Иерархическая структура диспозиций личности

Направленность как ведущий компонент в структуре личности (Л.И. Божович, С.Л. Рубинштейн, К.К. Платонов, Б.Г. Ананьев).

С разработкой и введение субъектного подхода в психологию С. Л. Рубинштейн обосновал позицию, согласно которому человек «связывает» все аспекты своего жизненного пути и выступает активным «строителем» всей своей жизни. Введение понятия субъекта жизни позволило Рубинштейну раскрыть деятельную сущность человека, преодолеть созерцательный подход к личности и к ее жизни. В основе подхода Рубинштейна лежит идея об индивидуальном активном человеке, строящем условия жизни и свое отношение к ней. Акцентирование внимания на том, что человек может и должен принимать решения в отношении всех аспектов своей жизни, и позволяет говорить о нем как о субъекте, а не объекте независимых от него воздействий (внешних или внутренних). Трудами Сергея Леонидовича был достигнут переход от этой обезличенной, бессубъектной и последовательно безликой парадигмы к антропоцентрической, субъектной. В то время, когда еще даже не употреблялись понятия «антропология», «онтология» и т. д., С.Л.Рубинштейн смог противопоставить официальной доктрине оригинальную философскую парадигму. Под парадигмами (Структура научныйх революций, 1962) Т. Кун подразумевает признанные всеми научные достижения, которые в течение определенного времени дают модель постановки проблем и их решений научному сообществу. Рубинштейн первым дал глубокую философско-психологическую и методологическую интерпретацию философии К.Маркса потому, что его мышление развивалось в контексте проблем логики и методологии марбургской школы. Таким образом, обосновав принцип единства сознания и деятельности, Рубинштейн делает критическое умозаключение относительно дискуссий о конвенргенции сознания и поведения, которые в течение ряда лет велись в психологическом сообществе, и дал методологический анализ кризиса мировой психологии. В частности, он раскрыл несостоятельность проекта преодоления кризисной ситуации, который был предложен австрийским психологом Карлом Бюлером, считавшим, что необходимо соединить в некое целое три направления в психологии: интроспекционизм, бихевиоризм и культурно-историческую психологию. Заметим в связи с этим, что одной из важнейших личностных характеристик творчества Рубинштейна являлась его способность охватить всю панораму мировой психологической науки, как в ее деталях, так и в общих тенденциях развития. Это позволяло ему избегнуть провинциализма в оценках, которым порой грешили наши психологи. Отечественная и западная психология выступали перед его умственным взором не как антагонисты, а как различные направления мировой психологической мысли. В дальнейшем такой подход ему дорого обошелся. В эпоху пресловутой борьбы против космополитизма он подвергся жестокой и совершенно необоснованной критике, на чем некоторые философы и психологи сделали карьеру. Автор работы «Человек и мир» утверждает: если в познании человек стремится к раскрытию самой сущности действительности, а в деятельности преобразует мир, то свою собственную сущность человек выражает, в частности, в особой форме психической активности, которую можно обозначить как созерцание. Можно было бы многое сказать о том, как Рубинштейн преодолевал парадигму, поглотившую субъекта и сводящую его к сознанию, выступил против официально-философского понимания материи. «Осмелившись» проанализировать ранние «Экономическо-философские рукописи» К.Маркса, пользуясь эзоповским языком, он критиковал западных социальных психологов ради того, чтобы сохранить саму социальную психологию в отечественной науке. В книге «Человек и мир» он поместил раздел «Мой выход за пределы марксизма» (естественно, не вошедший в издание этой работы в 1973 г.). Поэтому когда в конце 80-х гг. международное философское сообщество на конгрессе в г. Брайтоне объявило о постмодернистской «смерти субъекта», оказалось, что в России «субъект жив». Во многом благодарая творческому наследю Рубинштейна трактовка категории «субъект» начала обнаруживать все новое философское, методологическое и конкретно-научное значение уже после его смерти. В своих предсмертных работах автор не просто провозглашал идею субъекта, а связывал ее с осмыслением тоталитаризма, спрашивая не «что делать?», а «как остаться человечным в бесчеловечных условиях?».

