотрим атрибуции, составляющие содержание этнического стереотипа, с точки зрения адекватности отражения ими фактического поведения. По сравнению с этнокультурными атрибуциями, составляющими ядро стереотипа и имеющими отчетливые поведенческие эквиваленты, общечеловеческие атрибуции в автостереотипах и гетеростереотипах менее адекватно описывают возможное поведение представителей собственной и других этнических групп. Тем не менее среди этих атрибуций можно также выделить группу отчетливых поведенческих референтов. Это именно те характеристики, которые легко наблюдаются: музыкальный, неряшливый, грубый и др. Поведение, описываемое ими, достаточно однозначно. По гипотезе М.Ротбарта и О.Джона, именно такие характеристики наиболее легко изменяются в результате столкновения с противоречивой информацией (Rothbart, John, 1985).

Но в повседневной жизни часто встречаются ситуации, когда поведение участников истолковывается самым различным образом. Его интерпретация определяется эмоционально-ценностным отношением и этносоциальным контекстом. Например, одно и то же поведение, в зависимости от того, осуждается оно или одобряется в повседневной практике данной культуры, может описываться семантически близкими, но эмоционально-противоположными вербальными значениями естественного языка. Такие пары атрибуций – аффективно противоположные, но практически тождественные по смыслу, составляют большую группу общечеловеческих признаков в структуре самосознания. Эти пары мы называем «атрибуциями-оборотнями», а атрибутивный механизм их действия – «эмоциональной инверсией» (от лат. inversio – перестановка). В качестве примера пары «атрибуций-оборотней» приведем ситуацию приема гостей, когда в результате одних и тех же действий одну и ту же хозяйку в зависимости от отношения к ней назовут либо «скупой» («жадной»), либо «экономной».

Применительно к этноконтактной ситуации две противоположные по аффективному заряду атрибуции, составляющие «оборотень», рассматриваются в качестве оправдательного и обвинительного вербальных эквивалентов возможного поведения. Причем, оправдательные атрибуции чаще приписываются собственной этнической группе. Соответственно в контексте межэтнических отношений автостереотип носит главным образом «оправдательный» характер, а гетеросте-реотип – «обвинительный». Если субъект сталкивается с информацией, не подтверждающей позитивное отношение, то «оправдательная» часть «оборотня» может мгновенно замениться «обвинительным» негативным эквивалентом – и тогда гордый превращается в высокомерного, осторожный – в трусливого, дипломатичный – в лицемерного, остроумный – в ехидного и т. д.

В противоположном фокусе восприятия эти негативные атрибуции в свою очередь могут заменяться «оправдательными» позитивными эквивалентами. Однако этот процесс протекает значительно медленнее. М.Ротбарт и О.Джон обнаружили высокую корреляцию между знаком характеристики и числом примеров, требующихся для ее подтверждения или неподтверждения. Оказалось, что чем более неблагоприятна характеристика, тем меньше аргументов необходимо для ее подтверждения и больше для того, чтобы ее улучшить или изменить (Rothbart, John, 1985, с.85). Таким образом, позитивные «оправдательные» атрибуции труднее приобрести, но легко потерять. В то же время негативные «обвинительные» атрибуции, однажды актуализированные как часть стереотипа, поменять гораздо труднее, так как необходимо множество доказательств для подтверждения их несоответствия данному объекту.

На основе отбора наиболее типичных для большинства культур пар «атрибуций-оборотней», смысловые значения которых расцениваются как достаточно близкие, а аффективные – как противоположные по знаку, нами был создан Диагностический тест отношения (ДТО), цель которого – измерение эмоционально-оценочного компонента стереотипа (Кцоева, 19856) (см. раздел И, глава 9).

Хотя атрибуции, составляющие автостереотип, большей частью положительны, это не означает, что позитивные качества «оборотней» приходятся строго на автостереотип, а негативные входят только в гетеростереотип. «Оборотень» – един, позитивное и негативное в нем «склеено». Он существует и в автостереотипе, и в гетеростере-отипе – просто один из его полюсов находится в латентном состоянии. Например, актуализация негативного полюса «оборотня» в гетеростереотипе «гасит» позитивные атрибуции.

