Онтогенетический подход к психотерапии 2 страница

Основной линией использования опосредующей функции каузальной атрибуции в практике психологического воздействия является выработка у человека тенденции к объяснению своих успехов внутренними и стабильными факторами, неудач – внешними и нестабильными факторами. Считается, что такой тип атрибуции во всех случаях повышает самооценку и уровень мотивации. Механизм мотивационных следствий атрибутивной асимметрии обычно трактуется на основе категории «ожидания успеха». Объяснение человеком происходящих с ним событий внешними и нестабильными факторами означает восприятие этих событий как независимых от него и маловероятных в будущем. Объяснение позитивных событий внутренними и стабильными факторами равносильно представлению о личностной детерминации успехов и их воспроизводимости в будущем. В обоих случаях «ожидание успеха «повышается.

В настоящее время наблюдается интенсификация попыток использовать мотивационные следствия атрибуции в целях улучшения стабилизации психологического состояния личности. С моей точки зрения этот процесс невозможен без понимания онтогенетической обусловленности стиля каузальной атрибуции и динамических законов его трансформации.

Существует классический закон каузальной атрибуции: человек всегда имеет склонность усиливать вектор личностной атрибуции при описании поведения других людей и усиливать ситуационный вектор при описании своего поведения. Подобная изначальная настроенность, избирательность, предвзятость называется в мотивационной психологии предиспозицией, а в данном конкретном случае личностным стилем атрибуции.

Однако очевидно, что личностный стиль атрибуции не является неким устойчивым феноменом в онтогенетическом плане в том смысле, что люди изначально не делятся на две или более групп по личностному стилю атрибуции, как они, например, делятся по полу, темпераменту или конституции. Вектор каузальной атрибуции представляет собой динамичную, а не статичную предиспозицию и меняется в процессе онтогенеза.

Это изменение носит достаточно типичный характер и мне хотелось бы ввести одно существенное дополнение, которое помогает понять механизм каузальной атрибуции и способствует более правильному использованию ее законов в процессе стабилизации психологического состояния личности при проведении психотерапевтических мероприятий.

Из практики психотерапевтической работы я заметил, что чем выше потенциал развития личности, тем более сильная тенденция к личностной атрибуции проявляется в поведении индивида и наоборот, чем меньше потенциал развития личности, тем большая тенденция к ситуационной атрибуции проявляется в его поведении. При этом стиль личностной атрибуции в процессе индивидуального развития личности все более и более сдвигается от личностного к внеличностному полюсу.

Интуитивно мы всегда используем этот процесс в практической жизни. Например, это легко заметить в процессе воспитания ребенка, когда мы делаем резкий крен в сторону личностной каузальной атрибуции, заведомо «перегибая палку» и не боясь при этом срыва функционирования психики ребенка, ибо чем больше энергии содержит живая система, тем больший груз ответственности она может «взвалить» на свои плечи. Никому из взрослых не придет в голову подчеркивать ребенку, что в тех или иных естественных его промахах или ошибках виноват не он, а обстоятельства. Представьте себе, что ваш ребенок, балуясь, опрокинул чашку с кофе на ваши брюки, и вы объясните это тем, что юный возраст определяет его гиперактивность, а незрелость тонкой моторики определяет его неловкость. Наверное, нет. Вы укажете ему на его неловкость, вы пристыдите его, может быть даже накажете – ведь так? Теперь представьте себе что тоже самое происходит за столом, только чашку с кофе вам на брюки проливает ваша старенькая мама или отец. Скорее всего вам даже в голову не придет упрекнуть их в личной неловкости, вы всеми силами постараетесь сгладить ситуацию, подчеркивая, что у чашки скользкая ручка, что она слишком горячая, что это бывает с каждым и т.д. В одной и той же ситуации мы совершенно по разному реагируем на одно и тоже поведение.

В данном случае я вижу несомненное присутствие психотерапевтическом момента. Мы не боимся указать на личностную атрибуцию ребенку, но мы постараемся избегнуть этого в случае с пожилым человеком. Если мы утешаем взрослого человека, мы будем стараться апеллировать к ситуационной атрибуции.

