Содержательное мышление и содержательная логика

Когда мы говорим о реальности любого рода, о любом объекте или явлении реальности, о любой группе объектов или явлений; когда мы исследуем реальность с позиции любого логического уровня сознания, значит ли это, что сама реальность присутствует в наших словах и по­строениях? Мы должны четко различать три уровня, неизбежно возни­кающие вследствие самой природы отражения-отреагирования. Это:

- уровень значения (означаемое, или денотат);

- уровень выражения (смысл, или коннотат);

- связанный с последним знак или совокупность знаков (знаковая система).

Рис. 72. Коннотат, денотат, знак

Иными словами, когда некоторая реальная «вещь» называется, обозна­чается любым образом, то это не имеет отношения к ней как к «вещи в себе», не является присущим ей изначально свойством. Все названия, все обозначения и, тем более, все дальнейшие операции с этими назва­ниями и обозначениями представляют собой всего лишь ментальные конструкты, а отнюдь не саму реальность. Любая попытка связать смысл, или коннотат (то, о чем говорят или мыслят как об [А][96]) с озна­чаемом, или денотатом (это есть «А») должна быть всегда очень стро­гой и очень осторожной, тем более когда мы имеем дело с сопоставлением разных представлений, разных знаковых систем, разных систем коннотации. Между тем подобная операция сопутствует почти любому ментальному акту. Обыденное сознание и даже сознание многих лю­дей, считающих себя в достаточной степени профессионалами в раз­ных областях мыслительной деятельности, склонно здесь ошибаться, подменять реальную «вещь» ее названием и судить о свойствах реаль­ности, исходя из свойств привычной или удобной системы коннота­ции, а то и связанной с ней знаковой системы. Это приводит к огром­ному числу заблуждений, к весьма непродуктивному состоянию, назы­ваемому в некоторых традициях «омраченным».

Буддистская психология и философия подробно рассматривают «омраченность» такого рода, ее генезис, характер и методы преодоле­ния. Этому посвящены праджияпарамитские (от санскр. «праджия» -мудрость) тексты буддизма махаяны, такие как «Ваджреччхедика-праджияпарамита-сутра», «Праджияпарамита-хридал-сутра» и другие, связанные с ними трактаты-шестры и комментарии. Термин «прад-жияпарамита», характеризующий противоположное «омраченному» -«просветленное» сознание, имеет несколько значений. Это:

- наивысшая монистическая мудрость, персонифицированная как Будда в его космическом теле (Дхармакая) и свободная от разделения на субъект и объект;

- путь, ведущий к достижению этой мудрости;

- тексты, ведущие к достижению соответствующего состояния сознания. Основные идеи праджияпарамитской литературы сводятся к тому, что:

- никакая субстанционная единичность не является самосущей, т. е. вычленение «вещи» из общего контекста реальности представляет собой уже произвольный ментальный акт;

- все отраженные субстанционные единичности, «вещи» с точки зрения отражения-отреагирования представляют собой лишь пред­ставление понятия (санскр. «самджна»), т. е. отражение-отреагирование неразрывно связывает объект и субъект в некотором едином взаимодействии;

- все эмпирическое познание имеет своим объектом только эти представления-понятия, а не истинно сущее;

- переход к сознанию или, лучше сказать, психическому состоя­нию праджияпарамиты (оно и есть состояние бодхисаттвы) осущест­вимо лишь через переживание соответствующего опыта.

Мы не будем как-либо комментировать изложенные здесь воззре­ния — в том числе и по причинам, раскрываемым далее в этой главе. Отметим лишь, что концепция праджияпарамиты должна рассматри­ваться только как элемент концептуальной общности выдвинувших ее школ (гань, тяньтай и другие школы «северного» буддизма).

