Права и субъективных прав 4 страница

Как уже указывалось выше, английское право также не знает понятия учреждения. Оно довольствуется поня­тием корпорации и понятием trustee, т. е. доверенного упра­вления чужим имуществом. Trustee — это те, кому имуще­ство передается in trust, т. е. в доверенное управление; trustees становятся формальными собственниками этого имущества (trust property), но управляют им исключи­тельно в интересах другого лица, подлинного собственника, именуемого бенефициантом. На правах доверительной соб­ственности осуществляется управление имуществом, пред­назначенным для благотворительных или культурных це­лей, т. е. институт trustee заменяет собой учреждение. По общему правилу trustees не приобретают прав юридиче­ского¹ лица. Для того чтобы принять форму юридического

¹ Суворов, указ, соч., стр. 45; см. также Л. Л. Герваген, Развитие учения о юридическом лице, СПБ, 1888, стр. 18—24.

² Planiol, Traité élémentaire de droit civil, t. I, 1937, p, 1061; см. также Saleilles, указ, соч., p. 117, 128—131.

лица, о«и должны быть организованы в форме корпорации '.

Из вышесказанного вытекает, что учреждение выросло из корпорации, что субстратом и учреждения и кор­порации являются люди. И корпорация и учреждение — общественные образования, охватываемые единым поня­тием юридического лица.

В отличие от физического лица необходимой предпо­сылкой (или условием (возникновения юридического лица является сознательная волевая деятельность людей — орга­нов государственной власти, определенной группы или, наконец, одного физического дееспособного лица. Те юридические отношения, которые связывают определенный или неопределенный круг лиц при наличии поставленной ими «ли перед «ими единой щели, общих интересов, (вызы­вающих одинаковое поведение, а стало быть, одинаковые права и обязанности, обособляясь от физических субъектов этих отношений, приобретают новое качество: участником правоотношения является новый субъект права — юриди­ческое лицо. Юридическое лицо является носителем новых субъективных прав, отличных от субъективных орав людей, создавших организацию.

Процесс образования и деятельности юридического лица невозможен вне государственной воли в той или иной форме ее проявления. Но этот процесс немыслим и вне проявления воли определенной группы людей или даже воли одного че­ловека. В этом и заключается отличие юридического лица от общественного класса, как и от всякой иной, независимо от воли людей объективно сложившейся однородной чело­веческой группы, члены которой занимают одинаковую позицию в общественном разделении труда или в иных от­правлениях общественной жизни.

Конечно, юридическое лицо не есть телеологический продукт деятельности людей. Право, субъект права, в част-

¹ О доверенном управлении по англо-американскому праву см. А. В. Венедиктов, Правовая природа государственных предприя­тий, стр. 90—96 и Jenks, The Book of english law, fourth, revised, edition, p. 379. Английское право признает и так называемую едино­личную корпорацию (corporation sole), состоящую не из группы едино­временных членов, но из последовательно сменяющих друг друга едино­личных членов, из которых в каждую данную минуту существует только один; например, каждый епархиальный епископ и каждый насто­ятель прихода представляет единоличную корпорацию (см. § 17 Свода английского гражданского права, под ред. Э. Дженкса, перевод Л. А. Лунца, стр. 22, и Jenks, указ, соч., Юриздат, М., 1940, р. 146—147).

ности юридическое лицо, — это социальная реальность, не­обходимый продукт развития общества. Но история делается живыми людьми, жизнь общества немыслима вне воли людей. Вне волевой деятельности немыслимо и право. Та цель, для достижения которой объединяется группа людей или которая ставится перед «ими государством и поэтому обособляется от других целей, (Продиктована общественны­ми условиями и поэтому общественно необходима. Но дости­жение этой цели требует соответствующих волевых усилий людей, их интересы, предопределенные (классовым инте­ресом, общностью условий производства и т. д., должны быть осознаны. Цель, будучи объективно обусловлена, в со­знания людей, которые хотят ее достичь, выступает в каче­стве фактора, определяющего их деятельность. Поэтому не только воля данной группы людей или отдельного человека определяет цель юридического лица, но и сама цель, по­скольку она возникла, определяет и направляет деятель­ность этой воли.

