Шестая лекция

Конец последней лекции был, в противоположность христианскомусупранатурализму, оправданием и обоснованием точки зрения естественнойрелигии, а именно той точки зрения, что определенный и ограниченный человекпочитает только определенную и ограниченную природу - горы, реки, деревья,животных и растения своей страны. Как самую парадоксальную часть этогокульта я сделал культ животных предметом следующего параграфа и оправдал еготем, что животные - существа, человеку необходимые, без которых он не можетобойтись, что от них зависит его человеческое существование, что только приих помощи он поднялся на высоту культуры, что человек, однако, почитаетбогом то, от чего зависит его существование, что поэтому в предмете своегопочитания, а стало быть, и в животных он выявляет лишь ту ценность, которуюон придает себе и своей жизни. Много спорили о том, были ли и в каком смысле и на каком основанииживотные предметом религиозного почитания. Что касается первого вопроса,самого факта почитания животных, то речь о нем заходила главным образом прирассмотрении религии древних египтян, и на этот вопрос отвечали как "да",так и "нет". Но если мы прочтем, что нам новейшие путешественникирассказывают как очевидцы, то нам не покажется невероятным, что древниеегиптяне, если против этого нет каких-либо особых противопоказаний, так жеточно почитали или по крайней мере могли почитать животных, как почитали ихеще недавно или почитают даже сейчас народы в Азии, Африке, Америке. Так,например, по словам Марциуса в его "Правовом состоянии первоначальныхобитателей Бразилии", ламы почитаются священными многими перуанцами, другиеже молятся маисовому растению. Так, бык есть предмет поклонения у индусов."Ему ежегодно оказывают божеские почести, его украшают лентами и цветами,падают перед ним ниц. У них много деревень, где быка содержат, как живогоидола, и если он умирает, то хоронят его с большими почестями". Точно так же"все змеи священны для индуса. Есть служители идолов, которые являются дотакой степени слепыми рабами своих предрассудков, что они считают за счастьебыть укушенными змеей. Они считают тогда это своим предназначением и думаютзатем только о том, чтобы как можно радостнее закончить свою жизнь, ибо ониверят, что на том свете займут какой-либо очень важный пост при дворезмеиного бога" (Энциклопедия Эрша и Грубера, статья "Индостан").Благочестивые буддисты и еще более яйны или джайны - индийская секта,родственная буддистам, - считают каждое убиение малейшего насекомогосмертным грехом, равнозначащим убийству человека (Болен, "Древняя Индия", т.1). Джайны устраивают "форменные лазареты для животных, даже для низших инаиболее презираемых пород, и оплачивают деньгами бедных людей для того,чтобы они устраивали ночевки в таких местах, предназначенных для насекомых,и давали им кусать себя. Многие носят постоянно кусок полотна, прикрывающийрот, чтобы не проглотить летающей букашки и не отнять у нее таким образомжизни. Некоторые проводят мягкой губкой по тому месту, на которое они хотятстать, дабы не раздавить самомалейшего животного. Или они носят с собоймешечки с мукой или сахаром или сосуд с медом чтобы поделиться ими смуравьями или другими животными" (Энциклопедия Эрша и Грубера, ст."Джайны"). "Жители Тибета также щадят клопов, вшей и блох не менее, чемручных и полезных животных. В Аве с домашними животными обращаются, как ссобственными детьми. Женщина, у которой умер попугай, кричала, плача: "мойсын умер, мой сын умер!" И она велела похоронить его торжественно, будтосвоего сына" (Мейнерс, "Всеобщая критическая история всех религий").Удивительно, что, как замечает этот же ученый, большинство пород животных,которых в древнем Египте и на Востоке вообще почитали как богов, до сих порпризнают христианские и магометанские жители этих стран неприкосновенными.Христианские копты, например, устраивают госпитали для кошек и делаютзавещательные распоряжения, чтобы коршуны и другие птицы получали вопределенные сроки корм. Жители Суматры, по словам В. Марсдена в его"Описании острова Суматры", питают такое религиозное почтение к аллигаторами тиграм, что вместо того, чтобы уничтожать их, дают им уничтожать себя.