Именно на уровне «атрибуций-оборотней», которые группируются вокруг стереотипного ядра, происходят изменения этнического стереотипа. Смена эмоционального полюса и перевертывание «оборотня» на основе механизма эмоциональной инверсии может произойти, на первый взгляд, за достаточно короткий срок. Например, в одном из исследований автора через два месяца совместной деятельности в строительном отряде студенты в два раза реже стали выбирать негативный полюс в парах качеств ДТО при оценке другой этнической группы. Межэтнические установочные образования в форме слабо выраженных и неустойчивых предубеждений при позитивных обстоятельствах легко трансформировались в более устойчивую структуру – позитивный этнический стереотип. Такие трансформации произошли не за два месяца, а уже были подготовлены на уровне структуры этнического образа через усиление позитивного компонента контрстереотипа.

Автостереотипы, гетеростереотипы и межкультурное понимание

При использовании результатов исследования межэтнических установок в практике урегулирования отношений между народами важно понять разницу между элементами их структуры. В первую очередь здесь имеются в виду автостереотипы и гетеростереотипы. Между ними существуют следующие различия.

Во-первых, гетеростереотипы по содержанию более «гомогенны и монолитны» {Rothbart, Dawes, Park, 1984), а автостереотипы более разнообразны и комплексны (см. также раздел III, глава 13). Эта разница определяется дефицитом информации в первом случае и детализированным знанием во втором. Поэтому, как правило, поведение на выходе в межгрупповом контексте имеет меньше степеней свободы, чем внутригрупповое поведение. Кроме того, автостереотипы более неоднородны в том смысле, что почти всегда включают в себя относительно самостоятельные внутриэтничес-кие прообразы. Известны ташкентские, бухарские, кашкадарьинс-кие, наманганские и другие узбеки, казахи Большого, Среднего и Малого жузов; осетины Южной Осетии и осетины-иронцы и дигорцы, проживающие в Северной Осетии. Такое перечисление может быть продолжено практически для каждого народа. Внутриэт-ническое деление – результат истории и имеет свои объективные основания (языковые диалекты, территориальные, религиозные, этнокультурные и др.). В гетеростереотипах оно более поверхностно.

Во-вторых, если групповые автостереотипы в большинстве случаев монотонно позитивны, то гетеростереотипы имеют гораздо более широкий эмоциональный диапазон. Если отношение к собственной группе, как правило, колеблется в рамках приязни, то отношение к другим этническим группам может варьировать от почитания до ненависти.

Стереотип – это результат одновременно и проекции, и реальных различий (Levine, Campbell, 1972). Но гетеростереотип все же более проективен. В этом мы видим третье отличие автостереотипа от гетеростереотипа. Другими словами, в автостереотип попадают, главным образом, признаки «культурно одобряемые», в то время как гетеростереотип служит резервуаром для отрицательных качеств, нежелательных в собственной культуре и поэтому отчуждаемых (Levine, Campbell, 1972, с. 154). Но не только то, что «неприятно и болезненно воспринимается у себя, усиливается у других», но и то, что «ценится у себя, приумножается у других». Делая такой вывод на основе результатов социологических исследований, Л.Гудков приходит к выводу о психоаналитической природе отношений между автостереотипом и гетеростереотипом. Он отмечает, что на индивидуальном уровне эти механизмы не осознаются, а действуют коллективные механизмы разрядки и проекции в психоаналитическом смысле (Советский простой человек, 1993).

Сам этнический стереотип внутренне диалогичен. Его основные структурные компоненты – автостереотипы и гетеростереотипы, взаимодействуя, достигают определенного уровня сбалансированности. Именно в силу свойственной ему диалогичное™ этнический стереотип в этноконтактной ситуации рассматривается как основа процесса активизации межкультурного взаимопонимания.

Различия между автостереотипом и гетеростереотипом отражают уровень взаимопонимания между народами и степень их психологической тождественности. Это очень важное измерение, так как чем больше степень этой тождественности, тем меньше возможностей роста этнической нетерпимости.

