Абстрактное право

§ 34

В себе и для себя свободная воля так, как она есть в своем абстрактном понятии, есть в определенности непо­средственности. Согласно последней, она есть своя негатив­ная по отношению к реальности, лишь абстрактно со­относящаяся с собой действительность — в себе единичная воля субъекта. В соответствии с моментом особенности воли она обладает более пространным содержанием опре­деленных целей и в качестве исключающей единичности имеет вместе с тем это содержание как внешний, непо­средственно преднайденный мир.

Прибавление. Если мы говорим, что в себе и для себя свободная воля так, как она есть в своем абстрактном понятии, есть в определенности непосредственности, то под этим надо понимать следующее. Завершенной идеей во­ли было бы состояние, в котором понятие полностью реа­лизовало бы себя и в котором его наличное бытие было бы не чем иным, как развитием его самого. Но вначале поня­тие абстрактно, а это означает, что все определения, правда, содержатся в нем, но только содержатся; они суть только в себе и еще не развиты в самих себе в тотальность. Если я говорю, что я свободен, то это я — еще лишенное противоположности в-себе-бытие, напротив, в моральном уже есть противоположность, ибо там я пред­стаю как единичная воля, а добро есть всеобщее, хотя оно находится во мне самом. Следовательно, здесь воля уже имеет в самой себе различия между единичностью и всеобщностью и, стало быть, определена. Однако вначале этого различия ее нет, ибо в первом абстрактном един­стве еще нет поступательного движения и опосредования:

воля, таким образом, пребывает в форме непосредствен­ности, бытия. Существенное понимание, которого здесь на­до достигнуть, состоит в том, что эта первая неопределен­ность сама есть определенность. Ибо неопределенность заключается в том, что между волей и ее содержанием еще нет различия, но сама неопределенность, будучи противо­положна определенному, обретает определение быть чем-

[96]

то определенным: определенность составляет здесь абст­рактное тождество. Благодаря этому воля становится еди­ничной волей — лицом.

§ 35

Всеобщность этой для себя свободной воли есть фор­мальное, самосознательное, в остальном лишенное содер­жания простое соотношение с собой в своей единичности, тем самым субъект есть лицо (Person). В личности заклю­чено, что я в качестве этого представляю собой полностью определенное во всех аспектах (во внутреннем произволе, влечении, вожделении, равно как и по непосредственному внешнему наличному бытию) и конечное, однако совер­шенно чистое соотношение с собой и тем самым знаю себя в конечности бесконечным, всеобщим и свободным.

Примечание. Личность начинается только здесь, пос­кольку субъект имеет самосознание не только вообще о себе как конкретном, каким-либо образом определенном, но самосознание о себе как о совершенно абстрактномЯ, вкотором всякая конкретная ограниченность и значимость отрицаются и признаются незначимыми. В личности есть поэтому знание себя как предмета, возведенного мышле­нием в простую бесконечность и благодаря этому пребы­вающего в чистом тождестве с собой. Индивиды и народы еще не обладают личностью, пока они еще не достигли это­го чистого мышления и знания о себе. В себе и для себя сущий дух отличается от являющегося духа тем, что в том же определении, в котором последний есть лишь самосознание, сознание о себе, но лишь со стороны природ­ной воли и ее еще внешних противоположностей, дух имеет предметом и целью себя как абстрактное и свободное Я и, таким образом, есть лицо.

Прибавление. Для себя сущая, или абстрактная, воля есть лицо. Высшее в человеке есть то, что он — лицо, и тем не менее уже в самой этой голой абстракции лицо есть нечто презрительное. Лицо существенно отлично от субъек­та, ибо субъект — лишь возможность личности, поскольку каждое живое существо есть субъект. Следовательно, лицо есть субъект, для которого эта субъективность есть, ибо в качестве лица я всецело для себя: оно есть единичность свободы в чистом для-себя-бытии. В качестве этого лица я знаю себя свободным в себе самом и могу абстрагировать­ся от всего, ибо ничто не стоит передо мной как чистой личностью, и все-таки я как этот есть нечто совершенно определенное: мне столько-то лет, я такого-то роста,

[97]

нахожусь в этом пространстве и обладаю многими други­ми возможными частными чертами. Следовательно, ли­цо — одновременно высокое и совсем низменное; в нем да­но это единство бесконечного и совершенно конечного, определенной границы и совершенно безграничного. Толь­ко величие лица может выдержать это противоречие, которого ничто природное не имеет в себе и не могло бы вынести.

§ 36

1) Личность содержит вообще правоспособность и сос­тавляет понятие и саму абстрактную основу абстрактного и потому формального права. Отсюда веление права гласит: будь лицом и уважай других в качестве лиц.

§ 37

2) Особенность воли есть, правда, момент всего созна­ния воли (§ 34), но в абстрактной личности как таковой она еще не содержится. Поэтому она хотя и дана, но еще отличается от личности, от определения свободы, дана как вожделение, потребность, влечения, случайное желание и т. д. В формальном праве дело заключается поэтому не в особенном интересе, в моей пользе или моем благе, а также не в особенном основании определения моей воли, не в усмотрении и намерении.