Любой, даже самый простой, даже самый очевидный объект отра­жения может быть означен бесчисленным множеством способов. На­пример, «вещь» «человеческое существо» (в данном случае, будем считать это именно «вещью», денотатом) может быть означено как <человек>, <human being>, <homo sapiens>, <deemensh>, <жэнь> и т. д. Оно может быть означено и нетрадиционным образом, например как <двуногое без перьев> или каким-либо абстрактным образом - числом <1>, <знаком пентаграммы> и т. д. При этом суть самой вещи, никак не изменится. Все умозаключения, связанные со свойствами использо­ванного знака и связанного с ним коннотата, будут иметь отношение только к свойствам самой знаковой системы и системы коннотации, а никак не означенной «вещи в себе». Мы можем рассуждать, почему для означения «человеческого существа» выбрана <пентаграмма> или число<1>, мы можем говорить, что немецкое слово в нашем примере содержит артикль, а русское - нет, или о том, что китайский иероглиф отдаленно напоминает пиктограмму человека. Все эти суждения и мысли будут иметь отношение только к соответствующему образу и свойствам соответствующей отражающей структуры (в данном случае - той или иной культуры). Таким образом, возникает ряд:

Вещь Уровень значения (Означаемое, => или денотат) «А» (вещь А)

Ментальный конструкт Уровень выражения (Смысл, => или коннотат) [А] (понятие[А])

Обозначение Знаковая система     <А> (знак<А>)

При этом знаковая система всегда организуется в некоторую структуру, обладающую определенным синтаксисом, т. е. правилами сочетания, чтения и т. д. Опираясь на них, мы можем производить раз­личные действия и получать результаты, которые всегда соблазни­тельно распространить на уровень коннотата и приписать денотату. Система коннотации также имеет свой синтаксис, который далеко не всегда адекватным образом сводится к синтаксису знаковой системы. Но даже если операции с коннотатами реальных «вещей» проводятся в соответствии с законами этого уровня, их результаты, будучи перене­сенными на уровень «вещей в себе», могут оказаться ошибочными.

Однако суть этой ошибочности, в большинстве случаев, сама по себе нетривиальна.

Рассмотрим достаточно простой пример. Вещь «точка» может быть описана в терминах и методами аналитической геометрии. Уровень коннотации этого объекта определяется в обоих случаях общими концептуальными и методологическими посылками обеих теорий. Знаковая система будет в первом случае выражаться в виде обозначе­ния <(•)>, а во втором - в виде числовых значений координат, напри­мер, в случае двух координатных осей - в виде пары чисел <[х,у]>.

Казалось бы, поскольку объект отражения - вещь «точка» - в обо­их случаях один и тот же, а «за» аналитической геометрией стоит ал­гебра, мы можем попытаться отождествить всю геометрию с арифме­тикой или теорией чисел[97], свести первую ко второй.

Такова и была идея великого математика и философа Бертрана Расселла. Как мы уже говорили, невозможность ее реализации была доказана Куртом Геделем при помощи его знаменитой теоремы.

Возникающая ситуация парадоксальна: и аналитическая, и класси­ческая геометрия являются отражением одного и того же аспекта ре­альности, причем «истинным» отражением, поскольку регулярно дают верные результаты, однако эти две системы несводимы друг с другом. Как это может быть?

Отметим, во-первых, что тот же исходный объект отражения, та же вещь «точка», может быть означен и в других коннотатах и знаковых системах - например, в терминах геометрии, топологии, теоретической механики и т. д. Смысл понятия [точка] во всех этих системах будет близок, но не тождественен. При этом реальная вещь «точка» ни в ко­ем случае не будет тождественна любому из своих теоретических коннотатов, а тем более относящихся к ним знаков. Во-вторых, само вы­членение объекта или «вещи» «точка» из ткани реальности не имеет ничего общего со свойствами реальности как «вещи в себе».

Сказанное будет достаточно ясно, если мы вспомним, что выде­ленные нами уровни разделены не чем иным как отражением-отреагированием.

Действительно, коннотат есть образ денотата как объекта отраже­ния, а знак - образ коннотата как объекта нового отражения. Отражение-отреагирование не пассивно — его акт привносит в получаемый результат нечто от самого механизма и субъекта, вовлеченного в это взаимодействие. Сказанное верно и в том случае, если таким субъектом является человеческое существо и если им является некоторое трансперсональное образование - группа, куль­тура, человечество в целом.