Основной внутренней характеристикой личности у А.Н. Леонтьева является мотивационная сфера личности. Другим важным понятием в его теории служит «личностный смысл». Он выражает отношение целей деятельнсоти человека, т.е. того, на что она в далнный момент направлена, к ее мотивам (тому, что побуждает). Чем шире, разнообразнее виды деятельности, в которые личность включена, тем они более развиты и упорядочены. (иерархизированны), тем внутренне богаче сама личность. Мотив – это, то, что отвечает актуальной потребности, те.е выступает в качестве средства ее удовлетворения, орагнизует и определяет поведение. Леонтьев заметил, что сама по себе потребность не может быть мотивом поведения, она способна лишь породить хаотическую направленность (активизировать) орагнизма и поддерживать еге пока не будет полностью удовлетворена. Направленность потребности придает конкретный мотив.

Активность организма Потребность - мотив – поведение – цель В свою очередь мотивационная сфера личности определяет его поведенческую деятельность, которая подчиняется объективным социальным законам.

Социальный закон – Мотив– деятельность

Теорию личности А.Н. Леонтьева можно характеризоать как структурно-динамическую, охватывающую всю жизнь человека и описывающую личность в психологических (мотивы) и поведенческих (деятельность) терминах. Основной внутренней характеристикой личности у А. Н. Леонтьева является мотивационная сфера личности. Другим важным понятием в его теории служит «личностный смысл». Он выражает отношение целей деятельности человека, т. е. того, на что она в данный момент непосредственно направле­на, к ее мотивам (тому, что ее побуждает). Чем шире, разно­образнее виды деятельности, в которые личность включена, чем они более развиты и упорядочены (иерархизированы), тем внутренне богаче сама личность.

Узнадзе Д.Н. В центре разработанной Узнадзе теории находится понятие «установка». Узнадзе разработал специальную экспериментальную методику изучения установки. У испытуемого создавалась потребность решить задачу: предлагалось на ощупь (10-15 раз) сравнить 2 неравных шара, затем их подменяли на равные. У испытуемого создавалась иллюзия различия шаров. Т.е вырабатывалась готовность к восприятию равных шаров. Это и есть установка. Далее было доказано разнообразие установок и то, что они не являются продуктом деятельности периферической части анализаторов. А зарождаются в центральной нервной системе. Установка, по мнению Узнадзе, характеризует состояние личности, которое не возможно вывести из «частных» понятий о психических процессах, а также из частных характеристик деятельности периферических частей отдельных анализаторов. Примером фиксированной установки стал рассмотренный выше эксперимент, но это лишь частный случай более общего психологического состояния готовности к определенной активности. Всякая установка, по Д. Узнадзе, – это установка на какую-то линию поведения, и этой линией поведения она и определяется. Образование установки предполагает вхождение субъекта в ситуацию и принятие им задач, которые в ней возникают; она зависит, значит, от распределения того, что субъективно значимо для индивида. Смена установки означает преобразование мотивации индивида, связанное с перераспределением того, что для него значимо. Не будучи сама движением в каком-нибудь направлении, установка заключает в себе направленность. Складываясь в ходе развития личности и постоянно перестраиваясь в процессе ее деятельности, установка как позиция личности, из которой исходят ее действия, включает в себя целый спектр компонентов, начиная с элементарных потребностей и влечений и кончая мировоззренческими взглядами или позициями личности. Установка, как мы видели, соотносительна с тенденциями. Тенденции выступают как стремления, когда намечается не только исходный, но и конечный их пункт. Тенденции, как связанные с состояниями напряжения динамические силы, образующиеся в процессе деятельности и побуждающие к ней, заключаются в потребностях, интересах и идеалах.

Довольно быстро, таким образом,уже к концу второго десятилетия XX века, практическая реализация описанных тенденций привела к возникновению оригинальных школ и направлений в разработке основных проблем психологии, характерных для отечественной науки: теории установки и соответствующей научной школы, которую возглавил Д. Н. Узнадзе, культурно-исторической теории происхож­дения и развития психических процессов, во главе которой стал Л. С. Выготский, теории мышления, задуманной и развитой в трудах С. Л. Рубинштейна и его последователей.