Этот момент не рассматривает теория каузальной атрибуции, но это важно учитывать в психотерапии. Если мы работаем с человеком в стадии завершения личностного роста, следует склоняться в сторону переноса каузальной атрибуции с личностной на ситуационную (я называю это каузальным трансфером), иначе это может привести не к улучшению, а к ухудшению состояния пациента. Усиливать личностную каузальную атрибуцию мы имеем право только в том случае, если уверены в достаточном энергетическом потенциале личности, что чаще всего следует ожидать у детей, подростков и креативных личностей.

Чтобы понять, к каким тяжелым последствиям может приводить акцент на личностной каузальной атрибуции, мне бы хотелось привести пример из собственной практики. У меня сохранились записи, сделанные по моей просьбе одной пациенткой, которая лечилась у меня по другой причине, но, в том числе, она мне рассказала, что во время первых родов врачи недостаточно хорошо объяснили ей, как правильно дышать, и ребенок совершил несколько поступательных движений туда–сюда в родовых путях, получив при этом родовую травму.

«Роды были легкими, если не считать досадной оплошности: минут 5 мне не удавалось правильно сделать выдох при потугах. За это время ребенок в родовых путях двигался взад–вперед резкими скачками. Когда я поняла как это нужно делать, все быстро закончилось, и я стала мамой маленькой девочки.

Первые два месяца прошли незаметно, девочка развивалась нормально. Затем она стала беспокойной, плохо прибавляла в весе, мало спала, в 7 месяцев стояла на кровати на носочках. Невропатолог поставил диагноз: родовая травма, энцефалопатия. Врачи не делали никаких прогнозов, нужно было лечиться, а к году будет ясно, что из этого выйдет.

Физическая усталость, скопившаяся за первые полгода воспитания ребенка, который плохо спал, мало ел и практически все время бодрствования капризничал, померкла в сравнении с муками совести перед беззащитным желанным существом, вся будущая жизнь которого была в зависимости от тех нескольких минут на родовом столе. Вглядываясь в личико своего ребенка, я не могла сдержать слез отчаяния, потоком лившихся из моих глаз. Туман застилал разум, чувство вины мешало дышать, непомерным грузом давило и буквально расплющивало меня. Никакие уговоры родных не могли меня освободить от приговора, который я вынесла себе: я и только я виновата в болезни своего ребенка.

Но жизнь брала свое, ежеминутная забота о ребенке постепенно заглушила боль, нехватка времени и физическая усталость не давали возможности погрузиться в свои мысли. И только сочетание «если бы...» никак не давало покоя. Если бы акушерка сразу подсказала мне то, что я забыла во время схваток, если бы... Невозможность исправить совершенную оплошность убивала. Как прорвавшаяся лавина откуда–то из глубины нарастающим потоком, сметавшим все на своем пути, вырастало это чувство вины. С ним нельзя было спорить, нельзя было найти компромисс. При малейшей опасности, появляющейся над ребенком, все это повторялось вновь и вновь.

Свое спасение я видела в надежде на выздоровление и все силы и мысли направила на лечение. Первый месячный курс лечения дал возможность вздохнуть с некоторым облегчением: состояние девочки улучшилось. Надежда на выздоровление еще более усилилась, хотя к этому времени к родовой травме прибавился обнаруженный врожденный порок сердца, дефект межжелудочковой перегородки.

Ребенок был слаб, и как следствие – частые простудные и инфекционные заболевания. За первые полтора года мы четыре раза находились в стационаре. Каждая болезнь могла стать основой для регрессии наметившегося улучшения здоровья. Со страхом я следила за каждым движением ребенка. Мои нервы были натянуты как струна, готовая уловить даже малейшее колебание дыхания. Перенапряжение давало знать: я сильно худела, после больницы требовалось несколько дней для восстановления физических сил.

Нам повезло, к двум годам девочка стала практически здорова в части ЦНС. Чувство вины, казалось растаяло, и я могла просто радоваться девочке, которая росла очень любознательной и рассудительной не по годам. Порок сердца всерьез не воспринимался, ревматолог связывал большие надежды на выздоровление со снятием диагноза энцефалопатия. Но, как потом оказалось, судьба дала нам небольшую передышку перед новым испытанием. В возрасте четырех лет после перенесенной ОРВИ ухудшилась электрокардиограмма. Наблюдения в последующие годы говорили об усиливающейся отрицательной динамике сердца, об изменениях в легких: предстояла операция.