В сравнительном исследовании титульного и русского населения в четырех республиках Российской Федерации (Туве, Татарстане, Саха (Якутии) и Северной Осетии-Алании) мы попытались выявить не специфические и уникальные образы этнических групп, а на уровне их структурных компонентов – автостереотипов и гетеростереотипов – существующие между народами общие семантические зоны понимания и зоны непонимания. Если общие семантические зоны – основа позитивного межэтнического взаимодействия, то семантические различия по мере их увеличения могут оказаться серьезными психологическими барьерами при развитии контактов между народами и основой нетерпимости и гиперэтничности. Зоны семантического сходства и различий очерчивают контуры психологических границ между этническими группами, а широта этих зон характеризует их проницаемость. Чем обширнее семантическая зона понимания, тем реалистичнее оценка межэтнических отношений, больше возможностей для предотвращения дезинтеграционных тенденций и меньше психологических оснований для роста этноцентризма.

Уточним наши представления об автостереотипах и гетеросте-реотипах в контексте используемых нами методических приемов, так как они не могут не влиять на содержание этих образований. Исследование этнических стереотипов на основе методик типа семантического дифференциала (Диагностический тест отношения и «Культурно-ценностный дифференциал») – это проекция на межэтнические отношения. Поэтому автостереотип есть образ собственной этнической группы для других. Респонденты, оценивая свою этническую группу, как бы представляют ее для других групп, но так, как им хотелось бы, чтобы она воспринималась. В соответствии с групповой ориентацией на развитие межэтнических отношений этот образ может быть не только миролюбивым, но и угрожающим и агрессивным или, наоборот, угодливым.

Гетеростереотип – образ другой этнической группы, построенный в соответствии с ожиданиями, связанными с этой группой. Это также один из способов демонстрации своего отношения. Он может быть и упреком и похвалой, а может быть и совершенно нейтральным. Итак, гетеростереотипы и автостереотипы, измеряемые на основе наших методик – это «демонстративные» образы этнических групп преимущественно для «внешнего» пользования. Контуры психологических границ между этническими группами можно определить эмпирически на основе четырех вариантов сопоставления автостереотипов и гетеростереотипов.

1. Совпадение по схеме А,+Г2. Оно предполагает сравнение представлений о собственной этнической группе (А, – автостереотип 1) с представлениями других о ней (Г2 – гетеротереотип 2). Эту меру согласованности Г.Олпорт называл критерием истинности стереотипа {Allport, 1954). Он исходил из того, что чем больше совпадают два различных мнения об одном и том же объекте, тем они ближе к истине. Сходство между двумя разными представлениями Р Левайн и Д.Кэмпбелл обозначали как реальный компонент этнического образа (Levine, Campbell, 1972). Если автостереотип – это «наш образ для других», а гетеростереотип – «образ других для нас», то совпадения семантических структур этих образований отражают степень межкультурного взаимопонимания и взаимную проницаемость психологических границ. Количественное выражение степени такого тождества обозначается как показатель адекватности.

2 Совпадение по схеме А^Г,. Здесь предполагается сравнение Мы-образа этнической группы (А, – автостереотип 1) с ее же представлениями о другой этнической группе (Т1 – гетеростереотип 1) (например, в нашем исследовании у титульного народа о русских, у русских – о титульном). Тенденцию гетеростереотипа группы походить на ее же автостереотип Р.Левайн и Д.Кэмпбелл (там же) интерпретировали как проективный элемент в гетеростереотипе. Тождественность этих образований является отражением близости групп в семантическом пространстве одной группы, но в силу проективного характера предполагаемой тождественности близость в определенной степени воображаемая. Показатель близости между этническими группами рассматривается как субъективная психологическая дистанция.

3. Совпадение по схеме A^Aj. Это сопоставление представлений разных народов о самих себе, предполагающее анализ содержательных и оценочных совпадений не внутри семантического поля одной этнической группы, а в межгрупповом семантическом пространстве Показатель такого сходства рассматривается как внешний по отношению к этническим группам и назван нами объективной психологической дистанцией. Это один из индексов, фиксирующих степень культурной отличительности. Он отражает глубину психологической разделенности народов или наоборот, степень их общности. Чем выше этот показатель, тем больше общности между народами.

4. Совпадение по схеме Г,+Г2. Тождественность между представлениями разных этнических групп друг о друге (между гетеростереоти-пами) отражает уровень соответствия их взаимных ожиданий.

