Annotation 11 страница

Мириам терпеть не могла, когда во время обсуждения сделки ее мысли занимали посторонние предметы. Она вела переговоры с покупателем дома в XIII округе, но у нее не шли из головы две другие проблемы. Розелина и Реми. Ну и еще Мартен, но это как раз могло подождать, потому что проблема Мартена вообще не имела решения. Каким образом Реми собирался, даже с учетом закона Мальро, оплатить квартиру? Напрасно она искала ответ на этот вопрос. Разумеется, она поможет ему, чем сможет, но этого явно будет недостаточно. Разве что у него имеется неизвестный источник доходов, о котором он не счел нужным ей рассказать. Ну что ж, возможно. Он вообще склонен напускать туману. Как-то он признался ей, что ни разу в жизни не перепутал имен своих любовниц. Действительно, он отличался высокофункциональным и аккуратно разделенным на ячейки умом — как булевский комод. Покупатель смотрел на нее с недоумением. Она вернулась на землю и попросила его повторить, что он только что сказал. Оказывается, она не слышала из его речи ни слова. Ассистент Мириам Себастьен прилагал все усилия к тому, чтобы на его юношеском лице не промелькнуло выражения озабоченности, но Мириам понимала, что он тоже обеспокоен. — Я не могу предложить намного больше той суммы, что уже озвучил, — сказал покупатель. Мириам ждала. Иногда в переговорах молчание срабатывало лучше любых аргументов. Она опустила голову к бумагам. — Двадцать три миллиона, — сказал мужчина. — Евро? — уточнила она. Он издал полузадушенный смешок: — Франков. Она пробежалась пальцами по калькулятору: — То есть три миллиона пятьсот тысяч евро с хвостиком. Это было на двести тысяч евро больше, чем рассчитывал получить ее клиент. Она выиграла. Рассеянность сыграла ей на руку. Покупатель принял ее за отсутствие интереса и сломался. Себастьен смотрел на нее с плохо скрываемым восхищением. Едва покупатель, подписав договор, ушел, как он обратил к начальнице широченную улыбку: — Браво! Я учусь у вас каждый день. Она присмотрелась к нему внимательнее: не прячется ли за этим заявлением кое-что еще? Он был симпатичный парень, но ее никогда особенно не влекло к юнцам. Хотя… Но тут ее мысли вернулись к двум главным предметам, волновавшим ее. Себастьен, догадавшись, что она не настроена вести праздную болтовню, забрал документы и тихо удалился. Розелина. Реми. Именно в этом порядке. На самом деле, чтобы помочь Розелине, прежде всего требуется добыть больше информации. Она не верила, что та сказала ей правду. Мать, убившая своего ребенка, отправляется в тюрьму. Она позвонила Мартену. Он снял трубку немедленно, но, даже не поздоровавшись, сообщил, что занят и перезвонит ей позже. Ну и очень хорошо. Она сама во всем разберется. Полистав телефонный справочник, она нашла адрес частного детектива, расположенный через две улицы от ее агентства. Позвонила и договорилась о встрече через полчаса.
Дома Марион не было. Мартен позвонил ее родителям в Санлис, выдав себя за коллегу-журналиста. Мать, не скрывая удивления, призналась, что понятия не имеет, где сейчас находится ее дочь. Единственным, что могло послужить утешением, было следующее соображение: если уж Мартену не удается найти Марион, то убийце это тем более окажется не под силу. Если только он уже не дотянулся до нее. Мартена пробрал озноб. Существовавшая в редакции система электронного коммутатора позволяла получить список последних звонков, поступивших на номер Марион. Жаннетта отследила их все. Оливье тем временем побеседовал с секретарем на телефоне. Она подтвердила, что через нее не проходил ни один подозрительный звонок. Мобильный? Мартен получил у оператора распечатку дневных звонков вместе с номерами абонентов. Он и сам фигурировал в этом списке из шести фамилий. Обзванивать их он начал прямо из машины. Из оставшихся пяти номеров три были представлены мобильными телефонами, принадлежащими двум женщинам и одному мужчине. Один стационарный номер числился за медицинским центром, второй — за турагентством. Обе обладательницы мобильных номеров оказались подругами Марион; ни одна из них не знала, где ее искать. А вот мужчина сначала заколебался, а затем потребовал, чтобы Мартен представился. Тот так и сделал. — Минутку, — сказал мужчина. Мартен решил, что он пошел за адресом Марион, и в его сердце вспыхнула надежда. — Чего тебе надо? — раздался в трубке голос Марион. — И как ты узнал, что я здесь? Откуда у тебя этот номер? — Если ты не против, давай все объяснения отложим на потом, — начал Мартен. — У нас серьезная проблема. — У меня тоже серьезная проблема! — отозвалась Марион. — Вот уж не думала, что ты воспользуешься своими полицейскими методами, чтобы шпионить за мной! Пошел в задницу! — Марион! Поздно. Она уже бросила трубку. Он сейчас же повторно набрал тот же номер. Ничего не понимавшая Жаннетта смотрела на него во все глаза. Трубку опять снял мужчина. — Это снова Мартен, — сказал он. — Позовите ее к телефону, пожалуйста. — Она не хочет с вами разговаривать, — ответил мужчина. — Ладно. Тогда я попрошу вас выслушать меня. Передайте Марион, что за ней никто не собирается шпионить. Но она в опасности. Из-за своей статьи. — Из-за статьи? — Просто передайте ей это. Она поймет. Ей необходима защита. Вы меня поняли? — Да, — ответил мужчина. — А вы, случайно, не шутите? — Нет, я не шучу. Где вы сейчас находитесь? — У себя дома. Неподалеку от Рамбуйе. Вам нужен точный адрес? — Да. Я думаю, что, пока Марион у вас, ей ничто не угрожает. Главное, чтобы она никуда не выходила из дома. Я предупрежу жандармерию, и они вышлют наряд для ее охраны. Я вам перезвоню. — Мне кажется, она хочет с вами поговорить, — сказал мужчина. — Что случилось? — спросила она совсем другим тоном. — По-моему, этой статьей я навлек на тебя опасность, — сказал Мартен. — Прости меня. Но если нам хоть чуть-чуть повезет, возможно, благодаря этому мы сможем его схватить. Главное — не высовывай носу из дома. — Хорошо, не буду. Мартен, прости меня, просто я подумала… — Мне некогда, — оборвал он ее. — Я тебе перезвоню. Не отключай мобильник.