Это было первое поколение советских ученых, которые заложили теоретические и методологические основы новой науки, а практически, в экспериментальном плане, разрабатывать е е ишлось следующему поколению советских психологов, среди которых наибольшую известность получили Б. Г. Ананьев, А. Н. Леонтьев, А. В. Запорожец, А. Р. Лурия, П. Я. Гальперин, Д. Б. Эльконин, Е. Н. Соколов, А. А. Смирнов. Их основные труды прихо­дятся на период 30—60-х годов, составивший второй этап истории советской психологии. Для него характерна концентрация ученых вокруг отдельных школ и направлений, которые длительное время развивались относительно независимо друг от друга, а также сосредоточенность исследовательских усилий главным образом на изучении познавательных процессов: внимания, восприятия, па­мяти, мышления и речи.

В советской психологии наиболее известные исследования в области личности связаны с теоретическими работами представителей школы Л. С. Выготского. Свой значительный вклад в разработку этой проблемы внесли, в частности, А. Н. Леонтьев и Л. И. Божович. Теорию, предложенную Л.И. Божович, можно отнести к разряду психодинамических, экспериментальных, структурно-динамических, охватывающих период развития личности с раннего дошкольного детства до юности и ис­пользующих для описания личности понятия, характеризующие внутренние свойства и особенности человека. Опираясь на понятия о ведущей деятельности и социальной ситуации развития, введенные Л. С. Выготским, Л. И. Божович показала, как в сложной динамике взаимодействия деятельности" и межличностного общения ребенка в разные периоды его жизни формируется определенный взгляд на мир, названный «внутренней позицией». Эта позиция и есть одна из главных характеристик личности, предпосылка к ее развитию, которая понимается как совокупность ведущих мотивов деятельности.

В работах К. К. Платонова представлен известный взгляд на личность, который можно так же, как и концепции Л. И. Божович и А. Н. Леонтьева, отнести к психодинамическим, неэксперимен­тальным. Но взгляды К. К. Платонова_ были сосредоточены глав­ным образом на структуре личности, а не на ее развитии, поэтому его концепция представляет собой вариант структурных теорий личности. В основе структуры личности положены четыре макроуровня: биологический, формы психического отражения, социальный, направленность. Кстати, в кн. В.Н. Мясищева «Психология отношений» (М.:, 2006) на с. 307 указывается один из авторов термина “направленность”.– это Вильям Штерн, вклад которого в концептуальное понимание личности оцениватся обычно весьма скромно в учебных изданиях: Но именно ему принадлежит первенство дефиниции направленности как “Richtungdisposicionen», то есть «правильное расположение» психических процессов, свойств и состояний личности, его желаний, склонностей, стремлений.Действительно, первый вопрос, на который мы стремимся получить ответ, когда хотим узнать, что представляет собой тот или иной человек, гласит: чего он хочет, что для него привлекательно, к чему он стремится? Это вопрос о направленности, установках и тенденциях, потребностях, интересах и идеалах. Но вслед естественно встает второй: а что он может? Это вопрос о способностях, дарованиях человека. Однако способности – это сперва только возможности; для того чтобы знать, как реализует и использует их человек, нам нужно знать, что он есть, что из его тенденций и установок вошло у него в плоть и кровь и закрепилось в качестве стержневых особенностей личности. Это вопрос о характере человека.

Характеристика направленности, по С.Л. Рубинштейну, в своем содержательном аспекте теснейшим образом связана с вопросом о том, что для человека значимо в мире и в чем поэтому для него смысл жизни и деятельности. Именно то, что особенно значимо для человека, выступает в конечном счете в качестве мотивов и целей его деятельности и определяет подлинный стержень личности. Различные аспекты, или стороны, психического облика личности взаимосвязаны и взаимообусловлены, в конкретной деятельности человека все они сплетены в одном узле. Направленность личности, ее установки, раз за разом порождая в однородных ситуациях определенные поступки, переходят затем в характер и закрепляются в нем в виде свойств личности. Наличие интереса к определенной области деятельности стимулирует развитие способностей в соответствующем направлении, а наличие определенных способностей, обусловливая плодотворную работу, стимулирует интерес к ней.