Операция на сердце была тяжелой с послеоперационным осложнением, 3 дня стояла угроза повторной операции с вшиванием стимулятора. Но слава богу, все обошлось. С каждым днем девочка набирала силы, электрокардиограмма улучшалась. К годичному послеоперационному сроку страх за нее рассеялся, и я смогла доверить поход на очередной осмотр к ревматологу бабушке. По стечению обстоятельств она неправильно поняла некоторую обеспокоенность доктора, направившего нас на консультацию к главному ревматологу области. До приема было 3 дня, которые показались мне вечностью. И опять откуда–то из глубины поток вины перед дочерью раздавил меня. Мне было так тяжело, что муж, испугавшись за меня, обратился к знакомому астрологу, который уже несколько раз помогал нам своими советами и мы доверяли ему. Возвратившись муж сказал всего несколько фраз, сразу вернувших меня к жизни: «По звездной карте сейчас девочке не грозит никакая опасность, и запомни главное: это не твоя вина, что у нее слабое здоровье. Ты не могла изменить ни день, ни час ее рождения. А именно они определили слабость здоровья. И сколько бы ты ни старалась исключить возможность даже обычных заболеваний, тебе это не удастся. На протяжении всей жизни она будет болеть чаще обычного, но в ней заложена большая выживаемость, которую ты уже не раз наблюдала». И я сразу поверила этим словам, освободившим меня от непомерного восьмилетнего груза».

Вот пример блестящего примитивного каузального трансфера и его мгновенный психотерапевтический эффект.

Я не верю в астрологию и не верю, что судьба человека полностью определяется моментом его рождения или другими подобными факторами, но при чем здесь моя или ваша вера, при чем здесь наша частная точка зрения, если наша задача помогать людям, облегчать их душевную боль. В данном случае астролог сделал большое и доброе дела, сняв с несчастной женщины многолетний груз бессмысленной ответственности.

Однако используя каузальный трансфер, не нужно забывать об одной опасности. Большинство астрологов (как в вышеприведенном примере) пользуются «безличным» каузальным трансфером, отправляя причинность человеческих проблем в космические глубины, к сочетаниям звезд, созвездий, фазам луны, гороскопам и слава богу. С созвездий спроса нет.

Но вот экстрасенсы часто грешат личностным каузальным трансфером, туманно указывая, что кто–то где–то задел человека черной аурой, замутил зловредно чакру, пробил энергетический барьер или попросту «сглазил». В голове пациента этот кто–то вполне может обрести достаточно зримые и осязаемые черты.

Чтобы понять психологию современного человека, необходимо отказаться от многих заблуждений, связанных с быстрым научным и техническим прогрессом последних столетий. Все технические и технологические революции ни привели ни к какой революции в механизмах функционирования человеческой психики. Как революционное изменение можно рассматривать, к примеру, возникновение самосознания и индивидуального человеческого «Я» в VI – V веке до нашей эры. С этого момента функционирование человеческой психики на самом деле приобрело качественно иной характер. Возможно, что возникновение мультипликацитарного сознания, множественного «Я» – качественно особый процесс настоящего времени. Но говорить об этом пока трудно.

По сути же и психологическое функционирование креативной личности и психологическое функционирование примитивной личности за последние столетия изменилось весьма незначительно. Поиск нового остается основой функционирования креативной личности сегодня также, как и тысячу лет тому назад. Архимед использовал песок и палочку, алхимики – реторту и тигель, современные ученые – электронный микроскоп и компьютерный анализ – суть одна. Равным образом и примитивные личности мало изменились в своих психологических характеристиках. Хлеб и зрелища актуальны сегодня также, как и тысячу лет тому назад.

И поскольку сами по себе особенности психологического функционирования этих двух типов личности мало изменились – точно также мало изменились и те психотерапевтические подходы, которые должны использоваться при возникновении пограничных нервно–психических расстройств.

Только для тех, кто не считается с этими особенностями человеческой природы, процветание методов примитивной архаичной психотерапии на фоне цивилизационных, технических достижений двадцатого века может показаться артефактом, досадной случайностью, увлечением и временным явлением.