Убийца позвонил в редакцию газеты ближе к концу рабочего дня и попросил соединить его с Марион. Проинструктированная должным образом секретарша включила цифровой магнитофон, а звонившему сказала: «Подождите, пожалуйста». Это был двенадцатый по счету звонок, адресованный Марион. Одиннадцать предыдущих уже были проверены и оказались вполне законными. Местонахождение звонившего, как и одиннадцати его предшественников, было установлено немедленно, а информация передана Мартену по другой линии. Звонил он из телефонной кабины в Сержи — той самой, которой уже пользовался прежде. — Это он, — воскликнула Жаннетта. Секретарша держала его на линии, заставляя выслушивать длинные гудки, — так, словно Марион сидела у себя в кабинете, но не спешила снимать трубку. Насчет этого ей также были даны точные инструкции. Полиция Сержи тем временем стягивала все свободные силы к телефонной кабине. Наконец секретарша ответила, что Марион нет на месте, но, если абонент немного подождет, она свяжется с конференц-залом, где сейчас проходит совещание, и узнает, не там ли Марион. Мужчина недовольно что-то буркнул, а она снова включила ему длинные гудки. По всей видимо сти, говорила она с ним достаточно убедительно, потому что трубку он не повесил.
Надо же, как эта секретарша бросилась выполнять его просьбу! Готовность, с какой незнакомые женщины спешили помочь ему в осуществлении его замыслов, грела ему душу. Она свидетельствовала о том, что он обладает властью над людьми и вещами. В трубке продолжали раздаваться длинные гудки, но его вдруг словно обожгло. А что, если это ловушка? Ну конечно! Ловушка! Она задумала его обмануть! Он уже собрался повесить трубку, но в последний момент передумал. Нет, он сделает кое-что получше. Он вышел из кабины и сел на мотоцикл, так и стоявший с работающим двигателем. Десять секунд спустя он был уже в пятистах метрах от кабины и сворачивал за угол. Теперь пусть попробуют его поймать. Им и вертолет не поможет. Он не смог удержаться от желания проверить, не ошибся ли он. Поэтому он развернулся и на малой скорости подъехал к углу улицы. Они толпились вокруг пустой кабины. А еще через полчаса он уже звонил в редакцию из Нантера. Та же девица спросила, с кем он желает поговорить. С тобой, ответил он. Я желаю поговорить с тобой, и очень скоро мы с тобой встретимся наедине, и ты о многом мне расскажешь, например, о том, почему ты помогаешь легавым меня ловить. Девушка за коммутатором почувствовала слабость во всем теле. Мольтоновое сиденье под ней стало мокрым. Прежде чем повесить трубку, он послал ей смачный поцелуй. Лишь час спустя она смогла более или менее внятно объяснить, что произошло. Беседовал с ней Оливье, вызванный руководством газеты. Ее немедленно отпустили с работы и отвезли домой в полицейском автомобиле. Оливье посоветовал ей на время уехать из Парижа. Он даже проводил ее до поезда, поднялся в вагон и помог разместить чемоданы. Она отправилась к матери, в деревушку, расположенную в тридцати километрах от Марселя, где разыскать ее будет затруднительно. Расходы ей оплатила редакция. Они стояли в тесном купе, глядя друг на друга, — два чужих человека, которых свел случай, и вдруг она приподнялась на цыпочки и поцеловала его в щеку. — Спасибо вам за все, — сказала она. — Мы эту кашу заварили, и вы же еще меня благодарите, — удивился Оливье, тронутый и ее словами, и поцелуем. — Нет, ее заварил этот мерзавец, — не согласилась она. — А вы делаете, что можете. Раздался сигнал к отправлению поезда. Они обменялись смущенными взглядами. Он качнул головой: — Не бойтесь. Все будет хорошо. И вышел на платформу. Ему очень хотелось спросить, нельзя ли им будет потом встретиться, но он не осмелился. Он посмотрел на окно и различил за толстым бликующим стеклом ее силуэт. Она подняла руку и улыбнулась ему. Он тоже поднял руку и приложил ее к стеклу. Поезд медленно тронулся с места.
Мартен рассеянно листал купленные по просьбе Жаннетты журналы для любителей мотоспорта. — Он с нами играет, — сказал Мартен. — Старается заставить нас действовать сразу во всех направлениях. И хуже всего, что это ему удается. Раздался стук в дверь, и в кабинет вошел дежурный. — Ваша свидетельница прибыла, — доложил он. — Пригласите ее в конференц-зал, — попросила Жаннетта. — Я сейчас подойду. — Она снова опустила глаза на журналы. — Вы правы. Он хочет распылить наши силы. Но мы не имеем права игнорировать исходящие от него угрозы, даже если он блефует.