Таким образом, характерологические свойства, в свою очередь,обусловливают развитие способностей, поскольку способности развиваются, реализуясь, а реализация их зависит от характерологических данных – целеустремленности, настойчивости, упорства в достижении цели и т.п. В отрыве от соответствующих характерологических свойств способности – это лишь очень абстрактные и мало реальные возможности. Реальная способность – это способность в действии, неуклонном и целеустремленном; она поэтому не только способность, но и доблесть. Так в реальной жизни личности все стороны ее психического облика, переходя друг в друга, образуют неразрывное единство. Это единство общего психического облика человека носит всегда более или менее ярко выраженный индивидуальный характер. Понимание и учет этих индивидуальных особенностей имеет огромное значение в практической жизни; В силу большого практического значения, которое имеет вопрос об индивидуальных особенностях людей, к нему издавна привлекалось особое внимание, и нередко вся проблема психологии личности, неправомерно сужаясь, сводилась только к этому вопросу об индивидуальных особенностях. Между тем в действительности вопрос об индивидуальных особенностях и межиндивидуальных различиях – это лишь один – дифференциальный – аспект в общей проблеме психологии личности. Подлинное понимание различий в психических свойствах разных людей предполагает знание самих этих свойств, их места и значения в строении личности.

Те немногие исследователи, которые обратили внимание на факт внутрииндивидуальных различий (У.Джемс, К.Левин), порой интерпретировали этот факт как свидетельствующий о разрыве единства личности. В итоге три основных положения приобретают принципиальное значение для понимания психологии личности. Первая точка зрения знает личность только как предпосылку, вторая – в лучшем случае только как результат деятельности или лишь как собственно мнимую, воображаемую точку пересечения различных сил динамической ситуации. В действительности личность и ее психические свойства одновременно и предпосылка, и результат ее деятельности. Психический облик личности во всем многообразии психических свойств определяется реальным бытием, действительной жизнью человека и формируется в конкретной деятельности. Эта последняя сама формируется по мере того, как человек в процессе воспитания и обучения овладевает исторически сложившимся содержанием материальной и духовной культуры. Структура направленности – это прежде всего динамические тенденции, которые в качестве мотивов определяют человеческую деятельность, определяющиеся ее целями и задачами. Направленность включает два тесно между собой связанных момента: а) предметное содержание, поскольку направленность – это всегда направленность на что-то, на какой-то более или менее определенный предмет, и б) напряжение, которое при этом возникает.

К. Левин одтн из первых поставил в современной психологии принципиальны вопрос о динамических тенденциях и порождаемых ими напряжениях как необходимом компоненте подлинного объяснения психических процессов, которое до того в психологии пытались дать, оперируя лишь связями-сцеплениями рефлексо-ассоциативного типа. Однако К.Левин, совершенно абстрагировав динамический аспект от смыслового, пытается, как представляется С.Л. Рубинштейну, неправомерно превратить динамические моменты сами по себе, отчлененные от содержания, в универсальный и самодовлеющий механизм, объясняющий человеческую психику и человеческое поведение. Между тем оголенные динамические отношения сами по себе, более или менее независимо от породившего их содержания, действуют лишь при остром аффективном состоянии и в состояниях патологических. Динамические тенденции в конкретной форме впервые были рассмотрены в современной психологии З.Фрейдом под видом влечения. В бессознательном влечении не осознан объект, на который оно направлено, поэтому объект представляется несущественным, а сама направленность влечения выступает как нечто, будто бы заложенное в индивиде самом по себе, в его организме и идущее изнутри, из его глубин. Между тем уже направленность, выражающаяся во влечениях, фактически порождается потребностью в чем-то, находящемся вне индивида. В возможности обратимости этой зависимости между значимостью цели и влечением, стремлением, волей заключается самая специфическая и своеобразная черта направленности человека и тенденций, которые ее образуют.