Выше было отмечено, что правила поведения, установленные для членов данного общества, являются не сум­мой и не равнодействующей воль одинаково и с одинаковой степенью сознательности болящих индивидов. В действи­тельности (эти правила поведения—результат объектив­ного осознания общих интересов класса его передовыми представителями. G точки зрения механизма образования норм они — продукт психологической волевой деятельно­сти этих представителей. Поэтому юридические нормы обязывают индивида к тому поведению, (которое объективно обеспечивает господство данного класса, хотя с точки 'Зре­ния отдельного члена этого класса, субъективно, его устре­мления и интересы требуют иного поведения.

Нет необходимости доказывать, что сказанное выше справедливо вдвойне по отношению к членам подавляемого класса. Поскольку интересы господствующего класса отождествляются с интересами всего общества, постольку поведение, предписываемое и дозволяемое члену подчинен­ного класса, с точки зрения юриста имеет то же содержа­ние, что и поведение, предписываемое и дозволяемое про­чим гражданам. Однако, как известно, в (буржуазном об­ществе объем действительных субъективных прав трудя­щегося уже объема субъективных прав буржуа. Объек­тивно представленная субъекту юридическая власть для рабочего есть только юридическая возможность, превра-

щаемая в действительность лишь в той мере, в какой это позволяют интересы (господствующего класса, соотношение классовых сил, существующие условия производства и вос­производства материальной жизни.

Оказанное выше mutatis mutandis относится и к юриди­ческому лицу. Далеко не все члены соединения лиц, именуемого корпорацией, в одинаковой мере осознают и пре-дусматривают цель, для достижения которой создается корпорация и вытекающие из этой цели последствия. Лицо, становящееся акционером путем покупки акции, зачастую преследует только одну цель — оно желает вложить в 'цен­ную бумагу свои сбережения; (нередко с уставом и зада­чами акционерного общества новоиспеченный акционер не •знаком, хотя с момента покупки акции он становится чле­ном общества и формально имеет все те права и несет все те обязанности, которые предусмотрены уставом. Чем шире круг лиц, вовлекаемых в корпорацию, чем текучее их со­став, тем слабее становятся связи между членом ее и кор­порацией в целом, тем сильнее обособляется данное обще­ственное образование в качестве особого субъекта права; тем скорее единство поведения данного, все расширяюще­гося и сменяющегося круга лиц, объективируется как сфера субъективных прав постоянного и неизменяемого по своим специальным целям и задачам целого. Однажды образо­вавшееся единство имеет свою логику развития, свое само­стоятельное движение, свое самостоятельное существова­ние. Чем уже круг лиц, составляющих корпорацию, тем сильнее связи между ними и целым, тем яснее те движущие силы, которые создают феномен юридического лица. Тем легче в этих случаях государству отказать в признании правосубъектности за данным соединением лиц.

И все же слагаемые корпорации — люди являются ее членам». Права и обязанности членов корпорации по отношению к ней и друг к другу с юридической точки зрения определяются не посторонней по отношению к ним волей, но их действительной или (предполагаемой волей. Поэтому имеются основания признать именно корпорацию как соединение лиц, образующее по изложенным выше причинам юридическую личность, собственником корпоративного имущества.

Инициатива создания общественного образования, ко­торое смогло бы обеспечить достижение постоянно дей­ствующей общеполезной цели, затрагивающей интересы

неопределенного круга лиц, может принадлежать государ­ству в целом, группе физических лиц или одному лицу. Если призванная к жизни в результате этой инициативы организация те может изменить поставленную цель и упо­требить имущество иным, чем предуказано учредителем, образом,—возникает учреждение. Частные учреждения в буржуазном государстве (Stiftungen, fondations), создавае­мые законодательной волей или в силу пожертвования, по общему правилу выполняют функции, в осуществлении ко­торых заинтересовано государство в целом как организа­ция господствующего класса. Деятельность учреждения по призрению бедных, больницы, школы и т. д. перерастает индивидуальную или коллективную волю лица или лиц, учредивших эти организации. Не случайно поэтому в боль­шинстве буржуазных государств учреждения приобретают правоспособность в разрешительном порядке.