Содержательные совпадения (на основе совокупности атрибуций) между структурными компонентами межэтнической установки обозначаются как семантические зоны сходства между этническими группами. Они являются когнитивно-эмоциональной основой для развития взаимопонимания между народами. В нашем исследовании мы рассматривали центральное ядро таких зон, которое определялось по критерию высокой внутригрупповой согласованности. Это ядро составили качества, которые более 70% респондентов оценили как наиболее характерные («выражено средне» и «выражено сильно») для данной этнической группы.

Количественные показатели четырех видов совпадений между автостереотипами и гетеростереотипами представлены в табл. 3 (способы подсчета показателей см. раздел II, глава 9)

Актуализация этнического стереотипа в этноконтактной ситуации предполагает в первую очередь формирование представлений об особенностях «внешних» этнических групп. И это начальный

Таблица 3

Тождественность автостереотипов и гетеростереотипов у титульного и русского населения в республиках России*

Республика	Показатель адекватности	Показатель близости	Показатель психологической дистанции	Показатель совпадения взаимных ожиданий
	А1+Г2	А1+Г1	А1+А2	Г1+Г2
	титульные	русские	титульные	русские
Татарстан	0,46	0,62	0,71	0,54	0,51	0,41
Саха (Якутия)	0,45	0,62	0,67	0,51	0,55	0,25
Тува	0,47	0,56	0,59	0,44	0,27	0,40
Сев Осетия-Алания	0,40	0,59	0,56	0,56	0,62	0 48

Различия между показателями считаются значимыми, если они больше случайной погрешности, которая имеет значение 4–5% в соответствии с нашим объемом выборки.

акт в сфере межкультурного понимания или непонимания. Крупнейший русский историк В.О.Ключевский в своих записных книжках в 1892 г. писал о двух видах непонимания: «Одни еще не разглядели того, что есть в вещах, другие уже успели усмотреть и ■ то, чего в них нет. Это последнее непонимание безнадежнее первого и неисправимее» (Ключевский, 1993, с.34). Неадекватность межэтнического восприятия чаще соответствует второму типу непонимания.

Приведенные выше показатели позволяют сделать вывод, что титульные народы чувствуют себя психологически более близкими с русскими, но хуже их понимают, так как менее адекватны в их оценке. Рост неадекватности связан с усилением внутригрупповых предпочтений («ингрупповой фаворитизм») и готовности к дискриминации по отношению к другим группам. Поэтому на психологическом уровне в республиках России мы видим больше возможностей для роста «титульного» национализма, чем русского.

Величина психологической дистанции, как защитного механизма, определяется, в частности, состоянием объективных показателей этнической общности. Современная политическая ситуация в республиках и установки на национальное возрождение как бы позволяют титульным народам быть менее объективными в понимании нужд и особенностей русских. В то же время психологическая близость титульных народов с русскими – результат укреплявшейся в течение многих десятилетий установки у народов России на принятие русской культуры, отражение представлений титульных народов о совместимости их культуры с русской культурой и их желания видеть русских жителями своей республики.

Причем, чем больше понимания со своей стороны проявляют русские, тем менее дистанцированы от них титульные народы, как, например, в Татарстане. Именно в этой республике, где в период нашего исследования был самый низкий уровень межэтнической напряженности, общая семантическая зона между татарами и русскими оказалась самой обширной. Совпадающие характеристики показывают, что группы воспринимают друг друга активными, сплоченными и контактными. Адекватность восприятия русскими и татарами друг друга выражается в том, что русские, согласно автостереотипу татар, воспринимают их как уважающих власть, осторожных и дисциплинированных граждан. А татары в соответствии с автостереотипом русских адекватно оценивают их как открытых, склонных к риску и устремленных в будущее.

Несмотря на высокие показатели близости, общая семантическая зона для Саха и русских оказалась невелика, однако составляющие ее два качества: миролюбие и сердечность, говорят о главном – возможности комфортных межличностных взаимоотношений между этими народами. Русские адекватно с точки зрения представлений Саха о самих себе видят их этническую группу как осторожную и уважающую власть. В то же время, демонстрируемый русскими Мы-образ адекватно воспринимается Саха, оценивающими русских как сплоченную, активную, малопредсказуемую и конкурирующую группу.