Женщина ничего не понимала в мотоциклах, зато хорошо запомнила цвет. Красный. И вспомнила первую цифру номера: девять. Жаннетта показала ей мотоциклы разных видов: спортивные, дорожные, туристические, нейкеды, кастомы ручной сборки… Женщина колебалась и в конце концов остановила свой выбор на нейкеде — мотоцикле без обтекателя, но с довольно низкой посадкой. Ей также казалось, что она видела на двигателе название марки. «Хонда»? «Сузуки»? «Кавасаки»? «Ямаха»? Какая фирма? Японская? Итальянская? Английская? Немецкая? Нет, она не помнила. Жаннетта позвонила в редакцию специализированного журнала и изложила свою проблему. Ее собеседница не сразу поняла, что от нее требуется, а затем предложила позвать к телефону одного из журналистов. Жаннетта нажала на телефонном аппарате кнопку громкой связи. Обе женщины наклонились к телефону поближе, чтобы не упустить ни слова. Специалист по мотоциклам первым делом объявил, что красный цвет является для мотоциклов самым распространенным. Особенно это касается японских байков. Такие фирмы, как «Хонда», «Ямаха» и «Сузуки», охотно его используют. Например, модель «Дивершн» марки «Ямаха», выпущенная несколько лет назад и пользующаяся большим спросом. Или «хорнет-600» и «хорнет-900» — это «Хонда», — они тоже красные. Он ненадолго задумался и добавил, что еще есть мотоциклы фирмы «Дукати». Отличные итальянские машины, очень часто представленные в красном варианте, как и автомобили «Феррари». Женщины устало переглянулись. Журналист снисходительно объяснил, что у каждой марки есть свой фирменный цвет: светло-зеленый — это «Кавасаки», темно-зеленый — «Триумф». Но это не значит, что они не выпускают мотоциклы других цветов. Здесь многое зависит от моды. Например, сегодня очень популярны синий и серый металлик, и разные компании, в том числе «Сузуки», «Хонда» и «Ямаха», предлагают на рынок модели в таком исполнении. Хотя многие потребители по-прежнему предпочитают красный цвет. У Жаннетты возникло ощущение, что они удаляются от темы разговора. Лекция специалиста ей порядком наскучила. — Значит, если я вас правильно поняла, красный мотоцикл может быть любой марки? — спросила она. — Ну, в общем и целом да. А скажите, мотор у него тарахтел очень громко? Жаннетте и в голову бы не пришло задать свидетельнице этот вопрос. Выходит дело, и от специалиста может быть польза. Нет, не слишком громко, сказала женщина, во всяком случае, не слишком громко для мотоцикла. Она явно устала от всех этих расспросов. Скорее даже тихо. Ну, значит, глушитель на мотоцикле не меняли, объявил специалист. Жаннетта вздохнула, поблагодарила его и повесила трубку. — Я и правда ничего не понимаю в мотоциклах, — извиняющимся тоном произнесла свидетельница. — Все, что я запомнила, это то, что сзади у него было очень большое колесо. Почти такое же, как у автомобиля. Жаннетта немедленно перезвонила журналисту. — А, тогда это, скорее всего, «бандит». «Сузуки», шестисотой или тысяча двухсотой модели. Хороший мотоцикл. Если вы говорите, что он не слишком шумный, то, наверное, шестисотый. Или это мог быть «фазер». Или «хорнет». А рама у него была видна? Ну, типа такие толстые трубки вокруг двигателя? — Какую марку вы имеете в виду? — спросила Жаннетта. – «Дукати», — ответил журналист. Жаннетта перевернула несколько страниц самого толстого журнала («100 мотоциклов. Наш обзор») и нашла нейкед «Дукати». Показала картинку женщине, но та отрицательно покачала головой. — Нет, — сказала она, обращаясь к специалисту. — Никаких трубок там не было. — Значит, это не «Дукати». А мотоциклист был высокий? — Да, высокий, — ответила женщина. — И мужчина крупный. Что-то у нее все крупное и большое, подумала Жаннетта. Она знала, что любая жертва нападения всегда преувеличивает рост нападавшего. С другой стороны, остальные свидетельства этому не противоречили. Росту в человеке, которого они искали, было примерно метр восемьдесят. И она промолчала. — Скажите, мотоцикл не казался слишком маленьким для такого высокого человека? — продолжал расспрашивать журналист. — А ведь и правда, — проговорила та и покосилась на Жаннетту. — Я еще подумала, он как будто игрушечный. И еще это большое колесо сзади. — Это шестисотая модель, — уверенно заявил специалист. — «Бандит» или «фазер» шестисотой модели. Или «хорнет». Я в этом практически уверен. Жаннетта поблагодарила свидетельницу, которая немедленно удалилась, и принялась выяснять, сколько красных мотоциклов шестисотой модели «бандит», «фазер» и «хорнет» с номером, начинающимся на девятку, зарегистрированы в департаменте Валь-д’Уаз. Программы, позволявшей отсортировать мотоциклы одной марки и одной модели по цветам, не существовало. Шестисотых «бандитов» было пруд пруди, попадались и «фазеры». Мелькнуло и несколько «хорнетов». Судя по всему, эта модель действительно пользовалась популярностью. Однако, прокручивая на экране списки мотоциклов, она заметила, что большинство покупателей отдавали предпочтение темным цветам — синему или черному, во всяком случае, в том, что касалось марки «Сузуки». Зато она нашла пять красных «фазеров». У одного из них номер начинался с девятки. А красных «хорнетов» не оказалось ни одного. Красный «фазер» с девяткой в начале номерного знака принадлежал мужчине, проживавшему в Сент-Уан-л’Омоне. Она сверилась с картой. Этот городок непосредственно граничил с Сержи. Жаннетта тут же позвонила Мартену. — Это слишком хорошо, чтобы быть правдой, — заявил Оливье, усаживаясь на заднее сиденье. В кои-то веки он выразил общее мнение. — Лично мне не верится. Перед тем как пуститься в путь, они связались с местной жандармерией и прокачали данные мужчины по центральной картотеке. Он состоял на учете в полиции. Нападение, кража со взломом, неповиновение властям. Хороший клиент. В настоящее время работает в автосервисе в Пьерле, километрах в десяти от его дома.
Автосервис занимался обслуживанием мотоциклов и владел лицензией на продажу самых разных марок. Огромная витрина выходила на бесконечный проспект, по которому проносились машины, сверкая фарами; в те времена, когда еще не было построено шоссе А15, движение здесь, наверное, было еще более оживленным. Мартен зашел через главный вход, Жаннетта и Оливье заняли пост сбоку, на прилегавшей к зданию улочке. Оба вытащили оружие, готовые к любому развитию событий. Мартен миновал ряды сияющих лаком мотоциклов и приблизился к стойке, за которой стояло несколько работников автосервиса. Выбрав из них самого старшего, Мартен спросил, работает ли у них некий Ромен Буасар. — А кто его спрашивает? Мартен извлек полицейское удостоверение и положил на стойку. Мужчина ткнул подбородком в сторону мастерских: — Что еще натворил этот поганец? Я имею право знать, я тут управляющий. — Возможно, ничего. Пока я просто хочу с ним поговорить, — сказал Мартен, направляясь к мастерским. В помещении он увидел четырех молодых парней в грязных синих комбинезонах. Каждый из них колдовал над полуразобранным на части мотоциклом. Ни один не поднял головы при его появлении. Мартен остановился