Лишь Швейцарский гражданский кодекс допустил сво­бодное образование частных учреждений. Контроль, осу­ществляемый государством над деятельностью учрежде­ний, по мнению буржуазных ученых, находит свое объяс­нение в том, что государство опасается сосредоточения имуществ «мертвой руки» и отставания деятельности учрежде­ния, определяемой раз навсегда застывшей волей учреди­теля, от изменившейся социальной обстановки '.

Во Франции, например, еще в XVIII в., в 1749 г., был из­дан эдикт, направленный против сосредоточения имуществ в распоряжении «мертвой руки», т. е. против сосредоточения в учреждениях иммобильного, находящегося вне оборота имущества. Было разрешено предоставлять имущество для общеполезной цели только уже существующему учрежде­нию. Но и в этом случае предоставление имущества путем завещательного акта было исключено. Более того, требо­валось специальное разрешение (lettre patente) в качестве необходимого условия приобретения имущества уже суще­ствующим учреждением. Новый режим распространил этот принцип и на прочее имущество. В силу ст. 910 Француз­ского гражданского кодекса «распоряжения между живыми или завещательные распоряжения, сделанные в пользу приютов, в пользу бедных какой-либо коммуны или в пользу учреждений, представляющих общественную пользу, могут

¹ См. например, M i с h o u d, La théaris de la personnalité morale. t. I, p. 210—211; Sale il les, p. 232—233.

получить действие лишь поскольку они будут утверждены декретом президента республики». Завещательные пожерт­вования недвижимостей независимо от целей, которые пре­следовал завещатель, были запрещены. Французский закон об ассоциациях 1901 г. воспринял принципы эдикта 1749 г.¹ Эти данные, о методах государственного регулирования деятельности учреждений во Франции показывают, на­сколько ревниво государство относится к тому, в какой форме и для каких целей создано данное учреждение. Деятельность учреждения должна быть согласована с обще­государственными интересами и допускается лишь в той мере, ib какой она восполняет осуществление функций, ле­жащих на самом государстве. Это понимают и буржуазные ученые. По словам Салейля, воля учредителя — индиви­дуальна, но цель, на достижение которой направлена эта воля, социальна. Создание учреждения означает выход за пределы индивидуального интереса. Любопытен ход рас­суждения Салейля, который привел его к этому заключе­нию. Если бы признать, рассуждает Салейль, что благотво­рительность должна быть уделом всех и что для выполне­ния этой и других общеполезных функций необходима ассо­циация, то каждый гражданин должен был бы сделаться членом бесконечного количества ассоциаций, преследующих цели призрения бедных, распространения образования среди населения, лечебные цели, научные цели и т. д. Конечно, все граждане путем уплаты налогов становятся участни­ками строительства школ, больниц и т. п., а также расхо­дов, связанных с деятельностью этих учреждений.

Но этого недостаточно. Справедливо возложить часть бремени и на богатых, а для этого существует лишь один

¹ Деятельность благотворительных учреждений абсолютной монархии еще в XVIII в. подверглась сокрушительной критике со стороны физиократа Тюрго. Тюрго считал эти учреждения вредными, во-первых, потому, что бедность они не могут уничтожить; вместо того, чтобы заставить бедняков работать, они лишь порождают паразитизм, во-вторых, потому, что они отстают от жизни, последняя требует изме­нения цели, между тем как эта цель не может быть изменена — учреж­дение окостеневает; в-третьих, потому, что отсутствует орган, который мог бы регулировать расходование имущества учреждения в меру его социальной полезности. В качестве идеолога стремящейся к власти буржуа­зии Тюрго противопоставляет учреждению свободную ассоциацию инди­видов, объединение частных лиц, идущих в ногу с требованиями жизни, свободно творящих и выражающих свою волю в ассоциации. См. Sa Ici lies, p. 248 — 266.