Восприятие русскими титульных народов приближено к представлениям последних о самих себе. Большее понимание титульных народов со стороны русских в определенном смысле можно рассматривать как вынужденное. Объективная ситуация ставит русских в такие условия, когда им приходится в целях адаптации стремиться к пониманию интересов титульных народов. В наибольшей степени это стремление выражено у русских Татарстана и Саха (Якутии). Увеличение субъективной психологической дистанции русских с титульными народами выражается также в росте дифференциации между Мы-образом русских и их представлениями о титульных народах. Особенно остро осознают такие различия русские в Туве и Саха (Якутии). Но похоже, что стремление русских продемонстрировать понимание титульных народов сочетается с

увеличением психологический дистанцированное™ с ними. Это отражает скрытые опасения русских за свою судьбу. Вероятно, это также психологическая реакция на дефицит культурной отличительности. Рост величины психологической дистанции у русских – одно из свидетельств общей активизации их защитных механизмов как на уровне личности, так и на уровне группы.

Осетино-ингушский конфликт в республике Северная Осетия-Алания сказался на адекватности восприятия осетинами также и русских, занимавших, в основном, нейтральную позицию в ингушско-осетинском конфликте. Причем при сравнении показателей осетин с показателями татар, Саха и тувинцев оказалось, что у осетин, помимо снижения адекватности восприятия русских, увеличилась также и дистанцированность от них. Эти данные говорят о том, что в условиях роста межэтнической напряженности снижается проницаемость этнических границ на психологическом уровне.

Что касается психологической дистанции между титульными народами и русским населением республик, то здесь нет однозначности. Например, автостереотип осетин, несмотря на сниженные показатели адекватности и межкультурной близости, в наибольшей степени совпадает с автостереотипом русских Северной Осетии-Алании. Реальная близость самопредставлений осетин и русских сочетается со стремлением осетин найти союзников в конфликте и солидаризироваться с группами, в нем не участвующими. Осетины солидаризируются с русскими в первую очередь благодаря относительно благополучным историческим взаимоотношениям с казаками как русскими старожилами Северного Кавказа. Кроме того, во время вооруженной фазы осетино-ингушского конфликта часть русского населения (казачество) поддержала осетинскую сторону реальными действиями. В более широком контексте это также отражение общей позитивной ориентации осетинского населения республики на прочные связи с Россией.

У русских сближение с осетинами определяется стремлением сохранить прежние добрые отношения и вполне устраивающую в прошлом социальную нишу в республике. То, что эти стремления обоюдны, подтверждается еще одним показателем – наибольшей согласованностью взаимных ожиданий между осетинами и русскими Северной Осетии-Алании (см. показатель взаимных ожиданий Г,+Г2 в табл. 3). Кроме того, между осетинами и русскими широкая общая семантическая зона. Ее составляют такие качества как миролюбие, сердечность, самостоятельность, открытость, энергичность и устремленность в будущее. На их основе группы воспринимают друг друга контактными, активными и независимыми.

Обращает на себя внимание величина объективной психологической дистанции (показатель общности) между тувинцами и русскими Тувы. Семантическая зона сходства между представлениями тувинцев и русских, проживающих в этой республике, практически в два раза меньше, чем между народами других республик. Это результат советского периода истории Тувы. После 1944 г., когда Тува присоединилась к России, в республике слишком резко возросло число русских. В подавляющем большинстве это были квалифицированные специалисты, сразу же оказавшиеся в более привилегированном положении по сравнению с коренным населением. Резкий прирост русского населения и происходящий одновременно процесс социального расслоения мало способствовали этнокультурному сближению русских с тувинцами. Таким образом, на психологическом уровне «глубоко разделенным обществом» из всех исследуемых нами республик можно считать только Туву. Это подтверждается также отсутствием общей семантической зоны в этнических образах тувинцев и русских в диапазоне высоко стереотипных характеристик.

