Модели убеждающей речи – гомилетика и ораторика

Вспомним виды речей по Аристотелю:

1.Совещательные (политические). 2.Судебные. 3. Эпидейктические, которые восхваляют или порицают кого-либо или что-либо (позже данный вид речей назвали торжественным.

Представим признанную классическую систему родов красноречия:

1.Социально-политическое красноречие.

2. Академическое красноречие.

3. Судебное красноречие.

4. Социально-бытовое красноречие.

5. Богословско-церковное красноречие.

На каких основаниях сложилась классическая система и как она развивается в наше время? Об этом мы поговорим в лекции «Модели убеждающей речи – гомилетика и ораторика».

В античной литературе существовал жанр выросший из публичной философской проповеди киников и стоиков, обращенной к простому народу. Признаки диатрибы — моральная тема, обличительный пафос, сочетание серьёзности и насмешки, личные обращения к читателю-адресату, возражения самому себе и ответы на эти возражения, широкое использование сравнений, аналогий, примеров, притч, мифов, сентенций, раскрывающих и объясняющих доказываемый философский тезис. Диатрибам была присуща простота изложения, образная форма, фольклорные мотивы. Темы диатриб — богатство и бедность, жизнь и смерть, религия, государство и т. п.

Гомилетика – [от греч. - беседа, общение, собрание и лат. ethica - учение о нравственности],традиционно ее принято считатьнаукой о церковной проповеди, в систематическом порядке излагающей учение о пастырском служении. Гомилией или беседой называется первая, самая древняя форма церковной проповеди. Это наименование выражает внешний и внутренний характер церковной проповеди, которая в апостольский век была простым, доступным, искренним и сердечным изложением истин христианской веры. Слово «этика» указывает на то, что в содержание науки входит учение об условиях нравственной силы пастырской проповеди.

Термин «проповедничество» обозначает церковное учительство. Важнейшим источником Г. являются наставления Иисуса Христа относительно проповеднического служения. В эпоху средневековья на Западе Г., как и всякая наука, носила схоластический характер. Схола́стика (греч. школа) – средневековая философия, представляющая собой синтез христианского богословия и логики Аристотеля, попытка дать рациональное теоретическое обоснование религиозному мировоззрению путем применения логических методов доказательств.

Схоластическая Г. предписывала строгие правила выбора и раскрытия темы, построения проповеди, применения риторических приемов. Все это сковывало мысли и чувства проповедников, препятствовало живому, творческому отношению к делу церковного благовестия. Со временем проповедь на Западе пришла в полный упадок и утратила церковную природу. Мы представляем 1) гомилетику как ценностную модель риторики,
2) дидактику как формирование этической личности, в) ораторику как прагматику и идеологию речи.

Оппозиция "ораторика — гомилетика" восходит к противопоставлению судебного и совещательного красноречия красноречию торжественному (одухотворенному).

Морализм был характернейшей чертой античного мышления. Ритору часто приходилось обсуждать нравственные проблемы, выносить нравственные оценки поступкам людей, определять меру нравственной вины или доказывать нравственную невиновность человека. Поэтому риторика — это во многом еще и этика. В трактате Аристотеля о риторике рассматриваются, в частности, такие темы: счастье как цель человеческой деятельности; четыре определения счастья; составные части счастья; внутренние и внешние блага; понятия большего блага и более полезного; определение прекрасного; определение добродетели; части добродетели; величайшие добродетели; определение различных добродетелей; причины несправедливых поступков; что значит поступать несправедливо? мотивы дурных поступков, порок и невоздержанность; две категории несправедливых поступков; понятие правды; определение понятия “быть милостивым”; определение стыда; что постыдно и почему? определение благодеяния, кому и когда следует оказывать его?; определение сострадания... Но “этизированность” риторики заключается не только в том, что она рассматривала помимо каких-то прочих еще и нравственные проблемы. “Уместность”, “приличность” стиля, столь важная в риторической теории, — это ведь не только эстетическая, но и этическая уместность, этическая приличность слова жизненной ситуации. Соединенность эстетического и этического начал нашла воплощение в такой категории античной культуры, как калокагатия (kalokagathia от kalos — “прекрасный” и agathos — “хороший”), которую можно перевести словом “прекрасноблагость”. Калокагатия рождается античной архаикой как идеал человека, совмещающего в себе физическое и нравственное совершенство, гармонично сочетающего в себе красоту души с красотой тела.

Бурная секуляризация гомилетики началась в эпоху просвещения, она стала орудием идеологии.

