Цветовой круг. 1 страница

Ахромная шкала.

Последовательность обработки результатов теста.

Вначале нами проводился принцип выбора 2-х ахромных цветов (М- более светлый, чем S-). Количественная оценка результатов этой серии показала, что этот выбор линейно связан с выбором одного ахромного цвета разностными функциями (7) и (8) (при R²=1 для ρ_λ и R²=0,762 для α_λ). Поэтому в последующих сериях экспериментов проводился выбор 1 ахромного цвета с аппроксимацией r(M)>r(S), где K_r(M)= K_r(1-r(S)). По формулам (29)-(30) при граничном условии Оствальда (26) то есть при Id=1, определялись величины Ki (бит), которые по табл.3 приводили к оценке компонентов интеллекта в релевантных единицах измерения (I-бит, Id и Md- эв, S- бит эв, d-эв/бит).

Kl=I=Id/d, Kr=M, r=M/I, Ka=I-M, Md=1-S/M, d=(1-S/M)/M, S=KaMd

(46)

Величины потребности N_i (в эв/бит) оценивались по формулам:

N(M)=Md/Kl=rd,
N(Id)=Id/Kl=d,	(47)
N(S)=S/MKl=ad.

Как следует из формул (30) и (47), сумма потребностей составляет величину 2d, что, казалось бы, требовало вычисления лишь этой величины (d). Однако рис.6 наглядно демонстрирует принципиальное различие распределения величин N_i для определенных компонентов MIdS в зависимости от цвета, который выбирался испытуемым как предпочтительный на ахромной оси цветового тела. Психологический смысл этого различия нам кажется достаточно очевидным. психофизический же, по-видимому, может быть связан с RGB теорией цветовосприятия.

Величина эмоций по ахромной шкале E_m^a (в эв) оценивалась по формуле

Em=KaSNi.

(48)

При подстановке значений K_a и 2d в формулу (48) получаем

Em=2S/M,

(49)

откуда, согласно табл.3, легко вернуться к формуле Симонова (31), но уже на уровне, так сказать, «атомарной» информационной модели интеллекта

Em=2d(I-M).

(50)

Выбор проводился только по предпочтительному цветовому тону, связанному с длиной волны (l₁) и энергией e отражающего образца по табл. 5. Далее по этой же таблице определялся дополнительный цвет [mcccxlv] с длиной волны l₂, находящийся в цветовом круге диаметрально противоположно цвету с l_1.

При граничных условиях l₂>l₀>l₁ (где l₀=530 нм), заданных формулами (19) и (20), оценивались величины K_i = I_i и далее по формуле (29) при i_l=1 бит/нм определялись величины, в определенном смысле аналогичные ахромной шкале. Так например, потенциал интеллекта оценивался по формуле (46) с граничным условием Id=e, которое вытекало из естественного состояния интеллекта при оптимальной адаптации к внешней светоцветовой среде.

Показательно, что как для ахромной оси цветового тела, так и для цветового круга проявились существенные различия в поведении кривых, характеризующих функции и доминанты определенных компонентов интеллекта. Так в теплой области спектра в самом деле (как это и вытекало из цветовых канонов мировой культуры) оказался доминирующим S-план, в холодной области — Id-план и в зеленой области — М-план интеллекта. Здесь обращает на себя внимание кривая М-плана, отношение которой к ее линейной аппроксимации выявляет определенное соответствие с функцией зависимости цветового тона от длины волны.

Рис 7 Файл. Рис. 6–8 Ексел и док

Рис.7. Опытная оценка величин потребностей для определенных компонентов интеллекта по цветовым образцам.
По оси абсцисс — цветообозначения; по оси ординат — потребность, эв/бит.

Рис.8 Файл. Рис. 6–8 Ексел и док

Рис.8. Оценка компонентов интеллекта по цветовым образцам. По оси абсцисс — цветообозначения; по оси ординат — единицы измерения, соответствующие каждому из компонентов, указаны в легенде к Рис.8.

Исключением оказался лишь пурпурный цвет, анализ которого, очевидно, требует более существенного охвата интеллекта всей батареей хром-тестов с более жесткими граничными условиями. Вместе с тем именно пурпурный цвет оказался тем связующим звеном (между началом и концом оптического спектра), которое позволяет достаточно обоснованно интерпретировать известные экспериментальные данные о «противоречивом» характере воздействия теплой и холодной области спектра на интеллект.