Один из аспектов этого факта достаточно очевиден: любое поня­тие, любая концептуальная схема всегда отражает только часть свойств «вещи» и, кроме того, содержит в себе структурные особенности, присущие не «вещи в себе», а субъекту, означившему ее. Поэтому сведение одной коннотации к другой средствами синтаксиса, прису­щего только одной из них невозможно. Да, они действительно связаны с одной и той же «вещью», но связаны различными взаимодействиями - разными актами отражения-отреагирования.

Нас, однако, в данном случае интересует другой момент - вопрос «истинности» той или иной коннотации, той или иной коннотантной системы, который может ставиться в двух ракурсах: в плане работы со знаковым и понятийным материалом, имеющим различное, в смысле отражения-отреагирования, происхождение и, соответственно, разный синтаксис; в плане «истинности» и «ложности» убеждений и космограмм. Первый ракурс имеет прямое отношение к методам мышле­ния, а второй связан с важной в теоретическом и практическом пла­нах психосоматической проблематикой, рассмотрение которой так­же, как мы увидим, приводит нас к принципиально нелинейным ментальным актам.

Большая часть коннотации и знаков, с которыми мы имеем дело, носит, в той или иной степени, коллективный характер, является эле­ментом культуры. Что мы понимаем под этим термином, примени­тельно к цели нашего изложения? Это та часть культуры той или иной человеческой общности, которая определяет характер отражения-отреагирования и представляет собой совокупность ментальных кон­структов уровня выражения и связанных с ними знаковых систем.

В рамках одной и той же культуры мы наблюдаем определенную гомогенность коннотантов и знаков, разные же культуры демонстри­руют гетерогенность этих структурных элементов. Однако та или иная культура никогда не бывает, во-первых, абсолютно однородной, /во-вторых, абсолютно чуждой другим культурам. Кроме того, это живой, постоянно развивающийся и меняющийся феномен.

Простейший и очевидный пример - язык. Скажем, английский текст не может быть адекватно переведен на русский язык, если к его синтаксису подходить, как к синтаксису русского языка. Прямой пере­вод значений одних только слов недостаточен. Вместе с тем, англий­ский язык лондонца отличается от английского языка жителя Австра­лии, язык «выпускника Оксфорда - от языка эмигранта из Вест-Индии и т. д. Язык викторианской эпохи отличается от современного. С дру­гой стороны, английский и русский языки ближе между собой (по­скольку принадлежат к индоевропейским языкам), чем английский и арабский и т. д.

Мы можем и дальше анализировать этот момент и найдем здесь много подобий структурам и структурной организации человеческого существа как отдельного индивида, однако не это является нашей це­лью. Важно другое - любой человек, даже полностью находящийся в рамках одной культуры, постоянно оказывается в ситуации сопостав­ления и одновременного использования различных коннотантных сис­тем. Это вносит дополнительное замешательство в состояние созна­ния, которое и без того, спутав значение и смысл, наделяет «вещи» свойствами [понятий] и даже <знаков>. Теперь же оказывается, что одна и та же «вещь» имеет противоположные и, на первый взгляд, противоречивые свойства, - мир распадается на ряд не связанных ме­жду собой фрагментарных качеств, формирование целостной картины либо оказывается принципиально невозможным, либо достигается це­ной отторжения большинства культурных фактов и большинства ре­зультатов собственного непосредственного опыта.

Хорошим примером может служить религия. Мы знаем множество религиозных систем, множество школ внутри отдельных конфессий, множество толкований внутри каждой из школ. Каждый человек, включая атеиста[98] и человека, равнодушного к теологическим вопро­сам[99], обладает и собственным религиозным опытом.

Каким же образом решает сознание проблему видимой несводимо­сти коннатационных систем, связанных с религиозными вопросами, друг с другом - причем, в тех многочисленных случаях, когда избег­нуть противоречий просто не представляется возможным, например, в вопросах жизни и смерти[100]?