Секуляризация – изъятие чего-либо из церковного, духовного ведения и передача светскому, гражданскому ведению.

После 1917 года Церковь как воспитательный и идеологический институт была удалена из советской культуры, ушла проповедь, а ее место заняла партийная пропаганда, с поучающее-пропагандистским характером[64].

В статье «Секуляризованная гомилетика: демонстрация метода?» автор Олег Хархордин утверждает следующее: «Гомилетика, таким образом, намеревалась просветить разум, направить или убедить волю, развить вкус (или впечатлить чувства)[65]. Это отличало ее от чисто рационалистического стремления просто донести информацию в ходе коммуникации, и многие большевики настойчиво подчеркивали эти гомилетические черты своей деятельности, особенно когда им приходилось доводить коммунистическую правду до безграмотных или сопротивляющихся масс. В зависимости от личности оратора большевики задействовали тот или иной пласт гомилетики, и их высказывания на сей счет были совершенно недвусмысленны. Так, Сталин, по-видимому, был преимущественно сосредоточен на первом аспекте — влиянии на разум, осуществляемом на основе веры, истинной коммунистической веры, которая проявлялась в установлении доверия, веры в партию. Вот как он писал в 1925 году о проблемах, стоящих перед коммунистическим союзом молодежи:

А что значит воспитывать молодежь в духе ленинизма? Это значит, во-первых, внедрять в нее сознание того, что победа социалистического строительства в нашей стране вполне возможна и необходима. Это значит, во-вторых, укреплять в ней убеждение в том, что наше рабочее государство есть детище мирового пролетариата… Это значит, в-третьих, воспитывать молодежь в духе доверия к руководству Российской коммунистической партии⁸.

Кстати, Луначарский и Горький видели в коммунизме новую религию, что вызвало резкую критику со стороны В.И. Ленина. Именно по этому поводу он произнес фразу «религия – опиум для народа».

Комментаторы уже давно обратили внимание на семинарское образование Сталина (хотя он и не закончил семинарию), которое трансформировалось в его талант объяснять коммунистические принципы простому народу методом проповеди и с помощью примеров из жизни самих рабочих, в то время как основное воздействие на разум должно было исходить из железной логики доказательств.

По мнению Ю. Рождественского, в советское время риторика была основана на принципе демократического централизма – вариант сочетания и соотношения демократии и авторитаризма (односторонней властности, доминирования управляющих над управляемыми, в норме образующими гармоничное сочетание). Абсолютная демократия ведет к анархии, абсолютный авторитаризм к тоталитарности. Рождественский считает демократический централизм основой совещательной речи. Напомним, что в советской риторике публичная речь должна была пройти обсуждение и получить одобрение большинства, т.е. пройти партийную цензуру. Советская этически совершенная речь в 20-30 г. – это речь с коллективным авторством (вспомним перестроечную шутку: «Слова союза писателей, музыка союза композиторов. Песня о родинке»).

В 60-е годы отказ от этой модели привел к «волюнтаризму» и демаршу Н.С. Хрущева, который запечатлен в знаменитой «кузькина матери», и стучании башмаком по столу в Генассамблее ООН в 1960 году[66].

По мнению Г. Хазагерова, каждому типу убеждающей речи соответствует своя стратегия познания и именно это придает ей устойчивость и в то же время ставит в зависимость от других типов, основанных на других стратегиях.

"Гомилетика на русской почве – один из ведущих видов речи. С гомилетикой связано становление русской культуры. Можно сказать, что гомилетика продолжает оставаться основой русского миросозерцания до сегодняшнего времени", – отмечает Ю.В. Рождественский, последовательно противопоставляющий гомилетику и ораторику.

Взаимосвязанность истины, красоты и добра означает, что в культуре риторической эпохи “все истинное еще и морально положительно”, и “невозможно сделать так, чтобы существовало какое-либо знание, не имеющее морального смысла...”.

Вспомним историю: в конце I в. н. э. появился “Institutio oratoria” Квинтилиана – трактат о воспитании, в котором красноречие выступает венцом всех наук и искусств, главным средством формирования духовного мира личности. Поздняя античность усматривала в риторике организующую основу всей системы образования и воспитания, своеобразную ось духовной жизни человека”.

Таким образом, в риторическом мышлении гносеологическое, эстетическое и этическое тесно связаны и «взаимопереходны», причем обязательным и главным в этом симбиозе является этическое начало. Отсюда следует, что и знание, и красота обладают моральным значением[67].

Что такое убеждение и как можно убедить собеседника?