Из тенденций выделяется как особый момент установка – это занятая ею позиция, которая заключается в определенном отношении к стоящим целям или задачам и выражается в избирательной мобилизованности и готовности к деятельности, направленной на их осуществление. Моторная установка организма, которую обычно прежде всего имеют в виду, говоря об установке, – это рабочая поза, приспосабливающая индивид к производству соответствующих движений. Установка личности в широком, обобщенном значении заключает в себе такое же избирательное отношение к чему-то значимому для личности и приноровление к соответствующей деятельности или способу действия уже не отдельного органа, а личности в целом, включая ее психофизический строй.

Таким образом, м отивы человеческой деятельности являются отражением более или менее адекватно преломленных в сознании объективных движущих сил человеческого поведения. Сами потребности и интересы личности возникают и развиваются из изменяющихся и развивающихся взаимоотношений человека с окружающим его миром. Потребности и интересы человека поэтому историчны; они развиваются, изменяются, перестраиваются; развитие и перестройка уже имеющихся потребностей и интересов сочетается с появлением, зарождением и развитием новых. Таким образом, сруктура личности венчается её направленностью, которая выражается в многообразных, все расширяющихся и обогащающихся тенденциях, служащих источником многообразной и разносторонней деятельности. В процессе этой деятельности мотивы, из которых она исходит, изменяются, перестраиваются и обогащаются все новым содержанием.

Попытка решения задач структуироания личности содержится в «диспозиционнои концепции регуляции социального поведения личности» (Ядов, 1975). Основная идея, лежащая в основе этой концепции, заклю­чается в том, что человек обладает сложной системой различных диспозиционных образований, которые регулируют его поведение и деятельность. Эти диспозиции организованы иерархически, т.е. можно обозначить более низкие и более высокие их уровни. Оп­ределение уровней диспозиционной регуляции социального поведения личности осуществляется на основании схемы Д.Н. Узнадзе, согласно которой установка возникает всегда при наличии определенной потребности, с одной стороны, и ситуации удовлетво­рения этой потребности — с другой. Однако обозначенные Д.Н. Узнадзе установки возникали при «встрече» лишь элементарных че­ловеческих потребностей и довольно несложных ситуаций их удовлетворения.

Исследование В.А. Ядова построено на предположении, что на разных уровнях потребностей и в более сложных, в том числе социальных, ситуациях действуют различные диспозиционные образования. Они возникают всякий раз при «встрече» определенного уровня потребностей и определенного уровня ситуаций их удовлетворения. Для того чтобы теперь нарисовать общую схему всех этих диспозиций, необходимо хотя бы условно описать как иерархию потребностей, так и иерар­хию ситуаций, в которых может действовать человек (рис. 1). Что касается иерархии потребностей (П), то хорошо известны многочисленные попытки построения их классификации. Ни одна из этих попыток сегодня не удовлетворяет всем требованиям клас­сификации. Поэтому для нужд данной схемы целесообразно не апеллировать к каким- либо известным (и уязвимым) классифика­циям, а дать специфическое описание возможной иерархии по­требностей. В данном случае потребности классифицируются по одному-единственному основанию — с точки зрения включения личности в различные сферы социальной деятельности, соответст­вующие расширению потребностей личности. Первой сферой, где реализуются потребности человека, является ближайшее семейное окружение (1); следующей — контактная (малая) группа, в рамках которой непосредственно действует индивид (2); далее — более широкая сфера деятельности, связанная с определенной сферой труда, досуга, быта (3); наконец, сфера деятельности, понимаемая как определенная социально- классовая структура, в которую индивид включается через освоение идеологических и культурных ценностей общества (4). Таким образом, выявляется четыре уровня потребностей, соответственно тому, в каких сферах деятельности они находят свое удовлетворение. Далее выстраивается условная для нужд данной схемы иерар­хия ситуаций (С), в которых может действовать индивид и кото­рые «встречаются» с определенными потребностями. Эти ситуа­ции структурированы по длительности времени, «в течение кото­рого сохраняется основное качество данных условий». Низшим уровнем ситуаций являются предметные ситуации, быстро изме­няющиеся, относительно кратковременные (Г). Следующий уро­вень — ситуации группового общения, характерные для деятель­ности индивида в рамках малой группы (2'). Более устойчивые условия деятельности, имеющие место в сферах труда (протекаю­щего в рамках какой-то профессии, отрасли и т.д.), досуга, быта, задают третий уровень ситуаций (3'). Наконец, наиболее долговре­менные, устойчивые условия деятельности свойственны наиболее широкой сфере жизнедеятельности личности — в рамках опреде­ленного типа общества, широкой экономической, политической и идеологической структуры его функционирования (4'). Таким об­разом, структура ситуаций, в которых действует личность, может быть изображена также при помощи характеристики четырех ее ступеней.