Здесь существует несколько возможностей:

- фрагментарное сознание; личность в этом случае даже не пыта­ется примирить противоречивость собственного мировоззрения - раз­личные коннататные схемы используются ad hoc; сделать это в данном случае, тем более просто, что сознание редко погружается глубже третьего логического уровня и противоречивость уровня убеждений не только не осознается, но даже не ощущается (в одних случаях можно отправлять православный обряд, а в других - обсуждать с сослужив­цами «Диагностику кармы» Лазарева и заниматься «кармическими чистками»);

- фанатическое сознание; «свой» коннотат и «своя» знаковая сис­тема объявляются единственно истинными, а все прочие - ложными; поскольку даже в рамках одной и той же конфессии всегда присутствует множество разнящихся по своему содержанию толкований, по­следовательное фанатическое сознание неизбежно впадает в сектант­ство и далее оказывается на позициях полнейшего эгоцентризма (ока­зывается, что только носитель такого сознания полностью «правове­рен», а все прочие - еретики);

- эклектическое сознание; все системы являются абсолютно тож­дественными и далее предпринимается попытка примирить их на базе синтаксиса одной из систем (например, все свести к христианскому или атеистическому мировоззрению) или синтезировать некий «уни­версальный» синтаксис, допускающий противоположные утвержде­ния; по сути, именно такие попытки предпринимались различными творцами теологических и оккультных учений; это же пытался сделать Бертран Расселл применительно к математике.

Все перечисленные варианты одинаково непродуктивны, они воз­никают как следствие смешения денотата и коннотата и непонимания факта принадлежности синтаксиса к уровню коннотации и знаковой системы культуры, а не «внешней» по отношению к ней реальности. Альтернативу рассмотренным вариантам представляет такое сознание, которое, разделяя значение и выражение, не озабочено сравнительной «истинностью» или «неистинностью» коннотата, а обращается к дено­тату, к «вещи», которая, несомненно, существует в реальности сама по себе, через призму культуры, породившей коннотацию и соответст­вующий знак. Именно так в вопросах религии поступал Рамакришна. Он становился буддистом, практикуя буддизм, христианином - прак­тикуя христианство, мусульманином - практикуя ислам (ел, например, мясо, что для индуса просто неприемлемо).

Очевидно, что сказанное может быть отнесено к любой «вещи», самой простой и самой сложной. Уровень бытового поведения, напри­мер, проблемы питания[101], демонстрирует все те же варианты мышле­ния - от фрагментарного до синтаксического (термин условен).

Последнее, между прочим, невозможно без выработки третьей по­зиции достаточно высокого уровня, поскольку предполагает самую широкую плюралистичность взглядов и полное отсутствие предвзято­сти и ксенофобии.

При этом речь идет вовсе не о том, что любое высказывание ис­тинно и что любая коннотация допустима. Анализируя высказывание средствами гомогенного ему синтаксиса как теорему некоторой коннотационной или знаковой системы, мы можем выделить «истинные» и «ложные» теоремы, «истинные» и «ложные» высказывания. Однако полярное сравнение гетерогенных коннотаций возможно лишь при обращении к денотату. И здесь выясняется, что разные и внешние про­тиворечивые коннотаций отражают несколько разные свойства одной и той же «вещи». С некоторого, более высокого уровня обозрения они представляются равно истинными, равно справедливыми.

С точки зрения концепции логических уровней сознания структур­ной психосоматики и проблемы «истинности» тех или иных структур­ных элементов (карт, космограмм и т. д.), можно констатировать сле­дующее:

- «истинными» являются те коннотаты (а именно ими являются и карты, и космо-граммы), которые гомогенны структуре в целом, меха­низмам отражения-отреагирования; таким образом, проблема «истин­ности» приобретает сугубо генетический характер: «истинные» конно­таты человеческого существа должны соответствовать его геному, природной данности (юаню), «истинные» коннотаты той или иной культуры - соответствующим характеристикам породившей ее чело­веческой общности;