посередине мастерской. — Я хочу видеть Ромена Буасара, — сказал он. На сей раз головы подняли все четверо. Один из парней выпрямился во весь рост. Мартен понял, что тот раздумывает, не накинуться ли на него, тем более что в руке он сжимал здоровенный гаечный ключ. Несколько секунд они ели друг друга глазами. Наконец парень бросил ключ и отступил на пару шагов. Мартен двинулся к нему. Парень развернулся и кинулся бежать к заднему выходу из мастерской. Один из оставшихся парней попытался заступить Мартену дорогу. Мартен схватил его за комбинезон и встряхнул, один раз, но сильно: — Не суй свой нос куда не следует, — сказал он, — если не хочешь загреметь в каталажку. Парень отскочил, бормоча сквозь зубы арабские ругательства. Мартен пошел вслед за Буасаром. Беглец стоял, прижатый к стене, с заведенными за спину руками в наручниках. Жаннетта бросила на Мартена кислый взгляд. Росту в парне было не больше метра шестидесяти пяти. И у него был наголо бритый череп. Мартен приблизился к ним. — Я задам тебе всего один вопрос, — сказал он. — Если ты дашь правильный ответ, то мы снимем с тебя наручники и уйдем. Где ты был сегодня в пятнадцать ноль-ноль? — Здесь, — проорал парень. — Здесь я был! Я, между прочим, работаю! К ним подошел управляющий. — Это правда, — подтвердил он. — Он сегодня никуда не отлучался. Выехал минут на пятнадцать опробовать отремонтированный мотоцикл, и все. Мартен снял с парня наручники и отдал их Оливье. — В таком случае нам здесь больше нечего делать, — сказал он. — Извините за беспокойство. — Ищейки вонючие, — процедил парень. — Я буду на вас жаловаться. Мартен кивнул: — Это ваше право. Меня зовут комиссар Мартен. Уголовный розыск. Париж, набережная Орфевр. Всего доброго, господа. Глава 29

Мириам сидела в небольшом кабинете владельца агентства Дюмеза. Здесь преобладал серый цвет. Серыми были не только стены и мебель, но и сидевший напротив нее тучный хозяин кабинета: светло-серый костюм, белая сорочка, серовато-голубой галстук, коротко стриженные седые волосы, очки в стальной оправе, серо-зеленые глаза. Единственным пятном, оживлявшим серый фон, был массивный золотой перстень с печаткой у него на пальце. Дюмез собственной персоной. Она только что изложила ему суть занимавшей ее проблемы, и он смотрел на нее с любопытством. — Вы не состоите с этой женщиной в родственных отношениях? — спросил он, бросив беглый взгляд на записи у себя на столе. — Нет. Она работает у меня бухгалтером, вот и все. — Сейчас я скажу, что могу сделать для вас. Я могу заняться ею. Изучу ее привычки, установлю круг ее общения и круг общения ее мужа, узнаю, поддерживают ли он или она связи на стороне, и так далее. Скорее всего, мне без особого труда удастся получить выписку из архивных документов больницы, в которой умер ребенок этой женщины. Это не вполне законная процедура, и она обойдется вам чуть дороже, потому что придется… скажем так, кое-кого подмазать. Но вот чего я сделать не смогу, так это установить за ней круглосуточную слежку. Если человек решил свести счеты с жизнью, вы не сумеете его остановить, если только не наденете на него смирительную рубашку и не посадите в палату с обитыми войлоком стенами. Мириам покачала головой. Она все поняла. У нее зазвонил мобильник. Изабель. Она извинилась и ответила на вызов: — У меня сейчас встреча, и я не могу с тобой разговаривать. Я тебе перезвоню, моя хорошая. Самое позднее через полчаса. Она убрала мобильник в сумку. Мужчина смотрел на нее, улыбаясь тонкими губами. — До того как заняться супружескими изменами и работой на страховые компании, — сказал он, — я был жандармом. Двадцать пять лет. Поверьте мне, я всякого навидался. Как только вы начали рассказывать свою историю, я подумал следующее. Первое. Вы влюблены в эту женщину, возможно даже, она ваша любовница, и вы хотите знать, изменяет ли она вам, и если да, то с кем. — Она не моя любовница. Я вообще… Он протестующее поднял руку: — Подождите. Второе. Я подумал: может ли быть, что вся эта байка про самоубийство — ловкий ход с вашей стороны, с помощью которого вы надеетесь обезопасить себя на тот случай, если решите… от нее избавиться. — Неужели я похожа на человека, готового совершить преднамеренное убийство? — с искренним изумлением спросила Мириам. — К сожалению, убийцу нельзя вычислить по внешним признакам. А вы человек волевой, я бы даже сказал решительный. Если вы поставите перед собой цель, то идете до конца. Или я ошибаюсь? — Нет. Вы совершенно правы. — Однако, выслушав вас, я пришел к выводу, что вы не желаете этой женщине зла. Вы готовы потратить двадцать или тридцать тысяч франков — простите, три или пять тысяч евро, — чтобы помочь постороннему для вас человеку. И самое плохое тут то, что я вам верю, хотя у меня четкое ощущение, что вы не говорите мне всей правды. — Потеря пяти тысяч евро представляется мне сущей ерундой в сравнении с тем, что я буду чувствовать, если она себя убьет, а я буду знать, что не предприняла ничего, чтобы ей помешать. Но разумеется, я бы так не рассуждала, если бы не располагала необходимыми средствами. — Да, полагаю, что не рассуждали бы, — снова улыбнувшись, сказал он. — Мадам, я думаю, что вы — необыкновенная женщина. Мириам покраснела. Он протянул ей лист бумаги: — Прочтите договор. Если вас все устраивает, заполните нужные графы, распишитесь внизу и передайте мне чек на пятьсот евро. Я позвоню вам. Вероятно, завтра в середине дня. Согласны? — Позвоните сразу, как только что-нибудь выясните, — сказала она и принялась заполнять бланк договора.
Найдя на почте «минитель», он вбил фамилию и имя журналистки. Вместо адреса поставил просто: Париж. Выскочило два десятка ответов, но ни в одном не совпадало имя. Зато он узнал, что в Париже есть улица Деламбр. Может быть, она подписывала свои статьи псевдонимом? Он добавил в поиск указание на профессию и сделал еще одну попытку. С нулевым результатом. В редакцию звонить больше нельзя. Он сорвался, и теперь они настороже. Он в задумчивости стоял перед погасшим экраном. Должен же быть какой-то другой способ. Рядом с ним закашлялся молодой парень. Бледный очкарик. Ему захотелось двинуть того под ребра, просто потому, что он слишком близко подошел к нему. Может, педик? – «Минитель» — полная фигня, — сказал очкарик. — Вам надо поискать через интернет. В интернете можно найти все. Интернет. Он представлял себе, что это такое, но довольно смутно. Вообще он терпеть не мог компьютеры и все, что с ними связано. От компьютеров веяло бюрократией и официальщиной. Но парень натолкнул его на дельную мысль. Он вспомнил разговоры, которые вели на стройке рабочие. Кое-кто из них утверждал, что в интернете увидишь такое, чего ни один порнографический журнал не напечатает. И практически даром. — Я плохо в этом разбираюсь, — признался он. — У меня даже компьютера нет. — Здесь неподалеку есть интернет-кафе, — сказал парень. — Полностью оборудованное. Они тебе покажут, как пользоваться. Через пятнадцать минут будешь прыгать по сайтам как профи. Он поблагодарил парня и вышел на улицу.