Отсюда можно заключить, что интеллект воспринимает не только энергию e и / или длину волны l?отражаемого образцом цвета, но и собственно цвет L_l=K_l×l=Idl/d при d=j [mcccxlvi]. Иначе цветовосприятие передавалось бы линейными, но никак не оппонентными функциями интеллекта, наличие которых констатируется практически во всех экспериментальных исследованиях и к теоретическому обоснованию которых мы приблизились на уровне информационной модели интеллекта.

Разумеется, более точно соотношение между каноническими и реальными планами интеллекта можно определить по ЦКI и ЦКII подстановкой нормированных (по r и m в табл. 3–5) цветов, которые в большей мере будут характеризовать выбор испытуемым 2-х предпочтительных цветов и, соответственно, атрибуты (M-, Id-, S -) и функции (d, N_i, E_m etc.) его интеллекта. Безусловно, полученные соотношения требуют дальнейших исследований и более детальной корректировки экспериментаторами.

Заключение

Краткое содержание книги

Основная проблема современной психологии сводится к обилию фактического материала, для понимания и классификации которого необходима сколько-нибудь приемлемая — всем научным сообществом — теория. Последняя, как уже говорилось, до последнего времени отсутствовала из-за субъективного проявления человеческого духа. И, разумеется, этой субъективностью обладали как ученые субъекты, так испытуемые объекты исследования. Каким же путем можно было решить эту задачу — элиминировать данный двусторонний субъективизм?

Как показали результаты хроматического анализа, для этого необходимо было обратиться прежде всего к историческому опыту исканий человеческого духа, который, как выяснилось, тысячелетиями воспроизводил себя в достаточно определенных характеристиках. И что весьма существенно, эти характеристики практически полностью объективировали все субъективные проявления как субъектов, так и объектов исследования.

Поэтому в заключение этой книги я позволю себе напомнить модельное представление неосознаваемых предикатов коллективного бессознательного и, в частности, понятий «архетип» и «гендер» на уровне их хроматической (семантико-цветовой) модели личности.

Поскольку понятие «личность» весьма многогранно, то за основу была принята динамическая модель личности, которая для краткости называлась «интеллект» (лат. «intellectus» — ощущение, восприятие, понимание). Интеллект подразделялся по его основным функциям:

· Сознание — осознаваемые функции социальной обусловленности и формально-логических операций, например, с цветообозначениями (вербальными названиями цветов) в науке и философии[mcccxlvii].

· Подсознание — частично осознаваемые функции культурной обусловленности и образно-логических операций, например, с беспредметными (абстрактными) цветами в творчестве, в эстетике восприятия, в игре и т. п.

· Бессознание — принципиально неосознаваемые биологические функции природной обусловленности и генетического кодирования информации, например, по типу «обобщения» спектральных цветов на уровне сетчатки (метамеризация[mcccxlviii]), проявляющиеся в телесных ощущениях, в аффектах, в сексе и др.

Для адекватного описания интеллекта применялась теория и методология хроматизма[mcccxlix], что позволило провести моделирование реального (то есть наделенного и женственными и мужественными чертами) человека в реальном (то есть светоцветовом) окружении внешней среды. Напомню причины того, почему архетипические цвета были канонизированы в традиционных культурах.

Во введении мы убедились, что сущность цвета — весьма многогранна и поэтому может быть рассмотрена лишь с позиций хроматизма, который базируется на достижениях человеческого духа. Так, в соответствии с хроматическими основами религиозности человека были показаны двусторонние аспекты воздействия религии на индивидуальность и социум.

В первой главе оказалось необходимым оставновиться на анализе существующего положения дел в моделировании личности человека. Оказалось, что из-за субъективизма человека в психологии «существует столько теорий, сколько и ученых». Поэтому в конце ХХ века мной был сформулирован вопрос о создании такой теории, которая могла бы базироваться на объективных вещах, характеризующих личность человека. Как я тогда предполагал, эта теория позволила бы сочетать разные языки разных областей науки, а кроме того, искусства и религии для воссоздания человека. Такой теорией оказался хроматизм.

Собственно история хроматизма на уровне эмпирического использования цвета насчитывает несколько тысячелетий. Теоретические же формулировки были даны в «Хроматизме мифа», где его основной задачей объявлялось междисциплинарное исследование реального (то есть наделенного и женственными и мужественными чертами) человека в реальном (светоцветовом) окружении внешней среды.