Всякая убеждающая речь нуждается в информативной (знаниевой) базе, так как убеждение – это навязывание некой интерпретации действительности, связанное с прояснением картины мира. Если слушатель уже достиг в чем-то полной и бесповоротной ясности, убеждающее воздействие невозможно. Убеждение, таким образом, всегда есть прояснение. В отличие от судебного и совещательного красноречия торжественная речь не сужает для адресата поле выбора, не требует реакции, локализованной во времени и привязанной к теме речи. Присяжный, выслушавший речи прокурора и защитника, составляет свое мнение относительно разбираемого дела и выражает его в формуле «виновен» или «не виновен». Точно так же избиратель, ознакомившийся с программными выступлениями кандидатов, делает определенный выбор, реализуя его у избирательной урны. Но тот, кто прослушал торжественное слово, произнесенное на могиле героя, не стоит перед необходимостью принятия конкретного решения, хотя слова торжественной речи, возможно, и запали ему в душу и в будущем могут предопределить его поведение.

Если рассматривать гомилетическую речь шире, чем церковную проповедь, то ее коммуникативными признаками будут отсутствие злободневной, прагматической информации, расчет на долговременное воздействие; обращение к аудитории, полностью разделяющей систему ценностей оратора; монологический, односторонний характер речи (на проповедь не отвечают проповедью); представление говорящего об аудитории как о единой и монолитной («не говорю каждому, а вещаю всем»). Светским примером гомилетической речи может служить новогоднее обращение главы государства к народу.

Виды гомилетики определяются ценностно значимыми (символичными) текстами. Церковная проповедь ссылается на Писание. Политическая проповедь – на конституцию. Научная "проповедь" – демонстрация возможностей, вытекающих из какого-то научного положения – опирается на аксиомы (общепринятую научную модель описания мира). Воспитательная (дидактическая) речь – поучение, следование образцам поведения, кодексам. Обличительная речь – диатриба.

Ораторику отличает прагматический характер информации, отсутствие установки на долговременность воздействия, совпадение позиции говорящего и слушающего, диалогический, симметричный характер речи (на ораторику отвечают ораторикой), представление говорящего об аудитории как о разнородной и расчлененной ("стараюсь убедить каждого, а не вещаю всем"). Ораторика восходит к памфлету, инвективе.

Памфле́т (от англ. pamphlet) – разновидность художественно-публицистического произведения, обычно направленного против политического строя в целом или его отдельных сторон, против той или иной общественной группы, партии, правительства и т. п., зачастую через разоблачение отдельных их представителей.

Инвектива (от лат. invehor – бросаюсь, нападаю) – одна из форм памфлета, осмеивающая или обличающая реальное лицо или группу. Инвектива, появившаяся в античной литературе, отличается резкостью обличения и не ограничивается в средствах. Почитайте «Похвалу глупости» Эразма Роттердамского.

Ораторика рассчитана на достижение конкретного результата, на убеждение колеблющихся или даже несогласных. Она достаточно напориста, но она же склонна к диалогу и всегда чутко реагирует на возражения оппонентов. Каждое выступление оратора можно понять как реплику в большом диалоге: на ораторику отвечают ораторикой. По мнению Г.Хазагерова, оратор должен быть готов к возражению, к диалогу, к тому, что его аудитория не поддерживает его априорно, во всех случаях. Она неоднородна: есть сочувствующие, есть колеблющиеся, есть равнодушные, есть настороженные, есть враждебные, притом и активно враждебные, готовые обращать его слова против него самого.

Гомилетика и ораторика взаимно дополняют друг друга. Торжественная, «тронная» речь признанного политического лидера, моралиста, пользующегося широкой общественной поддержкой, – вот пример политической проповеди-гомилетики. Политические дебаты – пример ораторики. Публицистика- сфера ораторики.

В русской риторике ораторика началась с политической сатиры конца 18 века. «Там, где нет развитой ораторики ни в форме судебного, ни в форме политического красноречия, она реализует себя именно в сатире» (Г.Хазагеров). Неудивительно, что русский классицизм при всей его государственности, «державности» был по преимуществу сатирическим. Это подтверждает знаменитая полемика издателя Новикова (журнал «Трутень») с Екатериной 11 (журнал «Всякая всячина») в1769 г. Задача памфлета состоит в том, чтобы осмеять, предать позору данное явление, данное лицо. Памфлет, создавая образ разоблачаемого деятеля, стремится представить его как определенную индивидуальность — бичует его в его политической жизни, быту, индивидуальных особенностях, для того чтобы сделать ещё сильнее удар по политической линии, им представляемой.