- вместе с тем, при развитии сознания (или культуры) возникает возможность преодоления единственности (или единичности) «истин­ных» коннотации; если центр осознания расположен на пятом логиче­ском уровне и соответствующая структура - космограмма - «истинна» и проработана, то она допускает оперирование любыми убеждениями, любыми картами вне зависимости от их культурного происхождения -по принципу синтаксического мышления; точно так же проработан­ность шестого логического уровня допускает оперирование разными космограммами, а седьмого - разными моделями Глобального взаимо­действия. Оказывается, что с точки зрения денотата и проработанной космограммы все «истинные» в своих коннотатных системах убежде­ния тождественны между собой, а точнее, отражают взаимодополни­тельные или взаимопересекающиеся аспекты одной и той же «вещи». То же самое можно сказать обо всех «истинных» космограммах - от­носительно проработанной модели Глобального взаимодействия, обо всех «истинных» моделях Глобального взаимодействия - относитель­но «истинной» проекции Абсолюта, «истинных» проекциях Абсолюта с точки зрения уровня «+0», состояния сянь. Именно в этом смысле можно говорить, что Бог всех религий один и что все они говорят об одном и том же. В разрезе культурного анализа это можно сформули­ровать следующим образом: каждой культуре «дается» свое провозве­стие, соответствующее ее содержанию, структуре, «зрелости» и т. д.

Итак, одним из принципиально нелинейных видов мышления (на­зовем его «содержательным», поскольку логика строящихся в рамках его высказываний зависит от содержательной стороны синтаксиса соответствующей коннотатной и знаковой систем) мы назовем такое, которое:

- осознанно разделяет уровни денотата («вещь»), коннотата ([по­нятия]) и <знака>;

- рассматривает <знаки>, исходя из синтаксиса соответствующей знаковой системы, [коннотации] - исходя из синтаксиса соответст­вующей коннотатной системы, т. е. и то, и другое - в контексте соот­ветствующей культуры;

- использует различные по своему синтаксису и генезису коннота­ции для дополнительного описания денотата - с позиций «высшего» по отношению к уровню коннотации логического уровня сознания.

Отметим, что это мышление недоступно без овладения глубокими логическими уровнями сознания и «истинного» структурирования их, однако это лишь необходимое условие такого рода «просветления»[102], но отнюдь не достаточное.

Смешение денотата и коннотата возможно и здесь - вплоть до шестого логического уровня. Вместе с тем, преодоление второй барь­ерной мембраны, устойчивый переход центра осознания на уровень Глобального взаимодействия просто невозможен без овладения «со­держательным» сознанием и соответствующей «содержательной» ло­гикой[103]. В нашу задачу не входит рассмотрение последней - приведем для примера лишь одну (простейшую) формулу:

«А» не есть [А], это и называют <А>.

5.2. Снятие оппозиций (сингулярная логика)

Мы уже говорили о полюсном восприятии мира, присущем наше­му, по преимуществу аналитическому, мышлению. На каком-то этапе отражения-отреагирования предпочтительно разделение «вещей» или, точнее, их коннотатов по принципу различия, и дальнейшая классифи­кация таких различий не только полезна и продуктивна, но и единст­венно возможна. Картирование реальности вне оппозициционного мышления, вносящего, помимо полюсных по своему содержанию ха­рактеристик пространства и времени, полюсные же «координаты» причинно-следственных связей, неосуществимо. Но далее, когда на­ступает очередь синтеза, когда карты объединяются в карты высшего порядка, а те - в космограмму, когда, наконец, происходит синтез на уровне Глобального взаимодействия и, тем более, проекции Абсолюта, ведущим становится не «различение», а именно «не-различение». Во­прос, однако, заключается в том, каков характер этого «не-различения», этого монизма - того, что традиция называет адвайя, т. е. «не­двойственность». Следует понимать, что «монизм», «не-дуальность», «не-двойственность» здесь возникает в особом смысле - не в смысле «одного», «единого» или «единственного». Суть в том, что категории «единственность» и «множественность» должны быть отвергнуты вовсе. Оппозиционные прежде «вещи» не исче­зают - они становятся адвайя (advaya), «не-дихотомичными», но и не сливаются в «одно». Переход от аналитически разделенного к синте­зированному не может быть механическим и «линейным» - он всегда привносит новое качество, новое содержание. Так происходит переход от северного и южного полюсов магнита к единому магнитному полю.