Тигров они не решаются даже называть их обычным именем, но называют ихсвоими предками или стариками, "либо потому, что они сами их за таковыхсчитают, либо чтобы им таким образом польстить. Когда европеец велит менеесуеверным лицам поставить западни, то они приходят ночью на места ипроделывают некоторые церемонии, чтобы убедить животное, если оно пойманоили чует приманку, что западня поставлена не ими и не с их согласия". После того, как я некоторыми примерами подтверждаю факт обожествления ипочитания животных, я перехожу к причине и смыслу этих явлений. Я свелпричину их также к чувству зависимости. Животные были для человеканеобходимыми существами; без них он не мог существовать, не говоря уже отом, чтобы существовать как человек. Необходимость же есть то, от чего язавишу; поскольку поэтому природа вообще, как основной принцип человеческогосуществования, сделалась предметом религии, постольку могла и должна быласделаться предметом религиозного почитания и природа животного царства. Ярассматривал поэтому культ животных главным образом лишь в связи с темвременем, когда он имел свое историческое оправдание, в связи со временемначинающейся культуры, когда животные имели наибольшее значение длячеловека. Но разве малое значение имеет животное даже еще и для нас,смеющихся над культом животных? К чему способен охотник без охотничьейсобаки, пастух - без овчарки, крестьянин - без быка? Не есть ли навоз душахозяйства, а стало быть, не является ли бык и у нас еще, как это было удревних народов, высшим принципом, богом агрикультуры? Зачем же нам смеятьсянад древними народами, если они религиозно почитали то, что для нас, людейрационалистических, еще имеет величайшую цену? Не ставим ли и мы еще вомногих случаях животное выше человека? Не имеет ли еще вхристианско-германских государствах конь для армии большую ценность, чемвсадник, для крестьянина бык - большую ценность, чем батрак? И в качествеисторического примера я привел в настоящем параграфе одно место из"Зенд-Авесты". "Зенд-Авеста" в ее настоящем виде есть, разумеется, лишьпозже составленная и искаженная религиозная книга древних персов. Так воттам значится, - правда, в старом, ненадежном переводе Клейкера, в части,называющейся "Вендидад": - "Мир существует благодаря уму собаки... Если бысобака не охраняла улиц, то разбойники и волки расхитили бы все имущество".Именно по причине этой своей важности, но, разумеется, также и благодарярелигиозным предрассудкам, собака в законах именно этой самой "Зенд-Авесты",в качестве стража-охранителя от хищных зверей, "не только приравнивается кчеловеку, но ей отдается даже предпочтение при удовлетворении еепотребностей". Так, например, говорится: "Кто увидит какую-либо голоднуюсобаку, обязан ее накормить лучшими кушаньями". "Если сука со щенятамизаблудится, то глава селения, где она нашлась, обязан взять ее и накормить;если он этого не сделает, то наказуется изувечением тела". Человек имеетпоэтому меньше ценности, чем собака; впрочем еще худшие постановления,ставящие человека ниже животного, находим мы в религии египтян. "Кто, -значится у Диодора, - убьет одно из этих (а именно священных) животных,подлежит смерти. Если это была кошка или ибис, то он должен во всяком случаеумереть, все равно, убил ли он животное преднамеренно или случайно;сбегается толпа и расправляется с виновным самым жестоким образом". Однако против этого объяснения почитания животных их незаменимостью инеобходимостью говорят как будто даже и приведенные мною примеры. Тигры,змеи, вши, блохи - какие же это необходимейшие для человека животные? Ведьнеобходимые животные только те, что полезны. "Если в общем, - замечаетМейнерс в своем указанном сочинении, - полезным животным больше поклонялись,чем вредным, то отсюда нельзя заключить, что полезность животных былапричиною их божеского почитания. Полезные животные чтутся не в соответствиис их полезностью и вредные - не в соответствии с их вредностью. Какнеизвестны и не поддаются исследованию те обстоятельства, которые былиблагоприятны одному животному здесь, другому - там, так необъяснимы ипротиворечивы и многие явления в культе животных. Так, например, негры вСенегале и Гамбии чтут и щадят тигров, тогда как в царстве Анте и другихсоседних царствах вознаграждают тех, кто убьет тигра". В самом деле, вобласти религии мы оказываемся прежде всего в хаосе величайших изапутаннейших противоречий. Тем не менее, несмотря на это, при более глубокоидущем наблюдении их можно свести к мотивам страха и любви, которые, однако,сообразно различию людей, направляются на самые различные предметы исводятся