Реклама и пропаганда – типичные случаи ораторики.

Особо действенна харизматическая пропаганда для завоевания масс в информационно-психологических войнах. Воздействие происходит благодаря вмешательству в подсознание с целью формирования установок в массовом психическом сознании и, собственно, направленности самого взгляда сознания масс, а именно: создание мифов; использование достижений великих умов нации; ставка на избранность, аристократизм, новизну; организация спортивных соревнований, делающих акцент на культе силы; характерные язык, жесты, символика, одежда, свет; использование огня, конкретного времени суток, цветовой гаммы.

В текстах харизматической пропаганды используются ритуально-мифические приемы, при помощи которого автор обращается к подсознанию слушателя, возвращая его в состояние первобытного человека, когда мир в его сознании разделен прежде всего на две части – обычную и священную. Харизматическая пропаганда использует в своих текстах взаимоуничтожающие сочетания слов, которые должны оставаться для масс бессмыслицей, следование древнему изречению ”Верую, ибо это абсурдно”.

Языку харизматической пропаганды присущи серьезность, невозмутимость излагаемых мыслей, пусть даже самых абсурдных и циничных, практикуется использование «черного юмора».

Вспомним: основные законы гитлеровской пропаганды, приведшие немецкий народ к нравственной катастрофе, очень просты: 1) закон умственного упрощения, 2) закон ограничения материала, 3) закон вдалбливающего повторения, 4) закон субъективности, 5) закон эмоционального нагнетания.

Министр пропаганды Геббельс откровенно говорил: «Пусть сколько угодно говорят о том, что наша пропаганда – крикливая, грязная, скотская, что она нарушает все приличия – плевать! В данном случае все это уже не так уж важно. Важно, что она вела к успеху – вот и все!»[68]

Вернемся к российской риторике. На каких понятиях и лозунгах держалась русская гомилетика?

В 19 веке были провозглашены концепты национальной идеи – «уваровская триада»: самодержавие, православие, народность. И умирали солдаты в бою за веру, царя и отечество.

В советской идеологии появились свои концепты, партийные лозунги и устойчивые сочетания (идиомы), устойчивые выражения: «Социализм есть советская власть плюс электрификация всей страны», «у советских собственная гордость», «социалистическая собственность», «новая общность – советский народ», «пятилетку в четыре года», и проч. Умирали в бою с девизом «За родину» и «За Сталина».

В новейшее время формирование концептов происходит болезненно, чему препятствуют как субъективные факторы, связанные с общим падением гуманитарной культуры и примитивными представлениями о собственном прошлом и настоящем, так и факторы объективные, сопряженные с разрывом между патриотическими и либеральным пониманием демократии. Это часто переходит в «протестную идеологию», нарушение табу, ниспровержение кумиров, девальвацию ценностей – обращение в стеб и инвективу. Например, «приватизация – прихватизация», «демократы – дерьмократы», «демокрады», «комуняки» и проч.

Мы живем в эпоху плюралистического «единства и борьбы» двух культурно-исторических нормативов, двух культурных моделей. Инвектива стала пониматься шире, об этом мы поговорим в лекции о коммуникативных качествах юриста.

Как сегодня взаимодействуют гомилетика и ораторика?

Если гомилетика внешне монологична, то ораторика диалогична. Попытка сближения этих моделей приводит к разным диффузным моделям: 1) рефрейминг – взгляд на предмет, действительность с другой точки зрения, переформатирование, перифразис, т.е. сравнение, взгляд с другой стороны. Пример: добрый и злой полицейский. По контрасту одному из них начинают очень и очень доверять, потому что на фоне «злого» он уже не представляется опасным, хотя в другой ситуации любой полицейский воспринимался бы как источник опасности. Производящий рефрейминг берет на себя ответственность, во-первых, за правильное понимание самого фрейма воспринимающей стороной (врач-психотерапевт должен знать психологию больного, писатель-реалист – описываемую действительность), во-вторых, за этическую безупречность позиции, выраженной в рефрейминге. Вспомним советы слуги в фильме «Собака на сене» как разлюбить за три дня[69]:

Все это так – архитектура.

Вас от недуга излечу,

Вы мне доверьтесь, как врачу,

Поможет вам моя микстура.

На девиц глядите с нужной точки,

Наливайте из медовой бочки,

Только дегтю добавляйте к меду.

Вникнуть попрошу в мою методу.