путь — образование соответствующего учреждения. Далее Салейль защищает необходимость государственного конт­роля «ад деятельностью учреждения. Контроль, осущест­вляемый государством, должен исправить несовершенную организацию учреждения и приспособить ее, равно как и самую деятельность учреждения, к требованиям жизни. В качестве образца, достойного подражания, может быть взята система регулирования деятельности учреждения в Англии, где благодаря институту commissioners of charités допускается изменение цели и устройства учреждения. На­конец, учреждение, потерявшее свое значение, по мнению Салейля, может быть государством упразднено '.

Те же мысли развивает и Суворов. Лишь государство, давая санкцию на создание учреждения, (призывает его (институт или заведение — по терминологии Суворова) к
жизни. Устав заведения поддерживается не волей учреди­теля, но волей (государства. Этим объясняется характер правомочий администраторов заведения: это — правомочия
общественные, а не гражданско-правовые. Государство, признавая учреждение, принимает на себя известные га­рантии постоянного достижения поставленной учредителем
цели².

По мнению Салейля, учреждение — это дань, которая уплачивается обществу богачом за то, что оно позволило ему сделаться богатым. Государство, утверждает Салейль, заботится лишь о самом необходимом и неотложном. Все остальное предоставлено благородной и разумной инициа­тиве частных лиц ³.

Функции, осуществление которых является необходимым условием сохранения и поддержания развитого буржуаз­ного общества (функции воспитательные, лечебные, функ­ции по призрению бедных и т. д.), выполняются не только государством, но и отдельными частными лицами или их объединениями. Кроме того, эти функции децентрализуются государством, возлагаются на исторически сложившиеся или созданные самим государством общественные образо­вания (например, местные самоуправления — коммуны, му­ниципалитеты, земства и т. д.), которые поэтому также ста­новятся учреждениями, хотя в своем первоначальном виде

¹ Sa lei lies, р. 272—282.

² Суворов, стр. 161—163.

³ Saleilles, p. 41.

они могут выступать и выступают в качестве ассоциаций. "По правильному замечанию Суворова, закон имеет для го­родской общины то же значение, что и учредительный акт для администраторов учреждений. Городовое положение не делает, однако, излишней волю городских администраторов, управляющих городским хозяйством.

Административно-территориальные образования в со­временном буржуазном государстве лишь с большой натяж­кой можно считать корпорациями. Хотя при выборности органов местного самоуправления в (буржуазно-демокра­тическом государстве конституирующим элементом его деятельности является воля избирателей, однако самоупра­вляющаяся единица отнюдь не является продуктом воли только избирателей. Она объединяет и обслуживает своей деятельностью не только избирателей, но и всех лиц, жи­вущих на данной территории, включая и недееспособных.

Неопределенность круга лиц, обслуживаемых муници­палитетом, превращает самоуправляющуюся единицу в учреждение с корпоративным устройством. Точнее говоря, самоуправляющаяся единица с точки зрения характери­стики ее юридической личности есть то переходное от кор­порации к учреждению общественное образование, которое, как в фокусе, отражает в себе и корпоративные и институтные черты, что еще раз подтверждает принципиальное единство обоих видов юридических лиц.

Итак, в основе деятельности учреждения лежит не только воля учредителя и администраторов, реализующих эту волю, но и государственная воля, ибо в конечном счете интересы дестинатаров обеспечиваются учреждением в той мере, в какой они не противоречат общегосударственным интересам. Конечно, при отсутствии пользователей стано­вится бесполезным существование учреждения. Но точно так же отпадает необходимость и в государственном учре­ждении в связи с тем, что потребности, для удовлетворения которых оно было образовано, отпали. Но подобно тому, как за государственным учреждением стоит господствую­щий класс, организованный в государство, а не те или иные граждане, обслуживаемые учреждением, за частным учреждением стоят не конкретные пользователи, а бур­жуазное общество в целом.