Снятие оппозиции не означает смешения. Говоря образно, если ут­верждается, что «нет ни черного, ни белого» это не означает, что су­ществует «серое», т. е. механическое смешение ранее выявленных раз­личий; напротив, «и черное, и белое существует одновременно», более того, «без черного не существует белого, без белого не существует черного, возникновение черного порождает белое, а возникновение белого порождает черное».

Но и при такой формулировке не до конца ощущается суть описы­ваемого мыслительного акта. Снятие оппозиций - это всегда шаг от абстрактного ментального концепта к «реальности как таковой», к «подлинности»[104], предпринимаемый по провозглашенному Ари­стотелем принципу «целое есть больше, чем сумма его частей».

Так и происходит, когда северный и южный полюса синтезируют­ся в «северный-и-южный), - возникает понятие единого по своей при­роде поля, порождающего дуальную пару.

Уместно привести следующую метафору. Анализируя аквариум с рыбками, мы найдем в нем два объекта: «воду» и «рыбок». Снятие этой оппозиции при правильности такого акта должно дать именно «аквариум», а не «воду+рыбок».

Таким образом, снятие оппозиции можно было бы изобразить формально не в виде линейно следующего действия:

, где и - пара оппозиций,

а в виде качественного уровневого перехода:

А' = (АТ ) - уровень «не-различения» (снятия оппозиции).

Здесь А' - некий «высший» объект (который тоже может иметь свою оппозицию , снимаемую при следующем переходе), а Т - внут­ренний закон композиции, устанавливающий связь, взаимоотношения и общность прежде разделенных сознанием «вещей».

Рис. 73. Снятие оппозиции

Неоппозиционное мышление особенно замечательно некоторыми аспектами присущей ему логики. Обозначим «отрицание А» через А, в отличие от его оппозиции А («не-А»). С точки зрения обычной дву­значной формальной логики,«отрицание А» и есть «не-А», т. е. А=>А. С точки зрения неоппозиционной логики, это не так. Результатом та­кого действия не будет и отрицание обеих частей оппозиции, т. е. «от­рицание А» не есть «не-А» и «отрицание Л» не есть «не-А и не-не-А».

Действие отрицания приводит нас на новый уровень - уровень «не-различения», трансцендентальный по отношению к уровню «раз­личения»; оно заставляет нас сделать качественный уровневый пере­ход, преодолеть межуровневую сингулярность.

Такая логика не двузначна, не является она и многозначной. Ее можно было бы назвать сингулярной логикой (термин условен), логи­кой качественных превращений смысла.

При всей своей видимой парадоксальности, она ни в чем не расхо­дится со здравым смыслом. Действительно, оппозицией северному полюсу является полюс южный, но отрицание северного полюса при­водит не к отрицанию обоих полюсов, не к противопоставлению их, а к возникновению нового коннотата, объединяющего в себе и южный, и северный полюса, причем такое их объединение не отрицает раздель­ного «существования» оппозиций на подчиненном, «низшем» уровне.

Очень важно понимать и то, что дихотомическая оппозиция - это только один и самый простой случай аналитического «различения» реальности. В общем случае следует говорить не о дихотомии, двойст­венности, но о многовариантности.

Дихотомия, или простейшая оппозиция, возникает, скажем, тогда, когда мы «различаем» два конца одного и того же отрезка. Но если речь идет о треугольнике, мы имеем дело с трихотомией, четырех­угольнике - тетрахотомией; n-угольник дает нам n-вариантность. Ос­новной закон неоппозиционной логики легко распространяется и на этот случай:

......, где А],... А_n - вариации n-вариантной оппозиции.