Напомню, что название этого учения происходит от древнегреческого понятия «хрома» (crvma), в которое античные авторы, вообще говоря, вкладывали следующие значения: цвет как психическое, распредмеченное, идеальное; краска как физическое, опредмеченное, материальное; окраска тела человека как физиологическое, синтоническое; и эмоции как их информационно-энергетическое отношение. Собственно уже это определение создавало базу для междисциплинарного подхода к человеку и, в частности, для создания информационной модели личности (интеллекта).

Однако в процесе исследования выяснилось, что человек подразделяется не только по полу (то есть по физическим — мужской, женский), но и по гендеру (то есть по психологическим — мужественный, женственный) свойствам. И эти свойства совпадали примерно в 75 % случаев. На этой основе были утановлены семантические связи между данными психологии, физиологии и хроматизма (Серов, 1990). Вместе с тем, для изучения религиозных концепций, мифологии и фольклора требовалось установить аналогичные связи и между данными памятников культуры и данными хроматизма.

Поэтому в этой книге мы ознакомились с вероятным распределением доминант интеллекта у мужчины и женщины, которое далее сопоставили с такими представлениями как дух, душа и тело. Оказалось, что подсознание с его творческими открытиями и различными хобби доминирует преимущественно в маскулинном интеллекте и в памятниках культуры обозначается как дух, ипостатичный и женщине-восприемнице. Душа человеческая характеризует женственное сознание, (функциям которого с детства обучают и мальчиков), а тело, разумеется, отвечает божественности женского восприятия другого в себе и связано с функциями бессознания. Детализацию функций сознания и многочисленные доказательства справедливости этих связей читатель может легко найти в 1 главе. Там же раскрыты основные механизмы и «женской логики», и «инфантилизма мужчин» и т. п.

Далее с позиций триадной логики кратко рассмотрены типы мышления, связанные с определенными компонентами интеллекта. Показано, что в принципе определенные черты архетипов могут быть промоделированы метамерными и апертурными (сублимированными) цветами. На примере анализа нормальных и экстремальных условий показаны специфические черты «женской логики» и ее бездарного понимания мужчинами. Раскрытие представлений о связи цвета с эмоциональностью позволило наметить проблему относительного долголетия женщин по сравнению с мужчинами и показать важную роль цвета в самораскрытии женского интеллекта.

Обсуждение психолингвистического анализа цветовых концептов в сочетании с эволюционной теорией выявило возможность использования теории цветовой гармонии при анализе устойчивости брачных пар. Объяснялось это прежде всего многотысячелетней воспроизводимостью гендерной семантики цветовых канонов, которая по существу являлась объективацией субъективных проявлений интеллектов обоих партнеров для воссоздания вида и индивида.

Вторая глава была посвящена хроматическому анализу религиозности и попытке выявления определенных цветовых архетипов в отдельных религиозных направлениях. С помощью цвета показана роль женственности в восприятии религиозных учений, и на основе теософских построений продемонстировано ипостатическое призвание женщины — личности к духовному материнству.

На конкретных примерах раскрыты актуальные функции религии в жизни отдельного человека и общества. На основе опытных данных высказано предположение о важной роли подсознания (гипоталамических структур) в процессе моления. Показана фазность в протекании своего рода религиозного катарсиса, нередко связываемого с психоаналитическими методиками.

Для наглядного представления смысла цвета и человека далее были весьма схематично описаны некоторые хроматические черты наиболее распространенных верований человека. Согласно фактическим данным о взаимосвязанном смысле религии и цвета высказано хроматическое предположение, касающееся возникновения архетипов. Так, например, если цвета одежд священников передавали внутренние цвета прихожан, то скорее всего так и оформлялись чувства приобщенности иудеев к голубому и золотому сублиматам, которые и являлись основой для архетипа иудаизма.

На основе аналогичных рассуждений выявлены архетипические черты основных религий мира. В относительном плане историзма представлено возникновение каждой последующей во времени религии на фоне хроматических сопоставление ее цветовых архетипов с предыдущей. Данная концепция основана на конкретных проявлениях определенных цветов в священных книгах, иконографии и ритуалах. Так, для иудаизма архетипическим цветом являлся голубой, для буддизма и индуизма — желтый и оранжевый, для раннего христианства и Византии — пурпурный, для ислама — зеленый и т. д.

На основе выявленных архетипов и утверждений Джеймса (беспристрастная наука о религиях может выделить общий остов учения, который она должна облечь в такую форму, чтобы оно не противоречило выводам естествознания и в которую могли бы уверовать все без исключения люди) сформулирован подход к созданию религии III тысячелетия. В заключении 2 главы представлены все «за и против» создания такой религии как хроматизм, основанной на вере в культурное наследие человечества. Ибо на уровне архетипов семантический язык цветовых сублиматов оказался единым для всех людей на Земле.