к чувству зависимости. Если даже какое-либо животное не приноситдействительных естественно-исторически доказуемых пользы или вреда, точеловек все же в своем религиозном воображении связывает с ним часто послучайному, нам неизвестному поводу суеверные действия (3). Каких толькочудодейственных, лечебных сил не приписывали драгоценным камням! На какомосновании? Из суеверия. Таким образом, внутренние мотивы почитанияодинаковы, их проявления различаются только тем, что почитание однихпредметов основывается на воображаемых пользе или вреде, существующих лишь вобласти веры или суеверия, тогда как почитание других основывается надействительной их благотворности или полезности, пагубности иливредоносности. Короче говоря, счастье или несчастье, благо или горе, болезньили здоровье, жизнь или смерть от одних предметов религиозного почитаниязависят и на самом деле, по-настоящему, от других же - лишь в воображении, ввере, в представлении. Сверх того, я хочу заметить по настоящему поводу, когда различныесвойства и многообразие религиозных предметов кажутся противоречащимиприводимому мною объяснению возникновения религии, что я бесконечно далек оттого, чтобы сводить религию, как и вообще какой-либо предмет, к чему-либоодностороннему, абстрактному. Когда я думаю о каком-либо предмете, то явсегда имею его перед своими глазами в его целокупности. Мое чувствозависимости не есть теологическое, шлейермахеровское, туманное,неопределенное, отвлеченное чувство. Мое чувство зависимости имеет глаза иуши, руки и ноги, мое чувство зависимости есть лишь человек, чувствующийсебя зависимым, видящий себя зависимым, короче говоря - сознающий себявсесторонне и во всех смыслах зависимым То же, от чего человек зависит, от чего он чувствует себя зависимым, отчего он знает свою зависимость, есть природа, предмет чувств. Совершеннопоэтому в порядке вещей, что все впечатления, производимые природой начеловека при посредстве чувств, хотя бы то были только впечатленияидиосинкразии, могут сделаться мотивами религиозного почитания, и на самомделе таковыми делаются, что предметами религии делаются и те предметы,которые затрагивают лишь теоретические чувства и не имеют к человеку тогонепосредственного практического отношения, которое и заключает в себеистинные мотивы страха и любви. Даже в том случае, если какое-либо существоприроды делается предметом религиозного почитания, для того ли, чтобы бытьобезвреженным, если оно страшно или вредно, или чтобы получить благодарностьза свою доброту, если оно благодетельно и полезно, даже и в этом случае оноимеет ведь еще и другие стороны, которые равным образом попадают в полезрения и в сознание человека и становятся поэтому моментами религии. Еслипарс почитает собаку за ее бдительность и верность, за это ее, так сказать,политическое и моральное значение и необходимость для человека, то ведьсобака является предметом оценки и предметом созерцания не in abstractoтолько, как страж, но и со всеми своими другими сторонами, природнымикачествами, в своем целом, в своей совокупности, и естественно поэтому, чтои эти качества являются силами, принимающими участие в создании религиозногопредмета. Так в "Зенд-Авесте" определенно приводятся еще и другие качествасобаки, а не только ее полезность и бдительность. "У нее, - говорится,например, там, - восемь удивительных качеств: она подобна аторну (жрецу),воину, земледельцу - источнику богатств, птице, разбойнику, зверю, злойженщине, юноше. Как жрец, она ест то, что найдет... как жрец, она идет ковсем, кто ее ищет... собака много спит, как юноша, и, как юноша, пылка вдействии" и так далее. Так цветок лотоса (Nymphaea Lotus), который былглавным предметом почитания у древних египтян и индийцев и до сих порпочитается почти на всем Востоке, есть не только полезное растение, - ибоего корни съедобны и в особенности в прежние времена были главною пищейегиптян, - но также и один из прекраснейших водяных цветков. И если уразумного и практического, способного к культуре народа основой религиозногопочитания являются только рациональные свойства предмета, имеющие значениедля человеческого существования и образованности, то у народа спротивоположным характером мотивами религиозного почитания могут сделатьсясвойства предмета только иррациональные, для человеческого существования икультуры безразличные, даже курьезные. Могут даже почитаться вещи исущества, для