Многие случаи «спонтанных» решений сложных задач, связанных с объединением оппозиций, полученных предшествующим анализом, на самом деле являются актом сингулярной логики, качественного уровневого перехода, снятия многовариантной оппозиции. Таковы открытие Кеккуле структурной формулы бензола и открытие Менде­леевым периодического закона элементов, структурного по своему содержанию. Как мы помним, в последнем случае натрий оказывался аналогом калия, фтор - хлора и т. д. Важно, что результат ментального акта, предпринятого средствами сингулярной логики, всегда имеет структурный характер, - именно структурные отношения являются той «добавкой» к первоначальному смыслу, которую мы имели на уровне оппозиционной вариативности.

Применительно к структурной психосоматике, мы должны отме­тить несколько важных обстоятельств, связанных с методом сингуляр­ной логики:

- переход от структурных элементов одного логического уровня к структурным элементам другого всегда осуществляется в виде качест­венного уровневого перехода по законам сингулярной логики - имен­но так многовариативность стратегий синтезируется в карту;

многовариативность карт - в космограмму; многовариативность космограмм - в модель Глобального взаимодействия;

- отражение-отреагирование, представляющееся во всех аспектах оппозиционным взаимодействием (субъект - объект, ветвь отражения - ветвь отреагирования, «внешний» объект - «внутренний» образ), при рассмотрении его по законам сингулярной логики становится единым феноменом, аспектом единого Глобального взаимодействия;

- видимая оппозиционность основных методов «личной эволю­ции» также снимается, если рассматривать их в рамках сингулярно-логического подхода.

О последней следует в рамках данной стадии изложения сказать особо. Если мы внимательно рассмотрим содержание этой части кни­ги, то убедимся, что все нелинейные методы мышления ведут к двум как бы взаимоисключающим идеям: к «прекращению» аналитического «различения» реальности, переходу к целостному мировосприятию Глобального взаимодействия, но, одновременно, и к анализу элемен­тов этого «высшего» уровня вплоть до сингулярности «-0» - иными средствами. Противоречия здесь нет, поскольку «на самом деле» пер­вая «сторона» такой практики связана с устранением неизбежных оши­бок, свойственным линейным методам мышления при работе с принципиально нелинейными сущностями, а «вторая» - с использова­нием полученных результатов. Любопытно, что традиционные систе­мы также понимают эту особенность «искусных методов» (санскр. «упайя»), ведущих к «просветлению» - например, практик «шаматха» (кит. «чжи») и «винашьяна» (кит. «гуань»), воспринимавшихся не как две независимых техники, но как единое «средство» (кит. «фаибянь») «чжи-гуань» (по «Махаяна-Шраутхотпада-шастра»).

«Шаматха» («прекращение», «остановка») означает «пресечение всех признаков внешних объектов», а «винашьяна» («чистое созна­ние», «чистое созерцание») - «ясный анализ причинно-обусловленных признаков», т. е. правильное знание, трансцендентальный анализ.

В соответствии с шастрой «шаматха» и «винашьяна» - два вида медитативной практики. Суть первого - в нейтрализации действия всех омрачающих факторов на сознание человека. «Если кто-то хочет практиковать шаматху. он должен обитать в спокойном месте, сидеть прямо, упорядочив мысли. [Его внимание] не должно задерживаться ни на дыхании, ни на образах или формах, ни на пустоте или [четы­рех первоэлементах] - земле, огне, воде и ветре. Оно не должно даже задерживаться на том, что он видит или слышит, ощущает или знает. Все мысли, как только они возникнут, должны быть отброшены, и даже сама мысль об искоренении мыслей должна быть изгнана...» Такое состояние должно продолжаться и в динамике. Однако шастра предупреждает о вреде от одностороннего увлечения этим методом, ибо он отрывает от реальности. Поэтому надо практиковать и «ви-нашьяну» - постоянный анализ сути и причинно-следственных свя­зей всех вещей.

«Нужно постепенно, шаг за шагом культивировать эти два аспекта, -говорит шастра, - но не отделять их друг от друга, ибо они должны про­являться вместе». И далее: «Если же они не практикуются совместно, в нераздельном единстве, то нельзя вступить на путь просветления».