Особенно интересно наблюдать за изменением отношения к феноменам примитивной психотерапии в России за последнее десятилетие. Россия в некотором отношении представляет уникальное государство. Поскольку в основе идеологии государства на протяжении нескольких десятилетий лежал диалектический материализм, религия и все пред– и околорелигиозные явления не только не поощрялись, но и определенно подавлялись. Однако это не значит, что они перестали существовать. Ни гадалки, ни «бабки», ни знахари никогда не исчезали и никуда не девались. Запрещение и искусственное подавление методов примитивной психотерапии не лишило их живучести, а лишь создало иллюзию их «отмирания». Стоило ослабить идеологический пресс и все они, как сорняки на не пропалываемой грядке, взошли буйным цветом буквально за два–три года.

Это нормальное явление, при правильном рассмотрении ничего необычного не представляющее. Но интересно, как «попались» на этом (к науке никакого отношения не имеющем) явлении многие ученые. Вместо того, чтобы рассматривать доверительное, конформистское, мифологическое мировоззрение примитивной личности и созерцательное, нонконформистское, индивидуалистическое мировоззрение креативной личности как два самостоятельных феномена со всеми вытекающими отсюда последствиями, когда Богу воздается богово, а Кесарю – кесарево, они ударяются в две крайности – либо отказывают подавляющей части населения в здравом смысле, пытаясь кому–то доказать ненаучность всех этих методов, либо, напротив, пытаются каким–то образом придать всем этим явлениям (повторюсь, к науке никакого отношения не имеющим) наукообразный вид.

Дело в том, что научное, специфическое мировоззрение, как привилегия креативной личности, и ненаучное, мифологическое мировоззрение как привилегия примитивной личности – сосуществующие феномены. Смешно рассматривать научное мировоззрение – как передовое и единственно верное, а мифологическое мировоззрение – как пережиток седой старины, находящийся в процессе естественного умирания. Но еще более смешно, когда элементы мифологического мировоззрения, наряженные в современные одежды, рассматриваются как завтрашний день науки, как передовой рубеж науки, как высшая наука и высшее знание.

Тенденции к подобному мезальянсу наблюдаются как с той, так и с другой стороны. Научная психология начинает вступать в какие–то извращенные отношения с религией и так называемой парапсихологией. Представители противного клана также небезразличны к признаниям со стороны «официальной» науки. Любая статья по экстрасенсорике, уфологии, биоэнергетике и парапсихологии обязательно начинается с перечисления тех представителей «официальной» науки, которые признают и пытаются доказать с научной точки зрения все их эзотерические миражи.

Наука прежде всего имеет дело с феноменами. Я могу предположить, что существует биополе, сглаз и третий глаз. Я могу предположить, что я лично не обладаю экстрасенсорными способностями и не воспринимаю определенный пласт информации. Я могу предположить, что есть люди, которые обладают этими способностями. Но феномен остается феноменом. Если он есть, он должен обладать минимальным набором характеристик, чтобы его хотя бы вычленить из окружающего фона. Допустимо, что у каждого человека есть биополе, и есть люди, способные его видеть и анализировать. Тогда в банальном эксперименте два экстрасенса должны у одного и того же человека описать независимо друг от друга определенные характеристики этого биополя, и эти характеристики должны хоть в чем–то совпадать. На самом деле: один находит энергетический горб, а другой энергетический хвост. Один в процессе лечения вправляет горб, другой – отрубает хвост.

Самое главное, что и тот и другой тем самым достигают психотерапевтического эффекта, и эффект этот гораздо весомее и зримее, нежели все декларации о беспредельных возможностях человека.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Заключение, как уже и предупреждалось в начале книги, неутешительное: в подавляющем большинстве случаев (оставим иллюзии) человек конечен и ограничен, а потому легко прогнозируем и управляем, а потому скучен и неинтересен, а потому – пора заканчивать.

«Впрочем… разве что чудо?» – так кажется писал классик. И даже соглашался принять на веру. Я не готов пока принять на веру.

Список литературы

1. Авербух Е. С. Особенности личности старого человека. Их роль в формировании расстройств психической деятельности в позднем возрасте//Сб. трудов XIX – XX, посвящ. 70–летию акад. А. Д. Зурабашвили. – Тбилиси, 1974. – С. 43 – 46.

2. Авербух Е. С., Телешевская М. Э. Неврозы и неврозоподобные состояния в позднем возрасте. – Л., 1976. – 160 с.