На основе сравнения автостереотипов между всеми титульными народами республик, а также между русскими, в них проживающими, была получена картина, отражающая особенности взаиморасположения этих групп населения в межгрупповом семантическом пространстве. Показатели, представленные в табл. 4, помогают понять специфику России как очень большой страны, населенной одновременно очень разными и очень похожими народами.

Таблица 4

Психологическая дистанция между народами России в восприятии титульного и русского населения республик

Республики	Население
	Титульное	Русское
Татарстан–Сев Осетия	0,48	0,58
Татарстан–Якутия	0,55	0,57
Татарстан–Тыва	0,56	0,60
Сев Осетия–Якутия	0,51	0,54
Сев Осетия–Тыва	0,46	0,56
Якутия–Тыва	0,55	0,63

Первая особенность состоит в том, что русские, проживающие в различных регионах России, оказались психологически достаточно далеки друг от друга. Усредненный показатель психологической дистанции между татарами, осетинами, Саха и тувинцами – 0,52, между русскими разных республик – 0,58. Предполагалось, конечно, что русские будут разными, но не в такой же степени, как, например, осетины и якуты. На психологическую дистанцию оказала свое влияние и региональная близость. Соответственно наиболее схожими оказались представления друг о друге у северных русских – из Саха (Якутии) и Республики Тыва.

Такого рода региональную специфику очень важно учитывать при разработке реабилитации и помощи русским перемещенным лицам из различных концов бывшего СССР. Среди Мы-образов русских отмечены различия. Русские Саха (Якутии) и Татарстана видят себя более сплоченными и считают характерным для своей группы такое качество как взаимовыручка. Русские в Северной Осетии-Алании воспринимают себя как диффузную, но организованную в соответствии с законами республиканской жизни группу. Здесь более 80% русских считали представителей своей группы послушными, уступчивыми, дисциплинированными и уважающими власть людьми. Если для русских Северной Осетии-Алании сила стандартов, норм и авторитетов общественной жизни повышена, то в Татарстане, напротив, более 70% русских приписали своей группе такое качество как недоверие к власти. А русские в Саха (Якутии) свой протест против социального контроля выразили в приписывании себе таких качеств как своеволие и соперничество.

Вторая особенность – среди титульных народов наибольшее сходство определилось между автостереотипами татар, Саха и тувинцев. Это не случайная связь. Все эти народы относятся к одной тюркской ветви алтайской языковой семьи. Похоже, что тюркская принадлежность превращается в одну из важных интеграционных основ народов Российской Федерации. Это предположение подкрепляется активными устремлениями тюркских народов установить между собой тесные экономические, политические и культурные связи {Николаев, 1996). Одним из событий, отразившим эти тенденции, стала конференция (февраль, 1996), посвященная 1450-летию первого Тюркского государства (каганата). В ней приняли участие представители более 30 тюркских народов.

Третья особенность – очень психологически близкими оказались титульные народы разных республик. А ведь уже более 10 лет для России характерны центробежные тенденции. Одна из причин активизации этих тенденций – дефицит культурной отличительности, который испытывают и титульные народы, и русские в России.

Общая семантическая зона сходства для всех этнических групп состояла из трех характеристик, превысивших планку 70% внутригрупповой согласованности: миролюбие, сердечность, устремленность в будущее. Совпадение этих качеств во всех автостереотипах как образах «для других» отражает одинаковое видение людьми собственной этнической группы в первую очередь как неагрессивной, настроенной на позитивное эмоциональное взаимодействие и занятой мыслями о своем будущем. Все титульные народы к этим качествам добавляют «уважение к власти». Эту характеристику, подчеркивающую высокую значимость авторитета органов власти для титульных культур республик, отметили более 80% нерусских.

Русские во всех республиках, помимо названных трех характеристик, рассматривали свою группу также как открытую, самостоятельную и энергичную. В контексте межэтнических отношений это отражение их стремления показать, что они не являются балластом для республики и не носят камня за пазухой. Этот набор стереотипных характеристик дополнился в Северной Осетии-Алании и Саха (Якутии) склонностью к риску. Значимость этой характеристики в Мы-образах русских обусловлена их отдаленностью от России и связанными с этим опасениями за свою судьбу в ситуации стремления титульных народов республик к самоопределению.

Дата добавления: 2014-11-07