В третьей главе представлены основные сведения о государственной символике и, в частности, о цветовой семантике флагов. Высказано предположение о том, что смысл цвета на флагах может быть выявлен благодаря существованию двух оппозиционно — взаимно-дополнительных типов обобщений (абстракции и сублимации), которые базируются, во-первых, на двух известных типах мышления (художественном и мыслительном) и, во-вторых, на двух оппозиционных периодах развития любой системы: 1)создания нового и 2)его фиксации.

Приведены конкретные данные по цветовой символике России и Украины. Начиная с древних цивилизаций рассмотрены основные представления политической символики. По отдельным цветам разнесены определенные политические направления, партии, общества и организации. Представлены данные по цветам дипломатических изданий.

При анализе этнической символики продемонстрирован хроматический принцип относительности. На примере символики славянского этноса выявлены характеристические сублиматы. Так, в русской этносимволике оказались характерными три пары предпочтительных цветов при отсутствующем зеленом; в украинской наблюдалась одна пара дополнительных этноцветов; в польской — две пары.

В этой же главе представлены некоторые соображения относительно влияния цвета на моду и политику. Так как цвет обладает и биологическими, и информационными свойствами энергии, то рассмотрены возможности этой энергии в качестве психологического поля. Показаны различные пути воздействия цвета на человека и на основе принципов цветового утомления сформулирована гипотеза о причинах смены цветов в моде.

В связи с этой сменой кратко рассмотрены причины участия женщин в политической жизни. К основным причинам выбора женщин в правительства развитых стран отнесены сохраняющие функции женственного сознания. В противопоставлении к этому на базе документов показана маскулинная тенденциозность в абсолютизации такого патриархального рудимента культуры как «нация» и связанная с ним идея «национальной одежды».

Во второй части мы познакомились с дискуссионными моментами при анализе смысла и значений определенных цветов. Так, в четвертой главе согласно документам мировой культуры показано, что белый цвет характеризует женщину и, в частности, функции ее сознания в нормальных условиях жизни. Поэтому данные этнографов о бисексуальности белого цвета были рассмотрены с позиций хроматизма. Оказалось, что белый цвет действительно характеризует мужское сознание, но исключительно в экстремальных условиях. Напомню, что критерием экстремальности в хроматизме принято считать интервал времени: нормальные условия жизни занимают много больший отрезок (>75%) времени, чем экстремальные.

В различных культурах белый цвет передавал почитание законов, традиций и нравов общества. Так, в античные времена белый уже стал также включать семантику прошлого времени. В христианстве он приобрел также значение божественности и праведности: белый свет символизировал Бога-Отца, а белый цвет — Деву Марию. В исламе нес практически те же функции с переменой имен. В средневековой символике белый цвет являл собой “женский принцип” аналогично тому, как в конфуцианстве — женственную категорию ИНЬ.В Новое и Новейшее время к семантике белого цвета нередко примыкают представления о социализации, о рациональности сознания, о белом браке, о прошлом, о белизне памяти и науки.

Поскольку цветовой архетип являлся удобной семантической моделью, то сущность какого-либо общественного движения и / или религии могла передаваться на сублимированном уровне обобщения, то есть на уровне чувственно-образной логики подсознания. Так, на примере противопоставления отличительных черт определенных общественных течений показано, что белый цвет можно считать архетипом любого рационалистически построенного учения, например, феминизма. В то же время белый свет является архетипом хроматизма как будущей религии глобализма. Религии, которая, вообще говоря, и призвана создать стабильность жизни на Земле.

Историосемантическое изучение серого цвета позволило представить его семантику как цвета «смены времен», траура, мужских одежд и настоящего времени. Семантическая связь представлений о тумане и метафорических представлений о состояниях человека выявила такие семы серого цвета как пьянство, которое обычно характеризуется доминантой подсознания. С этой доминантой связано и такое значение серого цвета как незаметная в настоящем творческая потенция маскулинного интеллекта.

Хроматический анализ современной коннотации понятия «серость», возникшей в русской культуре начала ХХ века, показал такие черты русского характера как перманентное пребывание в хаосе мыслей, самобичевание и неуравновешенность, то есть проще говоря, шараханье из стороны в сторону. Объективированная же историей мировой культуры семантика серости включала в себя сублиматы седины (блестящий серый) и серого вещества мозга, которое прежде всего связано с подсознанием и трансцендентностью его функций. Подразделение серого цвета на светло-, средне- и темно-серый выявило возможность их семантической интерпретации в приближении светло-серого к белому, а темно-серого к черному.