Если вы на женщин слишком падки,

В прелестях ищите недостатки.

Станет сразу все намного проще:

Девушка стройна, мы скажем: мощи!

Умницу мы наречем уродкой,

Добрую объявим сумасбродкой.

Ласковая - стало быть липучка,

Держит себя строго, значит злючка.

Назовем кокетливую шлюхой,

Скажем про веселую – под мухой.

Пухленькая: скоро лопнет с жиру.

Щедрую перекрестим в транжиру.

Ну а бережлива? Окрестим скволыга!

Если маленькая? Ростом с фигу!

Если рослая? Тогда верзила!

Через день, глядишь,

Любовь остыла! (Советы. Г. Гладков)

2) От рефрейминга принципиально отличается феномен нравственно амбивалентной (двойственной) иронии – ерничество (стеб). Социологи Л. Гудков и Б. Дубин так определяют стеб: «Стеб – род интеллектуального ерничества, состоящий в публичном, печатном снижении символов через демонстративное использование их в пародийном контексте…»[70] Прибегающий к этому приему не только не обязан иметь своей точки зрения, но в общем-то не обязан и понимать, о чем идет речь. Именно поэтому к «стебу» так охотно обращается подростковая субкультура. Если сатирик высмеивает тот мир, который прекрасно знает, и знание это обязан демонстрировать в подтверждение права на свою позицию, то подросток смеется над миром, которого, в силу своих возрастных особенностей, не знает и знать не может. Это особый смех, «прикол» (кстати, известный лингвист М. Кронгауз отмечает, что слово «прикол» вполне может стать нейтральным, потеряв жаргонную сниженность), имеющий мало общего и с сатирическим смехом, и с «народной смеховой культурой» рожденной в поле напряжения между христианской и языческой символикой.

В ораторике СМИ преобладает обращение к сочувствующим. При этом журналисты обычно не прочь воспользоваться наработанным путем ерничества даже тогда, когда говорят о том, что для них самих и сочувствующей им аудитории должно быть свято. Отличительная черта ерничества – «сознательное и подчеркнутое смешение стилей» (определение филолога М. А. Кронгауза)[71]. Юмор подобного рода понятен лишь человеку, знакомому и со стилистическими приметам, и с реалиями описываемого. Это позволило М. Кронгаузу говорить об особом типе «социалистического антисоциалистического» юмора (т. е. порожденного социализмом и направленного против него). Такой юмор может быть не понятен детям и молодежи России, не учившейся в советской школе, он не всегда понятен иностранцам – жителям Западного мира. Цитаты из новояза включаются как средство шутки, высмеивания, иронии и в обычную устную речь. Вот диалог, характерный для советской картины мира: «– Ты куда? – Иду выполнять долг перед родиной. – На работу, что ли?»

В убеждающей речи часто встречаются бинарные оппозиции, в частности, соединяяется изображение необычных морально-психических состояний и самоидентификаций человека (на одном полюсе пафос, на другом – парадокс, критика или стеб) («умом Россию не понять»), намеренная антиномия сниженности и возвышенности социально-культурных практик: с одной стороны, «третий Рим», «наследница византийской культуры», «великодержавность»; с другой критическая и образная оценка – «страна рабов, стана господ», «вся Россия – палата №6»; или – «стеб» – «Россия – родина слонов, вечнозеленых помидоров, непуганых идиотов».

Напомним, голое морализаторство не обладает педагогическим потенциалом, а только вызывает скрытое или открытое раздражение и различные формы протеста молодежи. Иногда молодым людям нужны очень сильные раздражители для формирования готовности к рефлексии, к духовному катарсису. Например, формирование идеи «служения» делу, Отечеству в рамках концепции патриотического воспитания выражено в прецедентных высказываниях «есть такая профессия – Родину защищать» (фильм «Офицеры»), в грустно-ироничном стихотворении Г. Шпаликова «Ах, утону я в Северной Двине» («Страна не зарыдает обо мне, но обо мне товарищи заплачут»); в трагическом стихотворении А. Вертинского:

<…>Но никто не додумался просто стать на колени

И сказать этим мальчикам, что в бездарной стране

Даже светлые подвиги – это только ступени

В бесконечные пропасти к недоступной весне!

Я не знаю, зачем и кому это нужно,

Кто послал их на смерть недрожавшей рукой,

Только так беспощадно, так зло и ненужно

Опустили их в вечный покой.

Новые, двойственные, смыслы прочитываются нашими молодыми современниками в скорбном стихотворении М. Светлова «Николаю Асееву»:

Ночь стоит у взорванного моста,

Конница запуталась во мгле...