3. Алексеев Г.Н. Энергоэнтропика. – М., 1983. – 192 с.

4. Амбрумова А. Г. Социальная дезадаптация и суицид//Сб. трудов XIX – XX, посвящ. 70–летию акад. А. Д. Зурабашвили. – Тбилиси, 1974. – С. 47 – 49.

5. Амбрумова А. Г. Суицидальное поведение как объект комплексного изучения. В кн.: Комплексные исследования в суицидологии. Тр. Моск. НИИ психиатрии. – М., 1986. – С. 7–26.

6. Ананьев Б.Г. О системе возрастной психологии.//Вопросы психологии. – 1957. – N 5. – С. 157.

7. Ананьев Б.Г. Человек как предмет познания. – Л., 1969. – 339 с.

8. Ананьев Б.Г. Генетические и структурные взаимосвязи в развитии личности. В кн.: Хрестоматия по возрастной психологии. – М.: Международная педагогическая академия, 1994. – С.82–83.

9. Андреева Г.М. Процессы каузальной атрибуции в межличностном восприятии//Вопр. психол. – 1979. – N. 6. – С. 26–38.

10. Анохин А.П. Источники индивидуальной изменчивости электроэнцефалограммы человека. – В кн.: Индивидуально–психологические различия и биоэлектрическая активность мозга человека. – М.: «Наука», 1988. – С. 149–176.

11. Анцыферова Л.И. Психология личности как «открытой системы» (О концепции Гордона В. Олпорта)//Вопр. психологии. – 1970. – N. 5. – С. 168 – 177.

12. Анцыферова Л.И. Некоторые теоретические проблемы психологии личности. – Вопросы психологии, 1978. – N 1. – С.38.

13. Апанасенко Г.Л. Охрана здоровья здоровых: некотрые проблемы теории и практики // В кн.: Валеология: Диагностика, средства и практика обеспечения здоровья. СПб.: Наука, 1993. –С. 58.

14. Аршавский И.А. Физиологические механизмы и закономерности индивидуального развития (основы негэнтропийной теории онтогенеза. – М., 1982. – 270 с.

15. Аршавский И.А. Основы негэнтропийной теории биологии индивидуального развития, значение в анализе и решении проблемы здоровья // В кн.: Валеология: Диагностика, средства и практика обеспечения здоровья. СПб.: Наука, 1993. – С. 5 – 24.

16. Аршавский И.А. Роль принципа доминанты при психофизиологическом обосновании творческого процесса в системе обучения: к профилактике неврозов у детей школьного возраста // В кн.: Валеология: Диагностика, средства и практика обеспечения здоровья. – СПб.: Наука, 1993. – С. 183–192.

17. Ата–Мурадова Ф.А. Отражение и эволюция мозга. – Вопросы философии. – 1976. – N 3. – С.84.

18. Ата–Мурадова Ф.А. Развивающийся мозг. Системный анализ. – М., Медицина, 1980. – 296 с.

19. Банщиков В. М., Новинский Г. Д., Эфендиев О. М. О темпераменте человека. – М., 1973. – С. 232–233.

20. Белый А. Фридрих Ницше. В кн.: Символизм как миропонимание. – М., 1994. – 528 с.

21. Бердяев Н.А. Философская истина и интеллигентская правда. В кн.: Вехи; Интеллигенция в России: Сб. ст. 1909 – 1910. – М., 1991. – С. 24 – 42.

22. Бехтерева Н.П. Здоровый и больной мозг человека. – Л., 1980. – 208 с.

23. Биология старения (Руководство по физиологии). – Л.: Наука, 1982. – 616 с.

24. Благосклонова Н.К., Новикова Л.А. Детская клиническая электроэнцефалография. Руководство для врачей. – М.: Медицина, 1994. – 202 с.

25. Блажава И.Т. К психологии инволюционной меланхолии. В сб.: Экспериментальные исследования по психологии установки, т. II. Изд. АН Груз. ССР, 1963. – С.318.

26. Блинков С.М., Глезер И.И. Мозг человека в цифрах и таблицах. – М., 1964. – 471 с.

27. Бодунов М.В. Типы динамики пространственной синхронизации ЭЭГ и умственное напряжение. – В кн.: Мозг и психическая деятельность. – М., 1984. – С. 137 – 141.