В кафе практически на каждом столике светился экран монитора. Одни посетители просто пили и болтали, другие молотили по клавишам в одиночку или целой компанией. Он занял свободный столик и подождал, пока к нему подойдет официант. Он показал на экран: — Я хотел бы научиться пользоваться этой штукой. — Легко, — ответил официант. — Сейчас подключу и позову кого-нибудь. Что будете пить? Через несколько минут появилась девушка. Она взяла себе стул и уселась рядом с ним. Она была худенькая, с длинными и прямыми светлыми волосами, в очках, востроносая. Но не уродина. Этакая мышка. — Вы ищете что-то конкретное? — спросила она. — Или просто хотите научиться пользоваться интернетом? — И то и другое. — Хорошо. Начнем с азов. Вот, то, что вы видите, — это монитор с клавиатурой. Прежде всего, нам надо подключиться к сети, получить доступ к интернету. Пока понятно? Он кивнул. Его немного раздражал ее снисходительный тон, но объясняла она действительно доходчиво. — Ну вот, мы подключились. Ничего сложного, как видите. Теперь следующий шаг: вам надо выбрать себе поисковик. Он посмотрел на нее, приподняв брови. Что-то она перешла на тарабарщину. — Ой, извините. Поисковик — это… Ну типа головки самонаведения у ракеты. Он прогоняет запрашиваемую информацию по сотням тысяч сайтов. Существуют разные поисковики, одни лучше, другие хуже. Лично я советую вам начать с гугла. На сегодня равных ему нет. Согласны? Он кивнул: — Ну давайте попробуем. Она кликнула мышкой на иконку, и на экране появилась новая картинка. — Предметом поиска может быть географический пункт, название книги, чье-нибудь имя, да все что угодно. Что ввести? Он чуть было не назвал фамилию журналистки, но в последний момент прикусил язык. Ну не идиот? Она почувствовала его сдержанность, но истолковала ее по-своему. — Ладно, для начала вобьем первое попавшееся имя. Ну, например, Жак Ширак. Она пробежала пальцами по клавиатуре и кликнула на «Поиск». Они немного подождали, и перед ними открылась электронная страница. — Вот и все, — сказала девушка. — Здесь первые пятнадцать результатов поиска. Если вы посмотрите в низ страницы, то увидите, что всего их сто сорок девять тысяч одна штука. Это означает, что поисковик нашел сто сорок девять тысяч одно упоминание этого имени в книгах, журнальных статьях, подписях под фотографиями и так далее. Но, конечно, это случай особый, обычно результатов бывает намного меньше. Вот, смотрите, что получится, если я введу свое имя. Она набрала «Диана Роджеро» и кликнула на «Поиск». Открылась новая страница. На ней была всего одна ссылка. — Теперь пойдем по ссылке, — сказала она. Взяла его за руку, положила ее на мышку и подвела к синей строчке. Экран побелел, а затем на нем начала проявляться фотография. Сначала размытая, потом все более четкая. На него с экрана глядела та же самая девушка, только без очков. Она широко улыбалась. Без очков она выглядела гораздо лучше. Он посмотрел на нее: — Хорошая фотография. — Я не всем ее показываю, — скромно улыбнувшись, ответила она. Он по-прежнему не сводил с нее глаз. Она кликнула мышкой, и фотография исчезла. Она поднялась: — Если что-нибудь не получится, позовите меня. — В котором часу вы кончаете работать? — спросил он. — В восемь. — Может быть, сходим куда-нибудь? Она не стала ломаться и сразу согласилась: — Почему бы и нет? Он предложил: — Буду ждать вас ровно в восемь у входа. Она кивнула и ушла. Он проводил ее взглядом. Худенькая, ему такие нравились. А не совершает ли он глупость, мелькнуло у него. Да черт возьми, почему же обязательно глупость? Он уже несколько месяцев не прикасался к женщине, и это начинало его тяготить, хотя он никогда не был помешан на сексе. Розелина отвратила его от женщин, от всех женщин сразу, но эта блондиночка совсем не похожа на Розелину. Сначала его задел ее тон всезнайки, но потом он почувствовал, что это его возбуждает. Ничего, пусть только останется с ним один на один в спальне, тогда быстро поймет, кто из них главный. Он не станет причинять ей сильную боль, так, разве что немножко, тем более что они это обожают. Он почувствовал, как у него твердеет член. Поднял глаза, перехватил направленный на него взгляд девушки, стоявшей над шеренгой компьютеров. Он поднял большой палец и принялся за работу.
