Спор о свободе

Тезис: Строгий детерминизм. Мир управляется строгими и безусловными законами природы. Зная состояние мира в определенный момент времени и законы природы, мы можем утверждать, что будущее предопределено. Все объекты мира (включая людей) подчиняются тем же природным закономерностям, они не могут быть от них свободны. Следовательно, у человека нет никакой свободной воли.

Антитезис: Объективной свободы нет, но свобода переживается субъективно. Мы в состоянии почувствовать себя свободными. Кроме того, мы имеем возможность поступать по‑разному. Если даже мы не можем не подчиняться внешней несвободе, у нас есть внутренняя свобода выбора (например, способа действия или отношения к происходящему)[14].

Спиноза Бенедикт (1632–1677)

Doctor: Мне кажется, что каждое философское учение есть система ориентирования в жизни, следовательно, знакомство с этими системами расширяет пространство нашего выбора.

Ignorant: Однако у меня есть право соотносить любое философское учение со своим собственным жизненным опытом, рассматривать его с точки зрения практической ценности, полезности для меня. Ведь в конечном счете самым главным философом для каждого человека является он сам. Все дело в том, хорошим он будет для себя философом или плохим.

Doctor: О, кажется, ты уже начинаешь улавливать суть дела! Давай рассуждать дальше. Итак, мы целиком и полностью погружены, по сути, в одну реальность – жизнь как историю, временность. Данная реальность дана нам посредством различных форм «отражения».

Ignorant: То есть нас можно уподобить зеркалам, отражающим мир?

Doctor: Видишь ли, не все так просто. Вообще «отражение» как всеобщее свойство реальности связанно с потенциальной информацией, кроющейся в бытии. Так вот, для нас это своего рода информационное взаимодействие с реальностью.

Ignorant: А что представляет собой это «информационное взаимодействие»?

Doctor: Думаю, тебе это отчасти известно. Его простейший вид – раздражимость, далее – возбудимость нервных тканей (нейрофизиологическое «отражение») и, наконец, – психика. Если информационное взаимодействие на уровне раздражимости и простейшей чувствительности обеспечивает активность организма, то нейрофизиологическое «отражение» по мере развития нервной системы дает возможность осуществлять сложные схемы организованной последовательности действий, в конечном счете направленной на достижение жизненно значимой цели.

Ignorant: А как это происходит?

Doctor: Организм в процессе взаимодействия с внешней средой не просто реагирует на внешние раздражители, но и активно реализует в столкновении с внешней средой свою внутреннюю программу, в основе которой лежат нейрофизиологические структуры, аккумулирующие «видовой опыт» организма. Так возникает психический образ как результат отношения, взаимодействия его носителя с внешним миром. Это своего рода модель, отображение реальности, представляющее собой определенную программу возможного поведения во внешней реальности, схему «действия до действия».

Ignorant: Я не совсем понял, что же все‑таки представляет собой этот «психический образ» и какова его роль?

Doctor: Поскольку, как я уже сказал, психический образ строится живым существом в процессе активного взаимодействия с внешним миром, значит, по своему содержанию он является отражением свойств, связей и отношений внешнего мира, освоенных субъектом психики в процессе взаимодействия с миром. Схема действия во внешнем мире, представляющая собой содержание образа, «кодируется» в нейродинамических структурах организма. Формирование и использование психических образов представляет собой органическое единство познавательных и эмоциональных процессов, работы памяти и активности волевой сферы психики. Это предполагает у организма определенную, включенную в этот процесс «схему мира». Но последняя, в свою очередь, в качестве своего необходимого компонента предполагает и определенную «схему тела».

Пьер Тейяр де Шарден: Даже не нужно быть человеком, чтобы заметить, как предметы и силы располагаются «кружком» вокруг нас. Все животные воспринимают это так же, как мы сами. Но только человек занимает такое положение в природе, при котором это схождение линий является не просто видимым, а структурным.

Ignorant: А что это значит?

Тейяр де Шарден Пьер (1881–1955)

Пьер Тейяр де Шарден: Это значит, что в силу качества и биологических свойств мысли мы оказываемся в уникальной точке, в узле, господствующем над целым участком космоса, открытым в настоящее время для нашего опыта. Центр перспективы – человек, одновременно центр конструирования универсума [15].

Ignorant: То есть во всех ключевых вопросах восприятия и понимания мира мы обращаемся к нашему непосредственному жизненному опыту?

Doctor: Совершенно верно, но мы не можем обнаружить ничего значимого в каком‑либо опыте иначе, как посредством рефлексии, т.е. способности сознания сосредоточиться на самом себе и овладеть самим собой как предметом, обладающим своей специфической устойчивостью и своим специфическим значением. Хотим мы того или нет, но рефлексия всегда будет «искажать» наш опыт. Вместо предметов, ценностей, целей, вспомогательных средств, мы рассматриваем тот субъективный опыт, в котором они «являются», т.е. всегда имеем дело с «явлениями» (феноменами).

Ignorant: Ну вот… Мне казалось, что хотя бы в чем‑то мы уже достигли ясности, но опять возникла проблема. Неужели мир, который существует в нашем восприятии, и мир, который существует сам по себе, не одно и то же?

Феномен (от греч. phainomenon – являющееся) – явление, данное нам в опыте чувственного познания.

Интенция (от лат. intentio – намерение, тенденция, стремление) – направленность сознания, мышления на какой‑либо предмет.