почитания которых нельзя привести другого основания, кромеособой симпатии или идиосинкразии. Если религия есть не что иное, какпсихология и антропология, то само собой разумеется, что идиосинкразия исимпатия играют в ней также роль. Все странные и бросающиеся в глаза явленияв существе природы, все, что приковывает и поражает глаз человека, чтоизумляет и пленяет его слух, что воспламеняет его фантазию, возбуждает егоудивление, что действует на его душевное состояние особым, необычным,необъяснимым образом, все это играет определенную роль при возникновениирелигии и может дать основу и самый предмет для религиозного почитания. "Мыс почтением взираем, - говорит Сенека в своих письмах, - на верховья (тоесть истоки) более значительных рек. Мы воздвигаем алтари ручью, внезапно ссилою выбивающемуся из прикрытия. Мы почитаем источники теплых вод, инекоторые озера для нас священны, потому что они темные и неизмеримоглубокие". "Реки почитаются,- говорит Максим Тирский в своей восьмойдиссертации, - либо за их полезность, как Нил у египтян, либо за их красоту,как Пеней у фессалийцев, либо за их величину, как Истр у скифов", либо покаким-нибудь другим побуждениям. "Ребенок, - говорит Клауберг, немецкий,хотя и по латыни писавший философ семнадцатого века, даровитый ученикДекарта, - всего более привлекается и захватывается светлыми и блестящимипредметами. Вот причина, почему варварские народы дали себя увлечь культомсолнца и небесных тел и другим подобным же кумиропочитанием". Но хотя все эти впечатления, аффекты и настроения, то есть такиеэлементы религии, как отблеск света на камнях, - ведь и камни почитаются, -жуткость ночи, темнота и тишина леса, глубина и неизмеримость моря,бросающиеся в глаза своеобразие и причудливость, миловидность и устрашающийоблик животных, - хотя все они являются при объяснении и понимании религиивеличинами, принимаемыми в расчет и соображение, все же человек еще ненаходится здесь на почве истории, он пребывает в состоянии детства, как иотдельный человек не является еще историческим лицом, хотя он и делаетсятаковым впоследствии, когда он без разбора, без критики дает господствоватьнад собой впечатлениям и аффектам, от которых только и заимствует своихбогов. Такие боги - только падающие звезды, метеоры религии. Лишь тогда,когда человек начинает обращаться к таким свойствам предметов, которыепостоянно, длительно напоминают человеку об его зависимости от природы,которые непрестанно чувствительным образом дают ему ощутить, что он безприроды ничего не может, что он ничто, когда он эти свойства делаетпредметом своего почитания, лишь тогда возвышается он до настоящей,постоянной, исторической религии со сформированным культом. Так, например,солнце является лишь там предметом настоящего культа, где оно почитается неради своего блеска, своего сияния, одного только своего поражающего глазсущества, но где оно почитается, как высший принцип земледелия, как меравремени, как причина естественного и гражданского порядка, как очевидная,бесспорная основа человеческой жизни, короче говоря, где оно почитается радиего необходимости, его благотворности (4). Лишь там, гдекультурно-исторический элемент в предмете вступает в поле зрения человека,лишь там и религия, или одна из ее ветвей, составляет характерныйисторический момент, объект, интересующий исследователя истории и религии.Это относится и к культу животных. Хотя в религии почитание охватывает такжеи животных, безразличных с точки зрения культурно-исторической, тем не менеепочитание культурно-исторических животных есть все же та характерная, таразумная сторона в ней, которую надлежит отметить; причина, почемупочитаются другие животные, почему вообще почитаются предметы и свойства, необусловливающие и не обосновывающие существования человека и егочеловеческих черт, находится, как было уже отмечено, также не вне пределовкульта предметов, достойных почитания по соображениям гуманности. Предметыприроды, которые наиболее необходимы, наиболее важны, наиболее оказываютвлияние, наиболее вызывают в человеке чувство зависимости от них, имеюттакже все свойства, которые действуют сильнейшим образом на зрение и надушевное состояние и вызывают изумление, преклонение и все другие подобногоже рода аффекты и настроения. "Приветствуем тебя, - говорится поэтому в"Феноменах" Арата в обращении к Зевсу, к богу, к причине небесных явлений, -приветствуем