Если рассмотреть с позиций этой схемы иерархию уровней различных диспозиционных образований (Д), то логично обозна­чить соответствующую диспозицию на пересечении каждого уров­ня потребностей и ситуаций их удовлетворения. Тогда выделяются соответственно четыре уровня диспозиций: а) первый уровень со­ставляют элементарные фиксированные установки, как их понимал Д.Н. Узнадзе: они формируются на основе витальных потребнос­тей и в простейших ситуациях в условиях семейного окружения, и в самых низших «предметных ситуациях» (чему в западных иссле­дованиях и соответствует термин «зег»); б) второй уровень — более сложные диспозиции, которые формируются на основе потреб­ности человека в общении, осуществляемом в малой группе, соот­ветственно, — социальные фиксированные установки или аттитю-ды, которые по сравнению с элементарной фиксированной уста­новкой имеют сложную трехкомпонентную структуру (когнитив­ный, аффективный и поведенческий компоненты); в) третий уро­вень фиксирует общую направленность интересов личности отно­сительно конкретной сферы социальной активности, или базовые социальные установки (формируются в тех сферах деятельности, где личность удовлетворяет свою потребность в активности, про­являемой как конкретная

«работа», конкретная область досуга и пр.). Так же, как и аттитюды, базовые социальные установки име ют трехкомпонентную структуру, но это не столько выражение отношения к отдельному социальному объекту, сколько к каким-то более значимым социальным областям; г) четвертый, высший уровень диспозиций образует система ценностных ориентиаций лич­ности, которые регулируют поведение и деятельность личности в наиболее значимых ситуациях ее социальной активности, в кото­рых выражается отношение личности к целям жизнедеятельности, к средствам удовлетворения этих целей, т.е. к обстоятельствам жизни личности, детерминированным общими социальными ус­ловиями, типом общества, системой его экономических, полити­ческих, идеологических принципов. Предложенная иерархия диспозиционных образований, взя­тая в целом, выступает как регулятивная система по отношению к поведению личности. Более или менее точно можно соотнести каждый из уровней диспозиций с регуляцией конкретных типов проявления деятельности: первый уровень означает регуляцию непосредственных реакций субъекта на актуальную предметную ситуацию {«поведенческий акт») (1"), второй уровень регулирует поступок личности, осуществляемый в привычных ситуациях (2"), третий уровень регулирует уже некоторые системы поступков или то, что можно назвать поведением (3"), наконец, четвертый уро­вень регулирует целостность поведения, или собственно деятель­ность личности (4"). «Целеполагание на этом высшем уровне пред­ставляет собой некий «жизненный план», важнейшим элементом которого выступают отдельные жизненные цели, связанные с глав­ными социальными сферами деятельности человека — в облас­ти труда, познания, семейной и общественной жизни». (Саморегуляция и прогнозирование социального поведения личности, 1979).