Doctor: Давай разбираться. Исследованием сознания и его феноменов занимается такое направление современной философии, как феноменология. Так вот, одним из важных свойств, характеризующих сознание, которое установили феноменологи, является свойство интенциональности. Оно обозначает свойство психических феноменов (в отличие от физических) быть направленным на что‑либо, т.е. всегда быть сознанием чего‑то. Принцип интенциональности сознания говорит о том, что всякий акт сознания направлен на какой‑то объект; при этом важно то, что объект, на который направлен тот или иной акт сознания, сам является составной частью этого акта, не в качестве, конечно, физического, скажем, объекта, а в качестве объекта интенционального.

Ignorant: Ну все. Теперь ты меня совсем запутал…

Doctor: На самом деле все просто. Например, если мы смотрим в окно и видим дерево, растущее во дворе, то составной частью этого акта сознания будет не только само наблюдение, но и содержание этого наблюдения, т.е. это дерево как видимое нами. В этом качестве данное дерево будет не физическим, а лишь интенциональным объектом, лишь феноменом нашего сознания.

Ignorant: То есть ты хочешь сказать, что дерево, которое мы видим, существует только благодаря тому, что мы на него смотрим, а также оно существует не само по себе, а только в качестве феномена нашего сознания? Прекрасно! Но я всегда считал и продолжаю считать, что оно существует само по себе как физический объект!

Doctor: Давай будем последовательными. Мы ведь сейчас говорим о свойствах нашего сознания, а не о наших убеждениях. Не будем подменять тему. Так вот, мы установили, что наше сознание как бы двуслойно: один слой – это сама направленность его актов, их интенция, а другой – это содержание данной направленности: объекты, на которые направлены акты сознания, т.е. чисто интенциональные объекты.

Ignorant: Да, это мне понятно. Но…

Doctor: Так вот, давай сначала попытаемся «настроить» наше внутреннее зрение, которое и открывает мир, базирующийся на непосредственном восприятии. Здесь мы обнаружим несколько разновидностей чувств, населяющих наш внутренний мир.

Пьер Тейяр де Шарден: Первая группа чувств – это онтологические чувства: 1) чувство пространственной необъятности в великом и малом; 2) чувство времени (необъятная глубина времени, упрощающая («прессующая») прошлое и «растягивающая» будущее); 3) чувство количества (или чувство множества), представляющее мир как бесконечное множество объектов; 4) чувство качества, благодаря которому мир воспринимается в пропорции, соразмерности его элементов; 5) чувство новизны, движения, т.е. способность воспринимать изменения под «вуалью покоя» мира; 6) чувство целостности, т.е. восприятие многообразных связей и структурного единства мира[16].

Ignorant: То есть эти чувства дают нам представление об окружающем мире. Ясно.

Doctor: Вторая группа чувств – это чувства существования. К этой группе относятся чувство родства, чувство эмпатии и антипатии, страдания и радости, свободы и ответственности, страха и защищенности, чувство любви, социальное (корпоративное) чувство, т.е. чувство, связанное с принадлежностью человека к той или иной социальной общности.

Ignorant: Кажется, понимаю. Эти чувства дают представление о нашем Я.

Doctor: И третья группа чувств – это направляющие чувства. Самые мощные из них: 1) чувство долга (этическое чувство), которое было привито нам в самом начале процесса формирования нашего сознания, а потом оно уже стало восприниматься нами как объективно существующая, направляющая сила; 2) чувство прекрасного (эстетическое чувство), которое для своего проявления нуждается не только во внутренних, но и во внешних подтверждениях; 3) чувство веры (религиозное чувство), которое, если захватывает нас, способно кардинально изменить всю нашу жизнь; 4) чувство логики (рассудок), т.е. чувство, координирующее наш разум. Оно оценивает суждения, аргументы, ситуации с точки зрения их согласованности, последовательности, непротиворечивости. Мы зачастую сначала чувствуем логическую ошибку, а уже в дальнейшем разум дает этой ошибке объяснение.

Ignorant: Хорошо. Допустим, есть у нас эти чувства, и что дальше?

Doctor: Так вот эти «реальности» нашего внутреннего мира и являются теми необходимыми предпосылками философской рефлексии, которые есть у каждого.

Ignorant: Но у меня был и другой вопрос: когда же все‑таки философия становится необходима, актуальна для человека? Когда у человека появляется потребность философствовать?

Doctor: Философия становится востребованной в условиях так называемых «пограничных ситуаций», когда наши чувства и разум сталкиваются с неразрешимыми проблемами, парадоксами, противоречиями, побуждающими нас к размышлению.

Ignorant: А что такое «пограничные ситуации»?

Карл Ясперс: Это смерть, борьба, страдание, вина. В переживании пограничных ситуаций становится очевидно, что лежащая на поверхности опора на внешние условия может обрушиться, и я окажусь радикально отброшен назад, к себе самому. Сильнее всего это проявляется в осознании смерти: то, что остается нерушимым перед лицом смерти, относится к подлинному бытию, а то, что теряет силу, есть простое наличное бытие[17].

Ignorant: Я кажется понимаю. Это «безвыходные» ситуации, когда внешне ничего изменить нельзя. Это судьба. Единственное, что может сделать человек в этих ситуациях, – это измениться сам, изменить свое отношение к происходящему. Здесь зафилософствуешь поневоле! И не хотел бы думать, голову ломать, а приходится.

Doctor: Лучше и не скажешь. Ты все понял. Давай рассмотрим пример «пограничной ситуации», взятый из Библии. Люди верят, что Вселенной управляет справедливый и добрый Бог. Праведным воздается, злые наказываются – и это универсальный закон, который срабатывает всегда. Вот Иов. Он непорочен, праведен, справедлив, далек от зла. Но и он страдает. Возникает вопрос, почему и за что?

Дата добавления: 2014-10-17