Средне-серый цвет оказался сублимированным архетипом хроматизма как научной методологии, которая была использована нами для анализа реального человека (f-m) в реальном мире светоцветового окружения. Строго говоря, белый свет и серый цвет различались объектами смешения: первый слагался из идеальных цветных потоков света, а второй — из реальных красок на Земле. Поэтому в хроматизме серый цвет служит информационной моделью для представления сложностей белого света. В отличие же от цветов других религий серый цвет является самым ненавязчивым цветом, то есть цветом, который может быть принят лишь добровольно, но никак не навязан силой ли оружия, или идеологии. В этом и заключается основной тезис хроматизма как научно обоснованной религии, объединяющей всех и вся на Земле.

Семантика черного цвета оказалась связанной прежде всего с будущим временем, с женственной категорией ИНЬ и с бессознательным состоянием интеллекта как первоначалом жизни и антитезой белому сознанию. В этом же ряду значений черного цвета стояла гениальность творцов, обладающих интуицией женственного бессознания, и негэнтропийная сексуальность как оппозиционная дополнительность к белой социальности.

С этих позиций и было показано, почему лица, выбирающие черный цвет и ставящие его на первое место (среди ахромных), находятся в оппозиции к обществу. Так терроризм был охарактеризован именно черным цветом. Детальный анализ черного цвета траурных одежд на Западе и белого на Востоке показал справедливость выявленных закономерностей в гендерном распределении ахромных цветов. В качестве аналогичного доказательства было приведено и такое значение черного цвета как иррационализм.

Хроматический анализ теплых цветов был представлен в пятой главе. Поскольку эти цвета получили такое название из-за того, что оказались жестко связанными с цветами «теплых» предметов (солнце, огонь, жар, кровь), то они передавали семантику материальных вещей во всех смыслах этого слова. Так, теплые цвета характеризовали экстравертные типы интеллекта, то есть людей все мысли и чувства которых направлены на внешний мир.

Красный как деятельный, конкретный цвет во всех культурах представлял собой мужское, господствующее, царственное начало; красным цветом характеризовались прежде всего холерики. Так, мужественная категория ЯН и / или красное либидо с мужским активным принципом соответствовало духу энергии, активности и бесстрашия. Красный цвет связывался прежде всего с нашей телесностью — с цветом чувственности, с цветом архетипического соблазнения женщины, с цветом силы, мощи и господства.

Этот цвет возбуждает и опьяняет так, что у человека резко понижается рациональный контроль за своими действиями, что находится в определенной связи и с экстремальностью женственного сладострастия. Поскольку в России существует устойчивый оборот крбсна дйвица, то это лишь свидетельствует об экстремальных условиях жизни. Обычно женщины считают, что можно лишь «краснеть от удовольствия в чувственности приходящего жара» и соотносят красный цвет с возбуждающей материей жизни, то есть по нашей терминологии — с бессознанием или физической активностью.

Красный цвет является не только символом, но архетипом тотемизма и, в частности, коммунизма. С этим связаны и его физиологические свойства: красный как бы приближается к нам, выступает вперед и даже наступает, надвигается на нас; при красном свете наблюдается стеническая реакция и переоценка временного интервала. Во всем этом ощущается некий принудительный характер, причем в этом принуждении участвует весь организм человека, то есть бессознание. В сублимате же красного цвета заключено хроматическое проявление мужественного бессознания при нормальных и женственного при экстремальных условиях жизни.

Оранжевый цвет создает ощущение благополучия и веселья в связи с удовлетворением основных потребностей организма, и в частности, питания и сексуальной удовлетворенности. В то же время этот цвет передает преимущественно «эротическую настроенность обоих полов», что сооносится с единством мужского и женского взглядов на интимную жизнь. В хроматизме оранжевые оттенки сублимируют архетипы различных вероисповеданий Востока: даосизма, буддизма и ламаизма и т. д. Единство же мужского и женского бессознаний в оранжевом сублимате означает единство красного и желтого. То есть, единство их общечеловечески-телесных функций, их бессознаний.