Разработка предложенной концепции ликвидирует «вырванность» социальной установки из более широкого контекста и от­водит ей определенное, важное, но ограниченное место в регуля­ции всей системы деятельности личности. В конкретных сферах общения и достаточно простых ситуациях повседневного поведе­ния при помощи аттитюда можно понять предрасположенность личности или ее готовность действовать таким, а не иным образом. Однако для более сложных ситуаций, при необходимости ре­шать жизненно важные вопросы, формулировать жизненно важные цели, аттитюд не в состоянии объяснить выбор личностью определенных мотивов деятельности. В ее регуляцию здесь включаются более сложные механизмы: личность рассматривается не только в ее «ближайшей» деятельности, но как единица широкой системы социальных связей и отношений, как включенная не толь ко в ближайшую среду социального взаимодействия, но и в систе­му общества. Хотя на разных уровнях этой деятельности включается определенный уровень диспозиционного механизма, высшие его уровни так или иначе — не обязательно в прямом виде, но через сложные системы опосредования — также играют свою роль в регуляции социального поведения и на низших уровнях.

Особое значение имеет также и то, что на высших уровнях диспозиций когнитивный, аффективный и поведенческий компо­ненты проявляются в специфических формах, и, главное, удель­ный вес каждого из них различен. В относительно более простых ситуациях, при необходимости действовать с более или менее кон­кретными социальными объектами, аффективный компонент иг­рает значительную роль. Иное дело — самые высшие уровни регу­ляции поведения и деятельности личности, где сама эта деятель­ность может быть освоена только при условии ее осмысления, осо­знания в достаточно сложных системах понятий. Здесь при формировании диспозиций преобладающее выражение получает когнитивный компонент. Нельзя представить себе систему ценност­ных ориентации личности, включающую отношение к основным ценностям жизни, таким, как труд, мораль, политические идеи, построенную по преимуществу на эмоциональных оценках. Таким образом, сложность иерархической системы диспозиций заставля­ет по-новому подойти и к пониманию соотношения между тремя компонентами диспозиционных образований.

Рис. 1. Иерархическая схема диспозиционной регуляции социального поведения личности В.А. Ядова

С позиции предложенной концепции появляется возможность по-новому объяснить эксперимент Лапьера. Расхождение между вербально заявленным аттитюдом и реальным поведением объяс­няется не только тем, что в регуляцию поведения включены «атти-тюд на объект» и «аттитюд на ситуацию», или тем, что на одном и том же уровне возобладал то когнитивный, то аффективный ком­понент аттитюда, но и более глубокими соображениями. В каждой конкретной ситуации поведения «работают» разные уровни дис­позиций. В описанной Лапьером ситуации ценностные ориента­ции хозяев отелей могли сформироваться под воздействием таких норм культуры, которые содержат негативное отношение к лицам неамериканского происхождения, возможно, ложные стереотипы относительно китайской этнической группы и т.д. Этот уровень диспозиций и «срабатывал» в ситуации письменного ответа на во­прос, будет ли оказано гостеприимство лицам китайской нацио­нальности. Вместе с тем, в ситуации конкретного решения вопро­са об их вселении в отель «срабатывал» тот уровень диспозиций, который регулирует достаточно привычный и элементарный по­ступок. Поэтому между таким аттитюдом и реальным поведением никакого противоречия не было, расхождение касалось диспозиции высшего уровня и поведения в иной по уровню ситуации. Если бы с помощью какой-либо методики удалось выявить характер реаль­ного поведения на уровне принципиальных жизненных решений, возможно, что там было бы также продемонстрировано совпаде­ние ценностных ориентации и реальной деятельности.

Таким образом, продуктивность идеи структуирования личности, доказана на материале большого экспериментального исследования саморегуляция и прогнозирование её социального поведения. Однако такая постановка исследования не снимает ряда её методических и теоретических проблем, которые еще предстоит решить. Одна из трудностей состоит в том, что при анализе факторов, преобразующих диспозиционную систему, необходимо наряду с учетом социально значимого материала иметь в виду и некоторые индивидуально-психологические особенности субъекта. Как они должны быть соотнесены между собой, во многом зависит от решения более общего вопроса о соотношении личностных характеристик и индивидуально-психологических особенностей человека, т.е. от решения одного из принципиальных вопросов общепсихологической теории личности

Дата добавления: 2014-10-23