Прибавление. Поскольку в лице особенность еще не существует как свобода, то все, что связано с особенностью, есть здесь нечто безразличное. Если у кого-либо нет никакого другого интереса, кроме его формального права, то оно может быть просто упрямством, как это часто бывает у душевно ограниченных и бедных сердцем людей, ибо грубый человек упорно отстаивает свое право, тогда как человек благородного образа мыслей принимает во внимание и другие стороны дела. Абстрактное право есть, следовательно, только голая возможность и поэтому нечто формальное по сравнению со всем объемом отношения. Поэтому правовое определение есть полномочие, но совсем не абсолютно необходимо, чтобы я добивался осуществле­ния моего права, так как оно лишь одна сторона всего отношения в целом. Возможность есть бытие, значение которого состоит в том, что оно также и не есть бытие.

§ 38

По отношению к конкретному поступку, а также мо­ральным и нравственным отношениям абстрактное право

[98]

есть по сравнению с их дальнейшим содержанием лишь возможность, и определение права поэтому лишь дозволе­ние или полномочие. На том же основании, а именно вслед­ствие его абстрактности, необходимость этого права огра­ничивается негативным — не нарушать прав личности и всего вытекающего из этих прав. Поэтому существуют лишь правовые запреты, и в основании позитивной формы правовых предписаний, рассматриваемых со стороны их последнего содержания, лежит запрет.

§ 39

3) Принимающая решения и непосредственная еди­ничность лица соотносится с преднайденный природой, которой, таким образом, водящая личность противостоит как нечто субъективное, но для этой личности как в себе бесконечной и всеобщей ограничение быть только субъек­тивной противоречиво и ничтожно. Она — деятельность, снимающая ограничение и придающая себе реальность, или, что то же самое, полагающая наличное бытие при­роды как свое.

§ 40

Право есть прежде всего непосредственное наличное бытие, которое дает себе свободу непосредственным обра­зом:

a) владение, которое есть собственность; свобода здесь — свобода абстрактной воли вообще, или именно поэтому некоего единичного, соотносящегося лишь с со­бой лица.

b) Лицо, отличая себя от себя, относится к другому лицу, и оба обладают друг для друга наличным бытием только как собственники.Их в себе сущее тождество получает существование посредством перехода собствен­ности одного в собственность другого при наличии общей воли и сохранения их права — в договоре.

c) Воля как (а) в своем соотношении с собой, раз­личенная не от другого лица (Ь), а в себе самой, есть как особенная воля, отличная от себя и противоположная себе как в себе и для себя сущей,— направо (Unrecht) и преступление.

Примечание. Деление права на лично-вещное право и право на иски, как и многие другие подобные деления, имеет своей целью прежде всего привести во внешний порядок массу предлежащего неорганического материала. В этом делении путаница заключается главным образом

[99]

в том, что беспорядочно смешиваются права, имеющие своей предпосылкой такие субстанциальные отношения, как семья и государство, и права, относящиеся только к абстрактной личности. Этой же путаницей страдает кантовское и вообще излюбленное деление на вещные, личные и вещно-личные права. Нас завело бы слишком далеко подробное рассмотрение нелепости и бессмыслен­ности лежащего в основе римского права деления на лич­ное и вещное право (право на иски касается судопроиз­водства и сюда не относится). Достаточно ясно, что толь­ко личность имеет право на вещи, и поэтому личное пра­во есть по существу вещное право, если понимать вещь в ее общем смысле как внешнее по отношению к свободе, то внешнее, к которому относятся также мое тело, моя жизнь. Это вещное право есть право личности как тако­вой. Что же касается так называемого личного права в римском праве, то человек может быть лицом, лишь обла­дая известным статусом (Heineccii Elem. Jur. Civ., § LXXV); тем самым в римском праве даже сама лич­ность, противопоставленная рабству, есть лишь сословие, состояние. В содержание римского так называемого лич­ного права помимо права на владение рабами, к которым принадлежат и дети, входят и состояние бесправия (capitis diminutio), и семейные отношения. У Канта, наконец, семейные отношения — носящие вещный характер лич­ные права. Римское личное22 право есть поэтому во вся­ком случае не право лица как такового, а лишь право особенного лица; ниже будет показано, что семейные от­ношения имеют своей субстанциальной основой скорее отказ от личности. Рассмотрение права лица, определен­ного как особенное, до рассмотрения общих прав лич­ности не может не представляться превратным. У Канта личные права — это права, возникающие из договора, по которому я обязуюсь что-либо предоставить, выполнить — jus ad rem римского права, возникающего из obligatio. Правда, выполнить что-либо по договору обязано только лицо, так же как только лицо приобретает право на вы­полнение такого обязательства, но называть на этом осно­вании подобное право личным нельзя; всякий вид права принадлежит лишь лицу, и объективно право, основан­ное на договоре, есть право не на лицо, а лишь на нечто ему внешнее или право на нечто отчуждаемое от него — всегда право на вещь.

[100]

РАЗДЕЛ ПЕРВЫЙ

Дата добавления: 2014-10-31