Мириам перезвонила Изабель сразу же, как только вышла от детектива. Изабель сообщила, что решила оставить ребенка, и Мириам показалось, что небо у нее над головой сразу поголубело. Они проговорили минут десять, и Мириам пригласила девушку поужинать вместе. — С папой? — лукаво спросила Изабель. — Если хочешь, с папой. — Да нет, я пошутила. Без него лучше. У вас с ним сейчас какие-то терки, да? — Ничего подобного. — Ладно, тогда сегодня вечером? Мириам подумала, что придется отменить свидание с Реми. Ну и пусть. — Сегодня вечером. Приезжай ко мне, я приготовлю ужин. Дома уютнее, чем в ресторане. Чего бы тебе хотелось? — Увидеться с тобой, — сказала Иза, и у Мириам повлажнели глаза. Глава 30

Он неумело вбил в строку поиска название газеты, в которой работала Марион. У газеты был свой сайт. Он поднял глаза к блондиночке. Наверное, надо кликнуть на ссылку с сайтом? А, ладно, в конце концов, он же может просто попробовать. И совсем не обязательно ее вызывать. Он кликнул на ссылку, и открылась страница. Внимательно прочитав текст, он сообразил, что делать дальше, чтобы увидеть продолжение, не поместившееся на экран. Затем он перебрал разные рубрики и нашел статьи, написанные той же журналисткой. Некоторые из них он прочитал. Она довольно много писала про другие страны. Кому это может быть интересно, удивился он. Проблемы афганских женщин, например. Или тот факт, что из-за загрязнения окружающей среды эскимосы вынуждены покидать свои жилища. Тут он остановился, слегка раздосадованный. Так он ничего не найдет. Он кликнул на слово «Администрация» и получил список всех руководителей газеты. Его внимание привлекла еще одно слово, гласившее «Вход». А это что еще такое? Он кликнул, и на экране выскочило окошко с надписью: «Введите пароль». Он вбил наугад несколько цифр и щелкнул «Войти». Цифры тут же стерлись, и на экране появилась надпись: «Неправильный пароль. Попробуйте еще раз». У него мелькнула идея. Он вбил фамилию журналистки, щелкнул и немного подождал. Нет, не сработало. Ладно, придется бросить. Потыкав туда-сюда, он вернулся на главную страницу и снова погрузился в чтение статей, надеясь отыскать хоть какие-нибудь намеки на личность их автора. Впустую. Зато в одной из статей почему-то оказалась ссылка на сайт иностранного журнала «Ньюсуик» — он-то что здесь забыл? Он на всякий случай кликнул на ссылку, и открылась статья на английском языке с фотографией, изображающей небольшую квартиру. По-английски он не читал, но этого и не требовалось. Фото запечатлело молодую женщину, сидящую на диване со скрещенными ногами, с газетой в руке. Под снимком была подпись. Тоже на английском, но вполне понятная: French journalist Marion Delambre in her cosy Quartier-Saint-Paul appartment. ^[4] Квартал Сен-Поль. Он сверился с картой Парижа. Четвертый округ. Марэ. Ни названия улицы, ни номера дома не приводилось. Но это ерунда. Он их узнает. Он смотрел на фотографию, стараясь запомнить ее по всех подробностях. Сердце глухо билось в груди. Интернет. Надо же, какое открытие. Доступ к целому миру. Даже лучше. Доступ в частную жизнь каждого человека. Теперь он знал, как найдет третью женщину. Вот только разберется с журналисткой. И никто никогда его не вычислит. За диваном, на котором сидела эта самая Марион Деламбр, виднелось небольшое квадратное окно, а за ним — что-то вроде стеклянной ротонды. Квартира располагалась на пятом или шестом этаже, рядом с ротондой. Отыскать ее не составит труда, надо будет только подняться на крышу одного из самых высоких зданий квартала. В крайнем случае он разделит квартал на сектора и тщательно обследует каждый. Но он ее найдет. И она за все заплатит. Покидая кафе, он показал блондиночке сначала пять растопыренных пальцев, а затем еще три. Как ее зовут-то? А, Диана. Она улыбнулась и помахала ему рукой.
Он начал свой разведывательный рейд с улицы Риволи, готовый к долгому и методичному поиску. Никакого необычного скопления полицейских в районе он не заметил, но они, конечно, могли прятаться в подъезде ее дома, или в доме напротив, или еще где-нибудь. Ну и сидите там, придурки недоделанные. Ему спешить некуда. Времени у него полно. Сначала он найдет ротонду. Потом просмотрит земельный кадастр. Это же золотая жила — земельный кадастр. Там все указано. Главное, уметь читать план. И для этого совсем не обязательно иметь диплом архитектора. Он сумеет разобраться в расположении зданий. И будет знать этот квартал лучше, чем те, кто прожил здесь всю жизнь. Ровно в восемь он стоял у дверей интернет-кафе. Она вышла пару минут спустя и направилась к нему. В руках она держала мотоциклетный шлем. — Я видела у вас шлем, когда вы заходили, — объяснила она, — и одолжила такой же у подруги. — Блестящая идея. И часто у вас бывают такие озарения? Она улыбнулась, польщенная. — Куда мы поедем? — спросила она. — Садитесь. Она надела шлем и уселась позади него. Он тронул мотоцикл с места. Она не жеманилась и тесно прижалась к нему. Он не любил парижских ресторанов, в которых чувствовал себя неуютно, и повез ее к себе в пригород. Они остановились перед современной пиццерией с террасой, выходившей на Уазу, неподалеку от его дома. Спрыгивая с мотоцикла, она призналась ему, что обожает скорость, и ему хотелось ей верить. Действительно, она нисколько не мешала ему ехать, как будто слилась воедино с ним и машиной. Прирожденная мотоциклистка. — Брат часто возил меня на мотоцикле, когда мне было пятнадцать лет, — сказала она. — Но с тех пор я давно не каталась. Почти десять лет. Она вдруг погрустнела и передернула плечами, словно сбрасывая с них тяжкий груз. Когда они сели за столик, она спросила, как у него прошел первый опыт общения с интернетом, и он изобразил из себя прилежного студента. Потом она рассказала, что в последнее время работает в разных местах, замещая отсутствующих постоянных сотрудников. Он внимательно слушал ее, готовый уловить фальшивую ноту, поймать момент, когда ее истинная натура выдаст себя, но в ней и правда не было ни капли высокомерия. Казалось, она счастлива, что сидит с ним сейчас, — просто счастлива, без всяких задних мыслей. Потом она вдруг замолчала на середине фразы и после короткой паузы сказала: — А теперь расскажи о себе. Ты женат? Ему понравилось, как она перешла на ты. Очень естественно и ненатужно. — С чего ты взяла? У меня и кольца нет. — Кольцо тут ни при чем. Просто мне трудно поверить, что такого парня, как ты, еще никто не прибрал к рукам. — А если я женат, что это меняет? Она широко улыбнулась, поддернула свой слишком широкий рукав и отпила розового вина: — Для меня — ничего. Раз тебя это устраивает, то меня — тем более. Если она не смогла тебя удержать, это ее проблема. — Давно я не встречал такой девушки, как ты. А может, вообще никогда. — Спасибо, — сказала она. — Мне правда приятно это слышать. Она взяла его за руку, сжала ее и, глядя прямо ему в глаза, вдруг поцеловала кончики его пальцев: — Подозреваю, что к тебе мы поехать не можем. Ко мне тоже неудобно. Я живу с подружкой, и у нас всего одна комната. Но мы можем прогуляться по лесу. Найдем какую-нибудь полянку. Сейчас тепло. Я хочу всю ночь провести с тобой. — Съешь еще что-нибудь? — Нет. Он заплатил за обоих. Она попыталась внести свою долю, но он не позволил. Взял ее за руку, и они вышли из кафе. Ночь была тихой и звездной. Мотоцикл они оставили на улице и двинулись по дороге вдоль реки. Сначала им попадались другие пары, несколько семейств с детьми, но вскоре на дороге не осталось никого, кроме них. Давно уже он не чувствовал себя так хорошо. В ладу со всем миром. А все благодаря этой пигалице, приклеившейся к его бедру. Даже ненависть к Розелине и прочим бабам, задумавшим его погубить, почти растворилась в мягкой тишине вечера. — Вот тут нам будет хорошо, — сказала она и повлекла его к роще, темневшей на фоне ночного неба.