Это обстоятельство необходимо иметь в виду при ре­шении вопроса о том, кто же стоит за учреждением как соб­ственником имущества, находящегося в управлении адми-

нистраторов. С точки зрения некоторых буржуазных иссле­дователей учреждение — это обширная анонимная ассоциа­ция с неопределенным кругом лиц. Эти исследователи вклю­чают только администраторов и пользователей в коллектив, который, будучи признан государством юридической лич­ностью, является собственником имущества учреждения. С точки зрения других само учреждение становится модаль­ностью этого имущества, предназначенного для определен­ной цели; воля учредителя продолжает пребывать в учре­ждении. Наконец, третьи склоняются к тому, что формаль­ными собственниками указанного имущества следует приз­нать администраторов учреждения '.

Необходимо прежде всего решительно отвергнуть тео­рию, считающую, что имущество учреждения принадлежит цели. Неправильность этой точки зрения очевидна. Имущество не может принадлежать целям, которыми пред­определяется человеческая деятельность. Цель не может быть собственником, им могут быть только отдельные люди или общественные образования, за которыми стоят те же люди.

Но тогда нельзя ли считать собственником имущества администрацию учреждения, исходя из того, что именно она распоряжается этим имуществом, управляет им? Однако при ближайшем рассмотрении и эта точка зрения должна быть отвергнута. Администраторы обязаны употребить иму­щество в соответствии с целью. Доверенное управление не создает права собственности администрации на имущество учреждения. Право собственности — это право присвоения вещи своей властью и в своем интересе. Оно предполагает, отношение лица к вещи, как к своей ². Таким правом адми­нистрация учреждения не обладает. Конструкция довери­тельной собственности удобна для практических целей, по-

1 На этой позиции, например, стоит Серман —см. Суворов, стр. 190—193.

²См. отчет о докладе А. В. Венедиктова на тему «Государ­ственная социалистическая собственность и органы управления ею», помещенный в журн. «Советское государство и право» за 1941 г., №. 4, стр. 136, 139, ст. А. В. Венедиктова, Право госу­дарственной социалистической собственности в сб. «Вопросы граждан­ского права», М., изд. Академии наук СССР, 1945, стр. 76—77 и мою статью Вопросы собственности в рукописи Маркса «Формы, предше­ствующие капиталистическому способу производства», «Советское го­сударство и право», 1940, № 11, стр. 39.

скольку администрация выступает в роли собственника для третьих лиц, но сущности явления она не вскрывает.

Не может (быть признана правильной и теория должно­стного имущества Гельдера и Биндера, хотя в ней есть доля истины. Эти два автора при всем остроумии их конструк-ции также не дают ответа «а вопрос о том, кто же является собственником должностного имущества. 'Компетенция администраторов, но мнению обоих названных авторов, является должностной, потому что права и обязанности, им принадлежащие, суть должностные права и обязанности, употребляемые не в их интересах, а в интересах обслужи­ваемых администраторами людей '. Биндер расходится с Гельдером только в вопросе о юридической природе аль­труистических ферейнов. Гельдер считает эти ферейны учреждениями и имущество, находящееся в управлении органов ферейна, должностным имуществом. Биндер же полагает, что альтруистические ферейны продолжают оста­ваться союзами лиц со всеми вытекающими отсюда послед­ствиями в отношении правовой судьбы имущества ².

Конструкция должностного имущества, на первый взгляд весьма близкая к раз-витым озыше взглядам на учреждение, как на такое общественное образование, которое воспол­няет деятельность государства в социально-культурной об­ласти, все же не является решением проблемы. Как пра­вильно отметил А. В. Венедиктов, «...для марксистской тео­рии права неприемлемы... попытки отдельных буржуазных ученых раскрыть «сущность» юридического лица путем полного отрыва проблемы управления имуществом юриди­ческого лица от проблемы права собственности на него. Мы имеем в виду теории, признающие подлинным субъек­том права в юридическом лице его администраторов ³.

Но, может быть, более приемлемой является теория, изображающая учреждение корпорацией с неопределенным составом членов и приписывающая этому объединению живых людей как единому целому право собственности на имущество корпорации?