Коричневый цвет считают «естественным и приземленным» даже американцы. Показательно, что этот цвет оказался характерными только для прозы, что объясняется в хроматизме несовместимостью образ-концепта «оранжевого» (бессознания, то есть с андрогинности животной, биологической жизни человека) с нормой для поэтически-творческого подсознания. Это — чисто земной цвет. Поэтому лица, предпочитающие коричневые тона в одежде, имеют весьма устойчивые взгляды на жизнь. Они постоянны, умеренны и аккуратны. Хроматическим архетипом тоталитаризма (любого вида) можно назвать именно коричневый сублимат. В частности, для XX века коричневый цвет можно считать архетипом национал-социализма. В хроматической модели интеллекта коричневый цвет моделирует доминанту черного бессознания неизвестного будущего над оранжевой “обезличенностью” мужского и женского бессознаний в настоящем.

Желтый цвет оказался всесторонне связанным с природой женщины — с бессознанием женщины, с ослепительным цветом женского тела, с женственностью (Инь), с ее интуитивной целеустремленностью к собственно духовной ипостаси. «И явилось на небе великое знамение — жена, облеченная в солнце». «Сладок свет, и приятно для глаз видеть солнце» «В своей высшей чистоте желтый всегда обладает светлой природой и отличается ясностью, веселостью и мягкой прелестью», что отвечало сангвиническому типу темперамента. «Материальный», «земной», «телесный» характер желтого цвета указывал на телесные функции женственного бессознания, тогда как «женская интуиция» — на его диалектическую взаимосвязь с идеальным.

Семантика желтого цвета указала на связь с мессианством благодаря такому показателю духовного просветления как ореол, слабо видный вокруг головы духовно-великих людей. Ибо только мессия имел связь с будущим и осуществление в нем определенных возможностей путем интуиции и / или озарения (инсайта). Поскольку этот цвет соотносился также с оптимизмом и интересом к объективному миру, то все это позволило объяснить цветовую семантику нимбов Будды и / или Христа, и / или желтой кофты Маяковского, и / или желтых тонов Достоевского и т. д. и т. п. Так, базовое состояние истинно творческого озарения оказалось совместимым с активностью женственно-желтого бессознания. Вообще говоря, желтые тона сублимировали архетипы определенных буддийских и индуистских верований. В модели интеллекта сублимат желтого цвета характеризовал хроматические черты женственного бессознания при нормальных условиях жизни и мужественного — при экстремальных.

Золотой (блестящий желтый) цвет воспринимался как светоносность, как застывший солнечный свет. Но золото с древнейших времен — богатство, а следовательно, и власть и укрепляющая ее вера. Золото как овеществленный свет — с его иррациональным, неподвластным воле началом — было представлено и как опредмеченное время. Соотнесение золота со сферой призрачно-иллюзорного показало, что семантика золотого цвета приобрела парадоксальный характер: в золотом фоне опредмечены свет и время, тогда как пространство распредмечено.

Темные оттенки желтого были интерпретированы как сочетание в интеллекте сублиматов серого мужественного подсознания и желтого женственно-творческого бессознания. Это позволило объяснить множество так называемых «отрицательных значений желтого цвета», среди которых фигурировали и чисто эгоистические проявления морально низшего порядка мужчин, и все негативные характеристики женственности, а также известные выражения “желтый дом”, “желтая пресса” и т. п.

В шестой главе были представлены различные оттенки зеленого цвета, занимающие промежуточное положение между теплыми и холодными цветами. Зеленые тона самосознания мужчин оказались близким к дополнительным цветам их бессознания не только по цвету, но и по жизненно важным функциям друг друга. В самом деле, растение, пробивающее путь к свету сквозь толщу земли связано с ситуацией, пробуждающей сознание. Не зря же многие женщины сравнивают своих мужей с растениями.

Вероятно так и появились мифологемы зеленого бога Осириса, и / или славянских святых Бориса и Глеба, и / или знамени Магомета, и / или зеленых одежд Робин Гуда. В этом же ряду значений оказались и мужественный принцип ЯН, и / или преимущественно маскулинная «Я-концепция», которая в США вылилась даже в зеленый цвет президентов на бумажных знаках их религиозного поклонения.

Занудная приземленность идеально-возвышенного в рационально зеленом самосознании указавала на гендерную обоеполость зеленого цвета в нормальных для мужчин и экстремальных для женщин условиях существования. В межконфессиональном круге цветов зеленый цвет является хроматическим архетипом ислама и / или «долларизма». В хроматической модели интеллекта зеленый цвет сублимировал черты мужского самосознания при нормальных условиях и женского — при экстремальных.

Дата добавления: 2014-10-31