Мартен вернулся к себе выжатый как лимон. Пустой. Изабель дома не было. Она оставила ему записку, в которой сообщала, что ужинает у Мириам. Ровно в девять зазвонил мобильник. Психологиня. Лоретта. Он совсем про нее забыл. — Простите, Лоретта, — сказал он, не дав ей произнести ни слова. — У меня сегодня выдался жуткий день, и я с ног падаю от усталости. Был момент, когда думали, что он у нас в руках. Но след оказался ложным. — Это не Лоретта, а Марион, — сказала Марион. — А мне-то можно прийти? Или для меня ты тоже слишком устал? — Надеюсь, ты не из дома звонишь? — внезапно обеспокоившись, спросил он. — Из дома, но ты не волнуйся. Я вела себя осторожно. — Черт подери, ты что, не поняла, что тебе грозит смертельная опасность? И почему мне никто ничего не сообщил? — Прекрати орать, — ответила она. — Я ничем не рискую. Никто за мной не шел. Все-таки я не полная идиотка. — Запри дверь на ключ. Я сейчас буду. Волна адреналина смыла с него всякую усталость. Он врубил сирену и мигалку и выключил их, только затормозив в двухстах метрах от ее дома. По дороге успел позвонить в контору и отдать распоряжения. Машину он оставил на пешеходном переходе, въехав колесами на тротуар, и бегом помчался к дому, обшаривая окрестности взглядом: не прячется ли поблизости рыжеватый блондин-здоровяк на мотоцикле. Через несколько секунд он уже стучал в ее дверь. Она открыла сразу. — А если бы это оказался не я? — с порога налетел он на нее. — Я видела тебя в глазок, — возразила она. — И потом, откуда злоумышленник узнает код подъезда? — У последней жертвы подъезд тоже запирался на кодовый замок. Он подкараулил ее внизу лестницы и пустил ей в горло болт из арбалета. А потом выяснилось, что ночь накануне убийства он провел на крыше стоящего напротив здания. Марион повернулась к нему спиной и скрылась в маленькой гостиной. Там она уселась на диван, подобрав под себя ноги, — почти в той же позе, в какой ее запечатлел фотограф из «Ньюсуик». — Ну ладно, ладно, я сглупила, — призналась она. — Но я больше не могла торчать в деревне. И Сильвен начал действовать мне на нервы. Он до смерти перепугался. Кроме того… — Это доказывает, что он хотя бы осознает серьезность положения. Кроме того — что? — Ничего. С тобой сегодня трудно разговаривать. Он приблизился к небольшим окнам и стал вглядываться в сумерки. Его занимало одно: не сидит ли где-то поблизости убийца, готовясь нанести очередной удар. — Запасного выхода из подъезда, если я правильно помню, нет? — Нет. — Самым разумным для тебя было бы уехать и затаиться, пока мы его не поймаем. Ты, случайно, не планируешь репортаж из Тибета? Или еще откуда-нибудь вроде того? — Нет. — Значит, переберешься в отель. — И не подумаю, — отрезала она. — Терпеть не могу отели. Я и так в них полгода провожу. Кроме того, я не собираюсь из-за какого-то урода менять свой образ жизни. А вам советую просто сделать свою работу и поймать его! Мартен сел за небольшой письменный стол, заваленный книгами и бумагами. Усталость накатывала волнами, и лихорадочное возбуждение чередовалось с вялостью. Сказывались пропущенные тренировки в тренажерном зале. Под веком тоненько покалывало предвестие мигрени; скоро боль охватит лоб и перекинется на затылок. — Слушай, Марион, — сказал он, машинально потирая пальцем глаз. — Я не могу заставить тебя принять меры предосторожности. — Он поднялся. — В этом доме и вокруг сегодня ночью будут дежурить мои люди. Надеюсь, они проявят больше профессионализма, чем тот несчастный болван, который позволил отделать себя в больнице. Но если ты твердо решила покончить с собой, это твое право. Она недоверчиво смотрела, как он идет к двери. — Что ты делаешь? — закричала она, видя, как он поворачивает ключ в замке. Вскочила с дивана и бросилась к нему: — Ты же не собираешься оставить меня одну? — Собираюсь. Я вымотался. И я слишком стар, чтобы всю ночь нести стражу у тебя под дверью. Мои сотрудники справятся с этой задачей гораздо лучше. Она замахнулась, чтобы влепить ему пощечину. Он даже не пошевельнулся, чтобы ее остановить. Она спохватилась сама, уронила руку и разрыдалась. — Ну что я тебе сделала? — всхлипывала она. — Это ты из-за Сильвена, да? Если ты к нему ревнуешь, то это глупо. Сильвен — мой лучший друг, но между нами ничего нет. Я всегда езжу к нему, когда не знаю, что мне делать, мы просто разговариваем, вот и все. — Давай обсудим это как-нибудь в другой раз, — сказал Мартен. — Ты хочешь сказать, что между нами все кончено? — жалким голосом произнесла она. Даже зареванная, с покрасневшим носом, она была красива. — Не знаю, — честно ответил он. — Но что плохого я сделала? — Ничего. Дело не в этом. Я не хочу с тобой ссориться, но я и правда валюсь с ног. Мне надо по спать, иначе завтра я буду ни на что не годен. На обратном пути он все-таки позвонил психологу и принес ей свои извинения.