Удивительно, как совершенно иная традиция - православная аскетика - утверждает то же самое. «Умное делание» предполагает и по­стоянное мысленное провозглашение «Иисусовой молитвы» («Госпо­ди Иисусе Христе, сыне Божий, помилуй мя»), и анализ всех проявле­ний тварного мира.

Наконец, опираясь на метод сингулярной логики, мы можем рас­смотреть снятие оппозиций при погружении на глубинные логические уровни. Отметим, что она становится необходимой уже при осознан­ном оперировании на пятом логическом уровне (уровне космограммы). Впрочем, здесь личность может еще не формулировать для себя законы такого рода мышления и обращаться к их помощи сознательно. Другое дело при разрешении оппозиций

«Я - весь мир» и «Я - Абсолют» («дольний мир - горний мир»). Здесь обычная линейная логика просто не действует. Анализируемые по ее законам утверждения типа: субъект и объект тождественны», «ты есть то» (ta tvam asi), «Атман тождественен Брахману», а также другие, подобные: «Все есть Будда», «все есть Бог», «предметный мир - иллюзия», «дхармы не существуют» и т. д. - неизбежно пони­маются неверно и трактуются то в рамках субъективного идеализма, то в рамках пантеизма, то еще каким-либо извращенным образом. Во всех этих случаях происходит логическая операция по принципам сингулярной логики, и такие утверждения нельзя понимать букваль­но, в формально-логическом плане. К сожалению, именно так они чаще всего и понимаются - и не только авторами атеистических листовок, но очень часто и адептами религиозных систем. Именно такое понимание - «непонимание» характерно для многих неовосточных культов. Причина его - в отсутствии подлинных пережи­ваний глубоких трансовых состояний, в отсутствии собственного религиозного опыта.

Между тем, с точки зрения сингулярной логики, все достаточно про­сто: снятие оппозиции объект-субъект, которое происходит на шестом логическом уровне, вовсе не означает отрицания существования субъекта и объекта, человеческого Я и Универсума, но представляет собой качест­венный уровневый переход от раздельного их восприятия к целокупному - в рамках Глобального взаимодействия. Очевидно, что в этом случае внутренним законом композиции (Т) выступает Глобальное взаимо­действие или, точнее, его аспект- отражение-отреагирование.

Шестой логический уровень также содержит свою оппозиционную пару: «субъект» - «отражение-отреагирование» - «объект» и «Абсолют». Эта оппозиция снимается на седьмом логическом уровне. Если мы при­своим первой составляющей наименование «творение», а второй - «Тво­рец», то единый объект приобретает форму «творение»-и-»Творец». Если мы используем другой способ композиции, например, «антропосфера» и «теосфера», то и вербальное выражение будет другим - «антропосфера» -«и» - «теосфера». Но, напомним, любая коннотация ограничена рамками породившей ее культуры. Важно, однако, что содержание связи, возни­кающей на любом уровне «неразличения» между прежде оппозицион­ными элементами, проясняется лишь на более высоком логическом уровне, т. е. на уровне убеждений снимается оппозиционная вариатив­ность стратегий, но то, как это происходит, мы можем понять только с пятого уровня (уровня космограммы).

Точно так же оппозиция «субъекта» и «объекта» («Я» и «Универ­сума») снимается на шестом логическом уровне в объекте «антро­посфера», но суть возникающей связи - Глобального взаимодействия - становится доступной лишь с седьмого логического уровня. Точно так же на седьмом логическом уровне мы видим снятие оппозиции «ан­тропосфера» - «Абсолют», но в рамках человеческого существования мы не можем сформулировать суть возникающего единства. В этом и заключается суть трансцендентальной непостижимости Бога, Абсолю­та, Ади-Будды и т. д.[105] - она может быть преодолена лишь вместе с преодолением третьей барьерной мембраны, сингулярности «+0», пе­реходом в состояние «сянь».

Дата добавления: 2014-11-25