¹ Holder, указ, соч., S. 261, 305 и др.; Binder, указ, соч., S. 132.

² Binder, S. 134—135.

³ A.B. Венедиктов, Государственные юридические лица в СССР, «Советское государство и право», 1940, № 10, стр. 70.

Эта теория имеет то достоинство, что она исходит из подлинного субстрата всех общественных образований — живых людей и, как это видно из приведенных выше дан­ных о развитии понятия учреждения, правильнее, чем ос­тальные теории, отображает факты исторической действи­тельности. Однако я корпоративная теория учреждения не может быть принята. Ошибка, допускаемая этой теорией, заключается в том, что неопределенный круг дестинатаров (например, посетителей музея или пациентов больницы) превращается ею в членов корпорации. Между тем, что уже было отмечено выше, понятие членства, в какой-то мере предполагающее изъявление воли лица, связывающего себя с целым членскими правами и обязанностями, непри­менимо к отношениям, складывающимся между пользова­телем и учреждением. Еще труднее обосновать корпора­тивную природу учреждения, преследующую задачу разви­тия науки, оперного искусства и т. д., т. е. непосредственно не предусматривающего какого-либо круга пользователей.

Наконец, — и это едва ли не самое существенное воз­ражение по адресу корпоративной концепции учреждения— эта концепция пытается растворить понятие учреждения в понятии корпорации и тем самым свести к чисто количест­венным изменениям качественно новое явление.

Понятие учреждения выражает более высокую ступень развития юридической личности общественного образова­ния. Если деятельность органов корпорации первоначально определяется действительной или предполагаемой волей ее членов, то деятельность руководителей учреждения, по­лучив первоначальный толчок от воли учредителя, в даль­нейшем определяется общественными потребностями, в конечном счете волей государства. Так называемые аль­труистические корпорации по содержанию своей деятель­ности ближе к учреждениям, чем к корпорациям, пресле­дующим цели извлечения прибыли. Однако с точки зре­ния способа и формы механизма волеобразования альтруи­стическая корпорация принципиально находится в том же положении, что и торговое товарищество, являющееся юридическим лицом. Она есть результат объединения лиц, и от воли лиц, объединившихся в ней, зависит ее дальней­шее существование.

Иначе протекает деятельность учреждения. Первона­чальная воля учредителя, которого возможно уже нет в живых, становится социальным фактом. Учреждение не мо-

жет быть прекращено по воле администраторов. Основа­ниями прекращения учреждения, коль скоро его существо­вание санкционировано государством в силу ли особого правительственного акта или в силу закона, допускающего свободное образование учреждения (по швейцарскому праву), являются только либо израсходование тех средств, которые составляют материальную базу деятельности уч­реждения, либо уклонение его от предначертанной основа­телем и одобренной государством цели его существования. В основе деятельности учреждения лежит обеспечение социально-культурных интересов буржуазного общества. Однако имущество учреждения не включается в состав казны — оно не является государственной собственностью, это собственность учреждения, как такового.

Учреждение — это своеобразный орган буржуазного общества, но это еще не государственный орган. В против­ном случае оно перестало бы считаться юридическим соб­ственником (находящегося в его управлении»имущества и последнее превратилось бы в имущество казны.

Учреждение выросло из корпорации; в процессе своего развития оно переросло.корпоративную форму. Для эпохи буржуазного индивидуализма характерно отрицательное отношение к учреждению. Объясняется это тем, что оно (имущество «мертвой руки») использовалось феодальны­ми элементами вразрез с интересами развивающегося ка­питализма. Но коль скоро буржуазное общество допустило под контролем своего государства организованные по воле частных лиц общественные образования, предназначен­ные для удовлетворения общественных потребностей, со­держание этой деятельности приняло публично-правовой характер. Выделение учредителем всего или части своего имущества для какой-либо общеполезной цели коренным образом изменяет юридическую судьбу этого имущества. Однако имущество не передается государству, как тако­вому, или его органу (имеют место и такие случаи, но не о них идет речь), а поступает в.непосредственное управле­ние, во владение, пользование и распоряжение специально для этой цели созданной юридической личности, субстра­том коей является не только определенным образом организованный, постоянно функционирующий коллектив людей — администраторов и служащих, но и все те, кого обслуживает учреждение. (Конечно, необходимо различать администраторов и пользователей. Администраторы, яв-