тебя, отец, ты - великое чудо (то есть великое существо,вызывающее изумление и поклонение), ты-великое утешение людей". Мы имеемтаким образом в одном и том же предмете соединенными обе только чтоуказанные черты. Но предметом религии, предметом культа является не thauma,чудо, a oneiar, утешение, защита, то есть не существо, поскольку оно естьпредмет удивления, а существо, составляющее предмет страха и надежды; оно является предметом культа не за свои качества, вызывающие удивлениеи изумление, а за свои качества, обосновывающие и сохраняющие человеческоесуществование и возбуждающие чувство зависимости. То же самое применимо и к культу животных, сколько бы богов-животных нибыло обязано своим существованием thauma, лишенному критики глазению,бессмысленному удивлению, не знающему границ произволу религиозныхпредрассудков. Мы не должны поэтому удивляться и стыдиться, что человекпочитал животных, ибо человек любил и почитал в них только себя самого; он -по крайней мере там, где культ животных представляет собойкультурно-историческое явление, - почитал животных только за их услуги передчеловечеством, а стало быть, перед ним самим, не из животных, а из гуманныхпобуждений. Что человек, почитая животных, почитает себя, тому пример мы имеем втом, как человек в настоящее время еще расценивает животных. Охотник цениттолько животных, пригодных для охоты, крестьянин - нужных для земледелия, тоесть охотник ценит в животном процесс охоты, составляющий его собственноесущество, крестьянин - только хозяйство, являющееся его собственной душой ипрактическим божеством. Поэтому и в культе животных мы имеем доказательствои пример того утверждения, что в религии человек опредмечивает лишьсобственное существо. Сколь различны люди, сколь различны их потребности,сколь различна их существенная, характеризующая их точка зрения, столь жеразличны - по крайней мере у народов, принадлежащих к истории культуры -животные, которых они главным образом почитают, так что по качествуживотных, которые служили предметом почитания, можно судить и о самомкачестве людей, их почитавших. Так, собака, замечает Роде в своем сочинении"Священная сага и вся религиозная система древних бактрийцев, мидян и парсовили зендского народа", "была для парсов, живших сначала одним толькоскотоводством, важнейшей опорой в борьбе против звериного ариманского мира,то есть против волков и других хищных животных, поэтому наказывался смертьютот, кто убивал пригодную собаку или беременную суку. Египтянину не нужнобыло бояться при обработке своей земли ни волков, ни других хищных зверей.Крысы и мыши, вредившие ему, были орудиями Тифона, поэтому кошка исполняла унего ту роль, которая возложена была на собаку у зендского народа". Но нетолько культурную практику народа, а и его теоретическое существо, егодуховную точку зрения вообще объективирует нам культ животных - естественныйкульт вообще; ибо там, где человек почитает животных и растения, там он ещене человек, подобный нам, там он отождествляет себя с животными ирастениями, там они для него частью человеческие, частью сверхчеловеческиесущества. Так, например, в "Зенд-Авесте" собака подчинена законам наравне счеловеком. "Если собака укусит домашнее животное или человека, то дляпервого раза ей отрезают правое ухо, для второго - левое, для третьего -правую ногу, для четвертого - левую, для пятого - хвост". Так, троглодиты,согласно Диодору, называли быка и корову, барана и овцу отцом и матерью,потому что они постоянно получали свою ежедневную пищу от них, а не от своихкровных родителей. Так, индейцы в Гватемале, по сообщению Мейнерса, верят,подобно африканским неграм, что жизнь каждого человека неразрывно связана сжизнью определенного животного и что если братское животное будет убито, тои человек должен умереть. Так, и Сакунтала говорит цветам: "Я чувствую кэтим растениям любовь сестры". Прекрасный пример отличия человеческогосущества, стоящего на точке зрения восточного почитания природы, отчеловеческого существа, имеющего нашу точку зрения, дает нам анекдот,рассказанный В. Джонсом, что, когда однажды у него лежал на столе цветоклотоса для исследования, пришел к нему чужеземец из Непала, и как только онувидал цветок, он благоговейно пал ниц. Какая разница между человеком,набожно падающим ниц перед цветком, и человеком, смотрящим на цветок толькос точки зрения ботаники!

Дата добавления: 2014-10-23