28. Божович Л.И. Этапы формирования личности в онтогенезеасов. В кн.: Хрестоматия по возрастной психологии. – М.: Международная педагогическая академия, 1994. – С.87.

29. Бродский И.А. Форма времени: Стихотворения, эссе, пьесы. В 2 т. Т. 2. – Мн.: Эридан, 1992. – 480 с.

30. Булгаков С.Н. Свет невечерний: Созерцания и умозрения. – М., 1994. – 415 с.

31. Вагин Ю.Р. Особенности аддиктивного поведения у подростков, злоупотребляющих ингалянтами. Дис.... к.м.н. Пермь, 1994. – 170 с.

32. Вогралик В.Г. и др. О биоэнергетике стареющего организма и основных путях ее обеспечения. – Терапевт.архив. – 1980. – N.1. – С. 104.

33. Выготский Л.С. Развитие высших психических функций. с.51.

34. Ганнушкин П.Б. Психопатии: их клиника, статика и динамика. – М.,

35. Голубева Э.А., Изюмова С.А., Трубникова Р.С., Печенков В.В. Связь ритмов электроэнцефалограммы с основными свойствами нервной системы. В кн.: Проблемы дифференциальной психофизиологии. – Изд–во «Наука», 1974. – С. 160–174.

36. Голубева Э.А. Некоторые направления и перспективы исследований природных основ индивидуальных различий. – Вопр. психол., 1983 – N 3 – С. 16–28.

37. Гончаренко Н.В. Гений в искусстве и науке. – М., 1991. – 432 с.

38. Горбачевская Н.Л., Кожушко Л.Ф. Динамика формирования ЭЭГ у мальчиков и девочек школьного возраста (по данным 9–летнего наблюдения) – Журн. невропатол. – 1990 – Т.90. – N 8. – С. 75–79.

39. Гордон Г.И. Современные самоубийства. – Журн. «Русская мысль», 1912. – N 5. – с.74–93.

40. Грановская Р.М., Крижанская Ю.С. Творчество и преодоление стереотипов. – СПб, 1994. – 192 с.

41. Греков Б.А. Образование и переделка речевого стереотипа у лиц старше 70 лет. В сб.: Процессы естественного и патологического старения. ИЛ, 1964.

42. Гримм Г. Основы конституциональной биологии и антропометрии. М.: Изд–во «Медицина». – 1967. – С. 137.

43. Гринева И.М., Хохолева А.А. Некоторые возрастные особенности неврозов. – Врачебное дело. – 1989. – N 3. – С. 90 – 92.

44. Гусева Е.П., Шляхта Н.Ф. Некоторые особенности показателей биоэлектрической активности мозга у подростков. В кн.: Проблемы дифференциальной психофизиологии. – Изд–во «Наука», 1974. – С. 199.

45. Дильман В.М. Четыре модели медицины. – Л.: Медицина, 1987. – 287 с.

46. Дорфман Л.Я. Метаиндивидуальный мир: методологические и теоретические проблемы. – М., 1993. – 456 с.

47. Драгунова Т.В. «Кризис» объясняли по разному. В кн.: Хрестоматия по возрастной психологии. – М.: Международная педагогическая академия, 1994. – С. 216–217.

48. Дубровский Д.И. Психика и мозг. Результаты и перспективы исследований.//В кн.: Мозг и разум. – М., 1994. – С. 3 – 19.

49. Елисеев О.П. Конструктивная типология и психодиагностика личности. – Псков, 1994. – 280 с.

50. Ермолаева–Томина Л.Б. Проблема развития творческих способностей детей (по материалам зарубежных исследований) – Вопр.психологии. – 1975. – N 5. – С. 166 – 176.

51. Жирмунская Е.А., Лосев В.С. Система описания и классификация ЭЭГ человека. – М.: Наука, 1984. – 126 с.

52. Заболевания вегетативной нервной системы// А..М. Вейн, Т.Г.Вознесенская, В.Л.Голубев и др./Под ред. А.М.Вейна. – М., 1991. – 624 с.

53. Запорожец А.В. Условия и движущие причины психического развития ребенка. В кн.: Хрестоматия по возрастной психологии. – М.: Международная педагогическая академия, 1994. – С.26.

54. Захаров А.И. Психотерапия неврозов у детей и подростков. – Л., 1982. – 216 с.