ляющиеся органом учреждения, исполняют волю учреди­теля. Как уже неоднократно подчеркивалось, эта воля кор­ректируется и преобразовывается в процессе деятельности учреждения. Пользователи не являются ни творцами, ли исполнителями этой воли. Учреждение не является корпо­рацией с неопределенным кругом лиц. Но воля учредителя реализуется, а деятельность администраторов возможна лишь в том случае, если те лица, для обслуживания кото­рых учреждение создано, пользуются его услугами и тем самым обеспечивают достижение цели, поставленной учредителем. В итоге возникает организация. Единство по­ведения этого коллектива, обусловленное волей учреди­теля, санкционированной и одобренной государственной волей, и создает особую юридическую личность — учреж­дение. А так как в условиях буржуазного общества субъек­том права собственности могут быть либо физические лица, либо организованные их объединения, либо государство в целом (казна), причем во всех этих случаях речь идет о различных модификациях права частной собственности, необходимо признать собственником имущества, предна­значенного для удовлетворения общественно-полезной цели, именно учреждение, как таковое, т. е. новую юриди­ческую личность, которая возникла в результате охаракте­ризованного выше процесса общественного развития. Уч­реждение (фундация) переросло форму корпорации, но не доросло до государственного органа.

«Истинным» собственником имущества учреждения яв­ляется само учреждение, так же как «истинным» собствен­ником имущества корпорации является корпорация. При­надлежащее администраторам, как органу учреждения, право распоряжения имуществом — это не право распоря­жения, принадлежащее собственнику, а право управления имуществом, принадлежащее органу юридического лица. Конечно, действия органа и в данном случае — это дей­ствия юридического лица.

С точки зрения характера и значения своей деятельно­сти не только в теории, но и в законодательстве юридиче­ские лица буржуазного права делятся на: а) публичные и б) частные. Публичными юридическими лицами признаются государство, административно-территориальные образова­ния, некоторые государственные учреждения и так назы-

ваемые публично-правовые корпорации (например, адвока­тура). Частными юридическими лицами называют все иные общественные образования — корпорации и учреждения; деятельность которых не поднята до уровня деятельности, имеющей общегосударственное, публично-правовое значе­ние.

Деление юридических лиц «а (публичные и частные с точки зрения гражданско-правовых последствий яв­ляется бесплодным. Понятие юридического лица имеет тео­ретическую и практическую ценность только как граждан­ско-правовое понятие. Нет необходимости подробно обосно­вывать это утверждение, поскольку соответствующую ра­боту в этом направлении уже выполнил А. В. Венедиктов ¹. Для того чтобы не возвращаться более к этому вопросу, уместно добавить лишь следующее,

С точки зрения гражданско-правовой характеристики юридического лица как субъекта имущественных прав и обязанностей наименование его публичным или частным не имеет значения. В тех случаях, когда государство и пуб­личные установления выступают в качестве субъектов иму­щественных прав и обязанностей, они действуют как юри­дические лица гражданского права. Характерно, что бур­жуазные ученые, защищающие деление юридических лиц «а публичные и частные, не находят убедительных до­водов для обоснования полезности и необходимости этого деления с точки зрения (Гражданского права. Так, напри­мер, Мишу, затративший много усилий для того, чтобы до­казать правомерность указанного выше деления, в конечном счете пришел к выводу, что точных критериев отгра­ничения публичных юридических лиц от частных нет. Су­ществует столько промежуточных образований между этими двумя видами, признает Мишу, что и французская и немецкая доктрины до сих пор не выработали по этому во­просу какой-либо определенной точки зрения.

Дата добавления: 2014-10-22