Парень, презирающий удобства,

Умирает на сырой земле.

Теплая полтавская погода

Стынет на запекшихся губах,

Звезды девятнадцатого года

Потухают в молодых глазах.

Он еще вздохнет, застонет еле,

Повернется на бок и умрет,

И к нему в простреленной шинели

Тихая пехота подойдет.

Юношу стального поколенья

Похоронят посреди дорог,

Чтоб в Москве еще живущий Ленин

На него рассчитывать не мог...

Для ситуативного анализа топоса «жертвенного служения» на основе стихотворения М. Светлова представим фрагмент размышлений в Интернет-ресурсах молодого автора под ником petrus: «Услышанная случайно песня долго не давала покоя. Первоначальное ощущение идиотии совкового пафоса и бессмысленного треска идеологической пропаганды сменило иное – завораживающее чувство щемящей лиричной патетики. Что это? Горькая сатира или автопародия, а может скрытая антисоветчина? Стало ясно, что в песне есть тайна. Возникла мучительная потребность раскрыть эту загадку – задача непростая, если кроме текста других подсказок нет <…> Бесславное захоронение представителя "стального поколенья" не пойми где – "посреди дорог"; для юноши оборачивается свободой – на него больше не рассчитывают; правда, он уже больше и никому не нужен, он отработанный материал – пустой шлак, из которого выплавили сталь.

Вопрос: воспринимается ли финал двусмысленно? (скорбь или ерничество?) Таким образом, в античной гомилетике одним из средств концептуального моделирования была антиномия, бинарная оппозиция: добро – зло, истина – заблуждение, добродетель – порок и проч.

Ценностная модель христианской гомилетики успешно основывалась на противопоставлении категорий земное – горнее, греховность – святость и проч.

В научной гомилетике особую роль играет гегелевская диалектическая триада: тезис – антитезис – синтез.

В современной убеждающей речи происходит попытка синтеза гомилетики и ораторики на основе обращения к концептам с внутренней амбивалентностью (двойственностью), выстраивание ценностных антиномий. Например, концепт «власть» выступает в дихотомических ипостасях: власть как ответственность за принятие решений, судеб людей и власть как способ давления, подавления, средство наживы; концепт «ответственность» в дихотомических вариациях «риск» и «авантюра». Вечная проблема российской интеллигенции: дружить или не дружить с властью? К каким драматическим ситуациям приводил этот конфликт, мы поговорим на семинарском занятии. Кому сложнее жить? Конформисту и нонконформисту?

Во многих гуманитарных профессиях общая политизация и коммерциализация социальной жизни становится деформирующим фактором.

Можно согласиться с исследователем-блогером А. Михайловым, что «идеологическое сознание, движимое верой, не нуждается ни в рефлексии оснований своих суждений, ни в познании нового – поскольку вся действительность рассматривается идеологическим сознанием как освоенная, ценностно означенная, для него присутствует лишь узнавание известных идеологических клише»[72]. Научное сознание всегда допускает плюрализм суждений, диалогизм, в то время как сознание идеологическое изначально монологично.

Таким образом, в силу того, что любая идеология воздействует на эмоционально-аффективный «пласт» сознания адресата, ее язык отличается высокой образностью, метафоричностью, крайней аморфностью значений.

«Механизм» идеологического оформления сознания адресата основывается на естественно присущей каждому человеку потребности в базовых представлениях о мире. Они позволяют ориентироваться в мире идей, ценностей, концепций: человек так или иначе вынужден осмыслять ту социальную реальность, в которой он живет, основываться на определенных – осознаваемых или интуитивно ощущаемых – ценностях, ставить перед собой цели и выбирать средства их достижения.

Такова принципиальная модель функционирования убеждающей речи – единство гомилетики и ораторики. В завершение обобщим исследования ученых и практиков.

Во первых, в прикладном понимании литературная устная речь включает гомилетику (проповедь, пропаганду, учебную речь) и ораторику (судебная, совещательная и показательная речь).

Во вторых, исследователи различают в современном красноречии более десяти основных родов: 1) социально-политическое, 2) академическое (научное и учебное), 3) социально-бытовое, 4) лекционно-просветительское (массовые публичные лекции), 5) дискуссивное (диалогическое), 6) судебное, 7) военное, 8) дипломатическое, 9) торговое (коммерческое), 10) церковно-богословское, 11) деловое (организационно-управленческое).

Дата добавления: 2014-10-15