Несмотря на усталость, сон не шел. Он перебирал в уме все детали расследования, анализировал каждый пункт и задавался вопросом, все ли он сделал как надо и не упустил ли чего-то действительно важного. Да, кстати. Необходимо убедиться, что вторая жертва под надежной охраной. Позаботься он об этом раньше, они бы, наверное, уже арестовали преступника. Мартена мучил еще один вопрос, на данной стадии расследования, возможно, преждевременный, но он упорно лез в голову: почему убийца так ненавидит женщин? Точнее, женщин определенного типа, поправил себя Мартен. Любой психоаналитик ответил бы на него, даже не задумавшись: все дело в матери. Должно быть, его мать принадлежала именно к этому типу женщин. Возможно, он до сих пор жил с ней. С вездесущей, властной матерью. Или это случай подавленной гомосексуальности? Нет. Слишком очевидно. Он позвонил Лоретте. Она засмеялась, узнав его по голосу. — Нет, я еще не сплю, — отмела она его извинения. — Я редко ложусь раньше полуночи, а то и часу ночи. Надо было вам все-таки приехать. Он поделился с ней своими догадками. — Понимаю, — ответила она. — Деспотическая мать, формирующая у сына комплекс кастрации, — это первое, что приходит в голову. Но я бы не стала так уж слепо верить в стереотипы, потому что есть риск сбиться с пути и устремиться по ложному следу. В его случае вполне вероятно наличие другой женщины, отравившей ему существование, например тещи. Или вообще не родственницы. Но в одном вы правы. Женщина здесь присутствует. — Женщина, которой он мстит в символической форме, убивая других, похожих на нее? — Д-да, — произнесла она с не укрывшейся от него неуверенностью. — Но вы в этом сомневаетесь. — Сама не знаю. Если бы речь шла о матери или о ком-то, кто олицетворяет для него мать и от кого он хочет избавиться… Понимаете, тогда в этих убийствах четко прослеживались бы эмоциональные и сексуальные подтексты. Но до сих пор на них не было ни намека. — Он уносит с места преступления принадлежащие им вещи. — Спортивную сумку. Дамскую сумочку. Не очень-то тянет на сексуальные символы. Он даже не прикасается к жертвам. Знаете, что меня поразило? Он ведь назначил второй жертве свидание. Так что ему мешало завести ее в укромный угол и там делать с ней все что заблагорассудится? Но нет. Он до самого конца старался не попадаться ей на глаза. В этих убийствах слишком много холодной рассудочности. Если отвлечься от выбора оружия, то он действует едва ли не как наемный киллер. Киллер. Надо же. Сам он ни за что не додумался бы. Хотя… — А эпизод в больнице? Образец безрассудства. — Это правда. Но я бы сказала, что его акция в больнице была направлена не столько против жертвы, сколько против полиции. Ему во что бы то ни стало нужно доказать, что он сильнее вас. Мартен подумал об угрозе, нависшей над Марион. Убийца ступил на тропу мести. Может быть, теперь он откажется от первоначального замысла и переключится на новую цель, для них гораздо более ясную? Он задал этот вопрос психологу. — Нет, — решительно ответила она. — Напротив. Я уверена, что он продолжит серию убийств. Он должен продемонстрировать, что вы против него бессильны. — Звучит неутешительно, — вздохнул Мартен, — но лучше такая определенность, чем никакой. Спасибо. Они обменялись еще парой фраз и простились. Мартен улегся в постель и услышал, как в замке поворачивается ключ. Изабель. Она на цыпочках прошла по коридору, открыла дверь на кухню. Хлопнула дверца холодильника. Неужели после ужина у Мириам она вернулась домой голодной? Вдруг он вспомнил свою первую жену. Во время беременности она постоянно хотела есть. Шаги переместились из кухни в ванную. Изабель приняла душ и ушла к себе в комнату. У Изабель будет ребенок. А он станет дедом. Они вполне могут поселиться у него, места хватит. Переделать кабинет в спальню, всего-то и делов. Все равно он им практически не пользуется. Он засмеялся в темноте. Наверняка у нее на этот счет собственные планы. Она приняла смелое решение, в результате чего ей придется зажить совершенно другой, взрослой жизнью со всеми ее обязанностями, компромиссами и ответственностью. Ничего общего с рационально мыслящей, честолюбивой, всегда себе на уме Марион. Такие, как она, не рожают по залету. Вдруг он вздрогнул. Зачем ей понадобилось тратить два дня отпуска на посещение старого друга? Если этот парень не ее любовник, — во что он готов был поверить, — о чем она с ним советовалась? О боже, охнул он. Господи боже. Ей тридцать два года. Самый опасный возраст. Он сел на кровати и зажег свет. Протянул руку к телефону, но тут же отдернул ее. Что она сказала? «С тобой сегодня трудно разговаривать». Она собиралась сообщить ему нечто важное, но он, погруженный в мысли об убийце, ее не слушал, и она отказалась от своего намерения. А потом они поссорились, и она влепила ему пощечину. И расплакалась. Раньше он никогда не видел, чтобы она плакала. Она смотрела на него глазами ребенка, не понимающего, за что его наказывают: «Что плохого я тебе сделала?» Такое поведение совсем не в ее привычках. Она изменилась. Он больше не мог спокойно лежать. Он должен узнать, что случилось. Он оделся и вышел, заперев за собой дверь на два оборота. Десять минут спустя он уже стоял у подъезда Марион. Слегка махнул рукой несущим дежурство коллегам. О его романе с Марион станет известно на работе, но в настоящий момент это волновало его меньше всего. Он поднялся по лестнице, перешагивая через две ступеньки, и позвонил в дверь, постаравшись встать так, чтобы свет лампы из коридора падал на его лицо. За дверью послышалось шарканье шагов. Заскрежетал ключ в замке, и дверь открылась. Глаза у нее покраснели и опухли. — Чего тебе? — спросила она. — Ты беременна? — Кто тебе сказал? Он мягко отстранил ее, вошел в квартиру и запер за собой дверь. — Никто. Но ты забываешь, что я сыщик. Моя работа — все знать. — А если это правда? Если я в самом деле беременна? — Марион! Просто скажи: да или нет. — Я же не нарочно, ты знаешь. Я не собиралась тебе навязываться. Я терпеть не могу женщин, которые рожают, не советуясь с отцом ребенка, как будто его вообще не существует… — Давай сразу проясним одну вещь. Я не буду нянчиться с ним, пока ты летаешь на другой конец света брать у кого-нибудь интервью. Это исключено. — Подожди. Ты хочешь сказать, что я тебе нужна? Я и мой ребенок? — Наш ребенок. Она улыбнулась сквозь слезы: — Я попрошу маму. Она поможет. — Еще не хватало. Я хочу жить не с твоей мамой, а с тобой. Она сначала побледнела, потом покраснела, наконец бессильно повисла на нем. — Это правда? — прошептала она ему в шею. — Ты действительно хочешь, чтобы мы стали жить вместе все втроем? — Да. Что я несу, подумал он и крепче прижал ее к себе. Моя первая жена умерла. Вторая ушла, потому что больше не могла меня выносить. Должно быть, я схожу с ума. Это же чистый мазохизм. Значит, через восемь-девять месяцев я стану не только дедом, но и отцом. Неужели мне правда хочется жить с Марион и воспитывать нашего ребенка? Да, хочется. Его окатило теплой волной. Когда в нем созрело это решение? Он уже не помнил. Но некий тоненький голосок, вещавший откуда-то из глубины его сознания, чуть слышно шепнул ему, что он, возможно, реагировал бы на это событие совсем иначе, не сообщи ему Мириам, что выходит замуж. Глава 31

Дата добавления: 2014-10-17