55. Зинченко В.П., Смирнов С.Д. Методологические вопросы психологии. М., 1983. – С. 30.

56. Зинченко В.П., Моргунов Е.Б. Человек развивающийся. Очерки российской психологии. – М.: Тривола, 1994. – С. 274.

57. Зотин А.И., Зотина Р.С. Термодинамический подход к проблемам развития, роста и старения. – Журн.общ.биол. – 1969. – Т.30. – N 1. – С. 94–109.

58. Зотин А.И. Термодинамический подход к проблемам развития, роста и старения. – М., 1974. – 183 с.

59. Иванов В. Религиозное дело Владимира Соловьева. Собр. соч. Брюссель, 1979. – Т.3. – С. 298.

60. Кабо В.Р. Тотемизм. В кн.: Религиозные верования: Свод этнографических понятий и терминов. Вып. 5. – М.: Наука, 1993. – с. 206.

61. Капица П.Л. О творческом «непослушании». – Наука и жизнь – 1987.– N 2. – С. 80–83.

62. Кирой В.Н., Войков В.Б., Васильева В.В. ЭЭГ корреляты интеллектуальных способностей подростков. – Журн. высшей нервной деятельности. – 1995. – Т.45. – Вып.4. – С. 669–675.

63. Классификация психических и поведенческих расстройств. МКБ (10–й пересмотр). ВОЗ. – СПБ., 1994. – С. 222.

64. Клиническая психиатрия /Бачериков Н.Е., Михайлова К.В., Гавенко В.Л., и др.; Под ред. проф. Н.Е.Бачерикова. – Киев, 1989. – 512 с.

65. Ковалев А.Г. Психология личности. – М., 1965. – С.287.

66. Ковалев В.В. Семиотика и диагностика психических заболеваний у детей и подростков. – М.: Медицина, 1985. – 288 с.

67. Ковалев Г.А. Три стратегии психологического воздействия. – Вопр. психологии. – 1987. – N 3. – С. 41–49.

68. Кон И.С. Постоянство личности: миф или реальность. В кн.: Хрестоматия по возрастной психологии. – М.: Международная педагогическая академия, 1994. – С.104–105.

69. Короленко Ц.П., Донских Т.А. Семь путей к катастрофе: Деструктивное поведение в современном мире. – Новосибирск, 1990. – 224 с.

70. Костюк Г.С. Принцип развития в психологии. В кн.: Хрестоматия по возрастной психологии. – М.: Международная педагогическая академия, 1994. – С.21.

71. Кравков С.В. Глаз и его работа. Изд–во АН СССР. – 1950. – С. 231.

72. Краткий тест творческого мышления. Фигурная форма. – М.: ИНТОР, 1995. – 48 с.

73. Крутецкий В.А. Анализ индивидуальной структуры математических способностей у школьников. В сб.: «Способности и интересы», под ред. Н.Д.Левитова и В.А.Крутецкого. М., Изд–во АПН РСФСР, 1962. – С. 66.

74. Лазарев П.П. Современные проблемы биофизики. Изд–во АН СССР. – 1945. – С. 98.

75. Лебедев В.И. Этапы психической адаптации в измененных условиях существования. – Вопр.психологии. – 1980. – N 4. – С.50 – 59.

76. Левандовский А. Максимилиан Робеспьер. – М., 1959. – 496 с.

77. Лейтес Н.С. Умственные способности и возраст. М., «Педагогика», 1971. – 280 с.

78. Лейтес Н.С. К вопросу о динамической стороне психической активности. – В кн.: Проблемы дифференциальной психофизиологии. М., 1977. – С.164–179.

79. Лейтес Н.С. Возрастные предпосылки умственных способностей. В кн.: Хрестоматия по возрастной психологии. – М.: Международная педагогическая академия, 1994. – С.34–39.

80. Лихтенштадт В.О. Гете. Борьба за реалистическое мировоззрение. Петерб., 1920. С. 240–247.

81. Личко А.Е. Подростковая психиатрия: (Руководство для врачей). – Л., 1985. – С. 80.

82. Логинова Н.А. Шарлотта Бюлер – представитель гуманистической психологии. – Вопросы психологии. – 1980. – N 1. – С. 154–158.

Дата добавления: 2014-10-31